Корабль на котором путешествовал господин из сан франциско в одноименном рассказе бунина назывался

Если бы И. А. Бунина интересовало или возмущало неравенство богатых и бедных (красивая жизнь versus пот лица), то он с распростёртыми объятиями принял бы Октябрьскую революцию и писал бы гимны большевикам, а не покинул бы Россию и провёл всю жизнь в эмиграции. И всё его творчество носило бы совершенно иной характер. И звали бы его Демьяном Бедным.

Смысл рассказа «Господин Из Сан-Франциско» не имеет ничего общего с агиткой о классовой борьбе, идея которой была автору глубоко чуждой. Он ненавидел нуворишей («новых американских» и каких угодно) не меньше, чем любой другой сорт выскочек.

А. И. Бунин исходит из христианской и даже библейской традиции, в которой человеческая дерзость и самонадеянность противопоставлялась воле Божьей. Самый известны эпизод Св. Писания на эту тему — строительство Вавилонской башни.

Новый Завет тоже не оставляет простора для интерпретаций природы отношений Бога и человека:

Русская народная пословица формулирует ещё короче:

А. С. Пушкин выразился просто:

Весь рассказ герои предполагали: что они проведут время весело на европейских курортах, что удастся весело предаться разврату (главный герой), что повезёт подобрать выгодного жениха для дочери (его супруга), что удастся очаровать и женить на себе принца (дочь героя). А жизнь постоянно опрокидывает их планы, начиная с не соответствующей курортной репутации края погоды и заканчивая смертью бизнесмена, сминающей все планы его домочадцев.

Автор настойчиво напоминает читателю о человеческом смертном грехе, в результате которого стало возможным существование «Атлантиды»:

Он сравнивает капитана с языческим идолом, даёт топкам эпитет «адские». Отдельно следует отметить внесюжетный описательный элемент — вьюгу. В православной традиции она всегда символизирует дьявола, и в таком же виде перешла в русскую литературную традицию. Во время бури повстречал Петр Гринёв необычного странника, оказавшегося позже бунтовщиком Пугачёвым («Капитанская дочка»). Вьюга будет постоянно сопровождать героев поэмы А. А. Блока «Двенадцать».

Чего нет в рассказе, в описании «Атлантиды», мыслях и чаяниях персонажей? Полностью отсутствует Бог. Перед нами человек, возомнивший о себе слишком много и забывший Бога. Как это уже описано в книге Бытия (о грехопадении Адама и Евы) и книге Иова, Господь использует сатану в качестве орудия, которым он проверяет человека и ставит его на место.

Мифическая Атлантида была совершенным государством, но однажды затонула, исчезла с лица земли. Суперсовременный лайнер из рассказа кажется людям вершиной инженерной мысли, но он может точно так же исчезнуть в пучине вод по воле Того, кто на самом деле решает нашу участь. Название символизирует иллюзорность человеческого величия.

­Безусловно, автор непросто так дает такое название кораблю.

Многие из нас знают печальную историю гибели Атлантиды. Главный герой явно не бедный человек, он всю жизнь работал и приумножал свое состояние. И вот наконец-то, решил шикарно отдохнуть, узнать все прелести беззаботной жизни. Да только это праздное безделье не продлилось долго. Господин из Сан-Франциско умирает и не помогают ему его деньги. Везут его тело в трюме.

Автор проводит аналогию с Атлантидой, ведь этот мифический материк также был процветающим, но все оборвалось резко в один день. Нужно жить здесь и сейчас, чтобы успеть насладиться красотой природы, чтобы успеть не только поработать, но успеть и достойно отдохнуть.

Пример сочинения 1

И. А. Бунин — писатель-реалист. По рассказам Бунина можно без труда представить себе жизнь предреволюционной России во всех подробностях: дворянские усадьбы, быт и культуру уносимого временем сословия, глиняные избы крестьян и жирный чернозем на дорогах. Писатель стремится постичь душу человека, увидеть «приметы» русского национального характера.

Как чуткий художник, Бунин ощущает приближение великих социальных катастроф, и катастрофичность бытия становится главной темой его рассказов 1913— 1914 годов. Как в прозе писатель может передать свои предчувствия, ощущения, изобразить то, что видно только пророческому взгляду мыслителя?

Писатели-реалисты часто использовали образы-символы, расширяющие возможности реалистического изображения.

