Искусный ковровщик индийская сказка читательский дневник

Индийская народная сказка «Искусный ковровщик»

Жанр: волшебная народная сказка

Главные герои сказки «Искусный ковровщик» и их характеристика

1. Ковровщик. Большой мастер. Трудолюбивый, творческая натура, любит работать и получает от этого удовольствие.
2. Лесной дух. Живет в самшите. Может выполнить любое желание, но не хочет покидать любимый самшит.
3. Брадобрей. Мечтает о славе и власти. 
4. Жена ковровщика. Мечтает о деньгах, богатстве.

План пересказа сказки «Искусный ковровщик»

1. Мастер ковровщик
2. Сломанный стан.
3. В лес за деревом
4. Прекрасный самшит
5. Разговор с лесным духом
6. К жене за советом
7. Брадобрей грезит о власти
8. Жена мечтает о богатстве
9. Решение ковровщика
10. Счастливый человек.

Кратчайшее содержание сказки «Искусный ковровщик» для читательского дневника в 6 предложений

1. Жил в Индии искусный ковровщик и однажды у него сломался стан.
2. Ковровщик пошел в лес и хотел срубить самшит, чтобы починить стан.
3. Но в самшите жил лесной дух, который попросил не рубить самшит, обещая выполнить любое желание.
4. Брадобрей посоветовал ковровщику стать царем
5. Жена посоветовала стать богачом.
6. Ковровщик попросил починить стан и стал счастливым ковровщиком.

Главная мысль сказки «Искусный ковровщик»
Человек счастлив не тогда, когда у него много денег или есть власть, а тогда, когда он занят любимым делом.

Чему учит сказка «Искусный ковровщик»
Сказка учит не желать чужого счастья. Не стремиться даром получить богатство, не стремиться к власти, а стремиться стать счастливым. Сказка учит, что любимое дело важнее власти и денег. Учит как стать счастливым.

Отзыв на сказку «Искусный ковровщик»
Мне очень понравилась эта мудрая сказка. И особенно мне пришлось по душе решение ковровщика. Он решил, что не нужна ему власть, не нужны ему деньги, а главное чтобы он продолжал заниматься тем, что любит больше всего на свете. Я бы тоже хотела быть просто счастливой, и делать любимое дело.

Пословицы к сказке «Искусный ковровщик»
Любимое дело продлевает жизнь, нелюбимое — сокращает.
Пошло дело на лад и сам ему рад.
Не за свое дело не берись, а за своим не ленись.
Легче за стадом ходить, чем стадо водить.
Не в деньгах счастье.

Читать краткое содержание, краткий пересказ сказки «Искусный ковровщик»
Когда-то очень давно, жил в Индии известный ткач. Он ткал самые прекрасные ковры а свете. Но делал он это очень медленно, по одному ковру в год, а потому зарабатывал мало и жил в бедности.
И вот однажды сломался у ткача его стан. Купить новый было не на что, и ткач просто взял топор и отправился в лес, чтобы найти подходящее дерево, срубить его, и починить стан.
Ткач долго бродил по лесу и наконец увидел прекрасный самшит, который рос на утесе на берегу моря. Он решил срубить его, но только замахнулся, как услышал, что чей-то голос просит не трогать самшит.
Оказалось, что в этом дереве жил лесной дух. Ему было очень уютно в самшите на берегу моря, а потому, чтобы ткач не срубил дерево, дух предложил выполнить одно любое желание ткача.
Ткач обрадовался и побежал домой, чтобы посоветоваться с женой.
По дороге он встретил своего друга, брадобрея. Он поделился с брадобреем своим счастьем и тот посоветовал ткачу пожелать стать царем. Ковровщик нашел, что это отличная идея, но все-таки добежал до дома и рассказал о просьбе лесного духа жене.
Жена сказала, что быть царем очень хлопотно, много забот, а вокруг будут одни льстецы. И потому сказала, чтобы ткач попросил у духа стан, который бы сам ткал ковры. Тогда бы они быстро разбогатели.
Ткач обрадовался и побежал к самшиту. А по дороге думал о том, что если станет стан ткать ковры, то ему делать будет нечего. Поэтому добежав до лесного духа, ткач попросил чтобы тот просто починил ему старый стан.
И когда вернулся домой увидел стан починенным. Тогда он взялся за работу и целый год ткал новый ковер. При этом он был счастлив, потому что занимался любимым делом.
Все хвалили ковры мастера, а слава об искусном ковровщике надолго пережила его.

Искусный ковровщик

(индийская народная сказка)

