Кочерыжка. Валентина Осеева
Порекомендовать к прочтению:
Поставить книжку к себе на полку
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7
Люди возвращались. На маленькой голубой станции, уцелевшей от бомбежек, беспорядочно и суетливо выгружались из вагонов женщины и дети с узлами и авоськами. По обеим сторонам дороги заколоченные домики, глубоко зарывшись в сугробы, ждали своих хозяев. То там то сям вспыхивали в окнах светлячки коптилок, из труб поднимался дым. Дольше всех пустовал домик Марьи Власьевны Самохиной. Забор ее повалился, и только кое-где стояли еще крепко сбитые колья. Над калиткой торчала вверх и билась на ветру сломанная доска. В морозные зимние ночи, проваливаясь в снег, к запушенному крыльцу брел голодный пес, похожий на затравленного волка. Он обходил дом, прислушиваясь к тишине, царившей за большими окнами, тянул носом воздух и, бессильно волоча длинный хвост, укладывался на снежном крыльце. А когда луна бросала на пустой дом светлые желтые круги, пес поднимал морду и выл.
Вой будоражил соседей. Измученные, настрадавшиеся люди, зарываясь головой в подушки, грозились заткнуть эту голодную глотку дубиной. Может быть, и нашелся бы человек, решившийся поднять дубину на поджарое собачье тело, но пес, как бы зная это, остерегался людей, и утром на снегу оставались только следы, тянувшиеся неровной цепочкой вокруг брошенного дома. И лишь один маленький человечек из домика напротив каждый вечер за старым обвалившимся погребом ожидал голодного пса. В растоптанных валенках и старой серой шинельке он тихонько вылезал на крыльцо и смотрел, как в сумерках белеет снег. Потом, прижимаясь к стене, круто заворачивал за угол дома и шел к погребу. Там, присев на корточки, он делал в снегу плотную ямку, выкладывал из кармана корочки хлеба и тихонько отступал за угол. А за погребом, медленно переставляя лапы и не сводя с ямки голодных волчьих глаз, появлялась поджарая собака. Ветер качал ее костлявое тело, когда она жадно глотала то, что принес маленький человечек. Окончив еду, пес поднимал голову и в упор смотрел на мальчика, а мальчик смотрел на пса. Потом оба расходились в, разные стороны: собака в снежные сумерки, а мальчик в теплый дом.
* * *
Судьба маленького человечка была судьбой многих детей, застигнутых войной и обездоленных фашистскими варварами. Где-то на Украине золотой осенью в обуглившемся селе, только что отбитом у фашистов, безусый сержант Вася Воронов нашел на огороде завернутого в теплые тряпки двухлетнего мальчишку. Рядом на вспаханной огородной земле, среди обрубленных кочанов капусты, в белой сорочке, вышитой красными цветами, лежала, раскинув руки, молодая женщина. Голова ее была повернута набок, голубые глаза застыли в пристальном созерцании высокой горки срезанных капустных листов, а пальцы одной руки крепко сжимали бутылку с молоком. Из горлышка, заткнутого бумагой, медленно стекали на землю крупные молочные капли… Если б не эта бутылка с молоком, может быть, пробежал бы Вася Воронов мимо убитой женщины, догоняя своих товарищей. Но тут, горестно поникнув головой, осторожно вынул он из рук мертвой бутылку, проследил ее застывший взгляд, услышал за капустными листьями слабое кряхтенье и увидел широко открытые детские глаза. Неумелыми руками вытащил безусый сержант закутанного в одеяльце ребенка, сунул в карман бутылку с молоком и, наклонившись над мертвой женщиной, сказал:
— Беру… Слышь? Василий Воронов! — и побежал догонять товарищей.
На привале бойцы поили мальчика теплым молоком, любовно оглядывали его крепенькое тельце и шутя называли Кочерыжкой.
Кочерыжка был тихий; свесив голову на плечо Васи Воронова, он молча глядел назад, на ту дорогу, по которой его нес Вася. А если мальчик начинал плакать, товарищи Воронова с пыльными и потными от зноя лицами приплясывали перед ним, тяжело потряхивая амуницией и хлопая себя по коленкам:
— Ай да мы! Ай да мы!
Кочерыжка замолкал, пристально вглядываясь в каждое лицо, как будто хотел запомнить его на всю жизнь.
— Изучает чегой-то! — шутили бойцы и дразнили Васю Воронова. — Эй, отец, докладай, что ли, по начальству насчет новорожденного!
