Лисица хитрица на белорусском языке сказка

Жыў дзед ды баба. Нічога ў іх з гаспадаркі не было, толькі адна курачка Чубатка.

Жылі яны, жылі, дажыліся — няма чаго варыць. Вось дзед і кажа бабе:

— Баба, а баба, звары хіба Чубатку, ці што?

Баба замахала рукамі:

— Што ты, дзед, надумаўся! Лепш мы галодныя будзем, а Чубаткі я не дам варыць.

Пачула гэта курачка, пабегла на двор, знайшла там бабовае зерне і прынесла бабе. Дзед кажа:

— Вось і добра. Звары ты, баба, хоць гэтую бобінку.

Паглядзела старая на бобінку:

— Дзеду мой, дзеду, што за наедак з аднае бобінкі? Я для яе і гаршка не падбяру. Давай лепш пасадзім яе. Як вырасце, тады спячом цэлы бабовы пірог.

— Дзе ж мы яе пасадзім? — пытаецца дзед.

— На полі.

— На полі яе варона выдзеўбе…

— Дык на двары.

— На двары яе курыца выграбе… Тады давай пасадзім хіба ў хаце пад палацямі.

— Добра, — згадзіўся дзед і пасадзіў бобінку ў хаце пад палацямі.

Узышла бобінка ды давай расці. Расла, расла, уперлася ў палаці.

— Што, баба, рабіць будзем? — пытаецца дзед.

— Трэба палаці разбіраць.

Дзед разабраў палаці, а бобінка як расці ды расці — дарасла да столі.

— Што, баба, рабіць будзем? — зноў пытаецца дзед.

— Трэба столь разбіраць.

Дзед і столь разабраў, а бобінка як расці ды расці — дарасла да страхі. Дзед і страху разабраў.

Выглянула бобінка на свет і давай расці яшчэ весялей. Дарасла аж да неба.

Узяў тады дзед торбу, палез па сцяблу на неба, абабраў спелыя струкі і вярнуўся назад.

Зарадавалася баба — цэлую торбу бабовых струкоў прынёс дзед!

— Ну, цяпер-то мы ўжо наядзімся пірага!

Палузала баба струкі, высушыла боб на печы, змалола і рашчыніла ў дзяжы цеста на пірог.

Цеста як расці ды расці — з дзяжы вон лезе. Палажыла яго баба на лапату, загладзіла пірагом, размалявала рознымі ўзорамі, каб прыгожы быў, ды ў печ. А пірог як расці ды расці — з печы на прыпечак лезе. Адсланіла баба засланку, а ён — скок на хату, з хаты за парог — і ўцёк…

Кінуліся дзед з бабай даганяць пірог. Ды дзе там! Так і не дагналі.

Прыкаціўся пірог у лес. А тут насустрач яму рыжая лісіца-хітрыца. Схапіла яна пірог, выела мякіш, усярэдзіну шышак насыпала ды пабегла з пірагом да пастушкоў. Знайшла пастушкоў у полі і кажа:

— Пастушкі, пастушкі, дайце мне бычка-трацячка, а я вам дам за гэта пірог.

Бачаць пастушкі — добры пірог у лісіцы, жоўценькая скарынка аж блішчыць, так і хочацца яго паспытаць. Згадзіліся яны на мену і аддалі лісіцы бычка-трацячка.

— Толькі ж, глядзіце, не ешце пірага, пакуль я не заеду за горку, — кажа лісіца.

Села яна на бычка верхам і паехала. Як толькі схавалася за горкаю, пастушкі і кажуць: «Сядзем на пясочку, з’ядзім па кусочку!» Разламалі пірог, а там — адны шышкі яловыя… Падманула іх хітрая лісіца!

Едзе лісіца на бычку, бачыць — на дарозе пустая павозка стаіць, а недалёка чалавек арэ. Падкралася яна цішком да павозкі, запрэгла ў яе бычка-трацячка, села на мяккай саломе і едзе сабе далей, пугай бычка паганяе.

Прыехала ў лес. Насустрач ёй воўк ідзе. Збегаўся, змарыўся, ледзьве ногі валачэ.

— Куды, кума, едзеш? — пытаецца.

— За трыдзевяць зямель, у трыдзесятае царства.

— Чаго?

— Там, кажуць, курэй і каршуны не дзяруць…

— А бараны ў тым царстве ёсцека? — аблізнуўся воўк.

— Ды імі там хоць гаць гаці!

— А лісічка, а сястрычка, вазьмі і мяне з сабою. Падвязі хоць мой хвост.

— Што адзін хвост везці, садзіся ўвесь ты.

Сеў воўк. Едуць далей. Сустракаюць мядзведзя.

— Куды, кумы, едзеце?

— За трыдзевяць зямель, у трыдзесятае царства…

— Чаго?