Жил
некогда в Южной Индии ткач. Он ткал чудесные ковры, но делал это очень медленно
— по одному в год, поэтому зарабатывал мало и денег на жизнь ему не хватало.
Однажды, когда он заканчивал чуть ли не лучший свой ковёр, неожиданно сломался
его стан.
Ткач был человеком бедным и вместо того, чтобы жаловаться на свою
судьбу, взял топор и отправился в лес подыскать подходящее дерево, из которого
можно было бы сделать новый ткацкий стан. Много деревьев он осмотрел, пока
выбор его, наконец, не пал на один высокий самшит, росший у самого берега моря.
— Вот дерево, из которого я смастерю себе стан! — радостно
воскликнул ковровщик и подступил к самшиту.
Но только он взмахнул топором, как услышал голос невидимого
человека:
— Пощади дерево, ткач!
— Кто произнёс эти слова? — удивясь, спросил ковровщик.
— Я — лесной дух. Самшитовое дерево — моё жилище. Зачем ты хочешь
срубить его?
Ковровщик робко опустил топор и ответил:
— Я выбрал это дерево для нового стана. Мой старый стан сломался,
и если я не обзаведусь новым, то не смогу докончить ковёр и продать его. Тогда
моя семья будет обречена на голод. О невидимый дух, покинь это место, и я
срублю самшит!
— Прошу тебя, не притрагивайся к этому самшиту! Здесь мне гак
хорошо. С моря дует ветер, и здесь прохладно даже в самый жаркий день. Лучше
пожелай от меня всё, что тебе угодно, и я исполню твое желание, — снова
послышался голос лесного духа.
Ковровщик подумал-подумал и согласился, однако сказал, что первым
делом вернётся домой и посоветуется со своей женой.
По дороге ковровщик встретил своего друга — брадобрея.
— Куда ты так спешишь? — спросил его брадобрей.
— Не задерживай меня! — ответил ковровщик. — Я спешу домой
посоветоваться с женою, что мне потребовать у лесного духа, которого я держу в
руках.
— Потребуй у него царство! — воскликнул брадобрей. — Тогда ты
станешь царём, а меня сделаешь своим советником, и мы с тобою получим все
земные блага!
— Ты, пожалуй, прав, — сказал ковровщик, — но все же я первым
делом посоветуюсь со своей женой.
— Что ты, друг! Зачем тебе совет жены?
— Ты наверняка прав, но всё же я посоветуюсь с женою, — ответил
ковровщик и поспешил домой.
— Что мне потребовать от лесного духа? — спросил он жену.
— Мой друг брадобрей сказал мне: потребуй у него царство.
— Ну и глуп же твой брадобрей! Не слушайся его! Неужели ты не
знаешь, сколько у царя забот? Отовсюду его окружают предатели и льстецы.
Несладко живётся царю!
— Мудрые слова, дорогая! Предатели и льстецы… Но скажи мне, что
же потребовать у духа?
— Ты больше всего на свете любишь своё ремесло, не так ли?
— Да, ты права, — ответил ковровщик.
— Все расхваливают твои ковры и с удовольствием их покупают. Но
больше одного ковра в год ты не можешь выткать. Поэтому мы так бедны.
Попроси-ка лесного духа, чтобы он дал тебе такой стан, на котором ты сможешь
ткать столько ковров, сколько тебе захочется, и чтоб они были с такими
красивыми узорами, каких еще никто не видывал. Ковровщик довольно кивнул
головой, ибо совет жены пришелся ему по душе, и отправился на берег моря, где
росло самшитовое дерево. Но чем ближе он подходил к дереву, тем тяжелее
становилось у него на сердце.
„Ну хорошо, — рассуждал он, — даст мне лесной дух волшебный стан,
который будет ткать ковры невиданной красоты, но чем буду заниматься я? Буду
ходить на рынок, продавать ковры и копить деньги. Нет, это дело не по
мне!» И ему стало так тяжело, что, подойдя к самшиту, он громко
воскликнул:
— Ничего я от тебя не хочу, о лесной дух! Раз ты не желаешь, чтоб
я срубил твоё дерево, помоги мне хотя бы починить мой старый ткацкий стан.
— Хорошо, просьба твоя будет исполнена! — ответил лесной дух.
Возвратись домой, ковровщик нашёл свой старый стан починенным.
Уселся ковровщик за него, принялся за работу и забыл обо всём на свете. Целыми
днями трудился он с утра до позднего вечера, не замечая ни своей жены, ни
своего друга брадобрея, который время от времени заходил полюбоваться на
узорчатый ковёр.
Соткав ковёр, мастер долго смотрел на него, затем улыбнулся и
воскликнул:
— Никто не знает, сколь я счастлив! Я мог бы стать царём, у меня
были бы несметные сокровища, множество рабов и льстецов, но искреннего друга у
меня бы не было. Лесной дух мог бы сде лать меня богачом, но тогда я бы лишился
покоя и всегда бы дро жал над своим богатством. А сейчас чьё счастье может
сравниться с моим? Я вижу прекрасные узоры, вытканные мною, и слышу, как все от
мала до велика восхваляют мой труд. Недаром народная мудрость свидетельствует:
только через труд человек добивается исполнения своих желаний!
Ковровщик из Индии жил ещё много-много лет. Богатства он не нажил,
но был счастлив, ибо ковры, которые он ткал, были краше золотых монет, которыми
ему платили за положенный труд, и при виде дела своих рук он забывал о своей
бедности. Слава его разнеслась по всей стране, и даже после его смерти народ
еще помнил, какие чудеса искусства творил бескорыстный ткач из Южной Индии.

Портной и царь

(армянская народная сказка)

Жил
царь, жадный и жестокий.Однажды он приказал созвать во дворец всех портных,
ткачей, вышивальщиков и сказал им: — Слушайте, мастера! Что согревает нас в
холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко:
человек без одеяла — что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по
нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии
Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или
слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское
слово дороже золота, крепче алмаза.

Ткачи,
портные и вышивальщики принялись за работу. Одни из них стегали одеяла на вате
и на пуху, мягкие и тёплые, как шерсть горной козы; другие ткали одеяла из
сверкающих шёлковых нитей, лёгкие, как облако; третьи, растянув на пяльцах
бархат, вышивали по нему золотом и серебром тончайшие узоры. Они украшали
одеяла яркими кистями, обшивали мехом и подбивали парчой. Но ни один из них не
мог угодить царю.

Если
ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и
ворчал:

—
Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!

Если
же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:

—
Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!

И
никто не смел перечить царю.

Тысячи
несчастных, проклиная судьбу, становились рабами жадного царя. Закованные в
цепи, они работали день и ночь в глубине горных пещер, не видя солнца и не зная
отдыха.