— Боюсь, отымут, — хмурился Вася, прижимая к себе мальчонку. И упрямо добавлял: — Не дам. Никому не дам. Так и матери его сказал — не брошу!
— Одурел, парень! С ребенком, что ли, в бой пойдешь? Или в няньки теперь попросишься? — урезонивали Васю бойцы.
— Домой отошлю. К бабке, к матери. Закажу, чтоб берегли тама.
Твердо решив судьбу Кочерыжки, Вася Воронов добился своего. Поговорив по душам с начальством и передав своего питомца с рук на руки медицинской сестре, Вася написал домой длинное письмо. В письме было подробно описано все происшедшее, и кончалось оно просьбой: держать Кочерыжку, как своего, беречь, как родное дите сына Василия, и не называть его больше Кочерыжкой, потому как мальчик крещен в теплой речной купели самим Вороновым и его товарищами, давшими ему имя и отчество: Владимир Васильевич.
Молоденькая сестричка привезла Владимира Васильевича в семью Вороновых зимой сорок первого года, когда сами Вороновы, заколотив свой домик, бежали с вещами и авоськами к голубой станции. На ходу, второпях прочитали Анна Дмитриевна и бабка Петровна письмо Васеньки, со вздохами и слезами приняли от сестрички сверток в сером солдатском одеяле и, нагруженные вещами, полезли с ним в дачный вагон, а потом в теплушку… А когда вернулись на старое жилье и открыли свой отсыревший домик, война уже отодвинулась, письма Васеньки шли с немецких земель, а Кочерыжка уже бегал по комнате и сидел на скамейке, пристально изучая новые углы и новые лица своими зеленовато-голубыми глазами под темными шнурками бровей. Мать Васеньки, Анна Дмитриевна, осторожно поглядывая в сторону мальчика, писала сыну:
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7
Поставить книжку к себе на полку
Распечатать сказку
Читайте также сказки:
Валентина Осеева. Кочерыжка
Люди возвращались. На маленькой голубой станции, уцелевшей от бомбежек, беспорядочно и суетливо выгружались из вагонов женщины и дети с узлами и авоськами. По обеим сторонам дороги заколоченные домики, глубоко зарывшись в сугробы, ждали своих хозяев. То там то сям вспыхивали в окнах светлячки коптилок, из труб поднимался дым. Дольше всех пустовал домик Марьи Власьевны Самохиной. Забор ее повалился, и только кое-где стояли еще крепко сбитые колья. Над калиткой торчала вверх и билась на ветру сломанная доска. В морозные зимние ночи, проваливаясь в снег, к запушенному крыльцу брел голодный пес, похожий на затравленного волка. Он обходил дом, прислушиваясь к тишине, царившей за большими окнами, тянул носом воздух и, бессильно волоча длинный хвост, укладывался на снежном крыльце. А когда луна бросала на пустой дом светлые желтые круги, пес поднимал морду и выл.
Вой будоражил соседей. Измученные, настрадавшиеся люди, зарываясь головой в подушки, грозились заткнуть эту голодную глотку дубиной. Может быть, и нашелся бы человек, решившийся поднять дубину на поджарое собачье тело, но пес, как бы зная это, остерегался людей, и утром на снегу оставались только следы, тянувшиеся неровной цепочкой вокруг брошенного дома. И лишь один маленький человечек из домика напротив каждый вечер за старым обвалившимся погребом ожидал голодного пса. В растоптанных валенках и старой серой шинельке он тихонько вылезал на крыльцо и смотрел, как в сумерках белеет снег. Потом, прижимаясь к стене, круто заворачивал за угол дома и шел к погребу. Там, присев на корточки, он делал в снегу плотную ямку, выкладывал из кармана корочки хлеба и тихонько отступал за угол. А за погребом, медленно переставляя лапы и не сводя с ямки голодных волчьих глаз, появлялась поджарая собака. Ветер качал ее костлявое тело, когда она жадно глотала то, что принес маленький человечек. Окончив еду, пес поднимал голову и в упор смотрел на мальчика, а мальчик смотрел на пса. Потом оба расходились в разные стороны: собака в снежные сумерки, а мальчик в теплый дом.