Таким образом-символом в рассказе «Господин из Сан-Франциско», написанном в 1915 году, становится пароход «Атлантида». На нем герой рассказа отправляется в Старый Свет, чтобы «вознаградить себя за годы труда». «Пассажиров было много, пароход — знаменитая «Атлантида» — был похож на громадный отель со всеми удобствами, — с ночным баром, с восточными банями, с собственной газетой…» «Атлантида» у Бунина — не только место действия в рассказе. Она — модель мира, в котором живут герои писателя и он сам. Это модель буржуазного мира, разделенного на белоснежную палубу и подобную девятому кругу ада подводную утробу парохода, с исполинскими топками и облитыми потом людьми. Это они приводят в движение этот «плавучий мир». «Великое множество слуг в поварских, судомойнях и винных подвалах» обеспечивает спокойную и сытую жизнь тех, кто находится наверху, тех, кто в баре беззаботно закидывают ноги на ручки кресел, цедят коньяк и ликеры, плавая в волнах пряного дыма». Обитатели «верхнего» и «нижнего» мира «Атлантиды» не видят друг друга, не вступают ни в какие отношения, но те и другие плывут «в ледяной мгле», «среди бури с мокрым снегом». А за бортом с гулом и грохотом ходит океан, и дрожит пароход, одолевая черные горы волн.

Как не вспомнить здесь о самом названии парохода: Атлантида — исчезнувшая в пучине океана целая цивилизация.Но пока только пророку-писателю слышен тревожный гул «океана», неумолимый ход времени, приближающегося к своему часу «пик».

В рассказе время остановится только для одного пассажира — господина из Сан-Франциско, имени которого никто не запомнил. Но у читателя остается чувство тревоги, ощущение неотвратимости грозных событий, гибели целого мира со своим устоявшимся порядком.

Бунин, видя вокруг себя обилие социального зла, невежества, жестокости, став свидетелем кровавой бойни на полях мировой войны, со скорбью и страхом ожидал скорого развала «великой державы Российской». Это определило его отношение к революции и дальнейшее тридцатилетнее «самоизгнание».

Но и после революции, после двух мировых войн и после смерти самого автора созданная им «Атлантида» напоминает нам о том, как призрачен и непрочен мир, как мал и порой беспомощен человек в этом мире, где постоянно гудит, бушует океан и «взывает с неистовой злобой» сирена «Атлантиды».

Пример сочинения 2

Тонкий лирик и психолог — Иван Алексеевич Бунин в рассказе «Господин из Сан-Франциско» как будто отступает от законов реализма, приближается к романтикам символистам. Правдивый рассказ о реальной жизни приобретает черты обобщенного взгляда на жизнь. Это своего рода притча, созданная по всем законам жанра.

Остановимся на изображении корабля «Атлантида», в образе которого писатель пытается передать символическое устройство человеческого общества. «Знаменитая «Атлантида»— был похож на грандиозный отель со всеми удобствами — с ночным баром, с восточными банями, с собственной газетой — и жизнь .на нем протекала весьма размеренно». «Атлантида» предназначена услаждать путешествующих из Нового Света в Старый и обратно. Здесь все предусмотрено для благополучия и комфорта богатых пассажиров. Тысячи обслуживающих суетятся и трудятся, чтобы благополучная публика получила от путешествия максимум удовольствия. Кругом царит роскошь, уют, спокойствие. Котлы и машины упрятаны глубоко в трюмы, чтобы не нарушать царящей гармонии и красоты. Звучащую в тумане сирену заглушает прекрасный струнный оркестр. Да и сама благополучная публика старается не обращать внимания на досадные «пустяки», нарушающие комфорт. Эти люди свято верят в надежность корабля, умение капитана. Им недосуг задуматься о той бездонной пучине, над которой они проплывают так беззаботно и весело.

Но писатель предостерегает: не все так благополучно и хорошо, как хотелось бы. Недаром пароход назван «Атлантида». Некогда одноименный прекрасный и благодатный остров ушел в пучину океана, а что уж говорить о корабле — бесконечно малой песчинке в огромном бурном океане. В процессе чтения все время ловишь себя на мысли, что ждешь неотвратимости катастрофы, драматизм и напряжение зримо присутствуют на страницах рассказа. И тем неожиданнее и оригинальнее развязка. Да, апокалипсис нам еще не грозит, но все мы смертны, как бы ни хотелось отсрочить это событие, оно неминуемо приходит, а корабль движется дальше, ничто не может остановить жизнь с ее радостями и печалями, заботами и удовольствиями. Мы составная часть космоса, и Бунин сумел показать это в своем небольшом, но удивительно емком произведении, открывающем свои тайны только вдумчивому и несуетливому читателю.

Пример сочинения 3

Вечно лишь море, безбрежное море и небо,
Вечно лишь солнце, земля и ее красота.
Вечно лишь то, что связует незримою связью
Душу и сердце живых с темной душою могил.

И. Бунин

Замечательный писатель И. А. Бунин, оставив в сокро­вищнице русской литературы богатое наследие из стихо­творений и рассказов, всегда резко отрицательно относил­ся к символизму. Оставаясь писателем-реалистом, он зача­стую не возводил частных наблюдений к целостной кон­цепции видения мира, оставляя читателю возможность са­мостоятельно размышлять над прочитанным, делать вы­воды. И все же изредка в произведениях Бунина появля­ются вечные и многозначные символы, придающие его рас­сказам внутреннюю загадочность, ощущение причастнос­ти к великим тайнам бытия. Таков и образ-символ паро­хода «Атлантида», превращающий рассказ «Господин из Сан-Франциско» в своеобразную притчу.