Слух
о злодеяниях царя дошёл до одного портного. Этот портной был стар, беден и хром.
Он ходил опираясь на палку и никогда не помышлял о царевне Рачии Огнеглазой. Но
у старого портного было доброе сердце. Он сказал своей жене:

—
Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!

Из
обрезков ситца он сшил одеяло точно по росту царя, взял на дорогу горсть
чортана — сухого творога — и пошёл во дворец, опираясь на свою суковатую палку.

В
горах, где гуляют тучи и сверкает вечный снег на вершинах, ястребиным гнездом
высился царский замок, окружённый зубчатыми стенами, укреплённый бойницами и
украшенный изображениями каменного вишапа — дракона, разевающего свою страшную
пасть.

Портной
смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.

Царские
слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:

—
На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!

—
Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, — ответил,
усмехаясь, портной.

Слуги
не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.

Царь
взглянул на портного и поморщился, потому что портной был стар, худ и хром. От
такого работника нельзя было ждать большой прибыли. Но он не захотел при слугах
нарушить своего царского слова и сказал:

—
Вах!.. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не
сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить
мне?.

—
Не было бы ишака, пришлось бы коню возить на себе хворост, — ответил портной. —
Примерь моё одеяло, о царь, и пусть я потеряю папаху, если оно не придётся тебе
точно по мерке.

—
Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, —
приказал царь.

Царские
слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.

Но
царь в один миг перевернул одеяло поперёк, и все увидели, что царские ноги в
алых бархатных туфлях торчат наружу.

—
Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора?
— сказал царь. — Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей?..

Услышав
слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.

—
Умный человек смеётся после всех, — сказал мастер и ударил царя по ногам своей
суковатой палкой.

Царь
взвыл, как буйвол, и спрятал ноги под одеяло, а слуги так и замерли с открытыми
ртами, поражённые дерзостью портного.

—
Немедленно казните дерзкого? — крикнул царь.

—
О царь, — остановил его портной, — одеяло-то пришлось тебе точно по росту, а я
слышал, что твоё царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Крик
гнева застрял у царя в горле; он вспомнил старую поговорку: “Кто обманул
сегодня, — тому не поверят завтра”. Дрожа от бессильной злобы, царь ответил:

—
Ты прав, портной. Моё слово дороже золота, крепче алмаза. Я отдам тебе
полцарства и царевну Рачию, но только в том случае, если ты поклянёшься молчать
о том, что ударил царя.

—
О царь! — ответил портной. — Мне не нужно царства, и я не достоин даже глядеть
на Рачию Огнеглазую. Выпусти из горных пещер несчастных рабов, и я уйду,
отвешивая тебе низкие поклоны.

Попав
в капкан, лисица сама себе отгрызает лапу. Вместе с портным пришлось царю
отпустить всех рабов, да ещё пожелать им добра на дорогу.

Кола-рыба

(итальянская народная сказка)

В
Мессине, на самом берегу голубого Мессинского пролива, стояла хижина. Жила в
ней вдова рыбака с единственным сыном, которого звали Кола.

Когда
маленький Кола появился на свет, его приветствовал шум моря. Когда он впервые
засмеялся, он засмеялся солнечным зайчикам, прыгавшим на волнах.

Едва
мальчик научился ходить, он побежал прямо к морю.

Игрушками
его были высохшие морские звезды, выкинутые приливом на берег, да обкатанные
водой блестящие камешки.

Что
же удивительного, что для мальчика море было роднее редкого дома!

А
мать боялась моря. Ведь оно унесло ее отца, брата, а потом и мужа.

Поэтому
стоило мальчику отплыть хоть немного от берега, мать выбегала из дому и
кричала:

–
Вернись, Кола! Вернись, Кола!

И
Кола послушно поворачивал к берегу.

Но
вот однажды, когда она звала его, Кола засмеялся, помахал ей рукой и поплыл
дальше.

Тогда
мать рассердилась и крикнула ему вслед:

–
Если тебе море дороже матери, то и живи в море, как рыба!

Ничего
дурного она не желала своему сыну, просто крикнула в сердцах, как многие
матери, когда их рассердят дети. Но то ли этот день был днем чудес, то ли
услышал ее слова злой волшебник, только Кола и впрямь навсегда остался в море.
Между пальцами у него выросла перепонка, горло вздулось и сделалось как у
лягушки.

Бедная
мать, увидев, что натворили ее необдуманные слова, заболела с горя и через
несколько дней умерла.

Хижина,
в которой уже никто не жил, обветшала и покосилась. Но раз в год, в тот самый
день, когда у матери вырвалось нечаянное проклятие, Кола подплывал к берегу и с
грустью смотрел на дом, куда ему уже больше не вернуться.

В
эти дни мессинские рыбаки, их жены и дети не подходили близко к этому месту. И
вовсе не потому, что они боялись человека-рыбу. Кола был их большим другом. Он
распутывая рыбачьи сети, если их запутывал морской черт-скат, показывал, какой
стороной идут косяки рыб, предупреждал о вечно меняющихся коварных подводных
течениях. Рыбаки не подходили к старой хижине, чтобы не помешать Кола одолеть
свое горе в одиночку. Они ведь и сами так поступали – радость старались
встретить вместе, горем не делились ни с кем.

Как-то
услышал о Кола-Рыбе король. И захотелось ему посмотреть на такое чудо. Король
велел всем морякам зорко глядеть, когда они выходят в море, не покажется ли где
Кола. Если увидят его, пусть передадут, что сам король желает с ним говорить.

