История одной семьи дзен рассказ мавридика

Жизненные перипетии.

Хлопнула дверь, что-то упало, завизжал кот. Явился, подумала Аксинья, весь в папашу, такой же гулёна и дебошир, о-хо-хо. Женился бы что ли быстрее…

-Кис-кис, прости киса, – тонкий женский, почти девичий голосок, – Приволок ково что ли? Совсем оскотинился, уже домой своих этих таскает, охо-хо, пойти выйти? Дак наорёт, ещё драться кинется, ну его. Женщина притворилась, что спит.

-Тихо, иди сюда. Там мать спит, не бойся, она нормальная. Да отпусти ты кошку, ну.

Утром она увидела её, ту ночную гостью. Девчоночка совсем, – подумала мать, – Куда вот родители смотрят?

-Валерка, она ить дитя совсем. Сын отмахнулся, умываясь холодной водой, фыркал, ойкал. Девчонка испуганно сидела на табуретке, положив тонкие руки на острые коленки.

-Мать это Нинка, моя жена. Жить говорю вместе будем, дай ей халат свой.

-Да сколько же тебе годочков, милая?

-Семнадцать, – едва прошептала девочка Она подошла ещё раз к сыну.

-Валерка, да что же ты делаешь? Дитё она совсем.

-Дитёёё, – протянул Валерка, какое мать она дитё, она такоё знает, что тебе и не снилось, –  заржал и пошёл.

Так Аксинья Ивановна стала свекровью. Валерка вроде остепенился, устроился на работу, бросил пить, приходил с работы вовремя. У Нины не было вещей, вообще никаких. Сходили в магазин, кое-что прикупили, да у Аксиньи там лежало, приодели девку.

Вроде ничё такая, хоть и не красавица. Мать не спрашивала, откуда она взялась, только спросила в курсе ли родители, где теперь она, Нина, живёт.

Та сказала, что родителей у неё нет, и низко опустила голову. Мать решила не лезть, Валерка кажется за ум взялся, стал денег домой приносить, продуктов, и Нинка устроилась в столовую раздатчицей, ну всё наладилось.

Ничего, кто по молодости не дурил, – думает мать. И Нина девка вроде хорошая, спокойная, только боязливая очень, ну ничего привыкнет…

Так и жили. Молодые не ругались, так, рявкнет Валерка когда-никогда, а так тишина. Мать радуется, да внуков тихонечко ждёт.

Однажды в дверь постучали, женщина пошла открывать. На крыльце стояла старуха, древняя, седая, сморщенная, с коричневыми руками и лицом, как печеное яблоко.

-Дратути вам.

-Здравствуйте, – сказала Аксинья.

-Фу, насилу добралиси, люди добрые адрес нашли, да мене вот сказали, можно пройтить, а то уморились мы, о-хо-хо, старый, да малый.

И только сейчас Аксинья рассмотрела, что старуха не одна, за ней прятался маленький, годика на два мальчик. Беленький, тоненький, светлые волосики аккуратно подстрижены на «кержацкий» манер.

-Проходите, – женщина посторонилась. Ничего не понимая она вошла следом за гостями

-Ниночка-то где, чё-то сказала, баба, устроюсь и заберу Егорку-то. И уж полгода почти, как ни слуха , ни духа. Я то сама уже стара стала, мальчонку жаль…Кому он нужон?

Нина -то она сама без матери-отца росла. Я сама её тянула.Она хорошая у меня была, то ли кто ссильничал девку, то ли что, спортилась, а потом вон, Егорку принесла мне.

Ну, вроде спокоилась, ага. А потом опеть вожжа под хвост…мне не под силу, мальчонку-то возьмите…

-Дак куда я возьму?

-А мене куда? Нинкин он, а мене помирать пора. Я, смотрю, вы женчина хорошая, от и возмите, возмите, а я пойду.

Старушка шустро засеменила к дверям.

-Баба, -заплакал мальчик, – баба.

-Ну, ну Егорушка, ну-ну, мой золотенький, чичас, чичас мамка придёт, а бабушке пора, пора…Прощчевайте вам, там документы и вешчи Егорушкины.

Первый пришёл Валерка, за ним следом Нина.

-Мать, я там свинины принёс, может свеженятинки пожарить? Аксинья молчком встала и пошла на кухню.

-Мать, а кто там спит?

-Егор

-Какой Егор?

-А ты у Нины своей спроси…

-Нинк? Это что? Нина сжалась, сидела и смотрела в пол. Малыш проснулся и заплакал, но, увидев мать, побежал к ней. Она обняла его, прижала к себе, а потом встала и направилась к двери.

-А ты куда? – в один голос спросили Валерка с матерью.

-Я пойду, мы пойдём…

-Куда это? – Валерка ошалело смотрел на свою «жену.

» -Я пойду, Валер, спасибо за всё. И вам, тётя Аксинья, мы пойдём с Егорушкой.

-А ну сядь! Сядь кому сказал, – Валерка грозно встал, Нина сжалась в комочек.

Поговорили, все трое. Нина рассказала, что отец Егоркин бросил её, беременную. Жила она с бабушкой, встретила Валерку и не посмела сказать ему, что есть дитя.

Делать нечего, куда же малыша. Аксинья к молодым не лезла, сами как-то справлялись. Только стала замечать женщина, вроде Нинка чаще заплаканная стала, а Валерка будто злой какой, и чаще стал задерживаться на работе, а то и вовсе ночевать не придёт.

Мать не лезла,а зачем? Как говорил свёкр, воспитывать надо, пока поперек лавки лежит, а теперь -то что? Сами разберутся.

Однажды Валерка сказал, пряча глаза.

-Мать, расходимся мы с Нинкой.

-Как это?

-Другую я встретил, ну не прикажешь сердцу, чё уж…

-А девка куда? Ты ж знаешь, что пойти ей некуда, – что уж там говорить, привыкла Аксинья жить спокойной жизнью, расслабилась, и к мальчонке, Егорушке привыкла. Даром, что не родной, а прикипела душой, и мальчишечка к ней тоже, бабушка да бабушка.

-Я чё и спросить хотел, можно Нинка поживёт немного? Я всё равно к своей уйду, ну не получается у нас с ней, не могу я…

-Пусть живёт. -Нина, – спрашивает Аксинья, – а что у тебя образование есть какое?

-Восемь классов…

-Да как же ты, девка, дальше жить будешь? Жмёт плечами, и глазищи полные слёз.

-Ты вот что, давай- ка, учиться иди.

-Да как же? Мне работать надо.

-А ты работай и учись. Отправила в вечернюю школу, сама с Егоркой помогает, в садик мальчишку не берут, болеет часто.

Так Аксинья с ним сама значит заниматься начала. Нина с работы, да в вечернюю школу. Молчит девчонка, боится что попрёт её Аксинья, а ей и идти некуда.

Бабка померла, а дом достался бабкиному сыну, куда ей?

