Как звали собаку по рассказам антона павловича чехова

Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой.» (Антон Чехов)

Существует множество воспоминаний и исследований, кто из великих людей любил каких животных, и как животные становились героями художественных произведений. Антон Павлович Чехов всегда любил собак и не слишком жаловал котов.

Многим ценителям творчества Антона Павловича Чехова известно, что он очень любил такс, даже его знаменитая «Каштанка» — это «помесь таксы с дворняжкой», и Чехов весьма сурово отчитывал иллюстратора, который нарисовал Каштанку «бульдогом вместо таксы»

Собаки с разными характерами и судьбами неоднократно появлялись в произведениях Чехова от «Каштанки» (помесь таксы и дворняжки) и «Дамы с собачкой» (шпиц) до «Вишнёвого сада.» Собака также стала причиной скандала в рассказе «Хамелеон.» Существует даже литературное исследование творчества Чехова, в котором аккуратнейшим образом подсчитано, что на каждую тысячу слов в произведениях классика глагол «лаять» встречается семь раз, глагол «кусаться» — пять раз, глагол «тявкать» — три раза, и так любимое народом словосочетание «сукин сын» — всего один раз.

В марте 1892 года Антон Павлович с семьею переехали жить в усадьбу Мелихово.

Там Антон Чехов завел своих собственных такс — черненького Брома Исаевича и рыжую Хину Марковну (бром и хина — это едва ли не самые популярные лекарства того времени). У его брата Михаила также была такса по кличке Йод. Дочку Хины и Брома звали Селитрой. Антон Палыч часами разговаривал со своими таксами, писал им письма из заграницы, передавал приветы, раздаривал всем знакомым щенков. Жили Бром и Хина в в Мелиховской усадьбе.

Конечно же, таксы сразу перевернули всю усадьбу, разрыли горшки и все перепачкали: «Вчера, наконец, прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома.
Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь не видали таких уродов.
Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда, и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто кормили Вы их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? И т.д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большое Вам спасибо», — писал А.П.Чехов Лейкину.

Лейкин — это хозяин родителей чеховских такс, Апеля и Рогульки — ему Антон Павлович регулярно докладывает о жизни любимцев: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе, как с нами. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т.п. Спят у меня в комнате».

А вот воспоминания Михаила Чехова:

«Бром и Хина были таксы, черненький и рыженькая, причем у Хины были такие коротенькие, все в сборах ножки, что брюхо у нее чуть не волочилось по земле. Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил:
— Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б.
Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху.

Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха.
— Бром Исаевич! — обращался к нему Чехов голосом, полным тревоги. — Как же это можно? У отца архимандрита разболелся живот, и он пошел за кустик, а мальчишки вдруг подкрались и пустили в него из шпринцовки струю воды!.. Как же вы это допустили?
И Бром начинал злобно ворчать».

Таксы прожили всю жизнь в Мелихове, но с Чеховыми только пять лет: по неизвестной причине их не взяли в новый дом в Ялте, оставив вместе с имением новому хозяину. Эту разлуку собаки не вынесли и обе погибли в течение следующего года: вежливый Бром одичал и заболел бешенством, а ласковая Хина пострадала в драке.

Но сегодня, как и прежде, две бронзовые таксы — верные Бром и Хина — ждут своего хозяина на лужайке в Мелихове, стерегут фуражку с яблоком, заглядывают умильно в глаза посетителей. Ну, и конечно, приносят им счастье. Главное — носы потереть:

22 декабря 2012 года в подмосковном музее-заповеднике «Мелихово» установили памятник таксам Чехова.
Автор памятника – член-корреспондент Российской академии художеств, заслуженный художник РФ Александр Рожников. Скульптуру он создал от большой любви к великому писателю и совершенно безвозмездно, а средства на бронзу и камень собирали всем миром.

Что стало с таксами Чехова?

История большой любви с печальным финалом

Корреспонденты «Журналиста Online» Михаил Поляков и Юлия Власова выяснили, за что Антон Чехов любил своих такс, как сложилась судьба животных и почему памятник им пользуется повышенным вниманием посетителей музея писателя в подмосковном Мелихово.

Собачья тема у Чехова

Из русских писателей Чехов, пожалуй, был самым большим любителем собак. Лохматые друзья человека встречаются в его произведениях повсеместно. Это и дворняжка в «Хамелеоне», от избытка чувств цапнувшая золотых дел мастера Хрюкина за палец, и шпиц из «Дамы с собачкой» и, конечно, знаменитая Каштанка. Известный болгарский исследователь и переводчик Чехова Пенчо Славейков подсчитал однажды, что на тысячу слов у классика глагол «лаять» попадается семь раз, «кусаться» — пять, а «тявкать» — три.