На
рассвете одного дня матрос с парусной шхуны заметил в открытом море, как Кола
играет в волнах, словно большой дельфин. Матрос приставил ко рту ладони и
закричал:

–
Эй, Кола-Рыба, плыви в Мессину! С тобой хочет говорить король!

Кола
тотчас повернул к берегу. В полдень он подплыл к ступеням дворцовой лестницы,
что уходила прямо в воду.

Начальник
береговой стражи доложил об этом привратнику, привратник – младшему лакею,
младший лакей – старшему камердинеру, а уж старший камердинер осмелился
доложить королю.

Король
в мантии и короне спустился до половины лестницы и заговорил:

–
Слушай меня, Кола-Рыба! Мое королевство богато и обширно. Все, что находится на
суше, я знаю наперечет. А что скрыто в моих подводных владениях, не ведомо
никому, даже мне. Я хочу, чтобы ты узнал это и рассказал своему королю.

–
Хорошо, – ответил Кола и ушел в морскую глубь.

Когда
Кола вернулся, он рассказал много удивительного. Рассказал, что видел на
морском дне долины, горы и пещеры. Рассказал о рощах из разноцветных кораллов,
о холодных течениях и горячих ключах, что бьют из расселин морских гор. Рассказал
о диковинных рыбах, которых никто никогда не видел, потому что они живут далеко
внизу, в вечных зеленых сумерках. Только в одном месте Кола не мог достичь дна
– у большого Мессинского маяка.

–
Ах, какое огорчение! – воскликнул король. – Мне как раз больше всего хотелось
знать, на чем стоит Мессина. Прошу тебя, спустись поглубже.

Кола
кивнул головой и снова нырнул – только легонько плеснула волна.

Целый
день и целую ночь он пропадал в пучине. Вернулся измученный, усталый и сказал
королю:

–
Слушай, король, я опять не достиг дна. Но я увидел, что Мессина стоит на утесе,
утес покоится на трех колоннах. Что будет с тобой, Мессина!

Одна
из колонн еще цела, другая дала трещину, а третья вот-вот рухнет.

–
А на чем стоят колонны? – спросил король. – Мы непременно должны это узнать.
Кола-Рыба.

–
Я не могу нырнуть глубже, – ответил Кола. – Вода внизу тяжела, как камни. От
нее болят глаза, грудь и уши.

–
Прыгни с верхушки сторожевой башни маяка, – посоветовал король. – Ты и не
заметишь, как опустишься на дно.

Башня
стояла как раз в устье пролива. В те давние времена на ней, сменяя друг друга,
несли свою службу дозорные. Когда надвигался ураган, дозорный трубил в рог и
разворачивал по ветру флаг. Увидев это, корабли уходили в открытое море,
подальше от земли, чтобы их не разбило о прибрежные скалы.

Кола-Рыба
поднялся на сторожевую башню и с ее верхушки ринулся в волны.

На
этот раз Кола пропадал три дня и три ночи. Только на рассвете четвертого дня
голова его показалась над водой. Он с трудом подплыл к дворцовой лестнице и сел
на первую ступеньку.

–
Горе тебе, Мессина, настает черный день, и ты обратишься в прах! – заговорил
он, едва отдышавшись.

–
Расскажи же скорей, что ты увидел! – нетерпеливо воскликнул король.

–
Что делается на дне?

Кола
покачал головой.

–
Не знаю. Я и теперь не добрался до дна. Откуда-то снизу поднимаются дым и
пламя. Дым замутил воду, от огня она стала горячей. Никто живой, ни рыба, ни
морские звезды, не могут спуститься ниже, чем спустился я.

–
Раньше я тебя просил, а теперь приказываю: что бы ни было там, внизу, ты должен
узнать, на чем стоит Мессина.

Кола-Рыба
усмехнулся.

–
Слушай, король! Ветер и волны не поймаешь даже самой частой сетью.

А
я сродни ветру и волнам! Мне приказывать нельзя. Прощайте, ваше величество.

Он
соскользнул со ступенек в воду и собирался уплыть прочь.

Тут
король со злости затопал ногами, сорвал с головы корону и бросил ее в воду.

–
Что ты сделал, король! – воскликнул Кола. – Ведь корона стоит несметных
сокровищ!

–
Да, – согласился король, – второй такой короны нет на свете. Если ты не
достанешь ее со дна, мне придется сделать то, что делают все короли, когда им
нужны деньги. Я обложу податью всех рыбаков Сицилии, и рано или поздно мои
сборщики выколотят из них новую корону.

Кола-Рыба
опять присел на ступеньку лестницы.

–
Будь по-твоему, король! Ради детей рыбаков я постараюсь достать до дна. Но
сердце говорит мне, что я никогда не увижу больше родного сицилийского неба над
головой. Дайте мне горсть чечевицы, я возьму ее с собой. Если я погибну в глубинах,
вы узнаете об этом.

На
серебряном блюдечке принесли чечевицу. Кола зажал ее плоские зерна в руке и
бросился в море.

Король
поставил часовых у того места, где погрузился в воду Кола-Рыба.

Семь
дней часовые не спускали глаз с морской глади, а на восьмой день вдруг увидели,
что по воде плывет чечевица. Тут все поняли, что Кола больше уже не вернется.

А
вслед за покачивающимися на волнах зернами вынырнула удивительная рыба, какой
никто никогда не видывал. Верно, одна из тех придонных рыб, о которых рассказывал
Кола.

В
зубастой пасти она держала драгоценную королевскую корону. Рыба высунулась из
воды, положила корону на нижнюю ступеньку лестницы и, плеснув хвостом, исчезла
в море.

