Как называется сказка где иванушка превратился в медведя

Сказка Морозко (Толстой)

Живало-бывало, – жил дед да с другой женой. У деда была дочка и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься – бита и недовернешься – бита. А родная дочь что ни сделает – за все гладят по головке: умница.

Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела еще до свету… Ничем старухе не угодить – все не так, все худо.

Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится – не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

– Вези, вези ее, старик, – говорит мужу, – куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь: – Садись, милая дочь, в сани. Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит – невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

– Тепло ли тебе, девица?

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

– Ой, тепло, голубчик Морозушко!

Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу: – Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес, доезжает до того места, – под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около – короб с богатыми подарками.

Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой. А дома старуха печет блины, а собачка под столом:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха бросит ей блин:

– Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»

Собака съест блин и опять:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха блины ей кидала и била ее, а собачка – все свое…

Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица – в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый.

Старуха глянула и руки врозь…

– Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…

Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:

– Тепло ли тебе, девица?

А она ему:

– Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…

Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела. Чуть свет старуха посылает мужа:

– Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре… Старик уехал. А собачка под столом:

– Тяф! Тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

Старуха кинула ей пирог: – Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут…»

А собачка – все свое: – Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно.

Сказка Морозко (Афанасьев)

У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: «Умница!» А падчерица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо; а надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи каждый день слезами умывалась. Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется, все будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать:

— Вези, вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши о ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!

Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся; повез бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.

Осталась бедненькая одна в поле, трясется и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает:

— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать, Мороз. Знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз хотел ее тукнуть и заморозить; но полюбились ему ее умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит.

Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает:

— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать, Мороз. Знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз пришел совсем не по душу, он принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого приданого. Уселась она в шубке на сундучке, такая веселенькая, такая хорошенькая!

Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она его и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки попевает.

А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов.

— Ступай, муж, вези хоронить свою дочь. Старик поехал. А собачка под столом:

— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!

Собачка съела блин да опять:

— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

Старуха и блины давала, и била ее, а собачка все свое:

— Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!

Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица — панья паньей сияет! Мачеха глянула — и руки врозь!

— Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место.

Повез старик на то же поле, посадил на то же место. Пришел и Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождался; рассердился, хватил ее и убил.

— Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни! А собачка под столом:

— Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!

— Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут!

Растворились ворота, старуха выбежала встретить дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!

Широко известная русская народная сказка Морозко повествует о злой и коварной мачехе, которая отправила свою падчерицу в лес на верную гибель. Однако, девочка не погибла, а вернулась домой в щедрыми подарками… На нашем сайте сказка Морозко представлена в изложении Толстого А.Н.

Морозко читать

Живало-бывало, – жил дед да с другой женой. У деда была дочка и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься – бита и недовернешься – бита. А родная дочь что ни сделает – за все гладят по головке: умница. Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела еще до свету… Ничем старухе не угодить – все не так, все худо.

Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится – не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

– Вези, вези ее, старик, – говорит мужу, – куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь: – Садись, милая дочь, в сани. Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит – невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

– Тепло ли тебе, девица?

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

– Ой, тепло, голубчик Морозушко!

Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами. А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу:

– Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес, доезжает до того места, – под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около – короб с богатыми подарками.

Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой. А дома старуха печет блины, а собачка под столом:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха бросит ей блин:

– Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»

Собака съест блин и опять:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха блины ей кидала и била ее, а собачка – все свое…

Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица – в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Старуха глянула и руки врозь…

– Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…

Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:

– Тепло ли тебе, девица?

А она ему:

– Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…

Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела. Чуть свет старуха посылает мужа:

– Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре… Старик уехал. А собачка под столом:

– Тяф! Тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

Старуха кинула ей пирог: – Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут…»

А собачка – все свое: – Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно.

(Илл. Г.Пономаренко, Краснодарское книжное изд-во, 1990 г.)

Считается, что тринадцать — число несчастливое. Для мастера киносказки Александра Роу примета сработала наоборот: именно тринадцатый фильм стал самой известной его работой. Киносказка «Морозко» была дублирована на несколько языков и попала в прокат Великобритании, ГДР, США, Мексики, Финляндии и других стран. До сих пор фильм остается одной из главных новогодних картин России, а также Чехии, где сказку любовно называют «Мразик».

