Кавказское гостеприимство глава 2 рассказ

на пассажирском сидении. У него была густая чёрная борода до самой груди, но аккуратная, постриженная. — Даже два дома. В одном живёт мой дядя, а другой сдаётся для гостей.

— Большой дом? — переспросила мама.

— Да. Большой. Два этажа. Во дворе летняя кухня и бассейн!

— Бассейн? — мама сдвинула очки на лоб и сделала два шага вперёд.

— Да. Большой бассейн, большой дом. Не дорого.

Ох уж этот акцент, он всегда меня забавлял. Мама подошла к машине. Наверно только я заметил, как парни молниеносно оценили её тело и рост. Мама этого не заметила. Она нагнулась, положив руку на крышу машины.

— И сколько вы хотите за дом?

— Всего 500 рублей сутки.

— С человека?

— Нет. Со всех. 500 рублей за дом.

— Да это же сущие копейки, — удивилась мама, недоверчиво сдвинув брови.

— У нас самые выгодные условия, — продолжил парень. — Спросите любого кабардинца. Никто не сдаёт жилье так, как наш дядя. Всего 500 рублей.

— Наверно там халупа какая-то, — продолжала скептически говорить мама.

— Эй. Зачем так говорите. Никакая не халупа. Отличный большой дом с бассейном. Поехали, покажем. Не понравится, отвезём обратно.

Мама обернулась на меня. Я пожал плечами. Не знал, что ответить. Не я тут принимаю решения.

— Тут недалеко. И до пляжа всего 10 минут ходьбы.

— Одну минуту, — сказала мама. — Мужа найду. Не уезжайте никуда.

— Хорошо. Стоим, — кивнул парень и закурил.

— Где отец? — спросила мать. — Иди ищи скорее.

Я нехотя встал и поплёлся искать отца. Нашёл его в двадцати метрах, он торговался с какой-то толстой грузинкой. Я взял его за руку и отвёл в сторону. Нашептал про дом с бассейном.

— Всего 500 со всех? — вылупил глаза отец.

— Ага.

— Тогда что стоим? Поехали!

Так мы втроём залезли на заднее сидение старого мерседеса. Парни, кстати их звали Эмир и Хамит, любезно помогли погрузить наши сумки в багажник. Эмир — это водитель. По виду, он походил на осетина. Тонкие хмурые брови, острый нос, жесткая черная борода и морщины на лбу. Большие волосатые руки крутили баранку, на пальце сверкал золотой перстень.

Сначала он показался мне таким же молодым, как Хамит, но в салоне я уже понял, что Эмиру далеко за тридцать. А вот Хамиту было всего двадцать три, практически мой ровесниц, но повыше и покрепче в плечах, да и в целом. Они кавказцы раньше созревают и ещё их с детства обучают борьбе, поэтому они так вымахивают в ширь.

Мы доехали до высоких чёрных стальных ворот. Дом оказался действительно рядом, как и обещали братья. Но самое приятное, что их слова ни на йоту не разошлись с действительностью. Гостевой дом был большим, как они и говорили, двухэтажный, просторный. Во дворе имелся десятиметровый крытый бассейн и летняя кухня, тоже крытая. Мама была в восторге, собственно, как и мы все.

Нас встретил дядя братьев Армен. Ровесник отца, пузатый, волосатый, глаза карие, лучезарные и приветливые. Он встретил нас, как дорогих гостей. Расцеловал маме руки и любезно провёл •••

После аварии в Москву мы вернулись в таком виде, который ни в коем случае нельзя было предъявлять родителям. Особенно Сашке, который жил в интеллигентной семье преподавателей солидного института. Тем более, что вместо новенького автомобиля и документов на него, оформленных на маму, он мог предъявить ей только белый больничный лист за нарушение режима и выписку из больницу о сотрясении мозга средней степени. На что его мама резонно заметила бы, что эта бумажка липовая, так как она свидетельствует о сотрясении того, чего на самом деле нет.
Внешний наш вид вполне соответствовал ситуации — у Сашки забинтованное надорванное ухо, сквозное отверстие под губой, а у меня глубокий шрам на носу, который ещё продолжал кровоточить.
В таком виде мы заявились к моему другу Лёше Бочкарёву, переночевали и поехали в Тбилиси к Сашкиному другу Ираклию. Действительно, у Сашки законной отпуск, ему нужно отдохнуть от битья баклуш на кафедре, так стоит ли обращать внимание на такие мелочи как разбитый автомобиль и частичную потерю здоровья, тем более, что последнее требует немедленного восстановления, а вот про автомобиль сказать так было нельзя.
В Тбилиси Сашкины друзья встретили нас с истинным грузинским великодушием. Два дня они нас поили, а на третий день отправили отдохнуть на море в Цихидзири, где мы смогли познакомиться с гостеприимством по-аджарски.
Первое, что мы увидели, когда сошли с поезда в Батуми, это была собачья свадьба. В клубах серой пыли перед нами буквально прокатился ожесточённо лающий клубок из претендентов на первую брачную ночь. Внезапно от него отделился пронзительно и жалобно скулящий один из женихов. При этом он страшно хромал, так как опирался не на обе задние лапы, а на то, что по случаю оказалось у этого пса между ними, но это был не хвост. Глядя на эту картину Сашка философски заметил: Ещё один пострадал за любовь. В его словах я уловил гордость за тех, кто не остановится ни перед какими преградами и жертвами ради выполнения Божьей заповеди «Плодитесь, размножайтесь».
До Цихидзири мы добрались по морю. Оценили красоты и поднялись с пристани в гору, где была дача Ираклия, где мы поселились на её терраске. Стояла эта дача особняком, и ничто не выдавало то, что принадлежит она не местному виноделу, а столичному жителю, академику, отцу Ираклия.
Напротив нашего милого приюта на горной терраске располагался дом отдыха союзного значения, а к морю вёл узкий серпантин между двумя отвесными скалами. По нему мы с Сашкой каждый день спускались к морю на пляж. Весь путь у нас занимал минут 15 до ларька «Союзпечать», стоявшего внизу в 100 метрах от пляжа, а сколько времени у нас занимало, чтобы добраться до топчана, я сказать затрудняюсь, но прекрасно помню, что местное вино, продававшееся в этом ларьке, было отменного качества.
На пляже мы буквально попадали в бабье царство. В основном это были отдыхающие из того дома отдыха, что располагался рядом с нашим пристанищем на даче академика. С мужьями (или с исполняющими их обязанности) на отдых приезжали немногие. Местные жители загорать не ходили, женщины со всего Советского союза заводить с ними знакомства откровенно побаивались, а потому мы с Сашкой женским вниманием обделены не были. Но мы ребята скромные и, можно сказать, не по тому вопросу, который наблюдали сразу по приезду в Батуми, как предупреждение. Познакомились мы с тремя девушками из дома отдыха, одна из них была из Запорожья, другая из Кубани, а третья из Москвы. Вот с ними в таком составе мы и проводили время, днём на пляже, а вечером в доме отдыха.
Дом отдыха мог предложить нам стандартный по тем временам набор развлечений, главнейшим из которых являлось кино. Поэтому каждый вечер мы впятером сидели на какой-то верандочке и мирно распивали то, чем заранее запаслись.
Работал в этом доме один местный житель Гиви. Чем он там занимался я сказать не могу, но он умел считать до пяти и различал разницу между чётными и нечётные числами. Пять – это число нечётное и надвое нацело никак не делилось, что, по понятиям Гиви, было неправильно.
У его дяди внизу у моря было какое-то питейное заведение, о чём он нам с гордостью говорил и с истинным аджарским гостеприимством приглашал его посетить. Пока у нас были деньги, мы вежливо отказывались, но за день до нашего отъезда деньги у нас кончились.
Все фильмы мы уже пересмотрели, биллиарда в доме отдыха не было, купить вина было не на что, сидели мы впятером и можно сказать скучали. Это тут же уловил очень внимательный к отдыхающим и не любящий нечётные числа Гиви. Он подошёл к нам и в очередной раз предложил всем спуститься вниз к дяде в кафе, где столы уже накрыты и его хозяин давно ждёт случая хорошо провести вечер с дорогими гостями из России. Во имя дружбы народов отказать Гиви нам было неудобно и мы согласились.
Питейное заведение дяди представляло собой нечто вроде небольшой столовой. С нашим приходом в нём всё оживилось, появилось откуда-то ещё трое аборигенов. Хозяин заведения, дядя Гиви, действительно оказался очень гостеприимным хозяином, накрыл поляну с различной зеленью, выставил вина разных сортов. — Это страшная обида, если мы их все не попробуем… Мы как люди вежливые и воспитанные отказать в такой просьбе не могли, а тут ещё нам предложили безобидную забаву – посоревноваться, кто больше выпить.
Сашка жаловался, что после аварии и всех перенесённых им потрясений он совершенно перестал пьянеть и это его настораживает. В этом он видит признаки другой страшной болезни, которая может его разорить. А тут представилась прекрасная возможность проверить на халяву, насколько болезнь запущена, и он принял вызов.
Пили они стаканами, от соревнующихся мы тоже не слишком отставали. Говорить особенно было не о чём, поэтому каждые пять минут следовал очередной тост, который обязательно требовал того, чтобы быть выпитым до дна, а за соблюдением традиции зорко следили глаза дяди и аборигенов. Следили они не только за этим, и чтобы снять двусмысленность относительно гендерного состава и тем соблюсти нравственность отношений, я объяснил им, что деление числа пять надвое явление вполне нормальное, если лишняя девушка это моя сестра.
Застолье продолжалось часа полтора, но пора было и честь знать. Тогда я тайком от мужского состава сказал девушкам, что они одновременно все захотят в туалет и поэтому выйдут до ветру. А как только они там окажутся, пусть их оттуда этим ветром и сдует в гору. Той, кто из них добежит до дома отдыха первой, будет присвоено почётное звание самой целомудренной девушки заезда. Принять участие в этом забеге долго их уговаривать не пришлось, а мужской состав тем временем продолжал возлияние, дружеское и беззаботное. Продолжалось это минут десять, а потом беззаботность куда-то стала улетучиваться, сменилась на лёгкое беспокойство и окончательно исчезла, когда в дверь ворвался один из аборигенов со словами: Их там нет!
Мы с Сашкой продолжали тянуть время и на вопрос – где они? — отвечали, типа, — да куда они денутся — , предлагали ещё выпить, потом выразили озабоченность, что действительно девушек долго нет, сами стали задавать подобные вопросы, шутить, мол пусть признается, кто из кунаков мою сестру в горы увёз, где тот Са… ах, какой человек…
По страшной суете и гортанным выкрикам на местном наречии мы узнали, что наш план сработал, целомудренность девушкам сохранить удалось, а теперь дело уже за нами.
Все куда-то повыскакивали и мы с Сашкой в обнимку пошли по серпантину вверх в гору, распевая — Где же ты моя Сулико… В это время со страшной скоростью нас обогнал автомобиль, который доехал до дома отдыха и с такой же скоростью промчался обратно. Продолжалась эта езда вверх-вниз по серпантину три раза, в конце концов автомобиль резко затормозил рядом с нами, из него выскочили горячие аджарские парни. Начались взаимные упрёки, подозрения и обиды. Разговор принял такой оживлённый характер, что перестало хватать слов, перешли на жесты, сопровождавшиеся тем, что нас стали хватать за рубахи. Они, естественно, трещали по швам, так как разговор получился мужским, не каждая одежда такой выдержит, и одеты мы были по сезону, а не в кимоно, как того требовала ситуация.
Всё это происходило на краю асфальта, который резко обрывался сточной канавой. Глубина её, как мы вскоре выяснили, была небольшой, около метра, сразу за ней шла вертикальная стена. Вдоль этой горы стекал журчащий ручеёк с прекрасной холодной водой, по вкусу напоминающей Боржоми. Сама канава обладала растительностью, весьма чахлой, но с колючками, компенсирующими эту ущербность. В претензии к флоре мы не были, тем более, что нечто подобное характерно и для людей.
В этой канаве я оказался первым и вначале даже загрустил, но быстро успокоился, когда на меня свалилось нечто мягкое и бесформенное, оказавшееся Сашкой. Не могу сказать, что при наличии колючек пребывание в этой канаве было приятным, но оно было намного безопасней, чем пьяное шатание по дороге, по которой с бешеной скоростью туда-обратно носился автомобиль с горячими аджарскими парнями.
Продолжалось это недолго. Наверное, людям холерического уклада свойственно также быстро успокаиваться, как и возбуждаться. В итоге, мы благополучно выбрались из канавы и продолжили свой подъём, продолжая распевать — Где же ты моя Сулико…
Уже дома мы сняли с себя то, что когда-то было одеждой, а теперь лежало кучей рваного тряпья в грязной луже. Утром нас ждало прекрасное пробуждение. На спинках стула висело свежее бельё, каким-то чудом выстиранное, зашитое и поглаженное. При осмотре следов побоев мы на себе не обнаружили, за исключением лёгких царапин от колючек. Свежие и отдохнувшие мы появились в доме отдыха, где нас ждали три девушки. Потом к нам с очень виноватым видом подошёл Гиви и, пряча глаза, попросил извинения за вчерашнее. Дружба народов вновь восторжествовала, но когда мы стали приглашать Гиви уже в гости к нам, он с испуганным видом замахал руками – нет-нет, только не это…
На следующий день мы уехали в Тбилиси, вернуть Ираклию ключ от дачи и поблагодарить за кавказское гостеприимство.

– Кра-со-ти-ща! – потягиваясь и вдыхая полной грудью весенний горный воздух, почти выкрикнул Миша, стоя на балконе своего номера на турбазе. – Ванька, вставай лентяй, хватит дрыхнуть. Ты только посмотри, какая красотища!

– Красотища, красотища, – еле шевеля губами в полудрёме, поддакивал другу Ваня, лёжа на своей кровати.

Но соглашался он с Мишей, имея в виду совсем другое, а именно наслаждение от горизонтального положения и удобной постели, в которой он находился. Несмотря на прелести кавказкой весны, на ворвавшийся в балконную дверь ласковый влажный ветерок с запахом хвои и ещё какими-то незнакомыми запахами, приятно щекотавшими нос, вставать ему очень не хотелось, было от чего. Приехали Миша с Ваней сюда с Урала по турпутёвкам, добрались не без приключений. В аэропорт своего родного города они приехали рано, около шести утра, чтобы попасть на первый рейс до Москвы. К их большому неудовольствию, хрипловатый простуженный голос из репродуктора сообщил, что рейс задерживается на час. Через пятнадцать минут, кашлянув, репродуктор прохрипел о задержке рейса аж до двух ночи следующего дня.

– Вот и пропали, ёлки-палки, целые сутки нашего путешествия, – сказал, спародировав голос из репродуктора, Ваня, состроив страдальческую гримасу.

– Поехали домой, – с отрешённым выражением лица предложил Миша, даже не улыбнувшись шутке товарища, – морозяко на улице страшенный, минус тридцать восемь, вот и отменили полёты.

Однако Мишино предположение опровергалось тем фактом, что за время их присутствия в аэропорту изредка, но всё же слышен был гул взлетающих и приземляющихся самолётов. На это не замедлил обратить внимание Ваня, предположив иную причину задержки их рейса. Миша только, молча, махнул рукой в ответ на замечание друга, дескать, какая разница, всё равно ничего не поделаешь, и они быстрым шагом направились к автобусной остановке.

Отобедали наши путешественники и отужинали дома, узнали по телевидению, что умер Андропов. Это и было настоящей причиной отмены рейсов до Москвы. Ещё раз попрощавшись поздно вечером с родственниками и получив от них повторные наставления (как-никак в путешествие они ехали впервые), друзья на такси отправились в аэропорт. Ровно в два часа ночи всё же объявили посадку на их рейс, и самолёт взлетел без приключений. Во время полёта спать не хотелось, поэтому Миша с Ваней живо обсуждали перспективы путешествия, радовались наконец-то начинающей сбываться мечте, весело подмигивали мило улыбающейся им хорошенькой стюардессе и шутили с ней. А через два с небольшим часа они уже шли к аэровокзалу Домодедовского аэропорта. По сравнению с уральской погодой в Москве был рай: всего минус пять и небольшая метель. Их настроение, слегка испорченное задержкой рейса, несколько поднялось в предчувствии того, что на Кавказе будет ещё теплее. Но сообщение в аэровокзале о задержке стыкового рейса почти на сутки, снова заставило друзей понурить головы: пропадают ещё одни сутки путешествия. Позавтракав в буфете, Миша с Ваней решили прогуляться по Москве.

– Будем считать, что осмотр достопримечательностей Москвы входит в наше путешествие, – хмуро посмотрел на друга Миша.