Не зря такое название дано кораблю, который избрал для начала своего путешествия не имеющий имени гос­подин — богач, денежный мешок, ощущающий себя «хо­зяином жизни» лишь на том основании, что деньги даровали ему власть над людьми. Много таких «господинов» получали удовольствие в комфортабельных каю­тах корабля, потому что «пароход — знаменитая «Ат­лантида» — был похож на громадный отель со всеми удобствами, — с ночным баром, с восточными банями, с собственной газетой, — и жизнь на нем протекала весь­ма размеренно…» Роскошь, уют, комфорт, уверенность в собственном благополучии богатых путешественников создают им иллюзию жизни, несмотря на то, что все вокруг больше похоже на маскарад. Эти люди — мане­кены, пытающиеся вести привычный образ жизни в от­рыве от земли, не желая видеть под собой разбушевав­шуюся стихию океана, грозную бездну, при виде которой они трусливо расходятся по своим, создающим иллюзию безопасности, каютам. Миллионеры свято верят в капи­тана — человека, умеющего, как им кажется, управлять этим кораблем, волшебным образом ведя его нужным курсом. Но пароход — это ведь маленькая песчинка для громады океана, и поэтому в нашем сердце поселяется тревога, предчувствие трагедии. Однако благополучные пассажиры спокойны, они с интересом наблюдают за парой влюбленных, которая нанята капитаном для при­влечения внимания богачей. И здесь мираж — види­мость любви и страсти.

Как контрастирует иллюзорное благополучие и счас­тье в каютах и на палубах «Атлантиды» с описанием «подводной утробы парохода», которая уподоблена здесь «мрачным и знойным недрам преисподней, ее последне­му, девятому кругу», где «глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие раскаленными зевами груды камен­ного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени». Именно здесь, в этом аду суждено было совер­шить обратный путь, но уже не уважаемому и знатному господину из Сан-Франциско, а «телу мертвого старика», в которое он превратился так неожиданно. Его обратное путешествие в просмоленном гробе в черном трюме парохода, скрытое от глаз «хозяев жизни» на палубах, символизирует уход под воду его личной «Атлантиды», что грозит и другим, еще не подозревающим об этом, эталонам видимого благополучия.

Но жизнь продолжается, и поэтому рассказ не заканчи­вается смертью миллионера. Вечное обладает неоспоримой властью над преходящим и поэтому «бесчисленные огнен­ные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь… кораблем. Дьявол был гро­маден, как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем».

И.А.Бунин. «Господин
из Сан-Франциско» (1915)

Опубликованный
в 1915 году, рассказ «Господин из
Сан-Франциско» создавался в годы Первой
мировой войны, когда в творчестве Бунина
заметно усилились мотивы катастрофичности
бытия, противоестественности и
обреченности технократической
цивилизации. Образ гигантского корабля
с символическим названием «Атлантида»
был подсказан гибелью знаменитого
«Титаника», в которой многие видели
символ грядущих мировых катастроф. Как
и многие его современники, Бунин
почувствовал трагическое начало новой
эпохи, а потому все большее значение в
этот период в произведениях писателя
приобретают темы рока, смерти, мотив
бездны.

Символика
«Атлантиды». Корабль
«Атлантида», носящий имя когда-то
затонувшего острова, становится символом
цивилизации в той ее форме, в которой
она создана современным человечеством,
— цивилизации технократической,
механистичной, подавляющей человека
как личность, далекой от естественных
законов бытия. Антитеза становится
одним из основных приемов создания
образной системы рассказа: «Атлантида»,
с ее контрастом палубы и трюма, с ее
капитаном, подобным «языческому богу»
или «идолу», — мир дисгармоничный,
искусственный, фальшивый, а уже потому
обреченный. Она величава и грозна, однако
мир «Атлантиды» держится на призрачных
основах «денег», «славы», «знатности
рода», которые полностью заменяют
ценность человеческой индивидуальности.
Этот искусственно созданный людьми мир
замкнут, отгорожен от стихии бытия как
враждебной, чуждой и загадочной для
него стихии: «Вьюга билась в его снасти
и широкогорные трубы, побелевшие от
снега, но он был стоек, тверд, величав и
страшен». Страшна эта грандиозность,
пытающаяся побороть стихию самой жизни,
установить над нею свое владычество,
страшна эта иллюзорная величавость,
такая зыбкая и хрупкая перед ликом
бездны. Обреченность ощутима и в том,
насколько контрастны «нижний» и «средний»
миры корабля, своеобразные модели «ада»
и «рая» бездуховной цивилизации:
свето-цветовая палитра, ароматы, движение,
«вещный» мир, звучание – все в них
различно, общее лишь их замкнутость,
отъединенность от естественной жизни
бытия. «Верхний» мир «Атлантиды», ее
«новое божество» — капитан, подобный
«милостивому языческому богу», «огромному
идолу», «языческому идолу». Не случайна
эта повторяемость сравнений: современная
эпоха изображается Буниным как господство
нового «язычества» — одержимость пустыми
и суетными страстями, страх перед
всемогущей и таинственной Природой,
буйство плотской жизни вне ее освященности
жизнью духа. Мир «Атлантиды» — это мир,
где царят сластолюбие, чревоугодие,
страсть к роскоши, гордыня и тщеславие,
мир, где Бог подменяется «идолом».