А Аксинья каждый день молится чтобы Нина не собралась уйти никуда, да Егорку бы не забрала… Живут, Валерка иногда приезжает. Деньжат подкинет, продуктов, к Нинке, как к сестре относится. Егорушка его дядей Валерой зовёт. И он пацана балует, машинок ему целую кучу надарил.

Валерка двух чужих тоже воспитывает, как-то с женой приезжал. Не понравилась она матери, громкая, крикливая, как птица хищная. Она была всюду, её было много. Размахивала руками, что-то пыталась делать, сразу начала мамкать, не то, чтобы Аксинье было неприятно, нет.

Просто поняла для себя, что хотелось бы, чтобы Нина назвала мамой… Ниночка так в своей столовой и работает, только из подавальщиц уже в повара перевели.

-Тяжело ведь, Нин, – спросит Аксинья.

-Нормально, – и улыбнётся своей тихой улыбкой.

Как-то Аксинья про жизнь свою разговор завела, как замуж отдали отец с мачехой за нелюбимого, как пил, да буянил, бегала с Валеркой маленьким по баням, да сараям пряталась.

А потом Господь сжалился, ушёл он, к другой ушёл, к ней приходил по привычке, а она возьми, да осмелься, участковому пожаловалась.

Тот и предложил уехать сюда, у матери его домик был, вот она Аксинья с Валеркой и приехали. Пошла на фабрику работать, мотальшицей, Валерку в школу. Тот хороший был, да гены видно отцовские дали о себе знать, отца то Валеркиного даже участковый боялся, вот и предложил сюда-то уехать, от греха подальше.

В армию Валерка сходил, пришёл и давай гулеванить, а тут тебя господь послал, с тобой он и присмирел.

Ниночка краснеет, Егорушка жмётся к бабушке.

-Меня мама без отца родила, бабуня же моя прабабушка была. Она маму воспитывала, бабушка где-то живёт, у неё своя семья, маму мою на мать свою бросила.

Мама рано ушла, мы с бабуней остались вдвоём… Я с плохой компанией связалась, крутой хотела казаться, чтобы меня за свою принимали…

Вспоминать стыдно…Валеру встретила, вцепилась в него, взрослый, красивый, подумала это шанс…Каждый день хотела рассказать ему про Егора, да боялась, я возле вас отогрелась, думала расскажу попозже, хоть немного поживу, почувствую как это с мамой жить…

-Ох, девочка… Плачут две женщины, одна жизнь прожившая, другая только начинающая.

-Ты не выдумывай, Нина, никуда вас не отдам, мои вы, мои…И ты, и Егорушка…

Валерка приехал. А мать, памятуя выкрутасы отца его, строго следит чтобы к Нине ни-ни, да тот и не смотрит, ну было и было, а теперь так, как родственница.

-Мам, -говорит Валерка, – я чё спросить хотел, там отец, ну мой, говорят болен сильно, просит, чтобы мы с тобой приехали…

-Сам -то что думаешь?

-Моя говорит надо поехать, отец же.

-Ну поезжай.

-А ты мам?

-Стоит ли? Поехала. Старый стал, усох весь. В больнице лежит. Увидел сына с женой бывшей, плачет.

-А где же твоя благоверная? Дети где?

-Охо-хо, -плачет, – не пришла ни разу, дети -то её, у меня окромя вас с Валеркой нет никого.

Что делать? Забрали к себе. Выходили с Ниночкой, Валерка приезжает, продукты тащит, лекарство. Отошёл немного, плачет, прощения просит.

-Да ну тебя, доживай уже. Внучок, Егорушка, поначалу дичился, а потом тоже привык, деда, лопочет, деда… Живут.

-Нинуль, а ну как бы тебе б в институт поступить, а?

-Да вы что? Да как? Уговорили, поступила. Ох, днём учится, вечером работает. Егорушка в школу пошёл. У Валерки пацан родился. Вроде бы жизнь налаживается.

Одно беспокоит Аксинью, Ниночка всё одна. Станет говорить, а та отмахивается, не нужен никто, вон Егорушка, да вы, это моя семья.

Выправилась девка, ладненькая такая стала, – любуется Аксинья, – А всё одна.

Внук, Егорушка радует. Валеркины старшие, которые Аксинье неродные, тоже стали к бабушке бегать, всех привечают.

Михайло, муж -то бывший, отец Валеркин, тоже отошёл, что-то делает по дому, с внучатами возится, всё у Аксиньи, да у сына прощения просит.

Ниночка -то уже, завпроизводством стала. Тут трах, бах, какие-то перевороты. Что такое? Как понять? Люди плачут, денег нет, есть нечего, а по телевизору одно, всех обличают, всё что было хорошим, стало плохим, пенсии не платят, зарплаты тоже.

Дети молодцы, Валера, Нина и Людмила Валеркина. Делить нечего, скооперировались, и вещи возить из-за границы стали.

А ребята все у Аксиньи с Михаилом. Просит Аксинья боженьку, чтобы дал ей ещё пожить, внучатушек поднять, детям помочь.

Уже забыла, что Нина некровная, что была когда-то женой Валеркиной, да и Валерка с Людой об этом не помнят уже.

Приедут сердешные, без рук, без ног. Поспят пару часов и на базар, крутятся. Зато не голодом. Аксинью с дедом одевают в шмотки заморские, только зачем им? Вон детушкам, да сами бы пожили…

Деду шоколадки нравятся разные, от сластёна. Чай пить сядет, на блюдечко порежет. и пьёт, как мартовский кот жмурится, сидит.

-Ох и красивая ты у меня, Аксиньюшка, ты прости меня, дурака старого, что так поступил с тобой

-Ладно тебе, чего уж там, – махнёт рукой и зардеется вся. А дети уже палатку поставили на рынке, потом и место под магазин нашли.

Вот к ним в компанию и Николай пристал. Коля хороший, брат Людмилин, Валеркиной жены. Все родственники, значит.

Скажет мать, -Нин, Кольша глаз от тебя не отводит, и Егора вон любит.

Та отмахнётся, -Да что вы, мам. Я перед сыном виновата, бросила его тогда.

Всплеснёт руками Аксинья, от радости, что мамой назвала, сердце в горле затрепыхалось.

-Доченька, Ниночка, да кто же по молодости не совершал ошибок…

Ребята сами уже не ездят за товаром, тюки не таскают, поставщиков нашли. Тут летали в Италию, о как, там договаривались о поставках, магазин побольше открыли.

Радуется мать, сердце спокойно. А тут новое. Бабка Нинина, что мать её на свою мать бросила, объявилась. я мол бабушка твоя, я семья твоя, да дядька, который Ниночку без жилья оставил, как бабуня умерла, тоже в родственики просится…

Да только Нина закалилась уже, показала им путь -дорожку, у меня говорит, своя семья есть…

Старый стал Михаил, а Аксинья ничего, держится. Просит только боженьку, не забирай Мишку окаянного раньше времени, скучно без него, дурака старого будет.