Сценаристы Николай Эрдман и Михаил Вольпин соединили в этой киноленте две самостоятельные истории: непосредственно «Морозко» и сказку об «Иване с медвежьей головой». Киновед и историк Кира Парамонова говорила о сценарии Эрдмана и Волыпина как о лучшем сказочном киноповествовании, самом гармоничном и остроумном. Во многом литературная основа и привела фильм к успеху. Режиссер и сценаристы создали особый мир, близкий и детям, и взрослым. Здесь не все решается силой и колдовством, зато с помощью доброты и трудолюбия можно преодолеть любые преграды. В сказке Роу и солнце готово взойти позже, чтобы Настенька успела довязать чулок и не попасть под горячую руку мачехи, и цветы на сухом пне расцветают. Вот только добро должно быть искренним, иначе оно не победит чары: долго ведь Ивану пришлось проходить с медвежьей головой, пока он не исправился.

От начала и до конца картина выдержана в стилистике народной сказки: поэтичные образы положительных героев, грубые и безобразные личины отрицательных, красивые костюмы в стиле билибинской живописи, монолитный и продуманный сюжет. Лента не стала «очередным» фильмом Роу. Режиссер не повторяется, он ищет новые пути повествования. Так Баба-яга, одна из самых частых героинь любых сказок, у Роу меняется. В исполнении Георгия Милляра лесная ведьма приобретает человеческое лицо. Временами она похожа на старую сварливую кухарку: совсем по-старушечьи трет спину, устало присаживаясь на порог избушки, пакостничает и заботится о куче домашних животных. При этом связь персонажа с потусторонним миром, о которой говорил филолог Владимир Пропп, у Бабы-яги Милляра не утрачивается. Актер, совместно с режиссером, создали одновременно и зловещий, и обаятельный образ «хранительницы леса».

Натурные съемки картины проводились на Кольском полуострове под Оленегорском. Роу любил работать на природе, отважился даже на то, чтобы в Заполярье построить настоящий украинский хутор для «Вечеров на хуторе близ Диканьки», а уж превратить кольские леса в сказочный лес Морозко — сам бог велел. Киносказочник был уверен, что на природе всякое чудо удается гораздо лучше, чем в павильонах. Разделяла ли его уверенность юная студентка ГИТИСа Инна Чурикова, которая действительно мерзла в сцене знакомства Марфуши и Морозко, сказать трудно. Но актриса, впоследствии ставшая звездой советского кинематографа, стоически переносила холод и самоотверженно ела головки лука, которые положил в корзину вместо яблок экономный реквизитор.

Инна Чурикова попала на эту роль случайно. Марфушку должна была сыграть Тамара Носова, но ассистент режиссера увидела Чурикову в коридоре института и привела ее на съемочную площадку. А дальше — дело техники: обеим претенденткам предложили погрызть орехи, и Чурикова, видимо, настолько хотела сниматься, что не жалела зубов. Волей случая в картине оказалась и Наталья Седых, исполнившая роль Настеньки. Александр Роу увидел пятнадцатилетнюю девушку в номере фигурного катания «Умирающий лебедь», который транслировали по ТВ. Конкуренток у юной Натальи было достаточно и, по воспоминаниям самой актрисы, на успех она не надеялась. Режиссер лично настоял на участии девушки в съемках.

Сейчас едва ли возможно представить других актеров на месте Настеньки, Марфушки, Иванушки и даже старика со старухой. Киносказка Роу признана не только зрителями, но и профессионалами в области кинематографа. Так Стивен Спилберг считал, что «Морозко» повлиял на создание многих шедевров Голливуда. Картина была удостоена главного приза «Лев святого Марка» на XVII Международном кинофестивале в Венеции в программе детских и юношеских фильмов, а также получила награду Award of Excellence за лучший киносценарий для семейного просмотра от Консультативного совета по кинематографии США.

Информация для учителя.

Лекция о фильме «Морозко»

Лекторы: кинокритик Александр Шпагин, актрисы Елена Бирюкова и Ирина Лачина.

Александр Артурович Роу завоевал своё особое место в советском кинематографе.
Вся его жизнь была полностью посвящена киносказке. Он создал такие фильмы, как «Василиса Прекрасная», «Конёк-Горбунок», «Кащей Бессмертный», «По щучьему велению», «Марья-искусница», «Варвара-краса, длинная коса», «Золотые рога», «Огонь, вода и медные трубы».
Но самым его значимым фильмом стал, несомненно, тринадцатый фильм режиссёра — «Морозко». В фильме вполне самостоятельный сюжет, и в то же время связанный с фольклором. Прежде всего по мотивами многочисленных вариантов сказки «Морозко» и сказки «Об Иване с медвежьей головой».