– Не возражаю, – улыбнулся ему Ваня, – только не хмурься так. Москва есть Москва, да и не были мы тут уж лет с десяток. Так что всё что ни происходит, всё к лучшему.

Москва оказалась Москвой: есть, где погулять, есть, что посмотреть. Друзья даже забыли на время о своей грусти и уже не жалели о вычеркнутом из путешествия по Кавказу времени. А в час ночи они снова сидели в самолёте. Спать снова не хотелось, несмотря на усталость из-за двухсуточного бодрствования, теперь они уже обсуждали увиденное в Москве, впечатлений было хоть отбавляй. К концу перелёта друзья всё же прикорнули, но короткий их сон был нарушен лёгким сотрясением самолёта при посадке.

– Ну во-от, мы и на месте, – потягиваясь, протянул Миша.

– Даже не верится, – зевнул Ваня.

Аэропорт города Н-ск встретил их почти пустым залом: всего несколько человек дремали, сидя на диванчиках. Электронные часы в аэровокзале показывали три часа ночи, а первый автобус до турбазы по расписанию предполагался только в шесть утра.

– Снова придётся ждать, – выразил неудовольствие Ваня, – пойдем, Миша, посидим, что-то ноги от усталости уже подкашиваются.

– Ребята, вам куда? – поинтересовался подошедший к ним мужчина, покручивая на пальце связку ключей.

– На турбазу, – как сговорившись, одновременно ответили друзья.

– Значит нам по пути, – улыбнулся мужчина, – если хотите, подвезу. Не бойтесь, дорого не возьму.

Мужчина оказался служащим аэропорта, подрабатывающим на своём стареньком автомобиле «Москвич» извозом пассажиров по ночам. Он пояснил, что вообще-то есть такси, но люди предпочитают пользоваться его услугами, так как он берёт значительно меньшую плату, да ещё катая по ночному городу, даёт бесплатную экскурсию, какую от турбюро они не получат. Мужчина своё обещание сдержал: практически час возил он по городу уральских гостей, рассказывая различные истории, в том числе и забавные, касаемо достопримечательностей города и его жителей. Но до этого ли было нашим путешественникам, всё-таки не спали две ночи, да можно считать теперь уже и три, так как последняя ночь дома прошла в сборах. Миша бодрился, вертел головой по указанию водителя-экскурсовода то вправо, то влево, оглядывая плохо различимые в деталях объекты на полутёмных улочках, и даже умудрялся задавать вопросы. Ваня же сначала боролся со сном, но, в конце концов, сдался: положив голову на спинку кресла, демонстративно спал, посапывая носом. Мужчина, глядя на него в зеркало, улыбался, но продолжал экскурсию, видимо, не желая обижать Мишу. Миша в свою очередь толи на самом деле, несмотря на усталость, интересовался достопримечательностями, толи, чтобы не обижать мужчину просто изображал интерес, но продолжал вертеть головой и живо работать языком. Наконец, экскурсия закончилась. «Москвич» выехал за город и резво помчался по пустынному шоссе к турбазе.

На турбазе наших путешественников в такое позднее время, конечно, никто не ждал. Встретили их только высокие ели, как стражи, махавшие на ветру разлапистыми ветвями, предупреждая незваных гостей, да уличные фонари, рассматривавшие своё отражение в тёмных окнах турбазы. Заспанный охранник, недовольно ворча, вышел из своей будки и, выяснив у водителя цель приезда, открыл ворота.

– С вас двадцать пять рублей, – потребовал мужчина оплату с Миши, остановив автомобиль около порожков турбазы.

– Ничего себе! Вы же говорили, что много не возьмёте, – изумившись суммой оплаты за проезд, Ваня, ещё не отошедший ото сна, вдруг встрепенулся, и его совсем недавно узкие глаза округлились.

– Ну ладно, хоть пару красненьких дайте, – сбавил цену мужчина, немного растерявшись от такого решительного заявления спящего красавчика, как он по дороге называл, шутя, Ваню.

Друзья вынули из кошельков по десятке и протянули мужчине. Их лица в этот момент были похожи на испуганные лица жертв грабежа, которым приходится выбирать между жизнью и кошельком. Оно и понятно, прямо скажем, неприятно лишиться в начале путешествия приличной суммы. Мужчина, заметив на лицах наших путешественников гримасы, почти выхватил деньги у них из рук.

– Стучите в дверь, там должен быть сторож, – показал он на тёмную стеклянную дверь турбазы и незамедлительно ретировался на своём автомобиле от греха подальше.

Миша неуверенно постучал в дверь.

– Кого чёрт принёс в такое время? – послышался голос из-за двери.

Звонко скрипнула задвижка, и в дверном проёме показался сторож с заспанным лицом. На голове у него красовалась небольшая войлочная шапочка, одет он был в кальсонную пару, а на ногах болтались громадные кирзовые сапоги, отчего он имел довольно комичный вид. «Ничего себе сторож. Наверное, пугало обрядил в свою верхнюю одежду, дескать, пусть сторожит, а сам дрыхнет», – улыбнувшись, подумал про себя Миша.

– Туристы что ли? А как добрались-то? – поинтересовался сторож.

– Мужик один подвёз нас на своей машине, да ещё экскурсию по ночному городу провёл, – улыбнулся Ваня.

– Знаю, знаю этого экскурсовода, – усмехнулся в ответ сторож, – и много взял с вас?

– Да нет, – продолжил хвалиться Ваня, – два червонца.

– Богато живёте, ребята, – поскрёб затылок сторож. – На два червонца вы и попили, и поели и погуляли бы несколько дней во как, – провёл он ладонью над головой. – Могли бы подождать автобус до утра, за двенадцать копеек вдвоём доехали бы. А если уж невтерпёж, то на такси ночная такса до турбазы пять рублей, по два с полтиной с брата. Да и экскурсия по городу уже входит в стоимость ваших путёвок, с настоящим экскурсоводом съездите. Ну да ладно, господа товарищи капиталисты, устали ведь с дороги, вот вам ключи от 220 номера, милости просим на второй этаж. Идите, отдыхайте до утра, а днём подойдёте к администратору, он вас оформит. Кстати, покажите-ка ваши путёвочки.

Друзья протянули ему путёвки.

– Пока пусть у меня полежат, для отчёта. А то, кто его знает, кого ночью пустил. Утром отдам их администратору. – Глянув мельком на путевки, сторож махнул рукой в сторону лестницы.

Подъём на второй этаж, да ещё с чемоданами, оказался не таким уж простым делом для друзей, обессиливших благодаря произошедшим в дороге перипетиям. По лестнице они шли запинаясь о ступеньки и еле волоча ноги. Преодолев с усилием тяжёлый для их состояния путь, наши путешественники достигли, наконец, дверей номера.

– Фу блин, от усталости не могу в скважину попасть, – нервничал Миша, шерудя в ней ключом.

– Кто там? – послышался женский голос из-за дверей номера.

– Н-нас сюда о-отправили поселяться, – начал заикаться Миша, не ожидавший такого поворота событий.

– Это женский номер и свободных мест здесь нет, – ответили из-за двери.

Миша, извинившись, оставил совсем скисшего Ваню у чемоданов, а сам спустился в вестибюль. Сторож уже спал, развалившись на диванчике между окном и входной дверью. Храпел он так, что дрожали стены и дребезжали оконные стёкла. Вполне возможно, что Мише это показалось из-за усталости, а может быть, это было и на самом деле. Такого храпа он не слышал ещё никогда. Но спал сторож чутко. Миша был ещё на довольно большом расстоянии, как тот быстро вскочил с дивана, ловко попав ногами прямо в свои громадные сапоги. «Спец! Технология видать уже годами отработана», – удивлённо глядя, подумал Миша.

– Что-то не так? – хитро улыбнулся сторож.

– Вы нас в женский номер направили.

– Знаю, знаю, – уже с сожалением в голосе ответил сторож, – я хотел, как лучше. Вы парни молодые и денежки у вас водятся, вот девчонки, думал, вас и примут. А что кровати две – не беда. Понял идею?

– Понять-то понял, – плаксиво промямлил Миша, – только мы устали как собаки, нам бы скорее поспать, какие уж там девчонки.

– Ладушки, – зевнув, перекрестил рот сторож, – вот вам ключи от номера на третьем этаже.

Попав, наконец, в свой номер, друзья без лишних разговоров и даже не умывшись, разделись и рухнули как подкошенные в свои постели.

***

Первым, почти уже в полдень, проснулся Миша. Голова у него гудела на все лады, как с похмелья, настроение было паршивым. Немного полежав, он заставил себя встать и, подойдя к окну, раздвинул плотные шторы, закрывавшие окно с балконной дверью. Яркие солнечные лучи брызнули в глаза, как струи горячей воды, на секунду ослепив его. Миша открыл дверь и вышел на балкон. Пьяняще чистый горный воздух окончательно снял пелену сна, ещё покрывавшую его всего, и заставил окончательно проснуться.

– Кра-со-ти-ща! Ванька, вставай лентяй, хватит дрыхнуть. Ты только посмотри, какая красотища! У нас дома под сорок, люди с сосульками под носами ходят, а тут солнце, тепло, плюс пять не меньше. А красотища-то вокруг, красотища какая, – не сдерживая эмоций, почти кричал Миша.

Панорама, открывавшаяся с балкона, действительно была великолепна. Высокая гора напротив турбазы, покрытая девственно белым снегом, искрилась под лучами весеннего солнца. На ветвях пушистых сосен и елей, росших на ней и создававших причудливый орнамент, лежали охапки недавно выпавшего снега. У подножия горы извивалась неширокая речка, весело журча кристально чистой водой. На её берегу, метрах в двухстах от турбазы, у небольшого костерка расположилась группа людей в форменной одежде. «Егеря», – предположил Миша. Они дружно хлебали из металлических чашек какое-то варево. Весёлый звон ложек, которыми они интенсивно работали, был слышен даже Мише на балконе. Вокруг егерей с громким лаем бегала и крутилась, как волчок, кавказская овчарка, видимо, требуя своей доли. Её труды были не напрасны. То один, то другой егерь кидали ей кусочки, вынутые из тарелок. Псина подпрыгивала и на лету хватала угощение. На минуту она замирала, усиленно работая челюстями и виляя пушистым хвостом, а потом всё начиналось сначала.

– А что это за демонстрация? – спросил, показывая пальцем, соизволивший, наконец-то, встать и явиться на балкон Ваня.

Миша, увлёкшийся созерцанием местных пейзажей, только сейчас заметил, что от дверей турбазы в сторону села группами и поодиночке шли, понуро опустив головы, люди с пустыми графинами. А навстречу им шли люди навеселе, уже с графинами, заполненными желтоватой или светло-красной жидкостью.

– Кстати, Ваня, ты заметил, что у нас в номере на столе два графина? Один с водой, другой пустой, – хитро прищурил глаз Миша.

– Пока ещё нет, но ты помнишь, что нам в турбюро говорили? – улыбнулся Ваня.

– Помню, помню. Н-ский край – столица виноградарства и виноделия. Грех, приехав сюда, не попробовать местных вин, – звонко рассмеялся Миша.

Предназначение второго графина было окончательно объяснено друзьям администратором турбазы при оформлении: «В селе в любом доме занимаются виноделием. Первый стаканчик наливают бесплатно, а уж графин понравившимся вином заполняют за умеренную плату. Наполнять графины веселящим напитком перед обедом и ужином уже стало традицией для туристов. Ну а некоторыми из них эта традиция соблюдается и перед завтраком, а фанатами вообще круглые сутки». Пообедав, друзья решили прогуляться и осмотреть окрестности.

– Давай в горы сходим, – предложил Миша, несколько сомневаясь сам в целесообразности своего предложения: не отдохнули ведь ещё толком, а прогулки в горах требуют больших усилий, чем по равнине.

– Ну уж нет, – запротестовал Ваня, – только не сегодня, будет ещё время, налазимся всласть. Давай лучше сегодня совершим паломничество по святым местам, – расхохотался он.

– С графином? – хитро улыбнулся Миша, – ты же не пьёшь.

– А мы пить не будем, только попробуем, – с серьёзным выражение лица отпарировал Ваня.

– Тогда, пойдём, – решительно поддержал друга Миша.

Взяв с собой фотоаппаратуру, наши путешественники отправились на свою первую самостоятельную экскурсию по окрестностям Кавказских гор.

– Ну что, корреспонденты, выспались? – окликнул их охранник из будки у ворот турбазы, – чего снимать-то пошли?

Друзья сначала не узнали, но потом догадались, что это тот же самый сторож, который встретил их ночью. Одет он был в форменную одежду и в ней уже совсем не был похож на того чудака, решительно направившего товарищей господ капиталистов в женский номер.

– Во, как выспались! – показал большой палец Миша, – А снимать будем, что увидим. Мы первый раз здесь, так что всё интересно.

– А вы и ночью и днём дежурите? – поинтересовался Ваня.

– Сутки дежурю, двое отдыхаю, – высморкавшись в белый носовой платок, по размеру похожий на женский головной, важно ответил охранник, – а вы не корреспонденты случайно?

– Да нет, – улыбнулся в ответ Ваня, – Мишка заядлый фотограф-любитель, а я всегда с ним, помогаю.

Наших путешественников действительно можно было принять за съёмочную группу. На груди у Миши красовались два импортных фотоаппарата, а плечо оттягивал ремень, на котором висела солидная кинокамера «Красногорск». Ваня, как верный оруженосец своего рыцаря, нёс кофр с принадлежностями и штатив.

– Ну ладно, отдыхайте, ребята. Счастливо вам, – помахал рукой сторож.

Село начиналось практически у самой турбазы. Друзья решили зайти для начала в ближайший дом.

– А что без графина? – встретила их вопросом удивлённая хозяйка.

– Да мы ночью приехали, вот сегодня решили только дегустировать, а потом видно будет, – оправдался Миша.

Хозяйка налила из трёхлитровой банки два гранёных стаканчика напитка янтарного цвета и протянула ребятам. Не только Миша, но и непьющий Ваня, попробовав глоток, залпом осушил свой стаканчики. Вино приятно пахло виноградом и слегка сластило. Если бы не слабый винный привкус, то можно было подумать, что это обычный виноградный сок.

– Вкуснотища, – чмокал губами Ваня.

Миша улыбался и одобрительно покачал ему в ответ головой.

– Ск-колько с-с нас? – спросил у хозяйки Ваня, чувствуя, что у него начинает заплетаться язык и разъезжаются в стороны глаза.

– Бог с вами, ребята, за дегустацию грех брать, – наотрез отказалась от денег она.

Женщина говорила с приличным кавказским акцентом. По-видимому, насколько хорошо она говорила по-русски, настолько она и понимала обращение к ней на языке межнационального общения СССР. Поэтому, когда Миша попросил показать процесс приготовления вина, она подвела друзей к металлической бочке, стоящей в дальнем углу двора и, приподняв деревянный щиток, которым она была прикрыта, сказала: «Смотрите». Бочка имела довольно неприглядный обшарпанный вид, внутри были наложены какие-то ветки, давленый виноград и ещё что-то. Всё это плавало в мутной жидкости и источало бражный дух. По верхней внутренней части бочки сновали, наматывая круг за кругом, какие-то зверушки, похожие на пауков. «Наверное, это что-то типа браги для самогона», – подумал Миша, раздумав дальше пытать женщину на языке, который она плохо понимала. Поблагодарив хозяйку, ребята направились к калитке.

– А сок-то пьяный, что-то у меня в голове зашумело. – Ваню всё больше и больше раздирал смех. – Может, в следующий дом зайдём? – предложил он, когда они вышли на улицу.

– Не возражаю, – согласился Миша, – нужно сравнить, сравнение великая вещь.

В следующем доме хозяин предложил продегустировать им уже два напитка: из белого и тёмного винограда. От оплаты отказался и он тоже.

– Ну, ребятки, какое вино лучше? – спросил он друзей, опрокинувших, не моргнув глазом, по два гранёных стаканчика.

– Светлое лучше, – глядя на Ваню, ответил Миша.

Ваня утвердительно мотнул головой в знак согласия, как-то неестественно хихикнув при этом.

– Знаете толк в вине, молодцы, – похвалил хозяин друзей, похлопав их по плечам.

– Спасибо, хозяин, за ласку, – не совсем кстати вырвалось у Вани, – пожалуй с графинчиком мы будем ходить к вам.

– Спасибо, до свидания, – попрощался Миша с хозяином и вывел под руку уже достаточно охмелевшего друга на улицу.

– Ой, чо та улица извивается, как змея, и дома качаются, будто опрокинуться хотят, – еле шевелил языком Ваня.

На противоположной стороне улицы Миша заметил большой плоский камень, лежавший около высокого, видимо, кирпичного, оштукатуренного забора. Забор простирался по всей длине улицы, а затем поворачивал налево. Был он высотой никак не меньше пяти метров и увенчан несколькими рядами колючей проволоки.