Никто
не знает, как погиб человек-рыба, который пошел на смерть, чтобы избавить
бедняков от беды. Но рассказы о нем передавались от деда к отцу, от отца к
сыну.

И
вот вправду настал черный день Мессины. Все кругом загудело и затряслось.

Горы
раскалывались на куски и с грохотом рушились вниз. Земля расступалась, и там,
где было ровное место, зияли пропасти.

Вмиг
цветущий город превратился в груду развалин. Сбылось пророчество Кола.

Однако
люди не ушли из Мессины. Ведь каждому дороже всего край, где он появился на
свет и прожил всю жизнь. Оставшиеся в живых выстроили новый город, еще прекраснее
прежнего. Он и сейчас стоит на самом берегу голубого Мессинского пролива.

Как юноша любимую искал

(китайская народная сказка)

В
давние времена жижи в деревушке две семьи — Чжан и Ли. У Чжанов был сын Чжан
Шуань. У Ли — дочь по прозванию Ли Хуа — Ли Цветок. Пригожими уродились юноша и
девушка и прославились в тех краях своей красотой. Дружны они были с
малолетства и друг дружке тайком поклялись не разлучаться и прожить вместе до
седых волос. Отправил Чжан Шуань сваху в дом Ли Хуа. Но родители девушки
отказали юноше из-за его бедности и решили отдать дочь за Вана-богача. Ваны
выбрали счастливый день, наняли трубачей и отправились за невестой. Не хотела
Ли Хуа садиться в свадебный паланкин, отец с матерью ее силой заставили.
Заиграла труба, носильщики подняли паланкин и понесли. Сидит Ли Хуа в
паланкине, головой о стенку бьется — плачет. И вот, когда уже полпути прошли,
слышит она — засвистело что-то. Это оборотень с неба спрыгнул: лицо черное,
глаза круглые. Схватил он невесту и умчал с собой.

Услыхал
об этом Чжан Шуань, пригорюнился и говорит отцу с матерью:

—
Не жить мне без моей Ли Хуа. Пока не разыщу ее, не будет мне покоя.

Говорит
юноше отец:

—
Унес твою Ли Хуа злой оборотень, где же ты теперь ее искать будешь?

Говорит
юноше мать:

—
Унес твою Ли Хуа злой оборотень, не найдешь ты ее теперь нигде.

Не
послушался Чжан Шуань отца с матерью, ушел из дому свою Ли Хуа искать.

Сколько
дней искал, и не счесть, у кого не спрашивал, где не выведывал, никто Ли Хуа не
видал, нигде про нее не слыхали. «Может, съел мою любимую злой оборотень?»
Думал, думал юноша, и печаль его одолела. Сел он у дороги, заплакал. Вдруг
откуда ни возьмись белобородый старец. Спрашивает старец юношу:

—
Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?

Отвечает
юноша:

—
Не стану я от тебя таиться, дедушка. Злой оборотень мою любимую унес. Много
дней искал я Ли Хуа, только нет ее нигде.

—
Пойдем со мной, — говорит старик, — я знаю, где живет злой оборотень.

Услыхал
это Чжан Шуань, быстро на ноги вскочил и пошел за старцем.

Шли
они, шли, вдруг повстречали юношу. Спрашивает его старец:

—
Кто ты и куда путь держишь, юноша?

Отвечает
юноша:

—
Зовут меня Ван Лан, хожу я по свету, ищу свою невесту, выкрал ее на полпути из
свадебного паланкина злой оборотень и унес неведомо куда.

Закивал
головой белобородый старец и говорит:

—
Идем с нами. Я знаю, где она.

И
пошли они дальше втроем: Ван Лан, Чжан Шуань и белобородый старец. Целый день
шли, рисинки в рот не брали. У Чжан Шуаня любимая из головы не идет, не до еды
ему, не до питья. А Ван Лана с голоду даже в дрожь кинуло.

И
говорит он старцу:

—
Поесть бы надо. Подкрепимся и дальше пойдем.

Кивнул
старик головой и говорит:

—
Оглянись-ка, юноша, назад.

Оглянулся
Ван Лан, смотрит — дом большой стоит, крытый черепицей, крыльцо высокое, у
крыльца каменный лев.

И
опять говорит старик:

—
Давайте войдем. Поесть чего-нибудь спросим.

Подвел
старец юношей к крыльцу, в дверь постучался. Вышла на стук старая старуха,
спрашивает:

—
Что вам надобно? Зачем стучитесь?

Отвечает
ей старец:

—
Пампушек мы не спросим и мяса нам не надобно. Дай нам чего-нибудь попроще.
Проголодались мы в дороге.

Старуха
отвечает:

—
Ладно, идите за мной.

Вошли
они вслед за ней в комнату, видят — сидит на капе красавица, годков
восемнадцать ей. А старуха еды всякой настряпала, потчует гостей и так им
говорит:

—
Хочу я с вами об одном деле потолковать. Да не знаю, столкуемся ли? Муж мой
давно умер, живу я вдвоем с доченькой. Вот и хочу в дом зятя принять, чтоб
кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих, юноши, здесь навсегда останется?

Принялся
старец Чжан Шуаня уговаривать. Но тот и слушать не хочет, все про свою любимую
думает. Принялся старик Ван Лана уговаривать. А Ван Лан и рад. Приглянулся ему
дом под черепицей и молодая красавица.

Остался
Ван Лан, а старец с Чжан Шуанем дальше пошли. Немного прошли, чуть побольше
версты. Вдруг старик и говорит:

—
Обронил я платок на крыльце, возле каменного льва. Воротись-ка да принеси его
мне.