Однако, у самого Антона Павловича собак долгое время не было. Завести питомца мешала непостоянная, наполненная тревогами и материальными трудностями жизнь молодого писателя. В начале своей литературной карьеры Чехов часто переезжал с квартиры на квартиру, перемещаясь между Москвой и Петербургом. Так с 1880-го по 1890-й год он сменил шесть адресов. Первые животные в жизни Антона Павловича появились только в 1893-м году, когда окрепшая популярность позволила ему купить подмосковное село Мелихово.

Бром и Хина

«В четверг, 15 апреля 1893-го года, в Мелихово приехала Маша и привезла с собой 5 фунтов сала, 10 фунтов грудинки, 10 фунтов свечей и двух маленьких такс, — вспоминает брат классика Михаил Чехов. — Темненького кобелька она назвала Бром, а рыжеватую сучку — Хина (Антон потом окрестил их Бромом Исаевичем и Хиной Марковной). Мелиховскому дому они обрадовались необычайно: в Москве их неделю продержали у Вани в уборной, а в дороге они изрядно озябли».

Антон Павлович очень обрадовался криволапым питомцам. Так, в письме своему товарищу Лейкину он пишет: «Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посевными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видели таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У обоих глаза добрые и признательные».

За лето собаки пообвыклись у Чеховых и нашли себе занятие: весь день напролёт они гоняли по саду кур и гусей. Антон Павлович не забывает упоминать о них в корреспонденции: «Таксы Бром и Хина здравствуют, — пишет он, например, Суворину. — Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая — тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина же — все еще невинная девушка. Любят гулять по полю и в лесу, но не иначе как с нами. Драть их приходится почти каждый день: хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят. И т. п. Спят у меня в комнате».

Родных умиляла такая любовь писателя к животным. «Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза, — вспоминает брат Чехова Михаил. — Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: «Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало баб». Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он также ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха».

Родившихся у Хины щенков назвали в соответствии с «медицинской» традицией в честь известных тогда лекарств — Катарр и Селитра. 

Конец идиллии

Однако, собачий рай в Мелихово существовал сравнительно недолго — всего пять лет. Семью Чеховых одно за другим посетили несколько несчастий — сначала серьёзно ухудшилось здоровье самого Антона Павловича, а потом внезапно умер его отец. Врачи настоятельно советовали писателю уехать лечиться на юг, и Чехов, постоянно страдавший от приступов кровохаркания, был вынужден согласиться. В 1899-м году он принялся собирать деньги на покупку дома в Крыму. Между тем, его материальное положение оставляло желать лучшего. В письме к жене Ольге Книппер писатель сознавался, что на тот момент у него «гроша медного не было», он «был должен Суворину, издавался при этом премерзко». В отчаянии Чехов продал за 75 тысяч рублей издателю Марксу права на «всё написанное и напечатанное» им и купил дом в Ялте. Усадьба в Мелихово также поступила на продажу, и это самым печальным образом сказалось на судьбе собак. Антон Павлович, уехавший в Крым, по его собственным словам, «умирать», животных с собой взять не мог, а сестра Мария, занимавшаяся делами по продаже имения, вынуждена была переехать в Москву. Бром и Хина остались на попечение прислуги. Собак, привыкших жить с хозяевами, отправили на общую псарню… Вскоре Хина сильно пострадала — в драке с дворовыми собаками ей вырвали глаз. Бром же одичал, заболел бешенством, и его пришлось пристрелить. Со смертью такс и продажей имения закончился и самый счастливый для Чехова мелиховский период. Начался отсчёт последних лет жизни великого писателя. До знаменитого последнего бокала шампанского в немецкой гостинице «Зоммер» оставались недолгие три с половиной года…

Фестиваль такс в Мелихово

В 2012-м году на территории музея-усадьбы Мелихово Брому Исаевичу и Хине Марковне установили памятник. Средства на материал для него собирали всем миром, а создал его заслуженный художник России Александр Рожовников. Причём сделал это совершенно безвозмездно, в знак уважения к великому писателю. 

«Антон Павлович гуляет по усадьбе в картузе, останавливается около яблони, снимает головной убор и оставляет его на валуне. Туда же кладет яблоко. Подбегают таксы, неотступно следовавшие за хозяином. Таким образам, хотя сам Чехов в скульптурной композиции не присутствует, его дух незримо витает рядом» — рассказывал о своём творческом замысле художник.

Бронзовые Хина и Бром, такие же весёлые и жизнерадостные как 130 лет назад, встречают посетителей чеховского музея на дорожке между административным корпусом и главным зданием усадьбы. С памятником связана и примета: если потрогать райское яблочко, лежащее в картузе, то сбудется загаданное желание, если потереть нос Брому Исаевичу, — получишь высокую должность. Погладив же хвостик Хины Марковны, сможешь удачно вступить в брак.