Пассажиры
«Атлантиды». Мотив
искусственности, автоматизма усиливается,
когда Бунин описывает пассажиров
«Атлантиды», не случайно объемный абзац
посвящен распорядку их дня: это модель
мертвенной регламентированности их
существования, в котором нет места
случайностям, тайнам, неожиданностям,
то есть как раз тому, что делает
человеческую жизнь по-настоящему
захватывающей. Ритмико-интонационный
рисунок строки передает ощущение скуки,
повторяемости, создает образ часового
механизма с его унылой размеренностью
и абсолютной предсказуемостью, а
использование лексико-грамматических
средств со значением обобщения
(«полагалось бодро гулять», «вставали…
пили… садились… делали… совершали…
шли») подчеркивает обезличенность этой
блестящей «толпы» (не случайно писатель
именно так определяет общество собравшихся
на «Атлантиде» богачей и знаменитостей).
В этой бутафорной блестящей толпе не
столько люди, сколько марионетки,
театральные маски, скульптуры музея
восковых фигур: «Был среди этой блестящей
толпы некий великий богач, был знаменитый
испанский писатель, была всесветная
красавица, была изящная влюбленная
пара». Оксюморонные сочетания и
семантически противоречивые сравнения
выявляют мир ложных нравственных
ценностей, уродливые представления о
любви, красоте, человеческой жизни и
личностной индивидуальности: «красавец,
похожий на огромную пиявку» (суррогат
красоты), «нанятые влюбленные»,
«небескорыстная любовь» молоденьких
неаполитанок, которой господин надеялся
наслаждаться в Италии (суррогат любви).

Люди «Атлантиды»
лишены дара удивления перед жизнью,
природой, искусством, у них нет желания
открыть тайны красоты, не случайно этот
«шлейф» мертвенности они несут за собой,
где бы ни появились: музеи в их восприятии
становятся «мертвенно-чистыми», церкви
– «холодными», с «огромной пустотой,
молчанием и тихими огоньками семисвечника»,
искусство для них лишь «скользкие
гробовые плиты под ногами и чье-нибудь
«Снятие с креста», непременно знаменитое».

Главный герой
рассказа. Не
случайно главный герой рассказа лишен
имени (не названы по имени также его
жена и дочь) – как раз того, что прежде
всего отделяет человека от «толпы»,
выявляет его «самость»(«имени его никто
не запомнил»). Ключевое слово заглавия
«господин» определяет не столько
личностно-неповторимую природу главного
героя, сколько его положение в мире
технократической американизированной
цивилизации (не случайно единственное
собственное существительное в заглавии
– Сан-Франциско, таким образом, Бунин
определяет реальный, земной аналог
мифологической Атлантиды), его
мировосприятие: «Он был твердо уверен,
что имеет полное право на отдых, на
удовольствия…он был довольно щедр в
пути и потому вполне верил в заботливость
всех тех, что кормили и поили его, с утра
до вечера служили ему». Описание всей
предшествующей жизни господина занимает
лишь один абзац, да и сама жизнь
определяется более точно – «до этой
поры он не жил, а лишь существовал». В
рассказе нет развернутой речевой
характеристики героя, почти не изображается
его внутренняя жизнь. Крайне редко
передается и внутренняя речь героя. Все
это выявляет, что душа господина мертва,
а его существование всего лишь исполнение
определенной роли.

Внешний облик
героя предельно «материализован»,
лейтмотивной деталью, приобретающей
символический характер, становится
блеск золота, ведущая цветовая гамма –
желтый, золотой, серебряный, то есть
цвета мертвенности, отсутствия жизни,
цвета внешнего блистания. Используя
прием аналогии, уподобления, Бунин при
помощи повторяемых деталей создает
внешние портреты-«двойники» двух
совершенно не похожих друг на друга
людей – господина и восточного принца:
в мире господства безликости люди
зеркально отражают друг друга.