СЦЕНАРИСТЫ

Одной из главнейших достоинств этого фильма является, конечно же, совершенно очаровательный текст!
Николай Робертович Эрдман и Михаил Давыдович Вольпин — знатоки русского фольклора, талантливые, опытные сценаристы-комедиографы создали великолепную литературную основу фильма.

НЕСКАЗОЧНЫЕ СЪЕМКИ

Съёмки «Морозко» длились почти год.
Первый съёмочный день пришёлся на 13 марта. Уходящую зимнюю натуру снимали на Кольском полуострове, под Мурманском, за полярным кругом. Там Иван в поисках Настеньки бегал по лесу и постоянно проваливался в сугробы по пояс, а Настенька, синея от холода, чеканила дубли:
«Тепло, Морозушка!»
Летнюю натуру снимали под Звенигородом.

В фильме много сказочных чудес, сделанных с большим мастерством.
На глазах у изумлённой публики появляется и исчезает старичок-Боровичок; деревья мгновенно покрываются инеем; дубинки, заброшенные героем много днней назад, падают на головы разбойников.
А сани-самокаты чего стОят! Этот трюк делался методом обратной съёмки.
Сани привязывали на длинном металлическом тросе к мощному грузовику. При этом плёнка в кинокамере крутилась в обратном направлении.
В эпизоде, когда Настенька дотрагивается до посоха Морозко, режиссёр применил съёмку методом наложения, с двойной экспозицией. Вместо заледеневшей героини снимали её отражение в прозрачном зеркале, за которым стояли Морозко и Иван.
Для Бабы-яги в заполярном лесу построили деревянную избушку, которая приводилась в движение с помощью специальных рычагов. Вторую, «танцующую», сделали из поролона.
Немало усилий прилагалось и режиссёром, и актёрами, чтобы фильм стал настоящей волшебной сказкой для детей.

Актёры, снимавшиеся у Роу, как правило, весело, с полной отдачей, с темпераментом «играли в сказку».

МОРОЗКО

На роль Морозко режиссёр сразу определил своего любимца Александра Хвылю.
С легкой руки Александра Артуровича актёр до конца жизни так и остался «главным Дедом Морозом страны» — восемь последующих после фильма лет собирал детей под кремлёвской ёлкой.

СКАЗОЧНИЦА

Открываются резные ставни, и появляется в окошке Бабушка-сказительница — так по лучшим фильмам-сказкам Александра Роу у большинства происходит первое знакомство с творчеством народной артистки СССР Анастасии Платоновны Зуевой. Но самый первый фильм, где мы увидели эту замечательную сказительницу — «Морозко»!

ИВАН — МЕДВЕЖЬЯ ГОЛОВА

Сказочного Ивана доверили играть Эдуарду Изотову.
Изотов стал первой детской влюблённостью Натальи-Настеньки.
Он ей очень нравился, но ему было уже больше тридцати, у него имелись жена и дети… а ей было всего пятнадцать. Изотов относился к партнёрше по съёмкам как к ребенку, она тоже вида не подавала, что влюблена в него. Но до сих пор помнит, как замирало у неё сердечко, когда на съемках надо было с ним целоваться… тем более, что это был первый в её жизни поцелуй.

После фильма Наталья с ним не виделась, но слышала, что жизнь у него не сложилась. Сначала Эдуард Изотов попал в тюрьму за то, что сейчас происходит на каждом углу: обмен валюты.
Потом попал в автоаварию.
Потом был инсульт.
Потом он умер…

НАСТЕНЬКА — УМИРАЮЩИЙ ЛЕБЕДЬ

Синие глаза-озёра на маленьком треугольном личике, тихий голос, хрупкая фигурка…
Настенька – воплощение воздушности, нежности и невинности. Такой она предстала в сказке «Морозко» перед миллионами кинозрителей всего мира. Снялась в главной роли 15-летняя Наталья Седых.
В кино она попала случайно.

Режиссер сбился с ног в поисках главной героини, он пересмотрел чуть ли не всех красавиц советского кино. Ни одна из них ему не нравилась…

… Наталья Седых с четырёх лет занималась фигурным катанием. Когда Наташа поступила в балетную школу Большого театра, со спортом пришлось расстаться. Однако «коронный» номер Седых, потрясающе красивый «Умирающий лебедь», помнили долго. Однажды её уговорили выступить с этим номером на большом новогоднем празднике. Номер пятнадцатилетней Наташи увидел по телевизору Александр Роу.
Режиссер поднял на уши всю Москву, и уже через несколько дней «лебедь» читала сценарий «Морозко».
Перед фотопробами Наташа смотрела на фотографии своих потенциальных соперниц и думала: «Какие же они все красивые! Что мне тут делать?».
В финале осталось двое: Наташа и Надежда Румянцева, которая к тому времени была уже известной актрисой. Наташа была уверена, что выберут именно Надежду, поэтому особенно не беспокоилась. Но через два месяца ей позвонили и сказали, что она может приступать к съемкам.