— Там, кажуць, курэй і каршуны не дзяруць, — адказвае лісіца.

— Там, кажуць, бараноў хоць гаць гаці, — падтаквае ёй воўк.

— А мёду там многа?

— Ды там, кажуць, мядовыя рэкі цякуць!

Мядзведзь зарадаваўся:

— То вазьміце і мяне. Хоць адну лапу падвязіце.

— Што адну лапу везці, садзіся ўвесь ты.

Уселіся ўтраіх, едуць далей. Аж раптам зламалася аглобля. Лісіца кажа мядзведзю:

— Схадзі, кум, прынясі аглоблю. Пайшоў мядзведзь у гушчар, знайшоў вывернутую елку і прывалок да воза. Убачыла лісіца, крыку нарабіла:

— Ах ты, мядзведзішча, ах ты, дурнішча, ці ж гэта лясіна для аглоблі!

І да ваўка:

— Схадзі, куме, прынясі тонкую аглоблю.

Пайшоў воўк і прынёс крывы яловы сук. Лісіца і на яго накрычала, плюнула ды пайшла сама па аглоблю.

Тым часам мядзведзь з ваўком з’елі бычка-трацячка, шкуру саломай напхалі, на ногі паставілі ды пайшлі сабе пасміхаючыся.

Вярнулася лісіца, бачыць — ні ваўка, ні мядзведзя, толькі бычок стаіць. Прыладзіла яна аглоблю, села ў павозку, махнула пугаю на бычка, а той — брык! — і паваліўся.

Паглядзела лісіца на бычка і аб усім здагадалася.

— Пачакайце ж вы ў мяне! Я вам гэтага не дарую! — пагразіла яна ваўку і мядзведзю ды пайшла сваёю дарогаю.

Шмат часу ішла ці мала, а ў дарозе ўжо і восень яе застала. Сустракае ваўка, таго, што з’еў бычка.

— Добры дзень, кум! Як маешся?

— Дрэнна, — кажа воўк. — Нешта азяб на дажджы, аж увесь калачуся. Зуб на зуб не трапляе.

— То трэба новы кажух пашыць, — раіць лісіца.

— Праўду, кумка, кажаш, — згадзіўся воўк.

Пабег ён на выган, схапіў авечку і прывалок у лес.

— Хопіць на кажух? — пытаецца ў лісіцы.

— Мала, — кажа лісіца. Прынёс воўк яшчэ адну авечку.

— Цяпер хопіць?

— Не, яшчэ адну трэба. Воўк і трэцюю прывалок.

— Ну, а цяпер, — кажа лісіца, — трэба краўца шукаць.

— Дзе ж мне яго шукаць, кумка?

— Я ведаю добрага краўца. Хадзем да яго.

Прывяла лісіца ваўка на луг. Там, у кустах, на прывязі жарабец пасвіўся.

— Вунь ён, кравец! Воўк зарагатаў:

— Гэта не кравец, а жарабец! Не, кумка, як сабе хочаш, а розуму ў цябе мала.

Лісіца пакрыўдзілася:

— Ты пра мой розум не вельмі языком мялі. Я была разумнай і буду, а ты быў дурань, дурнем і застанешся.

Тут ужо і воўк пакрыўдзіўся, аж узлаваўся:

— Паглядзім яшчэ, хто з нас разумнейшы!

— Не хваліся загадзя, — кажа лісіца, — лепш паглядзіш, як зараз з цябе шкуру знімуць.

— Хто зніме? — ляснуў зубамі воўк.

— Гаспадар гэтага каня.

— Не можа быць! — не верыць воўк.

— Пабачыш. На чым жарабец навязаны? — пытаецца лісіца.

— На вяроўцы. Лісіца засмяялася:

— Вось і відаць, што дурань!

— Чаму? — падскочыў воўк.

— Жарабец на калу навязаны.

— Не можа быць! — залыпаў воўк вачыма.

— Хадзем пакажу.

Прывяла лісіца яго да калка, за які быў прывязаны канец вяроўкі, зняла вяроўку, зрабіла пятлю і закінула ваўку на шыю. Воўк і азірнуцца не паспеў, як у пятлі апынуўся. Тады лісіца падбегла да жарабца, замахала хвастом. Той спужаўся ды як драпануў дахаты, толькі падковы заблішчалі.

Так і прыцягнуў у пятлі ваўка да свайго гаспадара. Ну а там з яго і шкуру знялі.

Вярнулася лісіца ў лес, закапала авечак у мох на запас, адны толькі мазгі на абед пакінула. Села пад елкаю і есць.

Ідзе мядзведзь — той, што бычка з’еў.

— Што гэта ты, кума, жуеш? — пытаецца.

— Мазгі. Сляпы ты, ці што?