Нина сдалась всё же, под напором Колиным, не устояла. Всё хорошо у детей, и внуки кучей выросли. Всех в люди вывели.

-Ну и нам пора на покой, старый, -говорит Аксинья. Машет Михаил белой лысиной своей, держит за руку Аксиньюшку своей в коричневых пятнах лапкой.

– Пора, пора милая. Ты прости, за всё прости, Аксиньюшка. Дала мне тепла на старости лет, ты как лучик солнца, прости…

-Простила давно, не гунди, давай уже руку, держись крепче, нам с тобой идти вместе в вечность…

***

Они приходят каждый праздник, не забывают. Уже не плачут. Большая семья у Аксиньи с Михаилом, дети, внуки, уже и правнук есть.

Все давно забыли, что Нина с Валерой совсем не брат и сестра. Все поминают добрым словом Аксинью Ивановну, а дети ещё и деда Мишку, любил он их всех…

Вот такие жизненные перипетии, – думает Ниночка, держа на руках сына от старшей дочери жены Валеркиной, своего бывшего мужа.

А ну попробуй разберись, кто кому и кем приходится, – улыбается про себя Нина.

Муж Ниночкин, Николай, родной брат Людмиле, так что внучатого племянника на руках Ниночка держит, о как.

-Ветерок подул, -говорит Егорушкина жена, Мариночка, – это знак хороший, бабушка с дедушкой нам послали, радуются, что мы все вместе, мирно живём.

Бывают такие люди, что притягивают к себе, как магнитом, всех обиженных, всех нуждающихся в опеке и попечительстве, да просто в добром слове.

Вот и Аксинья Ивановна такая была. Все к ней тянулись, а она никого не оттолкнула, всех обогрела и приветила, всем любви её хватило и ласки.

Автор Мавридика де Монбазон

Из сети

Внимание! авторам, имеющих авторское право на тот или иной текст бренд или логотип, для того чтобы ваша авторская информация свободно не распространялась в ресурсах интернета вы должны ее удалить с таких ресурсов как vk.com ok.ru dzen.ru mail.ru telegram.org instagram.com facebook.com twitter.com youtube.com и т.д в ином случаи размещая информацию на данных ресурсах вы согласились с тем что переданная вами информация будет свободно распространятся в любых ресурсах интернета. Все тексты которые находятся на данном сайте являются неотъемлемым техническим механизмом данного сайта, и защищены внутренним алфавитным ключом шифрования, за любое вредоносное посягательство на данный ресурс мы можем привлечь вас не только к административному но и к уголовному наказанию.

Согласно статье 273 УК РФ

© Мавредика де Монбазон.

© ООО «Издательство АСТ»

А она ужом вьётся вокруг него

– А она ужом вьётся вокруг него, в глаза заглядывает, ластится, что пёс дворовый. Ну парень-то не дурак, он возьми да рвани кофту-то, на ней прям и порвал, а там…

Бабушка делает передышку и, набрав побольше воздуха в лёгкие, выпучив глаза, выдаёт:

– А там… шерсть.

– Ааааах, – шепчут ребятишки, что кружком сидят около бабушки, – шееерсть…

– Ага, шерсть.

– Она оборотень, что ли? – спрашивает самый старший из детей, Димка.

– Конечно, – соглашается бабушка, – оборотень. Василь-то, зря не верил бабке-то.

– Ой – пугаются ещё больше ребятишки, – неужто сожрёт Василя оборотень-то?

– Ну, съест – не съест, покусает – это точно, старших-то слушать надо.

А он, Васька-то, думает, что сам взрослый, сам всё кумекает.

– Ба, ну чё ты опять мелюзгу пугаешь?..

– Молчи, Васыль, – говорит бабушка, – сидишь, вон и сиди…

– Да и не боимся мы вовсе, чё там бояться, – говорит самый старший из малышей, Димка.

– Ну-ну, ночью не прибегай ко мне, когда тебе опять страшно будет, – говорит Вася.

– Да я и не из-за страха, просто Витька храпит и пинается.

– И ничё я не храплю, – обижается Витька.

Все они двоюродные братья-сёстры между собой, приехали к бабушке Варваре в гости. Васька самый старший, ему семнадцать, потом Алёнка, ей пятнадцать, и дальше мелюзга от девяти до пяти лет.

Бабушка сидит и рассказывает внучатам разные сказки и побасёнки, но Васька-то знает, в чей огород камешек.

– Бабушка, и что? Оборотень укусил Ваську?

– Нет, детка, не успел. Бабка-то у Васьки, она же смекалистая, она святой воды набрала, да каааак плеснула, прямо в харю ей, та завизжала, как собака недорезанная, и ну бежать, поджав хвост.

– Ой, – закрыла руками Оленька свой маленький ротик-вишенку, – бабуля, у неё и хвооост?

– А то, она же оборотень…

– Хорошо, что бабушка у Васьки такая смелая, – подскочил Вовка от возбуждения, а то оборотень искусал бы Ваську, рыыы-рррыыы, – накинулся он на Витьку.

Витька соскочил и, сделав зверское лицо, повернулся к Оленьке:

– Ррррыыы, он укусил меня, теперь я укушу тебя, и мы станем оборотнями… ууууу.

– Да хватит вам, – сказал Димка, – Олечка, иди сюда.

Ребятишки разбушевались, разгомонились.

– Ну, ну, черти полосатыя, чего распишшались, а то вот, ухватом, – улыбается бабушка, – Василь, а где Олёна?

У бабушки был свой особый говорок, привезла она его с собой откуда-то из «Рассеи», как говорила бабуля, и внучат своих она называла на свой манер: Митюшка, Любава, Олёна, ВасЫль или Василь, как на ум взбредёт.

А ещё были у неё внуки ВЫтькя и Володькя, и внучка Олюшка.

По правде сказать, были они не внуками бабушке, а правнуками.

Все обожали бабулю, а её сказки заставляли замирать сердца не только родных внучаток, но и соседских, и со всей деревни – прибегали к бабушке Молчановой сказки послушать.

– Алёнка к Светке Давыдовой побежала, – сказал Вася и покраснел.

– Какого лешего она к этим троглодитам попёрлась? Ты чё ли послал?

– Нет, зачем бы я-то? – сказал парень и отвернулся, он ещё не научился врать взрослым и не мог скрыть красноту, что залила его уши, лицо и шею.

– От мори, Васыль, свяжишси с ними, горя не оберёшси.

– Ба, – подаёт голос Димка, которому уже девять лет, – почему ты так не любишь этих Давыдовых?

– Я-то? Да на чёрта они мне сдались, любить их или не любить, не выдумывай…

– Пойду Машке сена дам и двери проверю, – бормочет Васька.

– Иди, – говорит бабушка, – смотри, все засовы хорошо проверь, а то ноне, говорят, волков развелось, абы овец не порезали. Матвей, вон, говорит, у Синицына лога пару встретил, хорошо, что сытые, мол, были, так для виду версты три отмахали следом, близко не подходили. Обратно уже не поехал лесом, по тракту пришлось ехать, забоялси.