Мотив смерти
в рассказе. Антитеза
«жизнь-смерть» — одна из сюжетообразующих
в рассказе. «Обостренное чувство жизни»,
свойственное Бунину, парадоксально
сочеталось с «обостренным чувством
смерти». Довольно рано в писателе
пробудилось особое, мистическое отношение
к смерти: смерть в его понимании была
чем-то таинственным, непостижимым, с
чем не может справиться разум, но о чем
не может не думать человек. Смерть в
рассказе «Господин из Сан-Франциско»
становится частью Вечности, Мироздания,
Бытия, однако именно поэтому люди
«Атлантиды» стараются о ней не думать,
испытывают по отношению к ней священный,
мистический, парализующий сознание и
чувства страх. «Предвестников» смерти
господин старался не замечать, не думать
о них: «В душе господина давным-давно
не осталось так называемых мистических
чувств…он увидел во сне хозяина отеля,
последнего в его жизни…не стараясь
понять, не думая, что именно ужасно…Что
чувствовал, что думал господин из
Сан-Франциско в этот столь знаменательный
для себя вечер? Он только очень хотел
есть». Смерть налетела на миллионера
из Сан-Франциско внезапно, «нелогично»,
грубо-отталкивающе, смяла его именно в
то время, когда он собирался наслаждаться
жизнью. Смерть описана Буниным подчеркнуто
натуралистично, однако именно такое
детальное описание, как это ни
парадоксально, усиливает мистичность
происходящего: словно человек борется
с чем-то невидимым, жестоким,
безжалостно-равнодушным к его желаниям
и надеждам. Такая смерть не предполагает
продолжения жизни в иной – духовной —
форме, это смерть тела, окончательная,
ввергающая в небытие без надежды на
воскресение, эта смерть стала логическим
завершением существования, в котором
уже давно не было жизни. Парадоксально,
но мимолетные признаки утраченной
героем при жизни души появляются уже
после его смерти: «И медленно, медленно,
на глазах у всех, потекла бледность по
лицу умершего, и черты его стали
утончаться, светлеть». Словно та
божественная душа, дарованная при
рождении каждому и умерщвленная самим
господином из Сан-Франциско, снова
освободилась. После смерти с теперь уже
«бывшим господином» происходят странные
и, по сути, страшные «перевёртыши»:
власть над людьми оборачивается
невниманием и нравственной глухотой
живых к умершему («нет и не может быть
сомнения в правоте желаний господина
из Сан-Франциско», «вежливо и изысканно
поклонившийся хозяин» — «Это совершенно
невозможно, мадам,.. хозяин с вежливым
достоинством осадил ее…хозяин с
бесстрастным лицом, уже без всякой
любезности»); вместо неискренней, но
всё же любезности Луиджи – его шутовство
и кривляние, хихиканье горничных; вместо
роскошных апартаментов, «где гостила
высокая особа», — «номер, самый маленький,
самый плохой, самый сырой и холодный»,
с дешевой железной кроватью и грубыми
шерстяными одеялами; вместо блистательной
палубы на «Атлантиде» — темный трюм;
вместо наслаждения самым лучшим – ящик
из-под содовой воды, похмельный извозчик
и разряженная по-сицилийски лошадь.
Около смерти вдруг вспыхивает мелкая,
эгоистичная людская суета, в которой и
страх, и досада – нет лишь сострадания,
сопереживания, нет ощущения таинства
совершившегося. Эти «перевёртыши» стали
возможны именно потому, что люди
«Атлантиды» отдалены от естественных
законов бытия, частью которого являются
жизнь и смерть, что человеческая личность
подменяется социальным положением
«господина» или «слуги», что «деньги»,
«слава», «знатность рода» полностью
замещают человека. Призрачны оказались
претензии «гордого человека» на
господство. Господство – категория
преходящая, это те же руины дворца
всевластного императора Тиберия. Образ
руин, нависающих над обрывом, — деталь,
подчеркивающая непрочность искусственного
мира «Атлантиды», его обреченность.

Символика
образов океана и Италии. Противостоит
миру «Атлантиды» огромный мир природы,
самого Бытия, всего сущего, воплощением
которого становятся в рассказе Бунина
Италия и океан. Океан многолик, изменчив:
он ходит черными горами, леденит белеющей
водной пустыней или поражает красотой
«цветистой, как хвост павлина, волны».
Океан пугает людей «Атлантиды» именно
своей непредсказуемостью и свободой,
стихией самой жизни, изменчивой и вечно
движущейся: «океан, ходивший за стенами,
был страшен, но о нем не думали». Образ
океана восходит к мифологическому
образу воды как первоначальной стихии
бытия, породившей жизнь и смерть.
Искусственность мира «Атлантиды»
проявляется и в этой отчужденности от
стихии океана-бытия, ограждённости от
нее стенами иллюзорно величественного
корабля.