— А дзе ж ты іх дастала?

— З галавы. І ты можаш дастаць, калі хочаш.

— Як?

— Вельмі проста: разганіся ды стукніся галавою аб дуб — мазгі і выскачаць.

— Дзякую ж табе, кума, за добрую параду. Так я і зраблю. А то есці даўно хочацца.

Знайшоў ён самы тоўсты дуб, разагнаўся з усяе сілы ды і грымнуўся ў яго лбом. Тут яму і канец.

Жили дед и баба. Ничего у них в хозяйстве не было, одна только курочка Хохлатка.

Жили они, жили и дожились до того, что и варить-то больше нечего. Вот дед и говорит бабе:

— Баба, а баба, свари, пожалуй. Хохлатку, а то что ж?..

Замахала баба руками:

— И что ты, дед, надумал! Уж лучше будем голодные, а Хохлатку варить я не дам.

Услыхала то курочка, побежала во двор, нашла там бобовое зёрнышко и принесла его бабе.

Говорит дед:

— Вот и хорошо! Свари, баба, хоть этот бобочек.

Поглядела старуха на бобок:

— Дед мой, дед, да какая ж с одного-то бобочка еда? Я для него и горшка не подберу. Лучше давай-ка посадим его. А как вырастет, испечём целый бобовый пирог.

— А где ж мы его посадим? — спрашивает дед.

— В поле.

— В поле его ворона выклюет.

— Ну, во дворе.

— Во дворе его курица выгребет.

— Давай посадим его тогда под полатями, в хате.

— Ладно,— согласился дед и посадил бобовое зёрнышко под полатями, в хате.

Взошёл бобок и давай расти. Рос, рос, упёрся в полати.

— Что нам, баба, делать? — спрашивает дед.

— Надо полати разбирать. Разобрал дед полати, а боб растёт и растёт — вырос до самого потолка.

— Что нам, баба, делать? — опять спрашивает дед.

— Надо потолок разбирать.

Разобрал дед потолок, а боб растёт и растёт — вырос под самую крышу.

Дед и крышу разобрал. Выглянул бобок на свет и давай расти ещё веселей. Вырос до самого неба.

Взял тогда дед мешок, полез по стеблю на небо, собрал спелые стручки и назад воротился.

Обрадовалась баба: принёс дед целый мешок бобовых стручков.

— Ну, теперь-то мы уж пирога наедимся! Пошелушила баба стручки, высушила бобы на печи, смолола и замесила в деже на пирог тесто.

А тесто подымается и подымается — лезет оно вон из дежи. Положила его баба на лопату, вылепила пирог, разукрасила разными узорами, чтоб был покрасивей, и в печь.

А пирог растёт и растёт — из печи на шесток лезет. Открыла баба заслонку, а он прыг в хату, из хаты за порог и убежал-Бросились дед с бабой догонять пирог. Да где там!.. Так и не догнали.

Прикатился пирог в лес. А тут навстречу ему рыжая лиса. Схватила она пирог, выела мякиш, в серёдку шишек напихала и побежала с пирогом к пастушкам.

Нашла в поле пастушков и говорит:

— Пастушки, пастушки, дайте мне бычка-третьячка, я вам за это пирог дам.

Видят пастушки — хорош пирог у лисы: жёлтенькая корочка так и блестит, так и хочется его отведать. Подумали и отдали бычка-третьячка.

— Только смотрите ж не ешьте пирог, пока я не заеду за горку,— говорит лиса.

Села она верхом на бычка и поехала. И только скрылась за горкой, пастушки и говорят:

— Сядем на песочке, съедим по кусочку! Разломили пирог, а в нём одни только шишки еловые… Обманула их лисица-хитрица!

Едет лиса на бычке, видит — стоит на дороге пустая повозка, а недалеко человек пашет. Подкралась она тихонько к повозке, запрягла в неё бычка-третьячка, уселась на мягкой соломе и едет себе дальше, кнутом бычка погоняет.

Приехала в лес. Идёт ей навстречу волк. Набегался, уморился, еле ноги волочит.

— Куда, кума, едешь? — спрашивает.

— За тридевять земель, в тридесятое царство.

— Зачем?

— Там, говорят, столько кур, что и коршуны их не клюют…

— А бараны в том царстве водятся? — облизнулся волк.

— Да там их хоть пруд пруди!

— О лисичка-сестричка, возьми и меня с собой: подвези хотя бы мой хвост.

— Что ж один-то хвост везти? Садись весь ты. Сел волк. Едут дальше. Встречают медведя.

— Куда, кумовья, едете?

— За тридевять земель, в тридесятое царство…

— Зачем?

— Там, говорят, и коршуны кур не клюют,— отвечает лиса.

— Да там, говорят, и баранов хоть пруд пруди,— поддакивает волк.