– Да то, поди, собаки, ба.

– Иди ужо, собаки. А то Матвей волка от собаки не отличит.

– Дак деду Матвею уже сто лет в обед, вот и мерещится.

– Ково мелешь, ково мелешь, сто лет. Ему ишшо и восьмидесяти нет. Я в няньках у него была, он лет на семь меня моложе, ну. Он ишшо за молодухами бегат.

Нинка Ворошилова. «Иду, – говорит, – по воду, а он маячит, зовёт «Приходи, мол, Нинка, в баню, спину потереть».

А та ему отвечает, что, мол, у тебя же бабка есть.

А он ей, Нинке-то, у её, говорит, ничё уже не фурычит.

Вот кобель, у его фурычит, а у Нади, бабочки-то его, не фурычит. От как с молоду был кобель…

– Ба, то, что он кобель, не даёт ему волшебной силы не спутать волка с собакой.

– Иди уже, волшебник…

Васька идёт на улицу, морозный воздух обдаёт разгорячённое после тепла и спора с бабушкой лицо мальчишки.

Васька хоть и городской, но всё время свободное проводит в деревне, любит свою прабабушку, да они все её любят.

Но у Васьки есть ещё одна причина, которую зовёт бабушка на своё усмотрение, то ведьминой внучкой, то лешего племянницей, то чертовкой, а сегодня вот русалкой обозвала.

Причина эта – черноглазая смешливая бойкая девчонка, Светка Давыдова.

Правильно Димка подметил, не любит бабушка Давыдовых, вон всяко Светку обзывает.

Да они даже и не встречаются, Светка, егоза такая, всё делает вид, что не замечает будто Васькиных чувств.

А Васька смотреть ни на кого не хочет, как вспомнит Светку, как она на коня на скаку запрыгивает или в озеро с камня щучкой ныряет, так мороз по коже…

Васька дал Машке, козе, душистого сена, проверил запоры у трёх овец. Бабушка Варвара, несмотря на возраст, держала небольшое хозяйство.

Потрепав дворовую собаку Пальму по загривку, Васька с тоской посмотрел на светящиеся окна соседей и направился в дом.

– Вааськ, – парень обернулся на голос сестры, – погоди.

– Чё шаришься по ночам? – придавая голосу солидности, проговорил парень. – Иди домой уже.

– Ваась, – опять нараспев протянула Алёнка, – иди чё скажу.

– Ну.

Девчонка поднялась на носочки и что-то горячо зашептала в ухо брату.

Тот с сомнением покачал головой.

– Точно? Или опять она посмеяться надумала?

– Нет, она поклялась. В прошлый раз папанька не пустил, он, знаешь, какой у них строгий, папанька-то. Мне кажется, Вась, бабушка Варвара права, какие-то они странные, с нечистой силой водятся, ууууууу.

Парень отпрянул.

– Да ну тебя, Алёнка. Здоровая такая, а всё в сказки веришь.

– Ха-ха-ха, – закатилась громким смехом сестра, – ну что, кто сегодня у нас Светка? – спросила тихим голосом смеющаяся девчонка.

– Русалка была, когда на улицу уходил, – уныло сказал парень, – пойдём дров побольше захватим.

– Пойдём.

Дядя Петя, Светкин папаня, сказал, что волки стали появляться. Вроде дед Матвей двоих видел, и дядь Вася, лесничий, предупредил, что волков много в этот год, отстреливать будут.

Говорят, прошлые года не было, а ещё говорят, что ранее волки прямо к домам подходили, через забор перемахивали и собак загрызали, овец таскали и даже на людей нападали, были случаи.

– Так что ты, Васька, осторожнее, пойдёшь на встречу-то со Светкой, так берданку с собой возьми, ну или хотя бы рогатку Димкину, – хохочет мелким смехом егоза Алёнка.

Набрав охапки дров, ребята заносят их в дом, запуская с собой клубы морозной пыли. Полежав немного в тепле, дрова начинают испускать такой аромат сосны, что кажется ребятам, что сидят они на опушке в солнечный денёк, в сосновом лесу.

– Баа, а что дальше-то? – зовут ребята отвлекшуюся бабушку, – про солдата-то что?

– Так вот, – продолжает бабушка, – бледный солдатик-то весь, а командир его ругает. Как, мол, так, с чего это ты не пойдёшь в наряд? Ты в армии, а не у мамки под юбкой.

Тот просит, переведите, мол, на другой участок, граница большая.

Ну командир не совсем собака был, разрешил поставить парня на другой участок.

Вот время проходит, парень повеселел, щёки порозовели, как вдруг раз, другой солдатик вдруг стал чахнуть, что на место этого-то первого встал.

Что такое? Командир в бешенстве.

Призывает того, первого. «А ну рассказывай, что происходит». Тот мялся, мялся, да и говорит:

– Змея, товарищ командир.

– Что «змея»? – командир спрашивает.

– Как только стемнеет, змея приползает, на шею залезет, обовьёт кольцом и за пазуху, к сердцу, свернётся и лежит, а с рассветом опять уползает.

– Чушь какая-то, – сердится командир, – а ну, позовите мне второго.

И второй солдат то же самое говорит. Стали узнавать, что солдатики бают промеж собой. Оказывается, многие слышали, а кто-то видел даже и на себе испытал.

Рассердился командир, а он такой, боевой офицер был, сам, говорит, в наряд пойду и докажу, что это бабкины сказки и чушь собачья.

И пошёл.

Утром нашли его чуть живого, змея шею хвостом обкрутила, а сама на сердце улеглась, мёртвая уже. А командир весь седой.

Откачали его, да только он служить больше не стал. Сказывают, всё ходил туда и сидел долго на камушке в задумчивости, с тоской смотря вдаль, будто ждал кого-то…

А солдатики, те, с которыми змея-то вот так игралась, они же не всё рассказали тогда. Скрыли они, что появляется сначала девушка, красоты невиданной, несёт с собой кувшин с вином, сыр козий, овощи разные.

Садятся они и пируют, а потом очнётся солдатик, а у него змея на шее и груди…

Говорят, змею ту мёртвую вскрыли, а у неё сердце восемнадцатилетней девушки, о как…

– Ба, – прерывает зловещую тишину Васька, – а как поняли, что сердце-то восемнадцатилетней девушки, а не семнадцати с половиной парня, например?

– Ты, Василь, дурак, дубина стоеросовая, это же наука определила!

Наслушавшись бабушкиных страшных сказок, разбредаются ребятишки по своим местам. Всех перекрестив, укладывается и бабушка Варвара на свои перины…

Вот все засопели, слышит Васька, как топает кто-то. Аааа, ну понятно, Димка бежит.

– Вась, Вась, – шепчет.

– Чего тебе?

– Я лягу у тебя, а то…

– Ложись уже, язви тебя.