– Алкаш ты проклятый, – улыбаясь, пошутил Миша, усаживая хихикающего друга на камень. – Видишь стену, наверное, тюрьма. Будешь так пить, сдам тебя туда.

– Ну и сдавай, а мне и море по колено. Раскинулось море широко… – загорланил, что есть мочи, Ваня.

– Тихо, тихо ты. Вино у хозяев от твоих песен скиснет. Ну, Ванька, никогда тебя таким не видел.

– А теперь будешь видеть каждый день, – уже тихо, приложив палец к губам, прошептал Ваня, как будто действительно опасаясь того, что может прокиснуть полюбившийся ему сегодня напиток.

***

– Ага, шпионы, да ещё и с фотоаппаратами, – грозно глядя, произнёс подошедший к друзьям молодой мужчина, с чёрной кудрявой шевелюрой на голове и пышными усами под орлиным носом, лихо закрученными вверх. – Вы разве не знаете, что здесь военная база и не то что фотографировать, но и находиться здесь вообще нельзя?

– А мы думали это тюрьма, мы не знали, – засуетился Миша.

– Пройдёмте со мной. – Мужчина достал из кармана красное удостоверение и в развернутом виде приблизил его к глазам Миши.

Серый с иголочки костюм, белая рубашка с аккуратно повязанным тёмно серым галстуком, того же цвета, что и галстук, расстегнутая донизу куртка – видно было, что перед друзьями стоит ответственный товарищ, наделённый особыми полномочиями. Мужчина итак выглядел очень представительно, но удостоверение с красными корочками окончательно заставило Мишу поверить в то, что тот не шутит. Поверил он, несмотря даже на то, что смог прочитать в нём только одно слово – «начальник» и даже на малую толику не усомнился в достоверности слов начальника, заметив, что мужчина уж больно подозрительно быстро захлопнул и убрал удостоверение в карман.

– Пройдёмте, – согласился Миша, – вот только Ванька раскис совсем, ему бы посидеть надо.

– Ничего, вдвоём доведём до штаба, – махнул рукой мужчина, будто отмахиваясь от надоевшей мухи, – а там и подлечим.

Они подцепили Ваню под руки и повели его, спотыкающегося и стремящегося встать на колени, в сторону противоположную изгороди военной базы.

– Нам сюда, – показал мужчина на калитку дома, не отличающегося особо ничем по виду от других домов на улице.

– Штаб? – удивлённо посмотрел Миша на мужчину.

– Штаб, – улыбаясь, подтвердил тот, – маскировка, – подняв указательный палец вверх, многозначительно прошептал он.

– Гриша, ты к нам? Ой, а что это с парнишкой-то? – ласково пролепетала вышедшая на крыльцо женщина средних лет.

– Ранен парнишка, несерьёзно и поправимо. Гостей вам веду, мамаша, – улыбнулся широкой белозубой улыбкой мужчина, показывая на наших путешественников двумя руками, отпустив при этом Ванину руку.

Растерявшись, и Миша отпустил его вторую руку, встав по стойке смирно и сделав руки по швам.

– Здраст… – Не договорив слово до конца, Ваня хлопнулся на колени.

– Ой, ой, что это с парнишкой-то, – запричитала, соединив ладони у груди, мать Гриши.

– Ничего, ничего, – поднял Ваню с колен мужчина, взяв под подмышки, – ты, мама, доктор, вот тебе и пациент.

Раненого Ваню, без помощи друга и доктора, Гриша завёл в дом и аккуратно усадил на стул, пригладив затем растрепавшуюся русую шевелюру на его голове.

– Отдыхай, джигит, – с чувством выполненного долга произнёс он, вытерев платком пот со своего лба.

– Ты бы, Гриша, предупредил заранее, что гостей приведёшь, а то нам и угостить-то нечем, только ещё готовить начали, – укоризненно сказала женщина сыну, наливая в маленький стаканчик какую-то мутно-красную жидкость.

– Ничего, ничего, мама, – оправдался Гриша, – никогда не поверю, что у тебя ничего нет.

– Пей, джигит, лекарство, полегчает, – улыбаясь, протянула она стаканчик Ване.

– Лекарство не буду, я пью только вино, – еле выговаривая и с трудом подняв упавшую на грудь голову, начал куражиться уральский джигит.

При этом если бы не подставленная Гришей вовремя рука, то он обязательно упал со стула, на котором сидел.

– А оно итак на основе вина, пей, не куражься, – уже грозно приказала женщина.

– Вкусное, – выпив лекарство, промычал Ваня и снова склонил голову на грудь.

– Пусть немного посидит, – погладил Ванину голову Гриша, – беленький, настоящий русский. Много выпил? – задал он вопрос Мише.

– Да нет, – ответил Миша, – вообще-то он совсем не пьёт. По три стаканчика и попробовали-то мы с ним. Ваню развезло, а у меня ни в одном глазу.

– Молодец, – похвалил его Гриша, обняв и поцеловав, – а ты случайно ни кавказец? Вон у тебя и волосы и усики, как воронье крыло.

– По отцовской линии у меня в роду были венгры, по материнской арийцы. От кого-то из них и чёрные волосы, – погладил себя по голове Миша. – Да и какая разница, все в одной стране живём, значит, все русские.

– Да, пожалуй ты прав. Я и сам русский зять, жена у меня русская, – гордо заявил Гриша, – дай-ка я тебя поцелую, – он опять крепко поцеловал в губы Мишу. – Слушай, а мы ведь до сих пор так и не познакомились. Гриша, – протянул он руку, выпустив из объятий Мишу. – А это – Тамара Григорьевна, моя мама. Меня, кстати, в честь деда Григорием назвали.

– А я Миша, а он Ваня, – слегка похлопал друга по плечу Миша.

– Нинка, выйди на минутку, – крикнул Гриша, обернувшись к дверному проёму, занавешенному цветастой шторой.

Части занавески раздвинулись, и в образовавшемся прогале показалось лицо миловидной девушки лет восемнадцати. Она внимательно поглядела на Гришу, затем решительно вышла в комнату и, картинно поправив причёску, стрельнула чёрными глазками в сторону гостей.

– Нина, моя любимая младшая сестрёнка, – ласково представил её Гриша.

– Да уж, любимая, но арестантка, – поглядев на Мишу, пожаловалась она. – Сам Гришка и женатый и на турбазе любовниц сшибает. А я сиди дома, даже на танцы не пускает.

– Гриш, а почему на танцы-то не пускаешь? – улыбаясь, спросил Миша.

– Стоп, джигит, закуси ус, – грозно посмотрел на него Гриша. – Кавказская женщина не может быть потаскухой. Если хочешь, бери её в жёны, а там уж твоя воля, куда её пускать, а куда нет. Ты понял, джигит?

– Понял, понял, – осёкся Миша.

– Ну ладно, что-то мы всё о политике, да о политике. Пора мама гостей угощать, – снова повеселел Гриша. – Неси свои разносолы. Она у меня большая мастерица до всяких солений, – улыбнулся он Мише, обняв его за плечи. – Нинка, а ты неси свою стряпню.

– У меня ещё не готово печенье, полуфабрикат, коржики только успела испечь, – недовольно ответила сестра, опустив глаза.

– Ничего, для закуски и полуфабрикат подойдёт, – подбодрил её Гриша.

Женщины быстро заставили стол разносолами. Были тут и огурчики, и помидорчики, и зелёный перец, и виноградные листья и ещё какие-то закуски, названий которых Миша не знал. Нина поставила на стол тарелку с румяными ещё тёплыми коржиками и пол-литровую бутылку с мутноватой жидкостью, похожей на плохой русский самогон, затем ушла на кухню.

– Готовят они хорошо, – шепнул Гриша на ухо Мише, – а вот чачу делать не умеют. Русский джигит, – глянул он на Ваню, – ещё не очухался, давай по первой с тобой за его здоровье выпьем. Мама, ты с нами выпьешь?

– Три капли за знакомство, – подставила она стакан.

– Как это не очухался? – поднял голову Ваня, – и мне три капли.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулась Тамара Григорьевна, – а то я уж стала подумывать, не потеряло ли моё лекарство волшебную силу.

– Нет, не потеряло, я в полном порядке, – улыбнулся ей в ответ Ваня.

Гриша налил чачи себе и Мише по полному гранёному стаканчику, а маме с Ваней чуть закрыв дно.

– Хочу сказать тост, – начал он, подняв стаканчик и устремив глаза куда-то вдаль. – В одном горном селении на свадьбе тамада произносил тост. Вдруг он почувствовал, что его живот стало пучить так, что нет мочи. Тамада решил закончить тост выстрелом из пистолета, а под шумок облегчить свои страдания. Но вот беда, пистолет дал осечку, а его попка осечки не дала. В тишине, внимавшие мудрой речи тамады, неожиданно услышали протяжное «пу-у-у», завершившееся громким треском «тр-р-р».

– И-и-и, – залился громким смехом, несколько раз икнув, Ваня.

Засмеялся и Миша.

– От стыда, – продолжил Гриша, даже не улыбнувшись и подождав немного, пока кончится истерический Ванин смех, – тамада сбежал в горы. Десять лет прожил один без людей. На одиннадцатый всё же решил вернуться, посчитав, что за такое время все уже наверняка забыли о его постыдном поступке. На окраине своего селения он встретил десятилетнего мальчика, поинтересовался у него о том, что произошло в селении интересного за последние десять лет. Мальчик, наморщив лоб, подумал и ответил: «За последние десять лет, с тех пор, как тамада пукнул на свадьбе у моих родителей, ничего интересного в нашем селении не произошло».

Гриша сделал небольшую паузу и улыбнулся, заметив, с каким вниманием, приоткрыв рот, слушает его Ваня.

– Давайте же выпьем за то, чтобы ваше путешествие было интересным и насыщенным, – поднял на высоту вытянутой руки стаканчик Гриша, – а, приехав домой, вы долго помнили бы наши замечательные края, наших гостеприимных людей, наши прекрасные вина и блюда, а не только то, как кто-то пукнул за свадебным столом. За вас ребята!

Улыбаясь, все чокнулись друг с другом и осушили свои стаканчики.

– Как вкусно! Что это такое и чем так приятно пахнет? – удивлённо спросил Ваня.

– На здоровье, сынок, – поцеловала его в лоб Тамара Григорьевна. – А ты Гриша, всё хаешь наш напиток. Это, Ваня, чача виноградная, а пахнет она тархуном, травка есть такая душистая. Делаю я её специально не крепкой, градусов тридцать. Всем нравиться и мужчинам и женщинам, сыну моему только не нравиться.

– Ну что же поделаешь, мама, если у меня вкус такой, – обнял её Гриша, – по мне так лучше русской водки нет ничего.

– А можно ещё стаканчик? – попросил Ваня.

– А тебе ни хватит? – забеспокоился Миша.

– Ничего, ничего, всё будет хорошо, – успокоил его Гриша, наливая обоим друзьям по полному стаканчику.

Татьяна Григорьевна отказалась от дальнейшего продолжения, сославшись на то, что у неё ещё много дел по хозяйству. Да и Гриша налил себе чуть покрыв дно стакана.

– Вы гости, вы можете пить, сколько хотите, а я хозяин и должен быть в порядке, чтобы при необходимости мог вас доставить до дома в целости и сохранности. Таков у нас закон, – ответил он на многозначительный Мишин взгляд.

Допив чачу и попробовав все предложенные закуски, похвалив от души хозяев, наши путешественники попрощались и вышли из «штаба» в сопровождении Гриши. Всё бы было распрекрасно, но Мишу так и подмывало спросить о том, почему же за столом не присутствовала понравившаяся ему Нина. Вспомнив о наставлениях Гриши по поводу кавказских женщин, он «закусил ус» и только попрощался с ним.

***

– Как это до свидания? – запротестовал Гриша, – вы посмотрели дом, в котором я родился, где живёт моя мама и сестра. Теперь пойдём в гости ко мне, в дом, где я теперь живу с семьёй. Тут недалеко.

– А что пойдём? – глянул Ваня на Мишу, – интересно же.

– Пойдём, время детское, на турбазу ещё успеем, – согласился Миша.

Аскетическое жильё Гриши никак не соответствовало его респектабельному виду, подкреплённому словом начальник в солидном удостоверении с красными корочками. Все его апартаменты состояли из одной комнаты и таких же размеров прихожей-кухни. В комнате стояла большая двуспальная кровать, рядом с ней маленькая кроватка, небольшой шифоньер, стол и четыре стула около него. На большой кровати сидел розовощёкий карапуз, дудел в детскую дудку и, радуясь произведённым звукам, улыбался во весь свой щербатый рот.

– Вот, живём пока так, уже второй год. Должны скоро дать квартиру, да дом никак сдать не могут, – улыбнулся Гриша, заметив разочарованные взгляды наших путешественников, не ожидавших того, что большой начальник может жить так просто.

– Гриш, а где ты работаешь? – поинтересовался Миша.

– Начальником транспортного цеха при предприятии по обслуживанию турбазы, – гордо произнёс Гриша, подняв указательный палец кверху. – Предприятие у нас большое, обслуживает нашу турбазу и ещё несколько более мелких. И цех у меня солидный: несколько гаражей, ремонтный ангар, мойка, грузовые машины, автобусы, такси. В общем, голова идёт кругом. Но интересно и престижно, в селе числюсь далеко не последним человеком. Вот ещё бы квартиры дождаться. А то моя русская красавица томиться в этой темнице, а заслуживает царских палат.

– Дождёмся, Гришенька, не переживай, – повернула голову в сторону наших путешественников и мужа русская красавица, стоявшая у кухонного стола, и на них посмотрели тоскливые глаза очень усталого человека, хотя её губы и пытались изобразить подобие улыбки.

– Анюта, Анюта, моя любимая, терпеливая ты моя, – ласково обнял её за плечи Гриша, поцеловав в щёку.

– Гриша, а что ты так рано? И гостей привёл, не предупредив. – Анюта скромно опустила глаза и продолжила мешать ложкой картошку, жарившуюся в большой сковороде на электроплитке. – Хотела сегодня курицу приготовить, так она у меня ещё даже не разморожена.

– Так получилось, – ответил Гриша, глядя на неё влюблённым взглядом. – Анют, как картошку дожаришь, сходи к соседу за чачей.

– Уже готова, – поставила она сковороду с дымящейся и вкусно пахнущей картошкой на стол. – Нарежь хлеба, пока я хожу.

– А знаете, как мы с ней познакомились. Года четыре назад приехала на турбазу группа из России. И вот, так же как и вас, заманил я к себе в гости двух ребят художников и Анюту. Тоже с фотоаппаратами около военной базы прогуливались. Запала она мне в душу, как заноза под ноготь: и ноет, и ноет. Рад бы вытащить, да не получается. Уехала группа, а она мне ни да, ни нет не сказала и адрес свой не оставила. Хорошо с ребятами художниками поближе сошёлся, переписывался с ними, умолял помочь. Обрабатывали они её целый год. Всё же в один прекрасный момент решила она приехать ко мне, но с сопровождающим. Один из ребят согласился, дескать, а что не съездить, края красивые, люди приветливые, вино вкусное… Тем более, что и дорогу и проживание я пообещал оплатить. Когда они уже практически подъезжали к Н-ску, подсели к ним в купе на освободившиеся места два кавказца. Достали бутылку коньяка и предложили выпить. Чокнулись стаканами за дорожное знакомство и стали, вроде бы, пить все вместе… Дальше ни Анюта, ни её сопровождающий ничего не помнят. Очнулись они оттого, что их пытался растрясти проводник, когда поезд уже стоял у перрона Н-ска. Чемоданы попутчики у обоих украли, да ещё и над Анютой надругались. Встречал я их на вокзале. Оба вышли из поезда белые, как полотно, Анюта плачет навзрыд. Я их мигом на такси и к себе. Вот и живём с Анютой с тех пор, хорошо, дружно живём. Правда, сомнения иногда одолевают, своего ли я сыночка воспитываю.

– Гриш, а ты в зеркало смотришься? – хитро улыбнулся Ваня, – если твои усы прицепить пацанчику, так и не отличишь, где ты, а где он.

– Вот-вот, а он всё сомневается, – сказала вошедшая в этот момент в комнату Анюта, – уж и по медицине доказывала ему, что в это время от этих тварей у меня не могло быть ребёнка. Всё равно сомневается. Разве только что не девкой ему досталась, так мог бы и не принимать.

– Анюта, прекрати, – взмолился Гриша, – как будто ты не знаешь, что я люблю тебя, поэтому хороша ты для меня всякая. Ладно, закрыли тему, давайте об этом больше не будем. Вот это чача, так чача, от водки не отличишь. Молодец сосед, хорошо делает. Слеза! – цокнул он языком.