Каждую осень в Мелихове проводятся фестивали такс. Как рассказала корреспондентам «Журналиста Online» сотрудник музея Виктория Иванова, выставки четырёхлапых питомцев пользуются огромным успехом. «На фестиваль съезжаются владельцы такс со всех концов страны. На выставке представлены все разновидности породы — от гладкошерстных карликовых такс до крупных длинношерстных. Люди знакомятся, общаются, и, конечно, вспоминают героев чеховских произведений. К услугам гостей у нас прекрасное кафе, множество интересной литературы, к тому же в усадьбе регулярно проводятся увлекательные лекции, посвящённые творческому пути писателя».

Так что если вы, уважаемый читатель, являетесь обладателем криволапого друга — вам в Мелихово!

А.П. Чехов

В подмосковном Мелихове (Чеховский район, 70км от Москвы) в Музее-усадьбе А.П. Чехова с 2006г. проводится фестиваль такс «Таксы Чехова». У него их было две: одну звали Бром Исаевич, другую – Хина Марковна.

А.П. Чехов писал: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе, как с нами. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т. п. Спят у меня в комнате».

Младший брат Чехова Михаил вспоминал: «Ещё какое счастье было в доме, так это таксы Бром и Хина. Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: «Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б». Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха. «Бром Исаевич! – обращался к нему Чехов голосом, полным тревоги. — Как же это можно? У отца архимандрита разболелся живот, и он пошел за кустик, а мальчишки вдруг подкрались и пустили в него из шпринцовки струю воды!.. Как же вы это допустили?» И Бром начинал злобно ворчать».
Кстати, у брата-юриста М.П. Чехова, вслед за своеобразной семейной традицией и врачебной практикой Антона Павловича, такс тоже носил «медицинскую» кличку – Йод (а дочку Брома и Хины А.П. Чехов назвал Селитрой).

Чехов у своей дачи в Ялте с собаками Тузиком и Каштаном, 1901.

В Мелихово А.П. Чехов прожил 7 лет, с 1892 по 1899 год, а затем переехал в Ялту. Там у него было два беспородных любимца – Тузик и Каштан. Последний, по воспоминаниям друзей, был очень глупым созданием и постоянно лаял на прохожих. Но Чехов любил этого пустолая, хотя и предлагал своим друзьям забрать пса к себе.

Современники утверждали, что и знаменитая Каштанка, прославленная великим писателем, была метисом таксы, и когда художник-иллюстратор повести нарисовал Кащтанку бульдогом, писатель был крайне недоволен.

Это снимок, сделанный неизвестным фотографом на палубе парохода «Петербург» после выхода из Коломбо: Антон Павлович и мичман Глинка, в светлых костюмах и белых шляпах, держат в руках мангустов. Об этом мангусте Чехов писал другу: «Из Цейлона я привез с собой в Москву зверушку, симпатичного и самостоятельного, перед которым пасуют даже ваши таксы. Имя сему зверю – мангуст».

Так в доме у Чехова поселились три мангуста, один из которых оказался пальмовой кошкой. Дикая нравом, она сидела большею частью под книжным шкафом. Антон Павлович шутливо писал в одном из писем: «Мангусты уже имеют имена. Один мангуст зовётся «сволочью» – так, любя, его прозвали матросы; другой, имеющий очень хитрые жульнические глаза, именуется «Виктором Крыловым» (плодовитый, но бездарный драматург, пьесы которого Чехов не любил), третья, самочка, робкая, недовольная и вечно сидящая под рукомойником, зовется Смутовой (артистка, игравшая в пьесе Чехова «Иванов»)».

Потом у Чеховых остался только один мангуст. Это был чудесный зверёк. Он быстро приручился и стал вести себя в доме полным хозяином. Он исследовал каждую щель, лазил по столам и осматривал всё, что там лежало, перелистывал книги, заглядывал в чернильницы и даже макал в них лапки и потом оставлял следы. А еще мангуст любил обследовать карманы. Представьте себе картину: приходит гость, садится на стул. Вдруг к нему на колени прыгает зверёк размером со взрослого котёнка и начинает выворачивать карманы его пиджака, интересуясь каждой вещью, находящейся там. У женщин он разбрасывал сложенные в причёску волосы и вынимал все шпильки и гребёнки. Если мангуст находил дырку в обоях, то немедленно разрывал её ещё больше.

У себя на родине мангусты уничтожают ядовитых змей. Эту способность зверёк продемонстрировал летом на даче в Богимове. Как-то в парке из травы выползла большая змея. Михаил Павлович, брат писателя, сбегал в дом и принёс мангуста. Сначала он, сжавшись в комок, как ёжик, долго смотрел на змею, затем прыгнул на неё и перегрыз ей голову. Мангуст очень любил людей, и когда его оставляли в одиночестве, он буквально плакал. Когда же кто-нибудь входил в комнату, он прыгал и ласкался, как собака. А ночью он обязательно спал на чьей-нибудь кровати, причём, мурлыкал, как кошка. И всё же с ним пришлось расстаться. Мангуст много проказничал, после него в комнатах всегда царил беспорядок. Любопытство мангуста не имело границ. Его отдали в зоопарк, и сестра Антона Павловича Мария Павловна часто его там навещала.