* * *
Судьба маленького человечка была судьбой многих детей, застигнутых войной и обездоленных фашистскими варварами. Где-то на Украине золотой осенью в обуглившемся селе, только что отбитом у фашистов, безусый сержант Вася Воронов нашел на огороде завернутого в теплые тряпки двухлетнего мальчишку. Рядом на вспаханной огородной земле, среди обрубленных кочанов капусты, в белой сорочке, вышитой красными цветами, лежала, раскинув руки, молодая женщина. Голова ее была повернута набок, голубые глаза застыли в пристальном созерцании высокой горки срезанных капустных листов, а пальцы одной руки крепко сжимали бутылку с молоком. Из горлышка, заткнутого бумагой, медленно стекали на землю крупные молочные капли… Если б не эта бутылка с молоком, может быть, пробежал бы Вася Воронов мимо убитой женщины, догоняя своих товарищей. Но тут, горестно поникнув головой, осторожно вынул он из рук мертвой бутылку, проследил ее застывший взгляд, услышал за капустными листьями слабое кряхтенье и увидел широко открытые детские глаза. Неумелыми руками вытащил безусый сержант закутанного в одеяльце ребенка, сунул в карман бутылку с молоком и, наклонившись над мертвой женщиной, сказал:
— Беру… Слышь? Василий Воронов! — и побежал догонять товарищей.
На привале бойцы поили мальчика теплым молоком, любовно оглядывали его крепенькое тельце и шутя называли Кочерыжкой.
Кочерыжка был тихий; свесив голову на плечо Васи Воронова, он молча глядел назад, на ту дорогу, по которой его нес Вася. А если мальчик начинал плакать, товарищи Воронова с пыльными и потными от зноя лицами приплясывали перед ним, тяжело потряхивая амуницией и хлопая себя по коленкам:
— Ай да мы! Ай да мы!
Кочерыжка замолкал, пристально вглядываясь в каждое лицо, как будто хотел запомнить его на всю жизнь.
— Изучает чегой-то! — шутили бойцы и дразнили Васю Воронова.
Приближается великий праздник, 75 годовщина Великой Победы. Каждый готовится, как может. Время ещё неспокойное. Да, мы все собирались пойти на парад, подарить ветеранам цветы, услышать бравурные марши победы. Всё это будет, только не так, как нам хотелось. Вынужденная самоизоляция внесла в нашу жизнь коррективы.
А я с интересом просматриваю школьные блоги, как дети готовятся к этому празднику. Читают стихи, устраивают выставки. И вот в презентации к Дню Победы в блоге «Дружный улей» увидела аннотацию у рассказу Валентины Осеевой «Кочерыжка». Справа вы можете видеть рисунок Матвея С., третьеклассника Глебовской школы, который тоже прочитал этот рассказ.
Рассказ заявлен как сказка, хотя сказочного там и нет ничего. История мальчика-сироты, найденного солдатом Василием Вороновым во время освобождения одной из деревень… в капусте. Поэтому и прозвище дали мальчику «Кочерыжка». Хотя солдат признал его своим сыном и имя дал — Владимир Васильевич Воронов, и отправил к своим родственникам с наказом сберечь его как родного.
Сложно было, но мальчонку сберегли. Я не знаю, какими словами описать то, что происходило в доме и в деревне. Просто привести цитаты? Как-то не ложатся строки на чувства. Просто надо взять и прочитать.
А я немного порассуждаю над силой духа простой русской женщины, вынесшей тяготы войны, голод и холод, но оставшейся Женщиной с большой буквы.
Трудно было. Особенно, когда видишь голодные глаза детей. Молчаливые и бездонные. У голодающих глаза особые. Они пустые. И только краюха хлеба может пробудить в них искорку жизни.
Дети войны — это особые дети. Они с раннего детства привыкли ждать. Ждать и прятаться от опасности. В них нет требовательности и настойчивости, только терпеливость и желание жить.
Сейчас тем, чьё детство пришлось на военные годы, где-то в районе 80 лет. Многим этот возраст покажется преклонным. Но они продолжают жить, стараются выжить на небольшие пенсии, и быть полезными. От них не слышно «дай», «нам обязаны». Они просто живут и радуются каждому дню. Наверное, это отголоски голодного детства, когда надо было прятаться и молчать, чтобы выжить…
Сказку Валентины Осеевой «Кочерыжка» предлагаю в качестве книги месяца АПРЕЛЬ в блог Л.Ф.Кишкуновой «Для сердца и разума»
Его
я узнал не из книжки —
Жестокое
слово — война!
Прожекторов
яростной вспышкой
К
нам в детство врывалась она.
А.