Побежал
обратно Чжан Шуань, смотрит — дом под черепицей исчез, один лев остался. Сидит
лев, Ван Лана на куски рвет, схватит кусок и в пасть отправляет. Испугался Чжан
Шуань, прибежал к старику и говорит:

—
Беда приключилась, Ван Лана лев сожрал.

А
старик идет себе дальше, не останавливается.

—
Знаешь, почему лев Ван Лана сожрал? — спрашивает.

—
Не знаю, дедушка, — отвечает Чжан Шуань.

А
старик ему говорит:

—
Подумай. Тогда и узнаешь.

Идут
Чжан Шуань со старцем день, идут ночь, и пришли они наконец к каменному дому.
Говорит старец:

—
Это и есть мое жилище.

Вошел
Чжан Шуань, видит — кровать в доме каменная, и котел каменный, а чашки
каменные, и тазы каменные. Все из камня выточено. Велел старец Чжан Шуаню
набрать сосновых шишек, еду сготовить. Вот уже семь дней прошло. Видит старец,
юноша не унывает, надежды не теряет, и спрашивает:

—
Хочешь Ли Хуа вызволить?

—
Хочу, — отвечает юноша.

—
Ступай тогда к западному краю неба, на Огненную гору, добудь из пещеры
Огненного тигра меч драгоценный. Дам я тебе платье, которое от огня спасет,
надень его и смело иди вперед. Но помни, сделаешь шаг назад — сожрет тебя
огонь.

Надел
Чжан Шуань белое платье волшебное, так и искрится оно, так и сверкает, и
зашагал к западному краю неба. Не счесть, сколько дней он до той горы
добирался, как вдруг видит — впереди пламя полыхает, злобно шипят огненные
языки, вот-вот небо лизнут. Не испугался юноша, прямо в огонь пошел. Но что за
диво! Огонь его не берет. Вот и пещера Огненного тигра на самой вершине горы,
сам хозяин ее стережет, глаза у тигра — два храмовых колокола, из пасти пламя
вырывается. Вспомнил тут Чжан Шуань про свою Ли Хуа, еще храбрее стал. Бросился
он в пещеру, видит — меч на стене драгоценный висит. Схватил юноша меч, тигра
ударил, свалился замертво тигр, и в тот же миг пламя на горе погасло. Взял Чжан
Шуань меч, к старцу воротился.

Говорит
ему старец:

—
А теперь иди вызволять свою Ли Хуа. Унесла ее рыба-оборотень из Восточного моря
и поселила на острове. Только знай, если страх тебя одолеет или сомнение, не
спасешь свою любимую.

Взял
Чжан Шуань драгоценный меч и пошел к восточному краю неба. Не счесть, сколько
дней добирался он до Восточного моря. А морю тому изумрудному ни конца нет, ни
края. Волна на волну набегает, буруны на буруны находят. Поглядел он на все
четыре стороны и думает: «Хоть бы лодчонка какая утлая попалась. Не боюсь я
ветра буйного, пусть разгуляется по морю, не боюсь я высоких волн, пусть хоть
до самого неба вздымаются. Ничего я не испугаюсь! Только бы мне до того острова
добраться!»

Идет
юноша по берегу, ветер ему песчинками лицо колет, море водой ноги мочит, голод
его мучает, холод насквозь пробирает. А юноша идет да идет.

Но
вот однажды увидал он, что по морю персиковое деревце плывет. То волной его
захлестнет, то снова на поверхность вынесет. Смотрит юноша на деревце, вдруг
видит — три персика на нем алеют ярко среди зеленых листочков. Плывет деревце
прямо к юноше. Изловчился Чжан Шуань, ухватился за ветки, и так вдруг ему пить
захотелось! Сорвал он персик с дерева, хотел его съесть, но тут раздался
грозный рык и откуда ни возьмись тигр выскочил. С перепугу Чжан Шуань в воду
плюхнулся. Тигр тем временем исчез, и персиковое дерево тоже куда-то
подевалось. Чует юноша — тело его легким стало, ну, прямо персиковый листик, и
ступил он на воду, будто на твердую землю. Стоит и не тонет. Персик тот,
оказывается, волшебным был, мог от воды спасти. Держит Чжан Шуань во рту
волшебный персик и прямо к острову идет. Лежит тот остров посреди моря, черной
мглою окутанный, буйной травою поросший. Только ступил юноша ногой на остров, а
навстречу ему из мглы рыба-оборотень вышла с солдатами-креветками да
полководцами-крабами. У всех копья длинные да рогатины стальные. Сама
рыба-оборотень черная, на голове шлем серебряный блестит, на теле панцирь из
серебра сверкает. Закричала рыба, загудело в ответ ей море, окружили юношу
креветки-воины да полководцы-крабы. Не испугался юноша, не стал назад пятиться.
Поднял он свой меч драгоценный, повернулся к востоку — да как взмахнет,
повернулся к западу — да как ударит! Побежала от меча белая дорожка огненная. В
тот же миг мгла рассеялась, а воины да полководцы креветками да крабами
обернулись, стали в разные стороны расползаться.

Рыба-оборотень
как взглянула на сверкающий меч — глаза зажмурила. Тут юноша ее и зарубил.
Потом нашел он свою любимую, и стали они мужем и женой.