Гриша взял пол-литровую бутылку из рук жены. Содержимое её было настолько прозрачно, что казалось, что бутылка светлого стекла пуста.

Принять три капли слезы за знакомство Анюта наотрез отказалась.

– Она у меня только сухое вино пьёт понемногу, запивая водой, да и то только по праздникам, – погладил её ласково по руке Гриша.

Зато Ваня решительно потребовал наполнить слезой его стаканчик и пренепременно до краёв. Миша укоризненно покачал головой, поглядев на друга.

– Да не волнуйся ты, – успокоил его Гриша, – мамино лекарство действует несколько часов, так что до турбазы сам дойдёт, ничего с ним не случиться.

После дегустации вин и чачи, приготовленной Тамарой Григорьевной, Гришина слеза не понравилась ни Мише, ни Ване. Она совсем не была похожа на русскую водку, а скорее на импортную, так называемую без запаха, на самом деле пахнущую собачьей шерстью в сырую погоду или просто говоря псиной. Гриша цокал языком и хвалил свой любимый напиток. Миша с Ваней, выпив по стаканчику, сморщились как от горькой микстуры.

– Дело вкуса, – недовольно оценил кислые физиономии друзей Гриша.

Чтобы не обижать хозяина, выпили наши путешественники с горем пополам ещё по стаканчику слезы, закусив вкусной картошкой со слегка пережаренными корочками, извинились перед хозяйкой за внезапное вторжение и, попрощавшись, вышли на улицу.

***

– Я провожу вас до турбазы, – решительно заявил Гриша, – мне же будет спокойнее, хозяин не должен бросать гостей.

– Гриша, до турбазы рукой подать, – показал на видневшееся метрах в восьмистах здание Миша.

– Точно так, но вижу, что из её ворот вышло такси, – засмеялся Гриша. – Вот оно-то нам и нужно, теперь вы приглашаетесь погостить у моей бабушки. Живёт она довольно далеко, пешком не дойдём. Ваня, ты в порядке?

– Угу, – пробурчал тот в ответ. Видно было, что он не доволен тем, что его здесь держат за слабачка. – Обязательно поедем, у меня ещё места достаточно для напитков в желудке, – пошутил Ваня, ошарашив этим заявлением друга.

Миша хотел что-то сказать Ване, но промолчал, и, изобразив горестную мину на лице, только махнул рукой. Такси с визгом затормозило около стоявшего с поднятой рукой Гриши. Не спрашивая ничего у водителя, Гриша усадил Ваню на заднее сиденье рядом с уже сидевшими там двумя пассажирами, а сам сел рядом с водителем, втащив за собой Мишу.

– Вано, куда пассажиров везёшь? – только тогда спросил он грозно у водителя, изогнувшегося дугой, чтобы освободить побольше места в машине уважаемому местному начальнику и его другу.

– В село за перевал, Григорий Виссарионыч, – ответил нерешительно тот.

– Отлично, значит, и проблемы нет, нам по пути, – уже более мягко заявил Гриша. – Друзей к бабушке в гости везу.

Такси выехало на шоссе и помчалось по нему в сторону видневшегося вдалеке горного перевала. Впереди показался край села, а далее дорога резко поднималась вверх и протискивалась между двумя горными вершинами, будто между горбами верблюда.

– Перевал, – показал пальцем Гриша. – А вон на краю села дом, в котором живёт моя любимая бабушка, мама моего папы.

Такси остановилось у этого дома.

– Поезжай, через час… – сухо скомандовал Гриша таксисту, и, подцепив Мишу с Ваней под руки, повёл их к калитке бабушкиного дома.

Гостей на крыльце уже встречала маленькая, ростом не больше метра пятидесяти, сухонькая, но ещё довольно молодцевато державшаяся старушка.

– Моя дорогая бабушка, Тамара Иосифовна, – представил он её, поцеловав в губы, – а это наши гости: Миша и Ваня из России.

– Добро пожаловать, – Тамара Иосифовна протянула нашим путешественникам по очереди руку, сложив ладонь лодочкой, – заходите, пожалуйста, в дом.

Комната в её доме не отличалось ни новизной обстановки, ни богатством убранства. Но всё блестело и сияло чистотой и неповторимой свежестью, ревностными хранительницами которых являются хорошие хозяйки, истинные хранительницы домашнего очага.

– Извините, ребята, и показать-то вам нечего и удивить-то нечем. Вся обстановка у меня в лучшем случае пятидесятых годов, а зачем мне новая. Через год девяносто пять стукнет, пора замаливать грехи и готовиться к встрече с богом, – начала оправдываться перед гостями Тамара Иосифовна.

– Как это нечем!? – воскликнул Ваня, заметив над старинным диванчиком большое бархатное полотно нежно зелёного цвета, всё увешанное фотографиями и небольшими картинами, написанными маслом. – У вас тут целый иконостас.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Тамара Иосифовна, – посмотрите, пока я собираю на стол, а Гриша вам пояснит.

На фотографиях и картинах были запечатлены лица и события, как из недавнего, так и из далёкого прошлого. С них смотрели красавцы усачи, очень похожие на Гришу. Сидели они и на конях, и на башнях танков, и на лафетах пушек, да и просто стояли. Одеты молодцы были и в национальные одежды, и форму царской армии и скромные одежды красноармейцев с броскими будёновками на голове. С одной из фотографий улыбался молодой красавец, сержант Советской Армии. Конечно же, это был Гриша. Венчали галерею две вырезки из журналов – портреты Сталина и православного патриарха.

– Здесь практически вся история нашего рода с тысяча восемьсот двенадцатого года по теперешнее время, – приняв позу экскурсовода, начал пояснять Гриша, – послужили мои пращуры и царям батюшкам и советским лидерам. Служили честно Родине, за что и награды имели. Вот посмотрите, на груди у каждого воина на портретах ордена… В общем, вся судьба нашего рода тесно переплетена с судьбой русского народа.

– То-то я смотрю, некоторые у вас в селе ни бе, ни ме, ни кукареку по-русски, а ты и твои родственники говорят совсем без акцента, – хихикнул Ваня.

– Не без этого, – улыбнулся в ответ Гриша, – с малых лет в нашем роду родители внушали детям, что у нас два родных языка, язык наших пращуров и русский.

– К столу пожалуйте, гости дорогие, – поклонилась по-русски, выставив вытянутую руку вперёд, Тамара Иосифовна.

Стол был заставлен всевозможными яствами: салатами, вторыми блюдами, пирожками… На краю стола стояли большие тарелки с дымящимся супом харчо. Центром всей этой композиции являлся большой графин, ёмкостью никак не меньше пяти литров, наполненный под завязку напитком ярко золотистого цвета.

– Гриша, разливай вино, – весело скомандовала бабушка.

– У вас фужеры ёмкостью никак не меньше пол литра будут, Тамара Иосифовна, – удивился Миша.

– Да и вино у меня слабенькое, можно сказать виноградный сок, им только жажду утолять, никогда не опьянеешь, – улыбнулась она Мише.

Вино нашим путешественникам понравилось очень и оказалось кстати из-за разыгравшейся жажды. По фужеру выпили Гриша с бабушкой. Практически всё остальное содержимое графина, незаметно для себя, употребили наши путешественники. В голове у них приятно шумело, глаза слегка разъезжались в стороны. Но пьяными они себя при такой шикарной закуске не чувствовали. Да и рассказы Тамары Иосифовны о своей жизни увлекли их настолько, что иногда пирожок в руках, предназначенный для отправки в рот, застывал у них на полпути. Гриша тоже рассказал несколько анекдотических историй из своей армейской жизни. В общем, наши путешественники были просто ошеломлены таким приёмом, поэтому, может быть, и не осознавали реально своего состояния. Первым забеспокоился Ваня.

– Кажется, кончается действие лекарства, что-то меня потянуло в сон, – шепнул он на ухо Мише.

– Держись, смотри не засни, неудобно же, – тоже на ухо шепнул он Ване.

«Бип-бип-биии», – просигналил автомобиль с улицы.

– Бабуля, Вано подъехал, нам пора, – поцеловал в щёку Тамару Иосифовну Гриша.

– Что так быстро? – жалобно проговорила она, – ребята и покушать-то, как следует, не успели.

– Теперь повезу их к родственникам за перевал, – решительно заявил бабушке внук.

– Гриш, может, как-нибудь потом? – взмолился Миша, показывая кивком головы на Ваню, нос которого всё ближе и ближе приближался к груди.

– Ну ладно, тогда завтра, – обратил внимание на Ваню и он, – нам бабуся всё равно пора, на турбазу нужно поскорее.

Поняв в чём дело, Тамара Иосифовна на секунду скрылась за дверью кухоньки и возвратилась, неся в руках две раздутые полиэтиленовые сумочки.

– Бабуля, ты как всегда, прямо неудобно. Приедешь к тебе, ты и накормишь, и напоишь да ещё с собой нагрузишь провиант, – сконфузился Гриша.

– Вот сумочка ребятам, другая тебе, – передала она ему сумки. – Ты-то мне постоянно помогаешь, без тебя я бы пропала. Мне недолго наготовить, чем мне старой ещё заниматься. Глядишь, и твоей Анюте какая-никакая помощь. А то она бедняжка с ребёнком целый день, по хозяйству дела. Ты пришёл с работы, тебя накормить нужно. А много ли на вашей плитке сготовишь-то, одно мученье, а не готовка. Ну, ничего, квартиру вам дадут, на газовой плите-то сподручнее будет. Да и подарок обещал дядя твой с Урала на новоселье привезти – микроволновку какую-то, тьфу ты и не выговоришь, да и не знаю что это такое.

– Да дядя пошутил, где он там микроволновку достанет? Вещь-то импортная, если бы он в Турции жил, тогда другой разговор, – рассмеялся Гриша.

– Микроволновки у нас в городе делают с начала семидесятых годов и не хуже чем за рубежом, – встал на защиту бабушки Миша. – В магазинах свободно продают, двести сорок рублей стоит.

– Правда? – удивился Гриша. – Тогда другое дело.

Попрощавшись, Гриша с Мишей подхватили под руки Ваню, припарковавшего свою «истинно русскую, беленькую головушку» на груди и погрузили в такси.

***

На турбазе по лестницам и до номера Ваню несли на руках. Гриша держал его под подмышки и шёл задом, на Мишиных руках покоились ноги друга. На плечах Гриши висели Ванины фотопринадлежности, а в зубах он нёс сумку с бабушкиными гостинцами, высоко задрав голову, чтобы сумка не стучала по голове безвременно отдыхающему важному русскому гостю. На лестнице между первым и вторым этажами путь этой процессии преградили две женщины, из той же туристической группы, что и наши путешественники. Обеим им было под семьдесят, но чувствовали они себя, видимо, гораздо моложе истинного возраста, поэтому и решили потягаться с молодёжью в горах. Подружки смотрели на процессию с ехидными улыбочками, сняв в насмешку с голов, как на похоронах, вязаные шапочки.

– Хороните? – съязвила одна.

– Пал смертью храбрых? – поддержала её другая.

– В гостях были, – задыхаясь, ответил Миша.

– А зачем так напиваться-то? – указала на безобразие одна.

– Не умеет пить, нечего было и браться, – поддержала её другая.

– Жен, – попытался ответить Гриша, но мешала сумка в зубах. – Женщины, идите на место! – повелел он, грозно сверкнув очами, предварительно аккуратно положив дорогого русского гостя на ступеньки и освободив рот от сумки.

– Пойдём, что с пьяными разговаривать, – сказала одна подружка другой, испугавшись грозного блеска Гришиных глаз.

Оглядываясь, видимо, опасаясь преследования, насмешницы быстрым шагом направились к выходу турбазы.

– Фу-у, – отдулся Гриша, когда они с Мишей уложили Ваню на кровать, – тяжёлый какой. Ну ладно, отдыхайте. Завтра в семнадцать ноль, ноль я за вами заеду. Дай я тебя поцелую.

Проводив взглядом уходящего Гришу, Миша тяжело вздохнул, потирая ладонью поцелованную щёку. Подумав немного, он снял ботинки с себя и друга, не раздеваясь, упал в свою постель и тут же заснул глубоким без сновидений сном. А Ване всю ночь снились кошмары. То снилось ему, что в номер заходил Гриша с большой бутылью вина, но на просьбу налить он отрицательно качал головой и показывал пальцем на её содержимое. Там в вине плескался зелёный змей и, глядя на Ваню, истошно орал: «Слабак, слабак…». То Ваня оказывался на берегу реки, текущей около турбазы. Его мучила жажда, но дотянуться до воды он не мог из-за очень крутых берегов. Невдалеке у костерка Ваня заметил егерей. Один из них зачерпывал что-то из реки черпаком на длинной ручке и разливал другим, стоящим в очередь со стаканами. «Вино, директор турбазы приказал выдавать всем по норме», – улыбнулся он подошедшему Ване. – «Опохмелись», – протянул ему стакан один из егерей. Не успел Ваня поднести его к губам, как подбежал, виляя хвостом, пёс, подпрыгнул и выпил содержимое стакана. И так несколько раз.

– У-у, псина поганая, алкаш вонючий! Я тоже хочу, – что есть мочи заорал он на собаку.

– Ванька, тебе плохо? – услышав бред друга, спросил, подняв голову, проснувшийся Миша.

– Да снится какая-то нелепица и тошнит, – голосом умирающего ответил Ваня.

Миша встал и, покачиваясь, подошёл к балконной двери.

– Полегче на вольном воздухе будет, – открыл он балконную дверь, лёг на свою постель и тут же засопел носом.

И действительно, Ване стало лучше. Влажная прохлада, пришедшая с улицы, ласково окутала нашего незадачливого путешественника, дав передышку от страданий. С другой стороны, настроение его несколько испортил шум небольшого дождя. «Приехали, вот если ещё раздождится. Ну не везёт», – подумал Ваня. Спать ему уже не хотелось. Он лежал неподвижно на спине, глядя на слегка освещаемый уличными фонарями потолок, который сразу же хотел поменяться местами с полом, если Ваня пытался повернуться на живот или бок. Под утро он всё же задремал. «Привет алкаш», – разбудило Ваню встающее из-за гор солнце, защекотав своими лучами его лицо. Ваня открыл глаза и понял, что это уже не сон. Из-за гор действительно вставало солнце. Казалось, что оно, как занавесь, раздвигало руками-лучами тучи, освобождая небо от мокрой ночной пелены, играя всеми цветами радуги на бриллиантах дождевых капель, висевших на кончиках лап зеленых елей, которые почти касались поручней балкона. Но вся эта красота нашего «алкаша» не радовала. У него страшно болела голова и подташнивало.

По громкоговорящей связи объявили утреннюю зарядку и туалет, затем завтрак.

– Вань, на завтрак пойдём? – зашевелился в постели и Миша.

– Нет, – без пояснений, с отвращением в голосе ответил Ваня.

Некоторое время друзья лежали и молчали.

– Ванька, ты что это с пальцами делаешь, онемели что ли? – окликнул Миша друга, разгибающего и сгибающего свои пальцы.

– Да нет, – ответил тот серьёзно, – считаю. Прожили мы тут одни сутки, ещё осталось тринадцать. Вот и думаю: неужели мне так херово будет каждое утро.

Миша улыбнулся, но ничего не ответил, так как и его думы были приблизительно такими же. По громкоговорящей связи объявили, что через десять минут состоится собрание группы, в которую входили наши путешественники.

– Надо идти, – начал подниматься с постели Миша.

– Ну их в баню, не могу, – закрыв глаза, зло выкрикнул Ваня и отвернулся лицом к стене.

Миша быстро привёл себя в порядок и вышел из номера. Когда он зашёл в актовый зал турбазы, собрание уже шло. В президиуме за столом сидел директор турбазы и слушал. Перебивая друг друга, из зала ему что-то доказывали те самые женщины, которые вчера на лестнице преградили путь процессии. Глаза директора двигались, как глаза кошки на старинных настенных ходиках, и смотрели то на одну из них, то на другую. Группа в полном (не считая Вани) составе сидела в зале и молчала.

– Подождите, подождите, – еле перекричал директор женщин, – давайте всё по порядку и по очереди. А то кричите обе одновременно, я ничего не пойму.

– Безобразие у вас тут твориться, – начала одна, придерживая пытавшуюся тоже заговорить подружку за руку. – Ваши местные мужики оборзели совсем. Сидят на всех этажах, курят тут же. Пройти около невозможно, всех девушек и женщин чуть не за руку в гости тянут. Знаем мы, эти гости, напоят, и прощай девственность.

– Ну вам, это уже не грозит, – улыбнулся директор.

– А мы не за себя беспокоимся, – поддержала растерявшуюся подругу другая. – А может быть, и я до сих пор невинна. Откуда вы знаете?