Воплощением
разнообразия вечно движущегося и
многогранного мира становится в рассказе
Бунина Италия. Солнечный лик Италии так
и не открылся господину из Сан-Франциско,
он успел увидеть лишь ее прозаично-дождливый
лик: блестящие жестью мокрые от дождя
пальмовые листья, серое небо, постоянно
моросящий дождь, пропахшие гнилой рыбой
хибарки. Даже после смерти господина
из Сан-Франциско пассажиры «Атлантиды»,
продолжая свое путешествие, не встречаются
ни с беспечным лодочником Лоренцо, ни
с абруццкими горцами, их путь – к руинам
дворца императора Тиберия. Радостная
сторона бытия навсегда закрыта от людей
«Атлантиды», потому что в них нет
готовности увидеть эту сторону, душевно
открыться ей.

Напротив, люди
Италии – лодочник Лоренцо и абруццкие
горцы – ощущают себя естественной
частью огромной Вселенной, не случайно
в финале рассказа резко расширяется
художественное пространство, включая
и землю, и океан, и небо: «целая страна,
радостная, прекрасная, солнечная,
простиралась под ними». Детски радостное
упоение красотой мира, наивное и
благоговейное удивление перед чудом
жизни чувствуется в молитвах абруццких
горцев, обращенных к Божией Матери. Они,
как и Лоренцо, неотъемлемы от мира
природы. Лоренцо живописно красив,
свободен, царственно равнодушен к
деньгам – все в нем противостоит описанию
главного героя. Бунин утверждает величие
и красоту самой жизни, чье мощное и
свободное течение пугает людей «Атлантиды»
и вовлекает тех, кто способен стать ее
органичной частью, стихийно, но по-детски
мудро довериться ей.

Бытийный фон
рассказа. В
художественный мир рассказа включены
предельные, абсолютные величины:
равноправными участниками рассказа о
жизни и смерти американского миллионера
становятся римский император Тиберий
и «сверчок», с «грустной беззаботностью»
поющий на стене, ад и рай, Дьявол и
Богоматерь. Соединение небесного и
земного миров парадоксально появляется,
например, в описании сорок третьего
номера: «Мертвый остался в темноте,
синие звезды глядели на него с неба,
сверчок с грустной беззаботностью запел
на стене». За уходящим в ночь и вьюгу
кораблем следят глаза Дьявола, а лик
Богоматери обращен к небесной выси,
царству ее Сына: «Бесчисленные огненные
глаза корабля были за снегом едва видны
Дьяволу, следившему за кораблем…Над
дорогой, в гроте скалистой стены
Монте-Соляро, вся озаренная солнцем,
вся в тепле и блеске его стояла в
белоснежных гипсовых одеждах …матерь
божия, кроткая и милостивая, с очами,
поднятыми к небу, к вечным и блаженным
обителям трижды благословенного сына
ее». Всё это создает образ мира как
целого, макрокосма, включающего свет и
тьму, жизнь и смерть, добро и зло, миг и
вечность. Бесконечно малым на этом фоне
оказывается замкнутый и в этой замкнутости
считающий себя великим мир «Атлантиды».
Не случайно для построения рассказа
характерно композиционное кольцо:
описание «Атлантиды» дается в начале
и конце произведения, при этом варьируются
одни и те же образы: огни корабля,
прекрасный струнный оркестр, адские
топки трюма, играющая в любовь танцующая
пара. Это роковой круг замкнутости,
отгороженности от бытия, круг, созданный
«гордым человеком» и превративший его,
осознающего себя господином, в раба.

Человек и его
место в мире, любовь и счастье, смысл
жизни, вечная борьба добра и зла, красота
и умение ею жить – эти вечные проблемы
в центре рассказа Бунина.

5

Соседние файлы в папке 5

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Текст: Ольга Разумихина^*

Фото: Иллюстрация О. Г. Верейского

В середине сентября одиннадцатиклассникам везёт: объёмных произведений читать не приходится, одолеть нужно только рассказ «Господин из Сан-Франциско». Но и в этом небольшом произведении столько интересных моментов, что обсуждение может получиться на редкость насыщенным

Мы обсуждали пьесу А. Н. Островского «Гроза», где столкнулись с любопытным феноменом: вместо того, чтобы «поселить» героев в каком-нибудь реальном городе, автор выдумал мифический Калинов — и сделал это, чтобы указать на типичность явлений, там происходящих. И. А. Бунин пошёл ещё дальше — и создал персонажа, которого ни разу не назвал по имени, при том, что у ряда других героев рассказа имена есть. О чём это говорит? Тоже о том, что таких «господ», как делец из Сан-Франциско, на свете пруд пруди? Может, и так, но вряд ли: всё-таки миллиардеров в подлунном мире ограниченное количество. Что же, приглядимся к тексту повнимательнее — тем более что достоинство бунинского рассказа не столько в интриге, сколько в атмосфере, а также многочисленных деталях, отсылающих то к библейским преданиям, то к мифологии.