«На моей кандидатуре настоял сам Роу, хотя абсолютное большинство членов худсовета выступили против: маленькая девочка, не актриса, да ещё и пищит как мышь. Но Александр Артурович был непреклонен: сниматься будет Наталия Седых! «Только сделайте с ней что-нибудь!», попросил он гримёров, «Чтобы она выглядела хотя бы на шестнадцать лет!».

Кинематографический опыт у Наташи к тому времени был. Правда, очень небольшой. Лет в шесть её сняли для рекламного ролика «Берегись пожара», потом она снималась в учебном фильме на французском языке.
Больше всего на съемках «Морозко» Наташу поразила удивительная природа Кольского полуострова: северные низкорослые деревья, огромные ели и чистейший воздух… Мешал наслаждаться этой красотой холод.
«Слава Богу, со мной была моя мамулечка. Она не дала мне замерзнуть – отпаивала горячим чаем, подкармливала» – вспоминала актриса.

Съёмки в фильме Роу стали для Наташи настоящим боевым крещением. Чего только утонченной балерине не приходилось делать! Она каталась на самоходных санях, которые привязывали к мощному грузовику, прыгала в грязный пруд, спасая Марфушеньку-душеньку. Наташа несколько раз сбегала с горки, но останавливалась у самого берега: никак не могла решиться прыгнуть в кишащую пиявками воду. И тогда Александр Роу в первый и последний раз накричал на неё. С перепугу она и прыгнула:)
Сцену встречи с Дедом Морозом снимали на Кольском полуострове под Мурманском. Было очень холодно. Иван в одной из сцен в поисках Настеньки бегал по лесу и постоянно проваливался в снег – буквально по пояс. А ей под ёлочку, где она сидела, подложили фанерку, иначе она тоже бы провалилась в сугроб:)

МАРФУТКА — ЖИВОЙ ОРЕХОКОЛ

Почему на роль дурашливой девчонки со свекольными щеками выбрали именно ее, студентку Театрального училища им. Щепкина, за плечами которой всего лишь несколько крупных планов в картине «Тучи над Борском», где Инна снялась ещё будучи школьницей?
Александр Артурович сначала хотел снимать Тамару Носову. Невзрачную и никому не известную Чурикову на киностудию привела ассистентка. И шансов у нее действительно было немного. А вот желания играть в кино — хоть отбавляй. Все решили последние пробы. Актрисам предложили погрызть орехи. Чурикова это сделала, как орехокол, не щадя зубов. Ради роли начинающая актриса была готова на все — и позволила себя изуродовать, и несколько дублей покорно жевала репчатый лук, запивая его молоком…

«Когда позвали на озвучание и я увидела себя на экране — так расстроилась, даже плакала! Какая же я страшная!!! Я ж не такая! — говорила я себе»
После этого Инна решила больше не сниматься в кино:)))

Съёмки в «Морозко» не были кинодебютом Чуриковой, но сказочная Марфушка стала ее первой яркой ролью. Посол Чехии в РФ Ярослав Башта вручил Инне Чуриковой серебряную медаль Масарика. Этой награды она была удостоена за роль Марфуши.

ГЕРОИЧЕСКАЯ СТАРУШКА — БАБА ЯГА

Бабу-Ягу в фильме сыграл актёр Георгий Францевич Милляр.
Без него не снималась ни одна сказка режиссера. Бывало, что в фильме ему выпадало по несколько ролей сразу. Роу долго искал актрису на роль Бабы-Яги ещё во времена съёмок фильма «Василиса Прекрасная».
Ведь столь знаменитую фольклорную бабушку ни разу не снимали в кино! Никто не знал, какой она должна быть. Делали пробы даже с Фаиной Раневской! К счастью, свою кандидатуру предложил Милляр. Знакомую (и любимую:) уже несколькими поколениями русских зрителей Бабу-Ягу придумал он.

«В Ялте я старушку увидел – коз пасла на Чайной горке. Старая-престарая гречанка, сгорбленная, нос крючком, недобрый взгляд, в руках короткая палочка. Чем не Баба Яга? А еще обильный материал мне дала соседка по коммуналке. Характер у нее был ужасный, склочница, ей надо было обязательно кого-нибудь поссорить. Она все время норовила какую-нибудь гадость сделать: то вещи испачкает, то в суп чего-нибудь подсыплет».