– Ну извините, я погорячился, – уже серьёзно, с трудом сдерживая улыбку, заявил директор.

– А как же, идём мы вчера с ней около будки у входа на турбазу, – возмущённо продолжила она, – а из будки высунулся какой-то старый хрен в форме и машет нам рукой, зовёт к себе. Я поинтересовалась, что ему нужно. А он хитро улыбается и щёлкает указательным пальцем правой руки по сложенным кольцом большому и указательному пальцам левой руки. Я надеюсь, вы знаете, что это означает? Так что вы уж разберитесь.

– Знаю, знаю, – захохотал, махая обеими руками, директор. – Странная у вас какая-то группа. Обычно женщины жалуются на недостаток внимания со стороны мужчин, а у вас всё наоборот. А что скажут другие представители прекрасной половины этой досточтимой группы?

Группа молчала. Тишина лишь изредка нарушалась хихиканьем самых молодых представительниц прекрасного пола, которых в группе было подавляющее большинство.

– Тогда собрание закончено. Я обещаю разобраться во всём. Счастливого отдыха, – встал из-за стола директор.

Миша, улыбаясь, направился в свой номер.

– Ну и зачем собрание собирали? – спросил Ваня, открыв глаза и приподнявшись на локтях в своей постели.

– Да херня какая-то, – расхохотался Миша, – наших бабулек вчера кто-то хотел изнасиловать, вот они кипёж и подняли.

– Ничего себе, это уж кого-то очень тошнило, а вырвать не получалось, – ни то сморщился, ни то улыбнулся Ваня, – вот они придумали средство, да-а, хорошее средство.

– Так и ты попробуй, может, и тебе полегчает, – почесал затылок, улыбаясь, Миша.

Ваня ничего не ответил, хлопнулся опять на спину и закрыл глаза.

– Ой, Ванька, жрать что-то захотелось. Прогулялся я и аппетит разыгрался. Посмотрим, что нам бабушка за гостинцы подарила, – заглянул Миша в оставленную вчера Гришей на столе сумочку. – О-го-го, и пирожки, и беляши, и огурчики…

Раздалось громкое чавканье и похрустывание огурцом. Некогда любимые Ваней запахи мясного беляша и свежего огурца, достигнув его носа, вызывали теперь только тошноту…

Обещание своё директор турбазы выполнил. С этажей и ближайших подступов турбазы исчезли местные любители краткосрочных романов. «Старый хрен» опускал глаза, когда мимо его будки проходили наши девственницы бабульки. Не пришёл в семнадцать ноль ноль Гриша. Не вышли на встречу к нему и наши путешественники, не позволило пошатнувшееся здоровье.

Все остальные дни Миша с Ваней ездили на экскурсии и совершали с группой походы, а в свободное время уходили вдвоём в горы или в верховье реки. Наслаждаясь уединением и общением с природой, они преследовали и другую цель: здесь была меньшая вероятность встретить Гришу.

– Слушай, Миш, – как-то на одной из прогулок грустно сказал Ваня, – нехорошо получается. Гриша старался, старался, а мы, свиньи, даже не поблагодарили его. Скрываемся в горах, как тот пердун тамада из его тоста.

– Да я и сам так думаю, – поглядел Миша на друга, – но ведь опять не устоим против кавказского гостеприимства, опять сорвёмся, это какое-то колдовство, хорошо хоть выжили в прошлый раз…

Хорошо подумав, друзья решили больше не испытывать судьбу до конца путешествия.

Кавказское гостеприимство
 

В 2010-ом меня вновь, стараниями Газарова, пригласили составить компанию, в составе городской делегации, посещения солнечной Грузии. О гостеприимстве кавказцев знают абсолютно все. Местные жители Кавказа прочно заняли лидерские позиции в этом вопросе. Каждый здесь знает, что к гостю надо относиться с почтением и уважением, защищать его, предоставлять ему кров и прочее.
 

Возглавляла делегацию супруга моего старинного приятеля Владимира Гаммы — Людмила, заведующая отделом культуры городской рады Новоград — Волынский. В течении десятидневного турне мы должны были посетить: Тбилиси, Батуми, Гори, Город-курорт Боржоми, который знаменит своей минеральной водой. Последним населенным пунктом нашего вояжа, посёлок городского типа (сами жители его называли городом) Сурами. Почему именно этот город?
 

«Известная украинская поэтесса Леся Украинка провела последние дни в городке Сурами. Она много писала о дружбе двух народов, восхищалась культурным наследием и очень полюбила эту замечательную страну. Имея серьезные проблемы со здоровьем, Леся поселилась на окраине Зиндийского леса в небольшом домике. После ее смерти в 1913 году, строение разобрали. Позже на этом месте возвели другое здание, которое посвятили памяти поэтессы Леси Украинки, установили памятник поэтессе (1952, скульптор Тамара Абакелия)».
 

В аэропорту Тбилиси нашу группу встретил представитель принимающей стороны Тариэл, как потом выяснилось, коммерческий партнер Андрея Газарова. Разместили нас в новом трехэтажном деревянном доме владельцем которого и был Тариэл. Нашей делегации выделили небольшой, на десять пассажиров, автобус с водителем и разумеется им был гостеприимный хозяин нашего временного пристанища.
 

На следующее утро, после прилета, я встал пораньше своих коллег, чтобы установить в розетки зарядные устройства для батареек. Так как гнёзд, для зарядных устройств, в комнате не хватило я направился на кухню. У плиты что-то колдовал над приготовлением завтрака хозяин дома.
 

— Доброе утро, — а далее запнулся, пытаясь вспомнить его имя.
 

Из грузинских мужских имен мне почему-то запомнились только футболисты Тбилисского Динамо, времен бывшего СССР: Давид, Реваз, Тенгиз, Гоги. Напрягая извилинами вспомнил, что имя хозяина дома похоже на один их элементов кухонной посуды. Но производные из кастрюль, ложек, вилок, сковородок, никак не вязались с личностью гостеприимного хозяина.
 

– Генацвале меня зовут Тариэл, сказал он, видя моё замешательство.
 

«Точно на тарелку похоже», подумал я.
 

Не буду описывать подробно, как мы посещали вышеназванные города не потому, что они мне не запомнились или чем-то не понравились. Просто у меня было мало времени на созерцание красот солнечной Грузии, ввиду того, что приходилось много снимать. Только во время выступления фольклорного квартета, прикрепленной к нашей делегации, удавалось полакомиться яствами национальной кухни и выпить чарочку грузинского вина.
 

Но последний пункт нашего путешествия запомнился одним забавным эпизодом.
 

Рано утром мы прибыли в городок Сурами, в течении, часа местный экскурсовод провел обзорную экскурсию из чего я запомнил отчетливо, как на памятнике Маяковского было крупно нацарапано «Грузин».
 

— Не все знают, что поэт Владимир Маяковский родился в небольшом населенном пункте Багдати — на территории современной Грузии (в 1940-90 гг. в честь уроженца тогда еще поселок назывался Маяковский, с 1981 – город). Там он ходил в школу, а потом перебрался в соседний (25 км) Кутаиси, чтобы учиться в гимназии (правда, проучился недолго, переехав в Москву с семьей). — Объяснил нам экскурсовод, увидев улыбки на наших лицах. – Раз человек родился в Грузии, независимо от национальности, он до конца дней своих, будет Грузином, такая у нас традиция — улыбнулся он в ответ..

После небольшого митинга руководство Сурами пригласило нас вместе с квартетом певцов в кафе, чтобы еще раз продемонстрировать местное гостеприимство. Дамы наши, уже поднаторевшие в традициях кавказского застолья, сразу прошли в помещение, где обычно отдыхали женщины. Мужская половина расположилась под тентом возле кафе.
 

Не успел тамада закончить традиционный тост за мир между нашими странами, как из кафе с шумом выпорхнули наши дамы.
 

— Вот уж не ожидала такого хамства, – неистовствовала руководитель группы гостей Люда Гамма.
 

— Каков наглец, мальчишка… — Вторила ей Ирина Антипчук директор дворца культуры Новоград — Волынский.
 

— Представляешь Андрей Алексеевич! — Обратилась Людмила к подошедшему выяснить в чём дело, Газарову. — Сидим мы себе вкушаем местную кухню, подходит официант, поставил на стол очередное блюдо и так ехидно говорит. «Кушайте «дарагие» суки».
 

Андрей непонимающим взглядом уставился на Тариэла.
 

— Дамы вы неправильно поняли. Официант сказал вам отведайте любимое кушанье, местных жителей, под названием «Суки», ударение на последнюю гласную. Это блюдо из семейства шашлычных из пряного мяса под красным соусом, подаётся в глиняной посуде. — Объяснил Тариэл.
 

— Ой! Девки что же мы почём зря обидели мальчонка, пойдемте извинимся. Тариэл сопроводите нас, а то опять что-нибудь ляпнем. — Попросила Людмила.
 

Они направились в кафе, где хозяин распекал молоденького официанта. Тот стоял с поникшей головой и не понимал в чём причина недовольства шефа Мы вернулись к столу, Тариэл сказал тамаде пару фраз на грузинском. Местные мужчины слегка улыбнулись, но вслух не рассмеялись. Все-таки Грузины настоящие джентльмены..

Путь на Кавказ: особенности гостеприимства горцев

Многие знают, что на Кавказе очень ценятся традиции и обычаи, которые касаются всех сфер жизни. Прием гостей – не исключение. Но простое слово «ценятся» тут будет неуместно. У народов гор гостеприимство всегда связано с выполнением ритуализированных до обрядов деталей, включающих заветы как часть морального кодекса каждого горца.

Прежде всего

Существует несколько основных правил, или даже законов, которые характеризуют обычай гостеприимства кавказских горцев. Главный из них заключается в том, что у каждого человека есть право остановиться в любом кавказском доме, а хозяин должен как можно радушнее его встречать.

Стоит отметить, что этот закон настолько силен, что даже позволяет простить убийцу, явившегося в дом в качестве гостя. Следующая особенность выражается в интересном моменте, согласно которому к кавказской семье можно приезжать даже ночью, без предупреждения. А уж если заранее уведомить о своем посещении хозяев, то последние должны встречать гостя с едой и напитками, а также подарками.

Обратите внимание

Еще один важный закон гласит о том, что нежелательно спрашивать у гостя причину его визита. Если же у прибывшего в дом есть просьба к хозяину, последний обязан ее выполнить.

Наконец, важно отметить, что гостю предоставляются самые лучшие угощения и сувениры.

«Гость послушнее овцы»

У гостей, которые останавливаются в домах кавказского народа, также есть свои законы. Главное: быть благодарным, скромным, безынициативным. Гость принимает подарки, еду и напитки, но сам не навязывается.

Сразу после трапезы уезжать неприлично и очень нежелательно. Более того, чтобы уйти, нужно получить разрешение хозяина.

Интересно, что хвалить что-либо в гостеприимном доме не следует, так как по традиции хозяин будет должен понравившуюся вещь отдать гостю.

И, наконец, покидая дом, необходимо пригласить хозяина к себе в гости. А при повторном появлении в этих же краях обязательно навестить когда-то принявшего на ночлег горца. В противном случае это будет считаться оскорблением.

«Как за каменной стеной»

Уже было сказано ранее – для гостя горцы предоставляют все самое лучшее. Более того, при этом они могут ущемлять в чем-то себя.

Нуждающимся горцы помогают деньгами.

Но самое важное и достойное уважения – хозяин в своем доме берет на себя всю ответственность за безопасность гостей. Существует придание, согласно которому братья поймали и привели в свой дом заклятого врага.

Важно

Когда они отлучились, их мать сжалилась и накормила пленника. Вернувшись, братья отпустили преступника, так как не смогли наказать человека, который ел в их доме их пищу.

Как видно, традиции намного сильнее законов справедливости.

Возможно, в настоящее время не все обычаи имеют былую силу. Но факты говорят за себя. Для горцев не важно, какой национальности пришедший и какой у него материальный достаток. Каждый человек – желанный гость в доме.

Гостеприимство — святой долг христианина

Гостеприимство — это заповедь, которую заповедовал Святой Дух через апостола Павла — «Страннолюбия не забывайте; ибо чрез него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам». (Евр.13:2).

Гостеприимство – это одна из наиболее почитаемых христианских добродетелей, которое можно представить как сочетание добродушия, благородства и уважения к людям. Это щедрость не только в материальном, но и в духовном смысле.

Гостеприимство — щедрый и душевный приём гостей, издревна оно являлось отличительной чертой угодников Божиих.

Существует выражение «Авраамово гостеприимство». Согласно Священному Писанию, Авраам принимал трех ангелов – как трех путников, – за что и получил благословение Бога.

Добродушный хозяин выслушает гостя, даст ему совет, ободрит и утешит. Дом такого человека не бывает пуст, а сам хозяин не может быть одинок. Доброта гостеприимных хозяев освещает их жилище светом любви, который согревает всех окружающих.

В дома, где хозяева приветливы и боголюбивы, стремятся люди и от такого общения они получают духовную пользу. Господь говорил о том, что в гости нужно звать, прежде всего тех, кто нуждается в вашем покровительстве, приглашать следует голодных, бездомных, обездоленных (ср. Лк. 14:12–14).

Пророк Исайя объясняя сущность поста, говорил о защите и покровительстве странников и путников, которые нуждаются в защите и внимании.

Совет

Гостеприимство дает проявить нам свои лучшие душевные качества, дарит свободу от скуки и одиночества. Радость от принятия гостей согревает душу хозяина.

Это превосходный тест на человеколюбие. Тот, кто его пройдет — получит не только человеческую благодарность, но и Божье благословение.

На Руси издревна было принято странноприимство (гостеприимство)- прием в свой дом богомольцев и странников. Дать ночлег и накормить таких людей – знак угождения Богу.

Понятие «странник» иногда отличали от понятия «богомолец» в обиходе и в письменных текстах, иногда же отождествляли их. Отличие состояло в следующем: странник — человек, который всю свою жизнь посвятил только посещению святых мест; а богомолец отправляется в паломничество, после которого возвращается к своей обычной жизни.

Люди, имевшие страх Божий, понимали, что странникам и богомольцам нельзя отказывать в еде и ночлеге, так как это грех.

«И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них… Отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу» (Мк. 6: 11).

Как правило, к таким гостям хозяева относились особенно радушно, просили богомольцев помолиться о них в тех святых местах, в которые они шли.

Семейные пары должны принимать у себя в гостях одиноких людей, озарять их светом своего семейного счастья. Это также является богоугодным занятием, особым служением через ближних. Христианская семья — ячейка Церкви Христовой, через которую Он утешает страждущих, питает голодных, принимает странников и согревает несчастных Своей любовью – добротой, вниманием, заботой, утешением.

Старец о. Алексий Мечев советовал семьям не закрываться от окружающих, а одаривать их светом и теплом Христовой любви: «Будьте для всех солнышками», «каждого гостя принимайте как посланного от Господа» и «забудьте, совсем забудьте о себе ради тех, то ищет у вас помощи, утешения и ободрения».

Говоря про гостеприимство, нельзя не сказать о хлебосольстве. Это, прежде всего, радушие и щедрость при угощении. Хлебосольные хозяева стараются угостить гостя самым вкусным из того, что имеется в доме и ни за что не отпустят его голодным. Даже если гости появились неожиданно, то радушные хозяева накроют стол и пригласят к нему пришедших.

Великий князь Владимир Мономах в «Поучениях» писал о том, что на Руси люди всегда почтительно относились к гостям. Щедрые и отзывчивые хозяева пользовались хорошей репутацией, их дома любили посещать.

Обратите внимание

По традиции гостя встречали земным поклоном, с улыбкой на лице, старались всячески угодить ему. На прощание гостям, как правило, говорили «скатертью дорога». Эти слова означали, что человеку желают такой же гладкой и приятной дороги как скатерть.

В XVII в. Принятие гостей составляло целую церемонию: К гостям выходила хозяйка в праздничном платье и приветствовала их поясным поклоном. Гости кланялись ей в ответ. Затем к хозяйке по очереди подходили гости и целовали её.

Кроме подношения во время трапезы хлеба с солью, хозяин церемонии, в знак особого уважения к кому-нибудь из своих гостей, мог сам положить какого-нибудь блюдо с опричной тарелки. При помощи своего слуги, хозяин посылал почётному гостю особое кушанье. Передавая это послание, слуга, как правило, говорил: «Чтоб тебе, милостивый государь, кушать на здоровье».

Современная культура, увы, не способствует развитию гостеприимства. Люди закрываются в своих квартирах, которые зачастую переполнены жильцами и гостя просто негде разместить. Реальное общение отодвигается на второй план, его заменяет виртуальное.

По мнению многих людей гораздо проще и экономнее общаться с помощью социальных сетей и телефона, нежели ходить друг другу в гости. Такие способы общения развивают в людях лень и апатию.