Сомнительное прошлое

По традиции напоминаем сюжет для тех, кто читал «Господина…» летом и уже не слишком ориентируется в перипетиях. Вот — с некоторыми сокращениями — первые три абзаца рассказа:

Господин из Сан-Франциско — имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил — ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения.

Он был твёрдо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия, на путешествие во всех отношениях отличное. Для такой уверенности у него был тот довод, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, только что приступал к жизни, несмотря на свои пятьдесят восемь лет. До этой поры он не жил, а лишь существовал, правда, очень недурно, но всё же возлагая все надежды на будущее. Он работал не покладая рук, — китайцы, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами, хорошо знали, что это значит! — и наконец увидел, что сделано уже много, что он почти сравнялся с теми, кого некогда взял себе за образец, и решил передохнуть. <…>

Маршрут был выработан господином из Сан-Франциско обширный. В декабре и январе он надеялся наслаждаться солнцем Южной Италии, памятниками древности, тарантеллой, серенадами бродячих певцов и тем, что люди в его годы чувствуют особенно тонко, — любовью молоденьких неаполитанок, пусть даже и не совсем бескорыстной; карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло <…> ; начало марта он хотел посвятить Флоренции, к страстям Господним приехать в Рим, чтобы слушать там Miserere; входили в его планы и Венеция, и Париж, и бой быков в Севилье, и купанье на английских островах, и Афины, и Константинополь, и Палестина, и Египет, и даже Япония, — разумеется, уже на обратном пути… И всё пошло сперва прекрасно.

Уже в этих абзацах наблюдаются пассажи, проникнутые горькой, почти ядовитой насмешкой над главным героем.

Во-первых, мы узнаём, что господин из Сан-Франциско «вписывал к себе на работы» тысячи китайцев: это именно они, бедолаги, трудились не покладая рук, пока их повелитель заключал сделки, расширял производство и занимался прочими организационными моментами, а также пытался «примелькаться» в высшем обществе. Сан-Франциско — это Америка, другой континент; соответственно, несчастные китайцы трудились в США примерно в таких же условиях, как нынешние гастарбайтеры, которые готовы выполнять любую, даже самую опасную, работу без выходных, надбавок и «социального пакета», лишь бы прокормить семью.

На этом моменте остановимся и зададимся вопросом: если господин из Сан-Франциско в молодости был беден и потратил несколько десятков лет на то, чтобы выстроить финансовую империю, неужели он не осознавал, насколько тяжело приходится его работникам? Здесь возможно два варианта ответа. Первый лежит на поверхности: господин всегда славился человеком тщеславным и жестоким, готовым идти по головам ради собственного блага. Второй вариант такой: главный герой никогда и не был бедняком, потому что люди, прошедшие свой путь «с чистого листа», обычно всё-таки знают цену труду — своему и чужому — и, даже если и любят роскошь, не считают богемный образ жизни самим собой разумеющимся. Так что, вероятнее всего, господин из Сан-Франциско вырос в обеспеченной семье, получил хорошее образование и загорелся мечтой стать «самым-самым» на школьной скамье или в университете. Тем более что уже не одно и не два десятилетия существует понятие «американская мечта»: первоначально это словосочетание обозначало желание равенства и свободы, но впоследствии стало выражать скорее стремление к сытой, комфортной жизни — без особых потрясений, в кругу таких же успешных и ловких «коллег».

И вот юноша, который — скорее всего — отличался не только высокими амбициями, но и умом и расчётливостью, в общем, эдакий Чичиков на американский манер, — получает диплом и окунается в мир бизнеса… (Вполне возможно также, что он унаследовал дело отца: всё-таки «выбиться в люди», начиная с нуля, даже в Америке довольно сложно — ярким тому подтверждением в истории ХХ в. служит история Уолта Диснея, который хотя и прославился на весь мир, но до самой смерти не вылезал из долгов; однако это скорее домыслы, в тексте рассказа о прошлом господина ничего не сказано — и, опять же, не случайно). Что происходит дальше, Бунин описал прямо и недвусмысленно.

Что такое хорошо и что такое плохо

Теперь зададимся следующим вопросом: есть ли у господина из Сан-Францско какие-либо моральные ориентиры? Если совсем по-детски — понимает ли он, что такое хорошо, что такое плохо? И сразу увидим, что, очевидно, нет.

Многие люди, имеющие связи в обществе и/или благородное происхождение, часто надевают маску благочестия: они либо мнят себя праведниками, как, например, Иудушка Головлёв у Салтыкова-Щедрина, либо ратуют за нерушимость моральных норм, как Фамусов в комедии Грибоедова «Горе от ума» или та же Кабаниха из драмы Островского «Гроза». Но господин из Сан-Франциско даже не делает вид, что его беспокоят какие-то духовные ценности. Это следует из того, что главный герой намеревается «к страстям Господним приехать в Рим, чтобы слушать там Miserere».