Вроде все заснули. Васька начинает тихонечко вставать.

– Вась, ты куда? – шепчет Димка.

– До ветру, спи.

– Я с тобой.

– Иди, вон, ведро в сенках стоит.

– Я чё, маленький? На ведро пущай они, я с тобой.

– Да чтобы тебе… пошли…

– Ой, ай, – шепчет бабушка, – ктой-то там, ково лешие носять?

– Ба, да это мы с Димкой, до ветру пошли.

– Вядро в сенках, идите туды, чё по холоду шариться?..

– Нее, чё мы, маленькие…

Поеживаясь, ребята ворочиваются в тепло натопленную избу, ложатся спать.

– Ваась, Вася.

– Чего тебе?

– А вот интересно, про змею это правда?

– Нет, конечно, это бабушкины сказки…

– Аааа.

– Нууу, спи.

– Ваась, Вася, а от чего баба так Давыдовых не любит?

– Мне почём знать?

– Да вроде бабка ихняя, или прабабка, у нашей жениха отбила, вот наша и не любит их всех, – подаёт голос из-за стенки Алёнка.

– Понятно, – говорит Димка.

– Ничё не понятно, – говорит бабка, – понятно ему, понятливый. Я, ежели хотите знать, Гришку того, совсем не любила, а с Нюркой мы подружками были. Просто Гришаня за мной первой ухаживать начал, ну я, конечно, ему от ворот поворот, а он вроде как не отступает. Ну я было только хотела согласиться на свиданку-то, а тут она, Нюра, подруженька моя ненаглядная прилепилась. Ну он к ей и переметнулся, гады.

Я тогда за Ваську-то, прадеда вашего, и вышла в замуж, в три дня свадьбу окрутили. Утёрла этим нос, предателям.

– Ба, – спрашивает Алёнка, – ты прадеда-то не любила, что ли?

– Ну, любила – не любила, а пятерых детей нажили, не все, правда, выжили, война, проклятая… Всё, спитя, ну вас…

Все вроде ровно сопят, Васька тихонько скидывает с себя Димкины руки-ноги, одевается и идёт на цыпочках к выходу.

– Васыыыыыль, – зовёт протяжно бабка.

– А?

– Ты чё, опять до ветру?

– Ну.

– Тулуп там надень и пимы на печке с подворотами возьми, они подшитые, тёплые.

– Зачем?

– А затем, пока бушь стоять с русалкой-то, всё отмёрзнет к чертям собачьим, нечем будет до ветру ходить.

Али иди на ведро и спать ложись, кобель чёртов. Надевает молча Васька тулуп овчинный и валенки с отворотами, подшитыми, как и сказала бабка.

У калитки стоит Светка. В дублёнке, пуховом платке и ладных валеночках, с расшитыми по бокам звёздочками и снежинками.

Они идут по спящей улице небольшого таёжного посёлка, чуть касаясь друг друга руками, о чём-то говорят. О чём? Васька потом и не вспомнит.

Близость девушки волнует парня, он краснеет, хорошо, что темно, и Светка не видит.

Прогулявшись уже сто раз туда и обратно, дошли до Светкиного дома.

– Ладно, идти надо, а то папанька заругает, – шепчет девчонка. Она привстает на носочки и целует теплыми, мягкими губами, едва касаясь, Ваську в щёку.

И кажется Ваське, что опахнуло будто тиной, как из летнего озера. Когда ныряет Светка щучкой с высокого камня в синеву, и разлетаются янтарные брызги вокруг…

Стоит Васька ошеломленный, потом, дождавшись, когда мелькнула быстро зажжённая спичка и потухла – это знак, что всё хорошо, – пошёл Васька домой.

Пробравшись тихонько на своё место, лёг парень и долго не мог уснуть.

А как уснул, снилась ему Светка в образе русалки и разная другая нечисть.

А утром пришёл сосед с новостями, говорит, что волки в деревню вошли, задрали ночью две овцы, в крайней избе к лесу, на соседней улице. Что собирают всех, кто может ружьё в руках держать, пойдут в облаву, разрешение из района уже получено.

– Дык куда же мне, сынок, это лет двадцать назад я бы не токмо с ружьём, я бы и с рогатиной пошла. А теперь нет…

– Да ты чё, бабка Варвара, внук у тебя вон…

– Какой? Васыль? Да ты чё хоть, дитё же…

– Ба, ничё не дитё, можно пойду, ну пожалуйста…

И пошёл Васька, как заправский мужик, на облаву на волков…

Но это совсем другая история.

А они в розетки

А они в розетки, говорят, подслушивающие устройства поставляют и слухают.

– Зачем, баб Дунь?

– Ну мне откель знать, Витька? То ж мериканцы, я вон давеча тоже, радиво включила погромче, а оттудава мне как заорёть на иностранном языке.

– Что орали-то, баб Дуня?

– Дык, команды какие-то.

– А ты, баб Дуня, не шпион ли часом, что тебе по радио команды кто-то раздаёт?

– Да ну тя, Витька, как был баламут, так и есть. Уж унучата у тебя, а ты всё потешаешьси.

Говорю тебе, команды каки-то по радиво говорять, и ты это, Марья, розетки-то проверяй. Мало ли… Ну пойду я…

В чащу бежит, примерно такой был. Хотя может это и коза…

Баба Дуня, взяв свой батог и узелок, что приготовила её внучатая троюродная племянница, отправилась домой.

Старенькая бабушка и не знала, какое смятение она поселила в неокрепших детских душах троих внучат Виктора Павловича.

– Деда, а о чём это бабушка Дуня говорила?

– Да старая она, мелет что попало, – вместо деда отозвалась бабушка Маша.

Но любопытство чертенятами прыгало в глазах маленьких пострелят, их молодые и пытливые умы уже разобрали на запчасти розетку и добрались до радио. В мечтах, конечно, пока в мечтах.

Дед Витька это понял и решил пресечь.

– А ну, пострелята, идите сюда, что покажу. И начал рассказывать про ток и про радиоволны. Ребята внимательно слушали, всё им было интересно.

– Таким образом, мы видим, – закончил дед, – что никто через розетку никого подслушивать не будет, тем более бабку Дуню.

И приказы ей по радио тоже никто раздавать не собирается. Уяснили?

– Даааа.

– Поняли, что к розетке и вообще к электрическим приборам без спроса лезть нельзя?

– Поняли, поняли, – сказали внучата.

Вроде забыли малые про рассказы бабушки Дуни, но вечером, поужинав, опять насели на деда.

– Деда, а ты шпионов видел? А ты в армии служил? А ловил шпионов?

– Служил, ребятки. Да только спокойно у нас всё, никаких шпионов нет.

А вот старшие, когда я ещё пацаном был и бабушку вашу не знал, так они рассказывали, что шпионы так шныряли.

Вот каждый день их ловили пачками, при мне не было, врать не буду. Было, но я маленький был.