Традиции гостеприимства забываются, происходит массовое отчуждение друг от друга.

Татьяна Андреенкова

Истоки гостеприимства на Кавказе — Papaha

Одна из первых ассоциаций со словом «Кавказ» — гостеприимство. Адаты, связанные с гостеприимством, — едва ли не самый важный аспект быта горцев.

Традиции гостеприимства прочно укоренились в культурах народов Кавказа, они до сих пор существуют и во многом определяют быт горцев.

Но об истоках этих традиций знают немногие, а ведь гостеприимство — полноценный институт, формировавшийся веками под влиянием внешней среды.

Как все начиналось

Кавказ занимает выгодное для торговли географическое положение. Горы простираются от Черного моря на Северо-Западе до Каспийского моря на Юго-Востоке. Кавказ — естественная граница между Европой и Азией.

На протяжении трех тысячелетий через Кавказ проходили торговые пути. Важным торговым пунктом долгое время был город Дербент.

Автохтонные (коренные) народы, населявшие Кавказ, постоянно сталкивались с большим количеством чужеземцев.

Чужеземцы на Кавказе

Важно

К торговцам местные племена относились враждебно: часто караваны и купеческие корабли совершали грабительские набеги на поселения кавказцев. Кроме того, иноземцы были носителями чуждой горцам культуры, а представители закрытых обществ не очень радушно относились к постороннему вмешательству в их быт.

Торговцы становятся гостями

Со временем у торговцев, нуждавшихся в беспрепятственном преодолении неспокойных территорий, возникла необходимость в налаживании добрых отношений с коренными обитателями Кавказа.

Попытки подкупа горцев не всегда приводили к действенным результатам, а платную охрану торговым караванам могли предложить на незначительную часть пути только в крупных поселениях. Больших успехов торговцы достигали, показывая жителям Кавказа чистоту и бескорыстность своих намерений.

 Для этого они становились гостями, оказывали хозяину дома честь, вверяя ему таким образом свою жизнь. Становясь гостем, торговец получал покровительство хозяина дома. В его стенах гость мог не опасаться за свою безопасность.

Но гость, находясь под защитой хозяина дома, разделяя с ним кров и хлеб, не переставал быть чужаком. Человек из категории «свой», то есть член общины, никак не мог называться гостем. Слово «гость» даже было синонимом «чужака».

Соседство с воинственными народами

Особое значение для формирования института гостеприимства сыграло соседство кавказцев с воинственными народами. Представители одной народности, живущие в разных общинах, часто враждовали, и жители соседствующих селений рисковали жизнями. Когда путник пересекал недружественные земли и становился гостем у врага, он получал защиту до тех пор, пока он не покинет принимающий его дом.

Это не означало, что враг, побыв гостем, в одночасье станет другом. И люди, минутой ранее делившие кров и хлеб, могли поднять друг на друга оружие. Законы гостеприимства были превыше кровной мести, кровники забывали о вражде, находясь в доме у одного из них.

Влияние религии на адаты 

С появлением на Кавказе авраамических религий адаты гостеприимства только окрепли. Наиболее распространенные на Кавказе христианство и ислам проповедуют гостеприимство как одну из добродетелей. Праведный христианин должен был разделить с гостем хлеб вне зависимости от его национальности, пола и вероисповедания.

Совет

Прославлению гостеприимства посвящен и аят Корана: «…Они отдают им предпочтение перед собой, даже если они сами нуждаются. А уберегшиеся от собственной алчности являются преуспевшими» (59:9). Существует старая осетинская поговорка: «Уазæг – Хуыцауы уазæг» (Гость — Божий гость).

 Таким образом на территории Кавказа под влиянием многих факторов сформировался прочный и долговечный институт гостеприимства.

Функции гостеприимства

Гостеприимство на Кавказе имело вполне прикладное, а не только символическое значение.

Развитие дипломатических отношений

Гость заводил знакомых на чужбине. Этот фактор позволял выстраивать социальные сети, необходимые для развития дипломатических отношений и торговли между соседствующими племенами.

 
Безопасность

Безопасность, обеспеченная чужаку местными жителями, помогала развиваться торговым маршрутам. Так, например, один из маршрутов Великого шелкового пути проходил по территории Северного Кавказа.

Культурный взаимообмен

Чужаки привозили с собой на Кавказ не только ценные товары, но и культурные знания, необходимые для комплексного развития общества. Пускай и не прямо, но гостеприимство сыграло свою роль в развитии народов Кавказа.

Развивалось искусство, военное ремесло, наука, эволюционировали языки, обогащаясь заимствованными словами.

Кавказские государства древнего мира и средневековья ни в чем не уступали в развитии передовым странам того времени.

Куначество

Не стоит путать гостеприимство и куначество. Эти культурные феномены имеют различия: институт куначества — это форма развития гостеприимства. Само слово «кунак» имеет тюркское происхождение и переводится как «гость».

Кунаками объявлялись двое мужчин, не приходящихся друг другу кровными родственниками и не состоящие в одной общине. Как правило, кунаками становились люди разных народностей. Кунаков можно было назвать побратимами — некровными братьями — настолько близкими были их отношения.

Обычай в своей последней форме активно практиковался на Кавказе с XIV–XV веков. Он способствовал развитию добрососедских отношений между кавказскими народами, развитию торговли и дипломатических связей. Необходимость в куначестве появилась у кавказских народов, оказывающихся во враждебной среде.

Обратите внимание

Ведь хозяин дома отвечал за кунака не только в пределах своих имений — он должен был сопровождать последнего до следующего безопасного места — в этом принципиальное отличие собственно гостя от кунака. Кстати, куначество практиковалось  не только у коренных кавказских народов, но и у казаков. У многих казаков в кунаках были осетины, грузины и черкесы.

Немалую роль этот обычай сыграл во вступлении многих горцев в ряды Терского казачества.

Не каждый гость на Кавказе становился кунаком. Если горец предлагал гостю побрататься, это означало, что общество последнего ему очень приятно и что он ему всецело доверяет.

Будущие кунаки давали друг другу клятву вечной дружбы, символически выпивали из одной посуды и дарили друг другу ценные подарки, которые подтверждали братские клятвы.

Часто куначество имело многопоколенческий характер, кунаками часто были дети и внуки «гостя» и «хозяина».

Обязанности кунака

Кунак был обязан ценой своей жизни защищать побратима, он по первому зову должен был откликнуться на просьбу о помощи, кунак в любое время года и суток, вне зависимости от материального состояния и состояния здоровья, должен был принять брата в своем доме.

За насильственную смерть кунака мстили, как за смерть кровного родственника. Убийство кунака каралось по всей строгости, а за предательство побратима мужчину со всей семьей могли изгнать из общины. В видоизмененной форме куначество бытует на Кавказе и по сей день.

Проявление гостеприимства

У каждого кавказского народа существовали собственные традиции, связанные с гостеприимством, но они имели много общих черт.

Обязанности хозяина

У горцев бытовало поверье: насколько хорошо ты примешь гостя, настолько и воздаст тебе Всевышний. Убеждение, что гость приносит с собой счастье и благо­получие семье, прочно утвердилось в сознании горцев.

Хозяин не имел права отказать гостю в приюте
За отказ принимать гостя человек мог не только потерять социальный престиж, но и мог быть изгнан из общины.

Гостю накрывали очень богатый стол
У многих северокавказских народов в честь приезда забивали животное, даже если в доме было свежее мясо.

Гостю всегда отводилась отдельная комната
Чем больше гостей принимал хозяин, тем выше был его социальный статус, ведь гость считался благодатью.

Не обижать гостя
Обидеть гостя считалось большим позором для хозяина дома. Он прилагал все усилия, чтобы обида прошла, и о ней не узнали члены общины.

Теплое прощание
Прощаясь с гостем, хозяин дома говорил ему теплые напутственные слова и приглашал в будущем погостить у него снова. Гость, в свою очередь, благодарил хозяина за радушный прием и желал ему благополучия и изобилия.

Обязанности гостя

Считать, что гость имел одни только права и при этом не имел обязанностей, неверно.

Гость обязан был оставаться на ночь в том доме, в который он попал изначально
Если даже чужак попадал в небогатый дом, где ему не могли предложить шикарных покоев, он должен был остаться. Если гость уходил из одного дома в другой, он мог сильно обидеть хозяина и стать его врагом.

Гость не должен был задерживаться в гостях надолго
Продолжительный визит мог быть очень обременительным для хозяев, хотя они никогда бы этого не сказали и не показали.

И не уходить слишком быстро
Этим гость рисковал обидеть хозяина. Путник мог оставаться в гостях три дня. Спустя три дня хозяин имел право поинтересоваться у него о продолжительности его визита.

Гость не должен был объедаться в гостях
Даже если гость был очень голодным, он должен был себя сдерживать. Чревоугодие на Кавказе считалось пороком. Хотя стол для гостя всегда изобиловал сытной едой.

Гость должен был избегать способов обидеть хозяина
Гость мог обидеть хозяина, отказавшись принимать его подарок, или же предложив ему плату за предоставление ночлега. Гостеприимство на Кавказе было абсолютно безвозмездным.

Хозяин дома получал только нематериальную выгоду от своего гостеприимства — уважение односельчан. Хотя часто за радушие гость мог вручить хозяину какой-нибудь подарок в знак благодарности.

Хозяин, принимая подарок, делал ответный жест своему гостю — таким образом гость и хозяин становились кунаками.

Кавказские традиции гостеприимства с течением времени претерпели значительные изменения, хотя до сих пор очень сильны. Каждый желающий сможет проверить это самостоятельно, посетив Кавказ.

Михаил Абоев 

Гостеприимство – святой долг кавказца

Дагестанцы издавна славились радушием. Человека, впервые посетившего Кавказ, из всех существующих традиций больше всего поражает адат (у мусульман Кавказа, как и в других регионах исламского мира, комплекс традиционно сложившихся местных юридических и бытовых институтов и норм, не отражённых в шариате) гостеприимства.

Возникновение адата

Адат получил развитие благодаря рыночным и культурным отношениям между различными районами. Путник, отправлявшийся по делам в другие аулы, не всегда успевал их завершить за сутки, и вынужден был думать о пристанище. Это было знакомо каждому, так как любой житель деревни хоть раз в жизни отправлялся в соседний район.

Всякий путник мог стать гостем по разным причинам: сбивался с пути, попадал в непогоду или заболевал. Для горца было честью принять у себя в доме человека, пусть даже совсем незнакомого, предоставить ему приют и ночлег.

Гостеприимство считается одним из самых святых обычаев Дагестана. Во всех сёлах существовал определёный порядок приёма гостей, который со временем развил этические нормы радушия и куначества.

В поисках пристанища

Когда странник попадал в село, в котором не имел кунака (кунак – лицо, связанное с кем–нибудь обязательством взаимного гостеприимства и дружбы; друг, приятель), он отправлялся на годекан (центральная площадь у народов Кавказа, место общинного схода), где допоздна собирались жители, и просил их о ночлеге. Чаще всего первым откликался старший по возрасту. Если же он по определённым причинам не мог приютить гостя, то на просьбу отзывались другие жители аула. Совместно всё обсудив, гостя отправляли в лучший дом, чтобы ему было максимально удобно и комфортно.

Гость по возможности не приносил хлопот и старался не отвлекать хозяина от его будничных дел. Также неприлично было требовать большего, чем позволяло материальное положение владельца.

Человек, неоднократно посетивший одну и ту же семью, превращался в кунака, после чего отношения переходили в дружеские. В следующий раз, приезжая вновь в этот аул, путник останавливался лишь у своего друга, иначе он мог сильно его обидеть. Приятельские отношения кунаков передавались от отца к сыну и имели свои особенности: кунак мог войти в дом даже в отсутствие его хозяина.

Важно

Кровные враги также становились почётными гостями, которых хозяин дома защищал и ни в коем случае не выдавал.

Оказавшись слишком поздно в чужом ауле, гость мог обратиться в любой дом и попросить о пристанище. Каждый горец считал за честь принять гостя.  

Приём путника в доме

Гостеприимство среди горцев существует не для того, чтобы заслужить какие–то почести. Для каждого кавказца являлось священным долгом обеспечить приём и отдых страннику. Как говорили в древности: «Гость – посланник Аллаха», и поэтому каждому горцу было важно, чтобы гость не прошёл мимо его жилища.

В Дагестане считалось: чем старше гость, тем он почётнее. Но хорошо относились ко всем гостям, независимо от национальности и вероисповедания. Особым уважением пользовался гость другой национальности. Горцы полагали, что ему особенно тяжело находиться в совершенно незнакомых местах. Такому путнику прощались все промахи, которые для своих были бы недопустимы.

В доме гостю отводилась самая лучшая комната. В случае, если такой не было, хозяева дома уходили к своим родственникам, чтобы создать все удобства для гостя и не стеснять его. При постройке жилища одну комнату всегда учитывали как гостевую.

Гость никогда ни в чём не нуждался. Независимо от материального положения, горцы старались оказать хороший приём. Или прибегали к помощи соседей и родственников. Во многих аулах и по сей день, садясь за стол, пищу делят поровну на всю семью и оставляют одну часть на тот случай, если придёт запоздалый гость.

Приезжий путник мог гостить сколько угодно, его никогда не спрашивали о цели визита и о том, надолго ли он приехал, до тех пор, пока он сам не рассказывал. Исключением является лишь случай кунака. Тут хозяин дома мог проявить повышенный интерес к его делам с целью помочь и принять в них участие.

Не принято было провожать гостя с пустыми хурджинами (хурджин – сумка, сотканная ковровой техникой из разноцветных шерстяных волокон и украшенная бубенчиками). Чаще всего в них клали продукты и небольшой подарок. У некоторых народов на крыльцо клали кувшинчик с водой для того, чтобы дорога путника была удачливой и он не испытывал нужду. Провожали гостя до окраины аула.

В давние времена гость мог обойти весь Дагестан, не потратив при этом ни единого рубля. Среди кавказцев говорят: «Несчастный дом – тот, куда не приходят гости». Не впустить гостя, не накормить его самым лучшим и обидеть означало позор и унижение.

Традиции и обряды на Кавказе

Кавказ – это гармония различных народностей. Можно долго перечислять список народностей, которые заселяют Кавказ и являются коренными его жителями.

Этот край богат на природу, яства, традиции, обычаи и многое другое. Причем в некоторых аспектах у каждой народности традиции могут меняться.

Наиболее яркими традициями запоминаются свадьбы, семейные традиции, кулинарные. Причем большинство этих традиций дошли и до наших дней.

Традиции Кавказа

Кавказские семейные традиции

В основе кавказских семейных традиций лежит то, что мужчина главный, а старшие представляют собой авторитет.

Именно глубокое уважение и почитание старшего поколения и является, по мнению многих, секретом долгожительства.

Старшие хоть и представляют собой сильный авторитет, молодежи всегда допускались некоторые вольности. Например, в плане собственных мест сбора. Это считается абсолютно нормальным.

Кавказские семейные традиции

Кавказское гостеприимство

О гостеприимстве кавказцев знают абсолютно все. Местные жители Кавказа прочно заняли лидерские позиции в этом вопросе.

Каждый здесь знает, что к гостю надо относиться с почтением и уважением, защищать его, предоставлять ему кров и прочее. Но не стоит излишне возносить подобную традицию. Сама традиция пришла из древних времен.

Но в те времена подобное гостеприимство проявлялось с той целью, что бы гость внутри общины не делал ничего самодозволенного.

Кавказское гостеприимство!!!Важно!!!

На Кавказе такое широкое гостеприимство проявляется в выделении для гостя целого дома или помещения, где он может разместиться.

Кавказские свадебные традиции

Свадебные традиции Кавказа

Самыми строгими почитателями свадебных традиций на Кавказе являются представители сел и деревень. Свадебные ритуалы не стали исключением в плане почитания старших. Так, например, на Кавказе не будут играть свадьбу младшего брата или сестры, пока свадьбу не сыграет старший ребенок в семье.

Кавказские свадебные традиции

Раздельная свадьба

Как бы странно это не звучало, но на свадьбе на Кавказе жених и невеста не празднуют свадьбу вместе. Первые дни они даже не видятся, а празднуют свадьбу по отдельности в разных домах. Празднование проходит вместе с их друзьями. Подобная кавказская традиция называется «свадебное скрывание».

Обряды свадеб на Кавказе

Вход в дом

Когда жена заходит в новый дом, ее лицо должно быть закрыто, а ступать необходимо с правой ноги. Чтобы семья и жилище жили в достатке финансовом, невесту посыпают монетками и конфетками.

Свадебные традиции на Кавказе

Есть ли традиции, которые соблюдаются в обязательном порядке?