Страсти Господни — это Страстная неделя, семь дней до Пасхи; именно в эти дни, согласно написанному в Евангелии, Христос был предан Иудой, приговорён Понтием Пилатом и затем распят. Для христиан эта неделя — время самого строгого поста, время, когда даже думать о развлечениях грешно.

Miserere («Смилуйся») — католическая молитва; у Бунина имеется в виду одноимённое произведение итальянского композитора Григорио Аллегри, написанное в XVII в. для исполнения в Сикстинской капелле. Его исполняют в четверг, пятницу и субботу Страстной недели — то есть в те дни, когда, опять же согласно преданию, Христа распяли, а затем он спустился в Ад и освободил заключённые там души. Но главный герой бунинского рассказа вряд ли испытывает благоговение, задумываясь о евангельских событиях. Зачем же тогда господин из Сан-Франциско отправляется в Рим, чтобы послушать это произведение?

Во-первых, ради эстетического наслаждения, а во-вторых, для того, чтобы лишний раз продемонстрировать свой статус и при случае в разговоре произнести: «Да, я был в Сикситнской капелле!» Увы, за долгие годы, в течение которых главный герой «раскручивал бизнес», он так привык носить маску преуспевающего человека, что теперь при всём желании не мог бы её снять. Да и желания у него такого нет и не предвидится, ведь «он почти сравнялся с теми, кого некогда взял себе за образец».

Итак, история господина из Сан-Франциско — это не тот случай, когда человек всю жизнь гоняется за деньгами и славой, а затем сокрушается, что упустил лучшие годы. Этот герой, напротив, всем доволен: он «собрал» все атрибуты славы, в том числе обзавёлся женой и дочерью, которых всю жизнь осыпал золотом (опять же, не из любви к ним, а потому что того требовали приличия). Теперь дело за малым — устроить дочке «счастливую встречу» с миллиардером или наследным принцем, и можно вообще ни о чём не беспокоиться. И всё бы хорошо, но…

Ужасное происшествие

…но вскоре господин из Сан-Франциско попадёт в очень, очень неприятную историю. Как обычно, мы избегаем спойлеров, скажем только, что к этой ситуации идеально подходят строки из стихотворения Г. Р. Державина «Властителям и судиям»:

И вы подобно так падёте,

Как с древ увядший лист падёт!

И вы подобно так умрёте,

Как ваш последний раб умрёт!

Воскресни, Боже! Боже правых!

И их молению внемли:

Приди, суди, карай лукавых

И будь един царем земли!

Разница в одном: Державин призывает Господа «карать лукавых» — Бунин же считает, что они и так в достаточной мере наказаны. И имя этому наказанию — забвение.

Падение атлантов

Как мы уже говорили, в рассказе И. А. Бунина есть множество деталей, отсылающих к мифологии. Немногие замечают, как называется корабль, на котором путешествует господин из Сан-Франциско, — а называется он «Атлантида». Атлантида — это, согласно греческому преданию, затонувший материк, который представлял собой почти что рай на Земле. Климат был идеальным — каждый год население собирало два урожая; помимо этого, местные обитатели добились невероятного технического прогресса, жили в роскошных домах и могли позволить себе самые изысканные развлечения. Однако выходцы из Атлантиды перестали знать меру — и решили пойти войной на Элладу, дабы уничтожить единственного почти равного соперника. И Греция бы погибла, ведь оружие островитян было непревзойдённым; однако в дело вмешались боги — и буквально за один день Атлантида погрузилась под воду. Никто не спасся, так что имена даже самых талантливых военачальников, конструкторов и дельцов, некогда рождённых на острове, уже никто не вспомнит.

Вот и господина из Сан-Франциско постигла та же участь: он основал великую финансовую империю и, несомненно, пользовался почётом у вельмож по всей Америке — но имя его так и осталось неизвестным (в отличие от имён его прислужников, которые, хотя и были также не самыми симпатичными людьми, но хотя бы зарабатывали на хлеб в поте лица своего). И это не считая того, насколько большое значение имени придаётся в христианстве: оно даётся ребёнку при крещении — и в тот же момент малыш «получает» своего ангела-хранителя. Что же до господина из Сан-Франциско, до поры до времени судьба его, конечно, берегла: мало ли — вдруг одумается? Но — не одумался. За что и поплатился.

^*

Ольга Разумихина — выпускница Литературного института им. А. М. Горького, книжный обозреватель и корректор, а также репетитор по русскому языку и литературе. Каждую неделю она комментирует произведения, которые проходят учащиеся 9—11 классов.

Колонка «В помощь школьнику» будет полезна и тем, кто хочет просто освежить в памяти сюжет той или иной книги, и тем, кто смотрит глубже. В материалах О. Разумихиной найдутся исторические справки, отсылки к трудам литературоведов, а также указания на любопытные детали и «пасхалки» в текстах писателей XVIII—XX вв.