Иоффе
Книга Валентины Александровны Осеевой «Отцовская куртка» состоит из трёх
рассказов.
В них говорится о детях военной поры, о том, что
им пришлось пережить. Дети войны сполна хлебнули горя. Они узнали, что такое
бомбёжка, смерть близких, эвакуация. Им слишком рано приходилось становиться
взрослыми.
В рассказе «Андрейка» беззаботное детство главного героя окончилось
с началом войны. Его старший брат уходит на фронт, и вся домашняя работа легла
на плечи Андрейки, так как мама работала на заводе. Сначала он помогает маме по
дому, а затем вместе с другим мальчишками тушит зажигательные бомбы. Стойко
переносит Андрейка голод и холод. Лишь однажды он заплакал, когда немцы
разбомбили цех, в котором работал его брат Антон.
У
войны было горя много,
И
никто никогда не сочтёт,
Сколько
раз на своих дорогах
Оставляла
война сирот.
П.
Синявский
В рассказе В. Осеевой «Кочерыжка»
говорится о том, что русский солдат никогда не оставит ребёнка в беде.
В селе, которое отбили у фашистов, сержант Вася
Воронов нашел на огороде двухлетнего мальчишку. Рядом среди капусты лежала его
мать. Солдат пообещал мёртвой женщине, что оставит ребенка себе. Мальчика
назвал Владимиром, но все его фронтовые товарищи называли его Кочерыжкой. Сержант
вынужден был отправить мальчика к своей матери, бабушке и сестре, так как на
фронте маленькому ребёнку находиться опасно. В письмах Василий Воронов всегда
спрашивал о своём приёмном сыне, а ему всегда писал одно и тоже: «Расти и слушайся».
Хотя уже и близился конец войны, а жизнь была трудная. Несмотря на то, что
самим не хватало еды, Кочерыжка подкармливал соседскую собаку, так как её
хозяева дольше всех не возвращались из эвакуации. Но однажды собака не пришла.
Оказалось, что вернулась домой пожилая
женщина. Что случилось с остальными членами семьи никто не знал, так как женщина
замкнулась и никому не рассказывала о своём горе.
И лишь Кочерыжка сумел помочь ей справиться с
потерей близких и вернуться к жизни.
А
мы не стали памяти перечить
И,
вспомнив дни далекие, когда
Упала
нам на слабенькие плечи
Огромная,
не детская беда.
Р. Рождественский
Четверокласснику Леньке Чистякову из рассказа
«Отцовская куртка» пришлось стать главой семьи. Лёнькин отец, уходя на фронт, подарил ему свою чёрную бархатную куртку. Отец просил его беречь мать и
заботиться о младшем брате и сёстрах. Прощаясь с отцом, Лёнька бросился ему на шею:
— Папка вернись! Живым вернись!
Отцовскую куртку Лёнька носить не стал, а
аккуратно сложил и отдал матери. Работы теперь у него было много. Утром, торопясь в школу, он окидывал хозяйским глазом двор. И сарай надо было починить,
и ворота. Сначала у Лёньки и с домашней работой не ладилось, и с учёбой. А тут
ещё соседский Генька раздобыл ружьё и уговорил его охотиться на зайцев. Целыми
днями ребята стали пропадать в лесу. Лёнька перестал ходить в школу и совсем
забросил домашние дела. Неудачи на охоте и постоянные упреки матери привели к тому,
что мальчик замкнулся в себе и стал целыми днями сидеть дома. Его учительница,
Татьяна Андреевна, пыталась разобраться в причинах такого поведения.
Она попросила одноклассников Леньки навестить его
семью и помочь по мере возможности. Совместными усилиями друзья мальчика и
Татьяна Андреевна помогли Леньке, и он вернулся к прежней жизни. Пахомыч,
давний приятель Ленькиного отца, весной пригласил его работать по выходным на
пристани. Жизнь потихоньку налаживалась. В летние месяцы мальчик целую неделю
работал на пристани и лишь в субботу отправлялся домой. Сестрёнкам и братишке
он приносил пряники, а матери отдавал недельную получку. В конце июля, встречая
очередной пароход, Лёнька увидел отца.
И хотя у отца не было одной руки, он радовался,
что вернулся глава семьи. Обхватив отца за шею, и не сводя глаз с пустого
рукава, Лёнька повторял, заикаясь и плача:
— Пришёл, ты пришёл…папаня мой?!
Вы можете прочитать эту книгу в нашей библиотеке.