Да, такая традиция есть – это обмен подарками между семьями, которые породнились. Эта традиция строгая. Интересный подарок преподносится жениху, он достаточно символичный, но очень уютный и домашний – это теплые шерстяные носки. Такой подарок говорит о том, что его жена отличная рукодельница.

Традиции кавказского народа

Свадьба на Кавказе сейчас

В современном мире не обошлось и без ряда изменений в плане празднования свадьбы. Теперь в обязательном порядке необходимо регистрироваться в ЗАГСе. Также изменился и свадебный наряд. Если раньше девушки выходили замуж в традиционных нарядах невесты, то теперь это белое свадебное платье, которое так полюбилось современным невестам.

Современная кавказская свадьба

Кулинарные кавказские традиции

Кавказские блюда

Каждый, кто отправляется на Кавказ, должен прислушаться к одному ценному совету: обязательно попробуйте местную кухню.

Кухня Кавказа представляет собой микс из разных кухонь: грузинская и казахская, армянская и прочие. Самое излюбленное кавказское яство, несомненно, шашлык – сочный, вкусный, ароматный.

Также популярными блюдами на Кавказе являются: плов, пахлава, люля-кебаб, кутаба и другие.

Кулинарные традиции Кавказа

Что является главным и основным моментом в процессе приготовления еды у кавказского народа?

В основе кухни Кавказа лежит открытый огонь. Ведь преимущественно все блюда готовятся именно на открытом огне – будь то рыба или овощи, мясо и сыр. Кавказские повара предпочитают уголь, вертель.

Открытый огонь в основе блюд

Жарка

Если говорить о жареных на растительном масле блюдах, то их тут почти не встретишь. Если речь идет о жарке, то используется животный жир – им смазывается посуда, в которой и будет жариться блюдо.

Жареные блюда

Мясорубка и кухонная техника

Кавказские повара никогда не используют мясорубки и прочие подобные новшества. Настоящие повара могут обойтись и без этого – они это делают самостоятельно. Они могут идеально порезать, измельчить мясо без специальных приспособлений.

Бытовая техника не используется

Вкусно!

Кавказская кухня признана одной из самых вкусных кухонь мира. Стоит только взглянуть на эти сочные и яркие блюда, которые имеют потрясающий аромат, которые так и манят даже самый искушенный, в кулинарном плане, взгляд.

Вкусная кухняВывод:

Кавказские традиции очень интересные и самобытные. Очень увлекательно узнавать об этих обычаях, т.к. они не исчезли с течением времени, а остались почти в неизменном виде.

А лучше всего изучать культуру народа, находясь рядом с этим народом. Чтобы узнать о гостеприимстве и свадебных традициях Кавказа – надо ехать на Кавказ. Там же лучше будет испробовать кухню этого народа.

Традиции Кавказа

Гость для Дагестанцев!

«Путник, если ты обойдешь мой дом,

Град и гром на тебя, град и гром!

Гость, если будешь сакле моей не рад,

Гром и град на меня, гром и град»

Надпись на двери

Многие народы славятся своим гостеприимством, особенно на Кавказе. Но в Дагестане существует Культ Гостя. Кем бы он ни был, откуда бы ни пожаловал, какую бы веру не исповедовал… Он — Гость…

Гостеприимство как традиционная форма взаимного общения людей имело и имеет до сих пор широкое распространение у всех народов Кавказа. Дагестанские пословицы гласят: «Да не придет такой день, чтобы к вам не пришел гость!».

Гостеприимство получило распространение в связи с особенностями горного края, торгово-экономическими и культурными взаимоотношениями между разными районами. По издавна сложившимся обычаям каждый горец считал за честь достойно принять гостя. Гостей принимали в любое время дня и ночи.

Совет

Путник, вынужденный отлучиться из дома, часто не успевал справиться со своими делами за день или два, и поэтому ему приходилось думать о ночлеге и элементарных бытовых удобствах.

Так как в положении путника приходилось бывать каждому, и его состояние было известно всем, то обычай гостеприимства стал одним из самых стойких и свято соблюдаемых обычаев у народов Дагестана.

Как результат длительного совместного развития у дагестанских народов сложилась самобытная этика и культура гостеприимства и куначества. В каждом селении существовали определенный сложившийся порядок и очередность принятия гостя.

И в настоящее время: когда садятся обедать или ужинать, все делят поровну между членами семьи – но хозяйка отделяет порцию на случай, если вдруг придет запоздалый гость.

Как путник становился гостем? Причины разные: сбился с пути, попал в пургу, заболел или приехать в аул заставила нужда. Путник, который оказывался в том или ином ауле и не имел здесь кунака, приходил на годекан, где обычно до глубокой ночи сидели люди, с предложением принять его в качестве гостя.

Как правило, старший по возрасту откликался первым на предложение, а если он по каким-то обстоятельствам не имел возможности принять гостя, то его принимали другие жители этого аула. Человек, гостивший второй и третий раз у одного и того же хозяина, становился кунаком и их отношения перерастали в братские.

Приезжая в селение гость останавливался только у своего кунака, иначе последнему была бы нанесена смертельная обида.

Кунак же следуя принятому этикету, старался как можно меньше доставлять хлопот и забот хозяину дома, не отвлекать его от повседневных занятий, учитывать его материальное положение, быть скромным и умеренным в своих потребностях.

Обратите внимание

Если путник оказывался в селении ночью, можно было постучать в любой дом, сказать, кто он, и его тепло принимали. Принять гостя и оказать ему услуги горец считал своим нравственным долгом.

«Прежде чем стенать по сдохшему быку, сначала вытащи занозу из пальца гостя» — говорят в горах

Об уважении священного закона гостеприимства свидетельствует сохранившаяся надпись на каменной плите сакли дидойца: «Не из гордости или тщеславия, не ради почестей или удовольствий жизни построен настоящий дом, но ради того, чтобы в нем принимать дорогих гостей и дать им удобный отдых после трудного пути.

Каждый гость, входящий в этот дом, найдет почетный прием, полную безопасность, удобства и приют. Построен этот дом по завету предков, чтобы принимать гостей. Строитель дома; не ты хозяин и владыка настоящего жилища, а твои гости. Господин дома, храни твоих гостей и служи им 3 дня, пока они не станут хозяевами настоящего дома.

Один Бог, а Магомет пророк его. Пусть гость не проезжает мимо этого дома».

«Гость — посланник Аллаха» — говорят горцы.

Так относятся к каждому вошедшему в дом, кто бы он ни был, к какой бы нации и вероисповеданию не принадлежал. Особым почетом бывает окружен представитель другой народности.

По традиции, горцы, более внимательны, более снисходительны к человеку другой национальности, иного языка, волею судьбы, оказавшемуся в горном краю, понимая, что такому человеку труднее в незнакомых, непривычных условиях.

Каждый стремится посодействовать ему, причем, незаметно, исподволь, дабы не поставить гостя в неловкое положение. Ему прощают невольные промахи, происходящие от незнания, которые «своему» ни за что бы не простили.

Во всех горских аулах гостю отводится лучшая комната, где ему никто не помешает. Если такой комнаты нет, то хозяева дома уходят к родственникам, создавая гостю удобства. Гость в горах не бывает неожиданным. Горец всегда ждет его. Гость ни в чем не должен нуждаться — такой неписаный обычай горцев.

«Зачем живет на свете тот, для кого приход гостя – наказание» — говорят в народе.

Русский писатель XIX в. Н. Дубровин писал: «Бедный горец старается предоставить приезжему точно такие же удобства, какие можно иметь у богатого; то, что нет у него, он попросит у соседа или родственников, так что вам покажется, будто все горцы одинакового состояния»

Важно

Приезжий может гостить столько времени, сколько ему нужно для дела. Существует обычай в течение трех дней не спрашивать у приезжего ни о чем. Раньше даже кровник становился для хозяина священной особою и вступал во все права гостя, т.е. под особую защиту. Так об этом пишет этнограф Н.

Семенов в статье о горских обычаях: «…кумыки обеспечили неприкосновенность врагу, убившему брата хозяина дома, в котором тот укрылся, в качестве гостя. Сам же кровник не знал, что остановился у брата им же убитого человека.

Скрыв кровника от всех родственников, брат убитого ночью вывел его за аул, дал ему лошадь и сказал на прощание: «Теперь уезжай куда хочешь и больше никогда на глаза не попадайся, потому что я брат того, чью кровь ты пролил сегодня».

Гость в Дагестане находит здесь добрых людей — чем старше гость, тем считается почетнее. Горец никогда не выпустит гостя — из дома с пустыми сумками. В них он положит хлеб, мясо, сыр, какой-нибудь подарок. У лакцев принято перед уходом гостя ставить у крыльца кувшин с родник водой. Это означает: «Пусть дорога будет счастливой, пусть в пути гость не испытает жажду».

Согласно горской традиции гостеприимства человек, к какой бы национальности ни принадлежал, на каком бы языке ни говорил, мог обойти весь Дагестан, не тратя ни одного рубля.

«Дом, куда не ходят в гости, — говорят горцы — несчастный дом».

Гостеприимство и почтительное отношение к гостю также поощряется исламом. Одна из притч гласит: «Наследник пророка Мухаммеда Али как-то заплакал, а когда его спросили: «Отчего ты плачешь?», — ответил: «У меня уже 7 дней нет ни одного гостя. Я боюсь, что Господь пренебрег мною».

Находясь в Дагестане, я в полной мере ощутила, что замечательные обычаи гостеприимства дагестанцев ни в коей мере не утратили своего значения в жизни горцев. При постройке дома хотя бы одна комната (или мансарда, которую семья Магомеда Гасанова любезно предоставила в мое полное распоряжение) будет предназначена для гостей.

Не было ни одного дня, чтобы в этот гостеприимный дом не заглядывали гости. Это были родственники, соседи, знакомые, друзья, просто односельчане из родных аулов. И для всех опять накрывались столы. Если гостей было много, и они были разными, допустим по возрасту, то члены семьи тоже распределялись, чтобы ни одному гостю не было уделено меньше внимания, чем другому.

И если, собираясь в поездку в Дагестан, я предполагала остановиться в гостинице, то потом с первых же минут общения с дагестанцами поняла, что это было бы причинением им незаслуженной обиды.

Посещая различные селения, районы и города, да и просто общаясь со многими жителями страны Гор, я убедилась, что добрые традиции гостеприимства живут в этом благословенном краю и сейчас. Мира тебе Дагестан, и чистого неба над головой!

9 марта 2012

Обычаи и традиции народа Северного Кавказа и отображение их в региональных СМИ

Начальник управления по работе с политическими партиями, общественными объединениями и межнациональным отношениям департамента внутренней политики Петр Лыков подчеркнул, что вдвойне приятно видеть в зале такое большое количество молодежи. И надо отдать должное, именно зрители смогли создать незабываемую творческую атмосферу. Согласился с этим замечанием и представитель Республики Адыгея при главе администрации Краснодарского края Тимур Трахов.

А председатель Центра национальных культур Олег Гиоргизов обратился к зрителям:

— Многонациональная Россия и Краснодарский край зарождались сотни лет назад. На протяжении этого времени формировались традиции и обычаи единства и взаимопомощи разных народов.

Во многом благодаря России всем народам, проживающим на этой территории, удалось сохранить свою культуру. Мы — граждане одного государства. Не случайно на эмблеме Центра национальных культур есть приписка: «Мы едины».

В ваших руках — руках молодежи возможность передать эти традиции будущим поколениям.

Совет

Перед началом мероприятия в холле прошла выставка, на которой были представлены традиционные национальные костюмы, музыкальные инструменты и литература славянских народов, народов Адыгеи и Таджикистана.

А на сцене развернулось красочное представление, открыл которое ансамбль «Кубанушка». Молодые артисты, среди которых были как профессионалы, так и любители, волновались перед выступлением, хотя это был только фестиваль, а не конкурс. Однако каждому хотелось выступить идеально.

В зале собрались студенты разных вузов Кубани. Некоторые ребята пробирались за кулисы, чтобы поддержать своих друзей и однокурсников.

Это сейчас они надели традиционные костюмы, и сразу бросилось в глаза, что каждый из них представляет свой мир, полный загадок и особенностей.

А в повседневной жизни и те, кто сегодня был в фирменных футболках вуза, и те, кто блистал адыгейскими, грузинскими, русскими народными костюмами, добрые друзья»25.

На мой взгляд, очень важно помнить традиции своего народа. Они сохраняются в музыке, танцах, в языке. Только тогда ты сможешь понять и с уважением относиться к другим культурам. Чтить традиции, религию — превыше всего. Как может человек не знать традиции, историю, культуру своего народа, забыть свои корни? Это же неправильно.

2.2 Традиции, обычаи и современность Северного Кавказа

Журнал «Краснодарский край», №2 май/июнь

Семья и семейный быт народов Кавказа

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

«Поволжская государственная социально-гуманитарная академия»

кафедра истории и теории мировой культуры

РЕФЕРАТ

На тему:

Семья и семейный быт народов Кавказа

Выполнил: студент 3 курса

Очной формы обучения

специальности Культурология

Токарев Дмитрий Дмитриевич

Проверил: доктор исторических наук,

Профессор зав. кафедрой истории и

теории мировой культуры

Ягафова Екатерина Андреевна

Самара

Введение

Кавказ — один из интереснейших регионов Земного шара — издавна привлекал внимание путешественников, ученых, миссионеров. Первые упоминания о предках народов Кавказа мы находим у греческих и римских авторов 6 в до н.э.- 1в до н.э.

, которые описывали общественную жизнь и хозяйственную деятельность народов.

Характер и нравы горцев могут быть объяснены первобытным состоянием, в котором эти люди находились еще недавно; и как бы мы сказали вкратце: большая часть нынешних обитателей Кавказа, это лишь остатки народов, погибших или же расселившихся, которым некогда удалось спастись в этих горах[1].

Несмотря на разницу в языках, многовековое соседство и совместная борьба против иноземных захватчиков за свою независимость сблизили эти народы в одну дружную семью.

Любой народ, независимо от того, маленький он или большой, имеет свою сложившуюся в процессе длительного исторического развития материальную и духовную культуру, в которой общечеловеческие нравственные ценности, нормы и правила поведения приобретали, в силу действия как объективных, так и субъективных факторов, национальное своеобразие и специфику. Нет, и не может быть народа без своих обычаев и традиций.

Без всестороннего изучения и знания этих обычаев, традиций трудно понять национальный характер, психологию народа. Без этого невозможно и решение такой задачи, как осуществление связи времен и преемственности в духовном развитии поколений, нравственного прогресса, невозможно формирование исторической памяти народа.

Целью моей работы является проведение исследования семьи, как социального института и семейного быта народов Кавказа.

Для этого необходимо поставить следующие задачи:

·Осветить какой был обычный порядок жизни семьи

·Изучить, как распределялись в семье хозяйственные отношения

·Выяснить, как происходило воспитание детей

Обратите внимание

При проведении исследования я использовал труды Иоганна Бларамберга, который имел склонность к исследовательской работе и собирал этнографический материал о народах Кавказа. Также Максима Максимовича Ковалевского русский учёный, историк, выдающийся деятель в институте права. А также работы других авторов действующих в интересах моей темы.

Обычный порядок жизни семьи

Как всегда в патрилокальном брачном поселении, глава семьи был старший мужчина. Во главе несложной малой семьи стоял отец семейства. В больших семьях случалось, что после смерти отца старший из братьев добровольно отказывался от своих прав в пользу другого брата. Бывало (у адыгов, осетин, карачаевцев и балкарцев), что главной в большой семье становилась мать.

Быт семьи как хозяйственной и потребительской ячейки в значительной степени определялся его типом. В большой семье все супружеские пары потомством жили вместе: у одних народов — в разных помещениях одного дома, у других — в разных постройках, состоящие в одном дворе.

Хозяйство велось сообща под руководством старшего и старшей, распоряжавшихся соответственно в мужской и женской части семьи. Разделения труда у разных народов и даже территориальных групп имело свои особенности.

Например, у осетин в равнинных районах мужчины были заняты всеми видами земляных работ — вспашкой, посевом, уборкой урожая, даже уходом за огородом и садом; на их же долю приходилась основная часть обязанностей, связанных с содержанием скота; мужским делом были также такие ещё сохранившиеся промыслы: обработка дерева, рога и т.п. Мужчины выполняли наиболее тяжёлые работы по дому, в частности заготавливали дрова. На долю женщин приходились, приготовление пищи и заготовка продуктов впрок, доставка воды, уборка дома и двора, шитьё, ремонт и стирка одежды; к полевым работам они привлекались редко, а их участие в скотоводстве ограничивалось доением молочного скота и чисткой хлевов. В горных районах женщины участвовали в молотьбе и уборке урожая, занимались обработкой шерсти, кож и т.д.