– Расскажи, деда.

– Да что вам рассказать?

– Ну про тех, которые шныряли… Расскажи, деда.

– Да я и не помню уже толком, вот одну историю помню.

Это Левко Михайлов рассказывал, а Левко знатный сочинитель был, так что, то ли правда, то ли сбрехал, – не знаю.

Но вам расскажу.

Что помню.

Было это жаркое лето, сухое и горячее. У нас же здесь недалеко граница проходит – все же знаете, что такое граница?

– Да! Да, деда!

– Так вот, было это после войны, аккурат поприходили оставшиеся в живых мужики с фронта, подросли пацаны, я-то маленький ещё был, вот, как Стёпка, лет шести.

– Я не маленький, – обиделся самый младший внучик, – сам говорил, что я уже большой, чтобы до ветру сам вечером бегал.

– Да не, Стёп, я не то сказать хотел. Ну так вот.

Старшие ребята, во главе с Левко Михайловым, бегали к солдатам, и те давали им разные поручения.

То за папиросами сбегать, то траву какую подёргать, дров нарубить, да мало ли.

То орехов в лесу нарвут, солдатикам отнесут, а те их кашей накормят. В общем, постоянно недалеко крутились.

И частенько, Левко говорил, встречалась им в лесу бабка, до того древняя, что скрючило её старую, лбом чуть ли не земли касается, идёт-бредёт бедная еле ноги передвигает.

Замотана по самые глаза, и козёл у неё придурковатый какой-то, только увидит людей, как рванёт бежать, а бежит странно, как-то будто собака, что ли, или медведь какой, потешаются ребята.

– Бабушка, давай твою животную поймаем да к тебе притащим, – смеются парни.

– Ой, детки, не надоть, пужливый у мене Боря-то, – скрипит старуха. Борей значит его назвала.

А козёл будто понимает, спрячется в чаще и сидит, пока ребята не уйдут. Смотрят издали, пришёл к бабке, тычется к ней, вкусное, видно сахар или что просит. Та даст ему что-то на ладошке, и пойдут спокойно, всё вдоль солдатского лагеря ходили.

Трава, мол, сочная там, больше Боря нигде не ест.

А как-то ребята грибов набрали и принесли повару, а у солдат проверка какая-то была, ну там генерал или кто, не знаю, тот как давай кричать, что это гражданские на объекте военном делают.

Ему и объясняют, что, мол, почти свои, солдаты будущие.

Помогают вон по-хозяйству.

Генерал посмотрел так и говорит им:

– А что, ребяты, пойдёте служить на границу?

Те в голос кричат согласие и в шеренгу строятся: босые пятки вместе, а носки врозь, значит, делают.

Посмотрел генерал, похвалил и орлами назвал.

– А не видали ли вы орёлики, не происходит ли чего вокруг такого, необычного?

– Да а что тут у нас необычного может быть, – говорит смелый Левко, – мы тут все друг друга знаем, у нас только Боря, бабкин козёл, интересный может быть.

И хохочут.

– А что за такой интересный козёл? – спрашивает генерал.

А ребята хохочут да рассказывают, какой он смешной: увидит людей и бежит в чащу непролазную, прячется, блеет оттуда, а бежит так уморительно, не как козлы, а вот будто собака или человек, что на корточки встал.

Ну умора!

– А ещё, – говорят, – будто видели, как бабка папиросы курила сама и козлу давала, но это уж совсем брехня какая-то. А парнишки, что видели, клянутся, что как есть правда.

Вроде бабка сидела очень даже ровно. И курила сама, и Борьке давала.

– Ну это уж совсем брехня, – говорит Левко, – все знают, что бабка столетняя, она прямо сидеть не может, да и куда ей курить… Виданное ли дело, чтобы баба курила.

– Да, – задумчиво говорит генерал, – то и правда умора.

– А вы знаете что, ребятки, возьмите нас с собой на козла посмотреть, такого смешного. Только так, чтобы он нас не увидал, можно это сделать? А то к вам-то уже привык. А нас, поди, забоится, поди, не захочет свои фокусы показывать.

Сговорились на второй день.

Пришли ребята, а генерал со своими уже в какой-то простой одежде одетые. Вот пошли, спрятались и сидят, в самой чаще.

А Левко с ребятами пошли смотреть бабку с Борей, они в одно время ходили – ел козёл будто по расписанию.

Ну ребята и вышли им навстречу, на тропинку-то. Козёл как заблеет, как рванёт в чащу бежать, бабка на парней замахнулась.

В этот момент крики, вопли и будто стреляют, что ли, в самой чаще.

Бабка повернулась, да каааак побежит по тропинке скачками, юбки задрала, а ноги-то у неё в ботинках мужских.

Ребята встали и рты открыли, а Левко как рванёт следом за бабкой, и ещё двое с ним.

Бабка на ходу юбки скидывает, бежит, ребята ей наперерез.

Левко исхитрился, да как прыгнет на ту бабку-то, а она кааак даст ему ногой в пах, тут откуда-то солдатики повыскакивали и успели скрутить старуху.

И вовсе это не старуха была.

– А кто же, деда?

– А был это самый настоящий шпион, что собирал секретную информацию около военной части и передавал на ту сторону через своего козла.

Только это не козёл был, а человек – сверху шкура козлиная надета была, а он, говорят, весь был обмотан проводами и передатчиками.

Вот и убегал тот козёл от людей, чтобы не увидели, что не настоящий он.

– Вот это даааа, деда! Неужто это правда?

– А кто его знает, ребятки, правда или нет, но тогда и правда много шпионов ловили.

Целый вечер ходили ребята под впечатлением от дедова рассказа.

– Деда, а ведь правы оказались те ребята, которые видели, будто бабка курила и козлу давала курить!

– Ну выходит так.

– Деда, а теперь есть шпионы?

– Нее, теперь нету их.

– Эх жаль…

– Деда, а ты нам покажешь, где эти шпионы ходили? А куда их дели потом? А Левко наградили?

– Ну их увезли, да. А что показывать? Вон там, за дубровой и ходили.

Левко-то? Наградили, кашей от пуза накормили и сапоги подарили…

* * *

– Виктор, твои пострелята?

– Мои, дед Егор, а что такое? Ты где их взял? Мы с бабкой уже всё обходили, ищем их.

– Да козла моего мучили, за дубровой я его вон привязал, а они его, засранцы, курить учили.

– Чего?

– Деда! Деда! Мы просто проверяли, настоящий козёл или шпионский!

– А махорку где взяли, заразы такие?

– Баба Дуня дала, она настоящая бабушка, не шпион. Она нам дала махорки, чтобы мы проверили козла, потому что кто-то шпион, – и ребята многозначительно посмотрели на деда Егора.