Птица Кахна

(таджикская народная сказка)

Жил
когда-то на свете старик рыболов. Рано поутру он уходил на реку и сидел там до
позднего вечера, а выуживал одну-две рыбки. Рыбу он продавал на базаре и на
вырученные деньги кое-как кормился со своей женой.
Однажды пошел он на реку ловить рыбу. Только уселся на берегу, как
откуда-то прилетела большая красивая птица и села на дерево.
А была это не простая птица, а сама чудесная птица Кахка.
Стала эта птица смотреть на рыболова. Сидит он, ничего не может
поймать. Долго сидел, пока вытащил маленькую рыбку. Говорит ему птица Кахка:
— Эй, отец, что ты будешь делать с этой маленькой рыбкой?
— Отнесу эту рыбку на базар, продам и куплю себе и своей старухе
хоть сколько-нибудь хлеба.
Пожалела птица старика:
— Не хочу я, чтобы ты так мучился и жил впроголодь! Буду каждую
ночь приносить тебе по большой рыбе. За большую рыбу ты много денег получишь, и
не будете БЫ со старухой нуждаться!
Обрадовался старик, поблагодарил птицу и пошел домой.
В полночь прилетела птица Кахка, принесла огромную рыбу и бросила
старику
па двор.
Утром старик разрезал рыбу на куски, зажарил, вынес на базар и
стал продавать.
С того дня птица Кахка каждую ночь прилетала к рыбаку на двор и
приносила по большой рыбе. Был старик бедняком, а тут разбогател и даже купил
себе дом с садом.
Пришел он однажды на базар, стал, как всегда, торговать рыбой.
Вдруг появился глашатай падишаха и стал громко кричать:
— Кто укажет падишаху, где найти птицу Кахка, тот получит половину
государства и женится на дочери падишаха!
Встал старик со своего места, хотел было сказать, что он знает,
где найти птицу Кахка, да подумал:
«Э, не буду говорить — ведь эта птица меня от голода избавила!»
Подумал он так и сел опять на свое место.
«А все-таки хорошо получить полгосударства!» — подумал он про себя
и снова встал.
Так он раза три-четыре вставал с места и снова садился.
Заметил это глашатай, схватил старика и потащил к падишаху.
— Этот старик знает, где птица Кахка! — сказал он.
Падишах сказал старику:
— Если ты знаешь что-нибудь о птице Кахка, укажи мне, где ее
найти. Я ослеп, и никакие лекарства не могли вернуть мне зрение. Один знающий
лекарь сказал мне, что я вылечусь от слепоты, если промою глаза кровью птицы
Кахка. Помоги мне поймать ее, и я отдам тебе половину моего государства!
Старик ответил:
— Птица Кахка каждую ночь прилетает ко мне на двор и приносит
большую рыбу.
Обрадовался падишах и сказал:
— Вот ты и поймай ее!
— Нет,— ответил старик,— птица Кахка большая и сильная. Один я не
справлюсь с нею. Чтобы схватить и удержать ее, нужно больше сотни людей.
— Я пошлю с тобой четыреста моих слуг. Ты спрячь их под тем
деревом, на которое прилетает птица Кахка. Они-то сумеют схватить и удержать
ее!
— Нет,— сказал старик,— так птицу Кахка не поймаешь. Ее можно
изловить только хитростью. Когда она прилетит ко мне, я приготовлю хорошее
угощение и уговорю ее спуститься на землю. Здесь-то мы ее и схватим!
Падишах послал со стариком четыреста своих слуг.
Старик повел их под дерево, на которое прилетала птица Кахка, и
спрятал под ветками. Сидят слуги, не шелохнутся.
А старик разложил на ковре под деревом разные угощения и стал
ждать птицу Кахка. Как только она прилетела и села на дерево, старик заговорил:
— О дорогая птица Кахка! Благодаря тебе я стал богат и счастлив, а
до сих пор даже не угостил тебя. Спустись ко мне и отведай моего угощения!
И так он упрашивал птицу Кахка, что она спустилась с дерева. Но
все-таки подумала:
«А что, если у старика на уме дурное?»
Но тут же сказала себе;
«Э, что может сделать этот слабый старик?»
Спустилась птица Кахка с дерева и села около старика.
Старик расставил перед ней блюда и стал угощать еез
— О дорогая птица Кахка! Кушай, пожалуйста, мое угощение! С
великой любовью к тебе приготовил я все это!
Но только птица Кахка стала клевать из чашки, старик схватил ее за
обе ноги и закричал:
— Скорее ко мне! Скорее!
Четыреста слуг падишаха выскочили из-под дерева и бросились на
птицу.
Птица Кахка взмахнула своими большими крыльями и полетела.
Старик все держал ее за ноги и кричал:
— Держу! Держу!
Но птица Кахка подняла его над землей. Тогда один из слуг падишаха
подскочил и схватил старика за ноги, чтобы удержать.
Второй слуга увидел, что его товарищ отделяется от земли, и
схватил его за ноги. Второго схватил третий, третьего — четвертый, четвертого —
пятый…
Так старик и четыреста слуг падишаха ухватились один за другого,
поднялись за птицей Кахка под облака и цепочкой повисли в воздухе.
Тут старик взглянул вниз, на землю, а земли и не видно. Потемнело
у него в глазах от страха, разжал он пальцы и полетел вниз. А за ним и все
четыреста слуг падишаха. Упали они на камни и разбились.

Мастер
Али

(казахская
народная сказка)

Много лет назад жил на свете хан. Он был
такой жестокий и злой, что люди боялись даже в разговоре произносить его имя. А
если случалось ему проезжать по дорогам, то жители убегали из селений в степи и
прятались, где могли, что бы только не попасть ему на глаза. Близ-ких слуг
своих он казнил без жалости за всякую провинность. Друзей у него не было: никто
из окрестных ханов не решался быть в дружбе с таким жестоким и свирепым
соседом.

Жена хана давно умерла с горя и тоски. Но
у хана остался сын — молодой человек замечательной красоты и ума. Звали его
Хусаин. Это было единственное существо на земле, которое любил жестокий хан.