Получая роль, Милляр в своих «почеркушках» рисовал героя, не ожидая эскизов художника. Собственно, часто он становился изобретателем костюма и грима своих персонажей. В работе над ролью он шёл от внешней характеристики:

«Сначала я вижу фигуру, грим, костюм, походку… позже приходит речь. С текстом обращаюсь жёстоко, фильтрую его, избавляясь от многословия.»

Баба-Яга в «Морозко» — восьмой вариант этого образа в исполнении Георгия Милляра. Как и в других картинах, живёт Баба-Яга в избушке на курьих ножках, в ступе летает, положительного героя собирается в печке изжарить — вроде бы классическая, так сказать, ведьма, а в то же время и несколько иная: постарела, подряхлела, силы поубавились, радикулит старую замучил. Да и в своих колдовских волшебствах разуверилась.
В-общем, Баба-Яга в «Морозко» вышла вполне себе добродушная, хоть и сквалыга:)
Она рассеянная и страдает забывчивостью — ничего не поделаешь, старческий склероз!

Между прочим, именно Милляр практически спас «Морозко»!
Было это так.
Фильм снимали под Звенигородом, в деревне Гигирево, которую киношники в шутку называли ГигиРоу. Плёнка с отснятым материалом хранилась в подвале двухэтажного кирпичного дома, где жила съёмочная группа. Снимали всю зиму, плёнки упаковывали в целлофановые пакеты и укладывали в коробки. В конце февраля работа была почти закончена.
Однажды съемочная группа уехали доснимать какие-то незначительные кадры. Вдруг видят, к ним бежит женщина из деревни, крича: «Ребята! Скорей! Там трубу прорвало! Подвал с вашими пленками затопило!». Киношники бросились к машине, безнадежно думая при этом: «Всё! Конец фильму!». Но, подъехав к дому, увидели потрясающую картину: на снегу свалены коробки с пленками, а Милляр, мокрый, в семейных трусах, босиком по снегу выносит из подвала последнюю коробку.

Когда трубу прорвало, его разбудила хозяйка, и он в чём был с постели побежал спасать плёнки. Ключ от подвала найти не могли, но щупленький Милляр выбил дверь с петель. Из дверного проёма хлынула вода. На улице 20 градусов мороза! Когда Милляр влез в подвал, вода доходила ему до пояса. Он жутко окоченел, но плёнки спас. Коллеги растерли его водкой и сразу дали стакан внутрь. Обошлось без болезней:)

В заключении как не вспомнить «крылатые выражения» из любимого фильма?!:)
Мы знаем наизусть эти фразы с детства!!!

«Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?
Ты чего, дед, совсем очумел? Жениха гони и приданое! Да поскорее!!!»

«Это ты, кобылица, за день намаешься — спишь-не-просыпаешься!
А Марфушенька-душенька — целый день продремала, хребта не ломала.
Теперь она от самого бесшумного шороха проснуться может!!!»

«Любимой дочке — по румяной щёчке!»

«Иван?!
Явился неждан-незван!
Повернул избушку — разбудил старушку!
Стояла она задом — так ему, видете-ли не тем фасадом!!!»

У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: “Умница!” А падчерица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо; а надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи кажный день слезами умывалась.

Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется, все будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать:

— Вези, вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали; да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!

Старик затужил, заплакал; однако посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся; повез бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.

Осталась, бедненькая, трясется и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красную девушку поглядывает:

— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать. Мороз; знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз хотел ее тукнуть и заморозить; но полюбились ему ее умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, подожмала ножки, сидит.

Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:

— Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать. Мороз; знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз пришел совсем не по душу, он принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого приданого. Уселась она в шубочке на сундучке, такая веселенькая, такая хорошенькая! Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала какая красавица, какая нарядница! Сидит и песенки попевает.

А мачеха по ней поминки справляет; напекла блинов.

— Ступай, муж, вези хоронить свою дочь. Старик поехал. А собачка под столом:

— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!

Собачка съела блин да опять:

— Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

Старуха и блины давала, и била ее, а собачка все свое:

— Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!

Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица — панья паньей сияет! Мачеха глянула — и руки врозь!

— Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место.

Повез старик на то же поле, посадил на то же место. Пришел и Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождал; рассердился, хватил ее и убил.

— Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни! А собачка под столом:

— Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!

— Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в серебре везут! Растворились ворота, старуха выбежала встреть дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!

Иллюстрации Ивана Цыганкова.