– Я вам дам шпиона, пострельцы такие, ну надо же. Виктор, прекращай байки рассказывать, третье поколение детей козлов моих курить учит…

Галя тщательно репетировала речь, которую скажет мужу и свекрови.
Хватит! Хватит ей терпеть! Хватит говорить что ей делать и как!
И вообще, в анекдотах обычно тёщи приезжают и живут подолгу, командуют там, зятя строят, зять каверзы разные выдумывает и побеждает хитрую тёщу, вынуждая её уехать.

Вот бы Гале такую смекалку и смелость.

Она очень любит Мишу, но его мама…
Когда она приезжает, жизнь Гали становится невыносимой.
Миша с мамой подсмеиваются над Галей, шутят непонятные для неё шутки, говорят на каком-то придуманном ими птичьем языке.
Гале стыдно конечно, но ей кажется, что Мишина мама будто соревнуется с ней в чём-то, вроде старается показать Мише, вот мол, смотри, я умнее твоей жены.

Галя зашла домой в твёрдой уверенности, что сейчас она всё выскажет.

Дома пахло выпечкой и чем-то ещё

-О, Галчонок пришла, — свекровь выглянула из кухни, вся идеально причёсанная, в платочке с люрексом и в переднике, -давай проходи, мой руки, буду тебя пироги стряпать учить и минтай сделаем под маринадом. Миша жуть как любит и то, и другое.

Галя хотела сказать что у неё был тяжёлый день, что она устала, ей тоже хочется отдохнуть, а не стоять у плиты, выдумывая тридцать три блюда.

Галя еле переставляя ноги пошла переодеваться.

-А, где Миша?

-Мишенька пошёл на тренировку, пусть идёт. Что ему мешаться тут под ногами. Не мужское это дело отираться на кухне.

-Сегодня была его очередь готовить, я когда до поздна работаю…

-Что? Миша готовит себе еду? — свекровь закатила глаза, — Галя! Ну как такое возможно? Ну что там он наготовит, это же нонсенс!

Я понимаю, что ты неумёха, но не до такой же степени. Это уже совсем выше всяких… Переодевайся мигом и марш на кухню.

Это надо же! Мой сын не для того женился, чтобы самому готовить себе еду!- ещё долго возмущается свекровь.

Пироги у Гали получаются какие-то кособокие, свекровь хмыкает, ворчит, называет Галю неумёхой.

Миша приходит с тренировки раскрасневшийся, бодренький

-Галчонок, моя хозяюшка! Пирожков напекла! Мамуль привет

-На ешь что твоя хозяюшка наготовила, — насмешливым голосом поставив на стол пирожки, сказала мать.

-Ммм, вкусно, хозяюшка моя

-Пфф, вкусно… Мама обиженно поджала губы.

Когда Галя забеременела Ксюшей, Миша был очень рад.
Мама Мишина выразила беспокойство по поводу как Галя будет справляться с малышом

-Сынок, она же такая неумеха у тебя

Ксюша родилась в срок, маленькая, крепкая, ладненькая.
Свекровь поселилась в квартире Гали с Мишей.
Она доставала из кроватки девочку, как только Галя положит её туда, укачав. Заставляла Мишу гулять с ней и Ксюшей по вечерам.
Она старалась отодвинуть Галю на второй план, постоянно вбивая ей в голову, и Мише, да и всем окружающим, что Галя неумеха.

Галя попыталась пожаловаться матери, но та отмахнулась

-Галька, не выдумывай, ищешь проблему там, где её нет.

Мужик не пьёт, не гуляет, не бьёт. Я вон сколько от твоей бабки, своей свекрови терпела, ну. Привыкли чуть что разбегаться.

От добра добра не ищут. Или хочешь как Варька? С фингалами ходить, да прятаться по соседям? Свекровь ей не нравится, ну и потерпишь.

Ксюша росла. Свекровь продала свою квартиру и купила в соседнем подъезде.

Жизнь Галины покатилась по накатанной. Мама Мишина и приготовит придёт, Галя же неумеха, и постирает и вещи по полочкам разложит, а то Галя, ну все знают…

Галя пробовала поговорить с Мишей, но тот отмахнулся

-Галчонок, ну что ты выдумываешь, а? Мама же для нас старается, тебя разгружает. Тебе только остаётся пользоваться, ну ладно тебе, Галь, ну ты же всё равно не сделаешь так, как мама, ты забыла? Ты же неумеха…

И Галя опять смирилась.

Ксюше дали место в детском саду, Галя ликовала. Но недолго.
Миша вечером мыча и путаясь, сказал что мама очень переживает, она специально уехала из района где прожила всю жизнь поближе к ним.
Она хотела сама воспитывать свою единственную внучку, у мамы опыт, меня же воспитала, и вообще…
Мы всем обязаны маме, Галь. Ну что ты, пусть мама сама занимается с Ксюшей.
И Галя опять смалодушничала.

Ксюша росла капризной, избалованной, авторитетом считала только бабушку.
На линейке в первый класс захотела чтобы рядом стояла только бабушка, цветы тоже те, которые принесла бабушка.
Гале показалось что свекровь смотрит на неё с усмешкой.
На мать девочка уже смотрела свысока.

В школе, в средних классах, начались проблемы с поведением, вот тут бабушка и ушла в сторону, предоставив родителям решать проблемы.

-Ксюш, а что такое?

-Что?

-Почему на тебя жалуется учитель?

-Не знаю, мам. Спроси у неё, она же жалуется, а не я…

Галя всяко пыталась повлиять на девочку, но та только фыркала и закатывала глаза, а чуть что-то не так, убегала к бабушке.
Миша тоже пытался повлиять на дочь, но тщетно…

Однажды Галя почувствовала себя плохо.
Женщина чувствует это сразу, да так и есть, тест показал две полоски.
Ну уж теперь я точно не пущу свекровь в свою жизнь, и с Ксюшей налажу контакт.
Галя осмелела, беременность придала ей уверенности, у неё будто выросли крылья за спиной.
Миша сначала не поверил, потом схватил Галю на руки, носился с ней по квартире и хохотал.

-Может мальчик будет, мечтательно протянул Миша.

В этот вечер Галя окончательно поняла, что счастлива. Оставалось «обрадовать» Ксюшу.
Галя решила позвать дочку в кафе, и там поговорить с ней. Но девочка сама позвонила матери. Она кричала, плакала, визжала в трубку, обзывалась

-Как ты могла? Как? Какой ребёнок в твоём возрасте? Ты старая! Ты мерзкая и ты… ты… неумеха

Галю всю трясло, она кое-как добралась до дома, Ксюша убежала к бабушке. Женщина позвонила мужу

-Миша…Ксюша …, -и Гая заплакала

-Галчонок, сейчас домой приеду и поговорим

Миша приехал быстро, долго и нудно объяснял Гале, что им и так хорошо, что Ксюша уже выросла и им можно пожить для себя…

Да и мама тоже уже не в том возрасте…

-А при чём тут мама? Не поняла Галя

-Ну как же, Галчонок… На маме же всё держится, ты то у меня неумеха

Галя молчком развернулась и пошла одеваться

-Галчонок подожди… Ты куда?