Много друзей и товарищей было у Хусаина. С
ними он скакал по степям, выезжал на соколиную охоту, состязался в стрельбе из
лука. Но больше всего любил Хусаин уезжать в горы на охоту за дикими зверями.
Сколько раз возвращался он домой радостный и довольный, а слуги несли за ним
его добычу — туши диких вепрей и кабанов.

Старый хан беспокоился за сына и не любил,
что бы тот далеко уезжал в горы.

— Незачем тебе показывать свою удаль в
этих опасных забавах, — повторял он, встречая сына.

Но Хусаин только смеялся. Он был уверен в
своей силе и ловкости. Долгое время все шло хорошо.

Но вот однажды Хусаин снова собрался на
охоту в горы. На этот раз он отправился один, не взяв с собой никого из слуг.
Только своему старому конюху он сказал, что едет за диким вепрем, который
недавно появился в этих местах.

Испугался старый конюх:

— Берегись, Хусаин, как бы не напал на
тебя вепрь. Засмеялся юноша:

— Полно, старик, не бойся. Разве в первый
раз я отправляюсь на такую охоту?

Стегнул коня и ускакал. Ускакал Хусаин и
не вернулся.

Вечер наступил. Звезды зажглись над
степью, потянуло запахом цветов и полыни. Вышел старый хан из своей шелковой
палатки гневный, хмурый

— Где Хусаин? Где мой сын?

Молчали слуги, потупили глаза в землю.
Боялись они сказать старому хану, куда уехал Хусаин. Снимет с них хан головы за
то, что отпустили юношу одного.

Ночь опустилась над степью. Не находит хан
себе места от тоски. Топнул он ногой в сафьяновом сапоге и взмахнул шелковой
плеткой.

— Эй, слуги!

Сбежались слуги со всех сторон. Стоят,
глаз поднять не смеют, ждут, чего от них хан потребует.

— Скачите во все концы: в горы, в степь,
вдоль реки. Ищите моего сына! Помните: кто привезет мне весть, что с Хусаином
случилось что-нибудь недоброе, тому я залью глотку кипящим свинцом. Ступайте!

Просвистела еще раз ханская плетка.
Кинулись слуги врассыпную, вскочили на коней, поскакали в степь, в горы искать
Хусаина — ханского сына.

Не скоро нашли они бедного юношу. Лежал
Хусаин с растерзанной грудью под большим развесистым деревом. Видно, напал на
него дикий вепрь и вонзил ему в сердце острые клыки.

В горести и страхе стояли слуги над телом
ханского сына. «Что теперь будет? Как сказать хану о страшном
несчастье?» Плакали слуги и от горести при виде погибшего юноши, и от
страха перед тем, что их ожидает, если принесут они хану страшную весть.

И сказал тогда старый конюх товарищам:

— Друзья, все вы знаете пастуха Али, что
живет в хижине у горного ручья. Нищий пастух Али, а ум и искусство его славятся
далеко. Он все знает и умеет: и кувшины лепит из глины, и арканы для ловли
коней плетет, и новую пастушью свирель придумал. Пойдем к Али и спросим, как нам
быть.

Пастух Али сидел у порога своей хижины и
плел корзину из ивовых прутьев. С горестью выслушал он рассказ старых слуг:

— Мы пришли к тебе, Али, за помощью, —
сказали они, кончив свою печальную повесть. — Научи, как нам спастись от
страшной казни, которая нас ожидает.

Долго думал Али, поникнув седой головой.

— Хорошо, — сказал он наконец, — до утра
еще далеко. Ложитесь и отдохните здесь у костра. Постараюсь помочь вашей беде.

На куче мягких опавших листьев и степных
трав растянулись усталые слуги вокруг огня и заснули. А старый Али не спал. Он
принес тонких досок, сухих конских жил и принялся что-то мастерить ножом.

Наутро слуги были разбужены нежной
музыкой. Они вскочили и увидели старого пастуха. Али сидел, поджав ноги, и
держал в руках не виданный ими прежде музыкальный инструмент. Тонкие струны
были натянуты на нем. Али перебирал их пальцами, и инструмент пел в его руках,
как живой.

— Теперь идемте к хану, — сказал старый
пастух. Окруженный испуганными слугами, вошел он в палатку хана.

— Ты принес мне весть о Хусаине? — грозно
спросил хан.

— Да, великий хан, — ответил Али. И
заиграл на том музыкальном инструменте, который он смастерил ночью.

Застонали, заплакали струны. Словно
жалобный шум леса пронесся под шелковым шатром ханской палатки. Резкий свист
ветра смешался с воем дикого зверя. Громко вкрикнули струны, словно
человеческий голос, молящий о помощи. И снова звериный рев и жалобный шум леса…

Ужас охватил всех слушавших, так ясно
рассказала музыка о том, что случилось. Хан вскочил с места:

— Ты принес мне весть о гибели Хусаина? Но
ты знаешь, что я обещал вестнику несчастья залить горло горячим свинцом?

— Хан, — спокойно отвечал старый пастух, —
я ничего не рассказал тебе. Я не произнес ни одного слова. Если ты гневаешься,
то накажи этот инструмент, который я смастерил и назвал домброй.

Хан в ярости и горе приказал плеснуть
свинцом на домбру. И свинец выжег круглое отверстие под струнами.

Так старый Али своей находчивостью и
мастерством спас жизнь ханским слугам. А у жителей степей появился с тех пор
новый музыкальный инструмент — домбра. Очень полюбили его казахи и стали петь
под звуки домбры свои прекрасные песни.