В.В. Маяковский

В.В. Маяковский со Скотиком. Пушкино, 1924. Между прочим, сам Родченко фотографировал.

Скотик – так звали собаку, которую Маяковский и Лиля Брик привезли из Берлина весной 1924 г. В конце 1924г. собака умерла от неизлечимой болезни.

Из письма Лили Брик Владимиру Маяковскому (Москва, 19 ноября 1924): Люблю, скучаю, хочу к тебе. У Скотика чума. Смотреть нельзя без слез. Боюсь, не умер бы. Твои здоровы. У Люды роман и она счастлива.

Владимир Маяковский – Лиле Брик (Париж, декабрь, 1924): Пиши, Лилек, больше или хотя бы чаще телеграфируй! Ужасно горевал по Скотику. Он был последнее, что мы делали с тобой вместе.

И.А. Бродский

Бродский боготворил котов и сам себя сравнивал с ними. Телефонный разговор с близкими и друзьями, он часто заканчивал фразой «Мяу-мяу!». Друзья Бродского утверждали, что коты – его «тотем». Александр Кушнер вспоминал: «…Помню и его жест, сопровождавшийся словечком “мяу”, когда он был расположен к собеседнику – и как бы царапал его ногтями, по-кошачьи, по рукаву…»

История сохранила имена некоторых котов поэта Бродского. Приятели помнят, что в Ленинграде у него была Кошка в Белых Сапожках. Позже жил у него рыжий кот по прозвищу Big Red (Большой Рыжий). После смерти этого кота Иосиф Бродский поместил его фотографию в рамку и поставил на столе в квартире в Нью-Йорке на Мортон-стрит, где он жил в то время. Питерскому коту Самсону посвящено стихотворение:
Самсон, домашний кот
Кот Самсон прописан в центре,
В переулке возле церкви,
И пока мы в классе пишем,
Он слоняется по крышам и т.д.

В 1972 году Иосиф Бродский был изгнан из Советского Союза. Значительную часть своей американской жизни поэт провел в одиночестве и единственным членом его семьи был любимый бело-рыжий кот по имени Миссисипи. В 1990 году поэт женился, и его жена Мария стала звать обоих своих мужчин — Миссисипи и Иосифа — котами: «Эй, коты, идите сюда!» Оба откликались на зов немедленно.

Тот самый Миссисипи…

Э. Хемингуэй

Хемингуэй и сыновья Грегори (слева) и Патрик. Играют с котятами. Ноябрь 1946 г.

В 1935 году приятель Хемингуэя, капитан корабля, подарил писателю необычного котенка. На каждой передней лапе было у него по шесть пальцев. Моряки, надо сказать, верили в то, что многопалые кошки приносят удачу, и, отправляясь в плавание, брали с собой таких животных. Вот капитан Декстер и сделал подарок, который должен был обеспечить благоволение фортуны. А поскольку малыш был белым, его назвали Снежком (Snowball).

После смерти писателя его дом и парк на острове Ки Уэст стали музеем. Главной достопримечательностью этого музея являются кошки, их там живет около полусотни. Вся эта пушистая компания имеет разнообразный окрас, среди них можно найти длинношерстных и короткошерстных, крупных и совсем миниатюрных. У многих из пушистиков на передних лапках по 6-7 пальцев, это «наследство», доставшееся им от отца-основателя этой популяции кошек – Снежка. А еще на территории парка писателем было организовано кошачье кладбище. На каждой могилке имеется плита с именем и датами жизни умершей кошки.

Большинство кошек Хемингуэя носят имена звезд кино, популярных эстрадных артистов и известных политических деятелей. Э. Хемингуэй положил начало этой любопытной традиции. В разное время в усадьбе писателя жили кошки и коты со звучными именами: Мэрилин Монро, Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн. В настоящее время среди хвостатого населения есть свои знаменитости: Одри Хепберн, Софи Лорен, Чарли Чаплин и даже Пабло Пикассо.

Хемингуэй в своем доме на Кубе. Последняя фотография писателя.

Заимствования:
О Чехове, http://ya-parazit.livejournal.com/271784.html
О Бродском, http://brodsky.livejournal.com/474003.html
О старине Хэме, http://ge-rus001.livejournal.com/1156685.html
Фото знаменитостей-котолюбов, http://sofia.bloger.by/23790/
И еще, http://www.adme.ru/tvorchestvo-fotografy/hudozhniki-i-ih-koty-495505/