-Мне нужно побыть одной, -голосом тихим и спокойным сказала Галя

-А, ну ладно. Далеко не уходи. Я подожду тебя, а потом поужинаем, мама котлетки сделала

Галя ходила вокруг дома и размышляла.

Почему она такая… неумеха?

Разве она не умеет готовить? Или стирать? Смотреть за ребёнком? У Гали всегда приготовлено, чистота и порядок, но она всё неумеха…

Умеет.

Когда она готовит и Миша, и Ксюшка лопают с удовольствием, подружки хвалят, и только свекровь морщит нос и говорит что она бы это сделала по другому, ну что сделаешь, Галя же неумеха…

Галя вдруг понимает почему её подружка, Нина, так не любит её свекровь, а та соответственно Нину.
Нина всегда заступается за Галю, хвалит её, рассказывает как её ценят на работе. Галю действительно ценят на работе, это дома она… никто…

Как она позволила себе столько лет жить амёбой?

Как?

Галя вытерла слёзы, незаметно она подошла к Нининому дому, набрала номер квартиры
-Да
-Ниночка
-Заходи

Галя ревела, будто прорвало плотину. Нина не успокаивала её, надо было дать подруге выплакаться.
От подруги позвонила Мише, сказала что не придёт ночевать и отключила телефон.
Утром обнаружила непринятые от мужа, дочери и конечно свекрови
Галя ходила молчаливая, Мишка заглядывал ей в глаза, был наигранно весел, строил планы как они поедут всей семьёй на Байкал. Это давнишняя мамина мечта, чтобы всей семьёй. Мама обожает Байкал

Галя молча разбирала вещи

-Галчонок, а зачем тебе столько вещей? Там делов-то на пол часа. Мне мама сказала…

Галя посмотрела на мужа.

Ведь любила… Не безумно, как в книгах и фильмах, а чистой и светлой любовью, как в тех же книгах… Мать наставляла так, один раз и навсегда…

Выгорело, всё растоптали, убили…

-Мама говорит там ничего страшного, говорит даже лучше для тебя, организм омолаживается у женщин, ну я не понимаю всех ваших женских штучек, так чё, Галчонок, Ивановы на шашлык позвали в субботу, мотанём?

Где глаза были, продолжает думать Галя. Молоденькая была, первый мужчина, первый и единственный. Мать ещё наставляла, смотри, парень хороший, ответственный, уважительный. Нет, никто не виноват, своя голова на плечах должна быть…

Видимо права свекровь, неумеха она и есть неумеха…

Галя молчком собрала вещи, взяла кое- какие мелочи, равнодушно посмотрела на человека, которого любила, буквально недавно, или думала что любит…

-Я ухожу, Миша. Заявление на развод подала. Квартиру придётся разменять. Ксюша… я думаю она не пойдёт со мной, я старая и неумеха, так ребёнок думает. Что ж сама виновата, отдала твоей маме все права на своего ребёнка…

Миша сидел открыв рот. Он просто не ожидал, да и никто не ожидал, чтобы Галя… его Галя…

Может она узнала про интрижку с Веркой? Да ну… откуда… А что случилось? Ну не из-за беременности ведь? Да мама сказал там ещё горошинка, вытащат и всё…

-Мама?- Ксюша стояла в дверях, — мам, ты куда

-Я ухожу дочка. Ты остаешься с бабушкой и папой, всё как вы мечтали

И Галя ушла.

Пожила первое время у Нины, потом сняла комнату.
Свекровь и муж оборвали телефон, брала трубку только от дочери, та рассказывала что бабушка с папой переругались, кричат друг на друга…

Миша встретил у работы Галю

-Галчонок, прости. Вернись домой. Ну хочешь давай заведем ещё ребёнка, если это так важно для тебя

-Заводятся тараканы, Миш. Уйди с дороги…

-Да Галя, я прошу тебя, я же тебя люблю.

-А ты у мамы спросил разрешения?

Вечером позвонила Ксюша. Девочка плакала

-Мамочка вернись, пожалуйста

-Нет дочь, прости

-Мама, я тебя люблю правда.

-А я то как тебя люблю, девочка моя. Но и этого ребёнка я тоже люблю, уж прости…

Она вечером стояла у Галиной работы

-Галина, нужно поговорить

-Нет!

-Вернись домой и не майся дурью. Я тоже прошла через это, и я рада, что моя свекровь не дала мне совершить глупость, я тоже хотела девочку.

Но она мне сказала, что много рожают только необразованные, мало чем интересующиеся люди. И я считаю что она права! Всю любовь я отдала единственному сыну!

-Поэтому вы решили забрать мою дочь? Она вас тоже унижала и звала неумехой?

-Галина! Как ты смеешь! Да если бы не я!

-У меня была бы счастливая жизнь и хорошая семья. Я сама виновата что впустила вас. Вы подавили меня своим авторитетом, а теперь уходите. Я уже не ваша игрушка…

У Гали были гости.

Бабушка, у которой Галина снимала комнату, это Нинина свекровь, вот везёт же некоторым, она поила чаем заплаканную Ксюшку

-Мама!

-Девочка моя

-Я к тебе, не выгоняй, прости мамочка. Бабушка Лида сказала что я могу остаться

-Конечно, -Галя с благодарностью посмотрела на Лидию Ивановну, — конечно…

Галя с Ксюшкой идут по парку им столько нужно наверстать, столько у Гали нерастраченной любви. Наверное целую неделю они просили друг у друга прощения и только и делали что обнимались и плакали.

-Ну затопили всё своими слезами — смеётся Нина, прибежавшая в гости к свекрови и подруге.

Она рада за Галю. Мишку жаль конечно, он хороший, но маменькин сынок, никак не повзрослеет. Хотя…

Но это не её дело, пусть сам рассказывает, если надо.

Ксюша делает уроки, Галя с другой стороны стола свою работу, взяла на дом, деньги нужны. Думает о будущем декрете.

Ксюша сказала что это будет братик Ромка. Она посмотрела в интернете, ещё там дома, как развивается ребёнок, и закатила жуткий скандал и бабушке, и папе, обозвала их убийцами.

В дверь постучали.

-Заходи, баба Лида, — в голос ответили Галя с Ксюшей

Но это была не баба Лида

-Папа

-Миша

Они долго разговаривали, очень долго.

Через неделю Галя с Ксюшей съезжали, они пообещали обязательно забегать к бабе Лиде, и показать Ромку когда родится.

Свекровь…

Здесь всё тяжело.
Сын единственный, внучку можно сказать вырастила. Она жила их жизнью.

Сноха поставила условие поменять замки, маме в квартире делать нечего, только по звонку…

Видеть она её не хочет. Ещё и второго собралалсь рожать. Ну -ну, посмотрим как справится.

История моей хорошей знакомой. я и не подозревала что в её жизни такое было. Имена изменены конечно.
Свекровь уже в годах, но знакомая с ней не общается.