Сходным было разделение труда в адыгской и балкарской семье. У карачаевцев женщины больше, чем у других народов, учувствовали в скотоводстве, в том числе занимались отгоном. Разделение труда между полами придерживались очень строго. Считалось верхом неприличия, чтобы мужчины вмешивался в женские , а женщина в мужские дела.

Дети, в том числе и взрослые, всецело находились под властью главы семьи и должны были беспрекословно подчиняться, но и вести себя с ним подчеркнуто почтительно. С отцом не полагалось спорить или хотя бы заговаривать первым; нельзя было сидеть, танцевать, смеяться, курить, показываться небрежно одетым в эго присутствии.

Мать семейства также пользовалась властью над детьми, и особенно над дочерьми. У некоторых народов, например чеченцев, ей даже принадлежал решающие голос при выдачи дочерей замуж. Если она была старшей большой семьи, то в её подчинение находились невестки, обязанные её так же слушаться и починяться, как своих родителей.

Важно

Было бы ошибкой видеть в патриархальной кавказской семье произвол старших по отношению к тем, кто считался младшим. Все отношения были основаны исключительно на взаимном уважении и признании прав личности каждого.

Действительно, ни адаты, ни шариат не лишали женскую половину дома и младших членов семьи, определенных прав и привилегий.

Мать семейства считалась хозяйкой дома, распорядительницей женского домашнего хозяйства и домашних припасов, и у большинства народов, в частности у адыгов, осетин, балкарцев и карачаевцев, только она была вправе входить в кладовую.

Мужчине вменялось в обязанности заботиться о женщинах и защищать их от обид; дурное обращение с женщиной, а тем более нанесение ей оскорблений, считалось позором. Женщины горцев пользовались исключительным правом и уважением, любовью и почтением, являлись символом доброты и нежности, хранительницами семьи и очага.

Пища, правила поведения за столом

Основу рациона народов Кавказа являются мясомолочные продукты. Из молока они получали масло, сметану, сыр, творог.

В пищевом рационе горцев большое место занимал хлеб. Его выпекали из ячневой, пшённой, пшеничной, и кукурузной муки.

Мясо употребляли большей частью в вареном виде, обычно с кукурузным хлебом, кашей с приправой. После вареного мяса обязательно подавали бульон.

Традиционным хмельным безалкогольным напитком является буза.

Прочное место в питании народов Северного Кавказа занял компот из свежих и сухих фруктов. В настоящее время расширение ассортимента повседневной пищи происходит за счет новых, заимствованных соседних народов блюд.

Совет

Особый интерес представляет обрядовая пища. У всех горских народов она связана с народным календарем.

Так, начало пахоты, жатвы, выгон скота на летние пастбища, завершение жатвы — все это сопровождалось приемом обрядовой пищи, до приготовления которой запрещалось употребление какой — либо иной.

Ритуальную еду готовили по случаю рождения ребенка: при укладывании в люльку, при первом шаге, при первой стрижке волос.

Стол — святое место. Не принято упоминать собак, ослов, пресмыкающихся или каких-либо животных.

За одним столом не садились дед и внук, отец и сын, дядя и племянник, тесть и зять, родные братья (если между ними была существенная разница в возрасте).

Если пришли гости вне праздника, то хозяин дома, независимо от возраста садится с гостями за стол.

Нельзя приходить на застолье уже явно выпившим.

Нельзя покидать застолье без уведомления старших.

Курение за столом — проявление неуважения к окружающим. Если терпеть невмоготу, всегда (после трех тостов) можно отпроситься у старших и выйти покурить.

На стол по случаю народных праздников не подают рыбу, курятину. Все мясное должно быть изготовлено из баранины или говядины. Во время официальных праздников на столе не должно быть свинины.

Гостеприимство

Обратите внимание

Многие архаичные обычаи, влиявшие на особенности общественного быта и существовавшие в 19 веке, характерны для горцев. Таков был, в частности, обычай гостеприимства.

«С гостем приходит счастье», — говорят кабардинцы. Для гостя предназначено лучшее из того, что есть в доме. Например, у абхазов «каждая семья старается приберечь хоть что-нибудь для неожиданных гостей. Так, рачительные в старину хозяйки припрятывали. . .

пшеничную муку, сыр, сладости, фрукты, водку в бутылках … а во дворе гуляли куры, ревниво оберегаемые от родных». К приезду гостя и в его честь обязательно резали какое-нибудь домашнее животное или птицу.

У адыгов, как и у ряда других народов, существовал «обычай засевать для гостей часть поля и держать специально для них определенное количество голов скота».

С этим связано представление, также широко распространенное, о том, что в любом хозяйстве есть «доля гостя», которая принадлежит ему по праву. Гость «имеет в моем доме свою долю и вносит в дом изобилие», говорили горцы Грузии[2].

Каждый горец имел специальное помещение для гостей (так называемая кунацкая.) Гостевой дом являлся также своеобразным клубом,

где собиралась молодежь, исполнялись музыка и танцы, происходил обмен новостями и т. п.

У некоторых адыгских дворян и князей стол в кунацкой был постоянно накрыт в ожидании случайного гостя, и блюда сменялись трижды в день, независимо от того, приходили ли гости, или нет.

Кабардинцы держали в кунацкой поднос с мясом и сыром, и называлось это «пища того, кто придет». По представлениям абхазов, то, что укрыто от гостя, принадлежит дьяволу

Важно

Соблюдение законов гостеприимства считалось одной из наиболее важных обязанностей человека, дети с молоком матери впитывали гостеприимство как непреложный закон жизни. Нарушителей закона наказывали. Так, например, в Осетии за это сбрасывали со связанными руками и ногами в реку с высокого обрыва.

При столкновении обязанностей гостеприимства с обязательствами кровной мести преимущество отдавалось первым. Известны случаи, когда преследуемый находил спасение в доме своего кровника, ибо нарушение священных законов гостеприимства считалось большим грехом, чем неисполнение обычая кровной мести.

Гость у горцев считается лицом неприкосновенным. Гостеприимством мог воспользоваться и совершенно незнакомый человек Не принято было интересоваться ,откуда и куда гость направляется, как долго намеревается он пробыть в доме. В гостиных представителей высших сословий имелось всё необходимое для гостей. Двери этого помещения никогда не закрывались.

Гость, приехавший незаметно для хозяев, мог оставить лошадь у коновязи, зайти и находиться в этом помещении, пока о его присутствии не станет известно хозяину. Если же приезд гостя был известен хозяевам заранее, то они выходили его встречать. Младшие члены семьи помогали гостю сойти с коня, а старший хозяин отводил гостя в гостиную.

Если среди приехавших были женщины, то встречать выходили также женщины. Их отводили в женскую половину дома.

Гостеприимство на Северном Кавказе являлось наиболее устойчивым и распространенным обычаем.

В основе обычая гостеприимства лежали известные общечеловеческие категории нравственности, что делало его весьма популярным далеко за пределами Кавказа.

Любой человек мог остановиться в качестве гостя в любом городском жилище, где его принимали с большим радушием. Горцы, даже самые бедные, всегда были рады приезду гостя, считая, что вместе с ним приходит благо[2].

Воспитание детей

Совет

Семья складывалась на основе брака и давала начало новым бракам. Одной из основных целей брака были дети. В крестьянском быту от наличия детей, и прежде всего сыновей, зависели и количество рабочих рук, и уход за родителями в старости.

С появлением детей упрочивалось и общественное положение отца. «Детей нет — в семье жизни нет»,- говорили адыги. Все народы Северного Кавказа придавали огромное значение воспитанию детей, в равной степени мальчиков и девочек.

Воспитание настоящего горца или горянки предполагало всестороннее физическое, трудовое, нравственное, эстетическое развитие.

Из прививающихся детям нравственных качеств особое значение придавали чувству долга и родственной солидарности, дисциплинированности и вежливости, созданию мужского достоинства и женской чести. Человек хорошей репутации не мыслился без знания обычаев и правил этикета.

Помимо досконального знания норм взаимоотношений между старшими и младшими родственниками, подросток был должен хорошо усвоить правила поведения в общественных местах. Он должен был помнить, что каждый взрослый житель селения вправе попросить его об услуге и отказать в ней нельзя. Ему надо было знать, что со взрослыми нельзя заговорить первым, обогнать его или пересечь ему дорогу.

Идти или ехать верхом надо, слегка приотстав от взрослого, а при встрече с ним полагается спешиться и пропустить его стоя.

Подросток также должен был в совершенстве изучить законы гостеприимства и его этикет.

Аталычество

В общественном быту народов Северного Кавказа важное место занимал институт аталычества (от тюрского слова аталык — отец, воспитатель).

Обратите внимание

В соответствии с обычаем, который сохранился с отдаленных времен, князья не имеют права воспитывать своих сыновей ни в своем доме, ни под своим наблюдением, а должны как можно раньше, чуть ли не с самого рождения, отдавать их на воспитание в чужой дом. Еще до рождения ребенка человек, желавший взять его на воспитание, предлагал будущим родителям свои услуги.

После наречения ребенка аталык с подарками отправлялся к родителям своего будущего воспитанника. Последние не должны были навещать своего ребенка и вмешиваться в его воспитание в новом доме. Мальчик рос в доме аталыка обычно до совершеннолетия, девочка — до замужества. Аталык кормил, одевал и воспитывал своего питомца бесплатно, заботясь о нем даже больше, чем о своих детях.

После достижения ребенком одного года устраивался праздник показа его жителям селения или поселка, которые его одаривали. А через некоторое время устраивали праздник в честь первого шага, выявляя склонности воспитанника, раскладывая рядом различные предметы — от книги до оружия — и наблюдая, что его больше привлекает. Отсюда делали вывод, кем он будет, когда вырастет.

Главной обязанностью воспитателя считалась подготовка из своего названного сына хорошего воина, поэтому с шести лет ребенка учили стрельбе, верховой езде и борьбе, приучали переносить голод, холод, зной и усталость. Воспитанника обучали также красноречию и умению рассуждать здраво, что должно было помочь ему обрести должный вес на общественных собраниях.

Девочек с малых лет знакомили с правилами этикета, учили умению вести домашнее хозяйство, вязать, готовить, обучали шитью золотом и серебром и другим ручным работам. Воспитание девочки входило в обязанность жены аталыка.

При завершении срока воспитания аталык дарил воспитаннику парадную одежду, коня, вооружение и торжественно в присутствии родственников возвращал его в родной дом. С той же торжественностью возвращали домой и девушку. Семья воспитанника устраивала по этому случаю большие торжества, преподносила аталыку и его семье дорогие подарки (оружие, конь, скот, земельный участок и т.д.)

Аталык вплоть до своей смерти пользовался большим уважением со стороны всей семьи своего воспитанника, и его принимали как одного из членов семьи. Родство по аталычеству считалось более тесным, чем кровное[4].

Заключение

семья кавказ аталычество быт

Быт семьи подчинялся гармоничным законам жизни горцев. Старший заботился о материальном благополучии, пропитании, остальные помогали ему в этом, беспрекословно выполняя поручения.

Важно

Поэтому время было занято трудом, воспитанием детей. Конечно, большую его часть занимали домашние и сельскохозяйственные работы.

В сознании народа такой уклад закреплялся веками, обрабатывался, отбрасывал все лишнее и оформлялся в более подходящую форму.

пределенное время в обычном порядке жизни семьи занимало воспитание детей. Необходимо было привить им чувство долга и родственной солидарности, дисциплинированности и вежливости, созданию мужского достоинства и женской чести.

Гостеприимство в кавказской семье считается чуть ли не самым главным обрядом. Древнему обычаю гостеприимства кавказцы следуют и сегодня. Существует много поговорок, притч и легенд, посвященных этому замечательному обычаю. Старики на Кавказе любят говорить: «Куда не приходит гость, туда не приходит и благодать».

Таков традиционный семейный быт народов Кавказа. Важно продолжать исследование внутреннего уклада жизни дружественных нам народов.

Список литературы

1.Блаламбер И., Кавказская рукопись. URL:4.Чомаев К.И. Дореволюционные черты этнической психологии горских народов Северного Кавказа 1972.С.147

Все слышали о гостеприимстве кавказцев. Некоторые видели. Я видел мало. Наверное, потому, что родился на стыке двух эпох — советской и возрождения нового, независимого Азербайджана. Родился и рос в столице, куда после развала советов стали стекаться реки беженцев и жителей регионов страны. Первые приезжали по нужде, вторые, в принципе, тоже. Время было не совсем спокойное. На улицу после наступления темноты выйдешь только на свой страх и риск. О былом гостеприимстве постепенно стали оставаться только слухи и частые рассказы наших родителей, коими нередко скрашивались застолья.

Пригласить незнакомца к себе домой на чай или переночевать — для меня это было каким-то эпизодом из сборника сказок. Ну как можно пустить в дом человека, которого совсем не знаешь? Так и росли.

01. С кавказским гостеприимством впервые столкнулся в Грузии, в Тбилиси. Помню, мы тогда на несколько дней приехали отдохнуть. У одного товарища из нашей компании был знакомый грузин, который с момента, как мы сошли с поезда, взял нас под свою опеку. Все четыре дня, что мы провели в Тбилиси, мы буквально воевали за папку со счетом в ресторанах и кафе. Чаще проигрывали, если честно. Ризо, так звали нашего грузинского товарища, возил нас по всему Тбилиси и его окрестностям, рассказывая и показывая все, что знал. А знал он про свой город и страну очень много.

02. Стоит ли говорить, что ощущения от такого гостеприимства остались самые положительные. По сути, отношение Ризо к нам и стало тем самым решающим фактором, благодаря которому я влюбился в Тбилиси окончательно и бесповоротно. Это был 2006-й год, когда в Грузии было еще неспокойно, реформами еще не пахло, а на улицу выходить вечером было даже немного опасно.

Возвращаясь к Азербайджану, могу сказать только одно — до недавнего времени с местным гостеприимством я не сталкивался. Вернее, сталкивался в таком мизерном количество, что мне казалось, что показалось.

И так продолжалось до тех пор, пока я не стал ездить на районам нашей необъятной. И знаете что? Легенда оказалась самой что ни на есть правдой. Можете смеяться надо мной, но я был удивлен в хорошем смысле.

03. Когда мы были в Хыналыге и познакомились с тамошним «авторитетом» Зауром, первое, что он сделал, затащил нас к себе на чай. При этом был знаком с нами всего 5 минут, да и искали мы его только для того, чтобы спросить, где тут палатку можно поставить, чтобы никому не мешать.

04. Чаепитие превратилось в совместное восхождение на хыналыгскую гору на следующий день.

05. Ближе к вечеру, когда мы уже спускались обратно к деревне, параллельно думали, что сварганить на ужин. Пока мы думали, Заур уже решил все за нас, и снова чуть ли не силком затащив нас к себе, накормил вкуснейшим ужином, который мы запивали ореховой настойкой.

06. В следующее наше посещение Хыналыг Заура мы не увидели, зато встретились с его братом. И вот мы снова сидим у них дома, пьем чай, кушаем фрукты, и разговариваем как старые друзья, которые давно не виделись. В тот день вообще чай вливался в нас на протяжении всего времени, что мы там были. Каждый, с кем мы заговаривали на улочках Хыналыга, через пять минут уже тянул нас к себе домой. Просто так, выпить чаю и поболтать.

Каждый раз уезжали оттуда с ощущениями, будто прощаемся с родственниками.

07. Как-то раз проезжали через деревушку Чухурюрд в пригороде Шемахи. Увидели на холме какой-то шар, похожий на метеорологическую установку. Решили подъехать поближе, посмотреть, что за штука. Подъехали, начали фотографировать. Через 5 минут на «бобике» приехал работник Министерства экологии. Когда он вышел из машины, выражение лица не сулило ничего доброго. Спросил, какого мы тут делаем, и что вообще это стратегический объект (на самом деле нет), и его нельзя снимать.
В итоге проболтали с ним минут 30 по душам. Когда прощались, настойчиво звал нас к себе на чай. Времени было не очень много, поэтому вежливо отказались. Стал приглашать в гости зимой.

— Тут,— говорит,— зимой очень красиво бывает. Обязательно приезжайте. Мой дом всегда для вас открыт.

08. Следующий случай был где-то на дороге между Гедабеком и Шамкиром. Мы остановились купить меда у пасечника. Купили, разговорились. И снова нас тянут на чай.

09. И таких случаев было много. Ощущение, что люди не сразу «открываются». Постоишь с ними, поболтаешь, дашь понять, что ты из нормального теста сделан, и все, ты уже свой.

Если у вас нет аккаунта в ЖЖ, подписывайтесь в Фейсбукe и следите за обновлениями блога там.
Много картинок есть в Инстаграм → @mirza.aliyev. Добавляйтесь!

Понравилась публикация?
Делитесь с друзьями ↓