— А мёду там много?

— Да там, говорят, медовые реки текут! Обрадовался медведь:

— Так возьмите и меня с собой. Хоть одну лапу подвезите.

— Что ж одну лапу везти? Уж садись ты весь. Уселись втроём, едут дальше. Вдруг сломалась оглобля.

Говорит лиса медведю:

— Ступай, кум, принеси оглоблю. Пошёл медведь в лес, нашёл вывороченную ель и притащил к повозке. Увидела лиса, раскричалась:

— Ах ты, медведище, ах ты, дурачище, разве это дерево для оглобли! — И к волку: — Ступай, кум, принеси-ка оглоблю потоньше.

Пошёл волк и принёс кривой еловый сук. Лиса и на него накричала, плюнула и пошла сама за оглоблей. А тем временем медведь с волком съели бычка-третьячка, шкуру соломой набили, на ноги поставили и пошли себе, посмеиваясь.

Вернулась лиса, глядь — ни волка, ни медведя, только бычок стоит. Приладила она оглоблю, села в повозку, махнула на бычка кнутом, а тот — брык! — и повалился.

Поглядела лиса на бычка и обо всём догадалась.

— Постойте же вы у меня! — пригрозила она волку и медведю и пошла своею дорогой.

Долго ли она шла, а в пути уж осень её застала. Встречает волка, того, что бычка съел:

— Здравствуй, кум! Как поживаешь?

— Плохо,— говорит волк.— Видно, простыл под дождём, так весь и трясусь. Зуб на зуб не попадает.

— Значит, надо новый тулуп сшить,— советует лиса.

— Ты верно, кума, говоришь,— согласился волк.

Побежал на выгон, схватил овечку и притащил в лес.

— Хватит на тулуп? — спрашивает у лисы.

— Мало,— говорит лиса. Принёс волк ещё одну овечку.

— А теперь хватит?

— Нет, надо ещё одну. Притащил волк и третью.

— Ну, а теперь,— говорит лиса,— надо портного искать.

— Где ж мне искать его, кумушка?

— Я знаю хорошего портного. Пойдём к нему. Привела лиса волка на луг. А там, в кустах, на привязи жеребец пасся.

— Вот он, портной. Засмеялся волк:

— Да какой же это портной? Нет, кумушка, как хочешь, а ума у тебя мало. Обиделась лиса:

— Ты о моём уме не слишком-то языком болтай! Была я умной и буду, а ты как был дураком, так дураком и останешься.

Тут уже волк обиделся, даже обозлился:

— Ещё посмотрим, кто из нас поумней!

— Не хвались наперёд,— говорит лиса,— вот увидишь, как с тебя сейчас шкуру сдерут.

— Кто сдерёт? — щёлкнул зубами волк.

— Хозяин этого коня.

— Не может быть! — не верит волк.

— Вот увидишь. На чём жеребец привязан? — спрашивает лиса.

— На верёвке. Засмеялась лиса:

— Вот и видать, что ты дурак!

— Почему? — подскочил волк.

— Жеребец к колу привязан.

— Не может быть! — захлопал глазами волк.

— Идём, покажу.

Подвела лиса его к колышку, к которому был привязан конец верёвки, сняла верёвку, сделала петлю и закинула волку на шею. Не успел волк и опомниться, как очутился в петле.

Тут подбежала лиса к жеребцу, замахала хвостом. Жеребец испугался и как бросился бежать домой, только подковы заблестели.

Вот так и притащил он в петле волка своему хозяину. Ну, а там с него и шкуру сняли.

Вернулась лиса в лес, закопала овечек в мох про запас, одни только мозги на обед оставила. Села под елью и ест.

Идёт медведь, тот, что бычка съел.

— Что это ты, кумушка, жуёшь? — спрашивает.

— Мозги. Ты слепой, что ли?

— А где ж ты достала их?

— Из головы. И ты можешь достать, если хочешь.

— Как?

— Очень просто: разгонись да стукнись головою об дуб, вот мозги и выскочат.

— Спасибо, кума, за добрый совет. Так я и сделаю. А то есть давно хочется.

Нашёл он самый толстый дуб, разогнался изо всей силы да как грохнулся об него лбом!

Тут ему и конец.

А лисица-хитрица наелась и пошла запивать водой из ручья. Увидали её пастушки.

— А-а, старая обманщица! — закричали они в один голос и напустили на лису собак.

Лисица-хитрица

или дед и баба. Ничего у них в хозяйстве не было, одна только курочка Хохлатка.

Жили они, жили и дожились до того, что и варить-то больше нечего. Вот дед и говорит бабе:

— Баба, а баба, свари, пожалуй. Хохлатку, а то что ж?..

Замахала баба руками:

— И что ты, дед, надумал! Уж лучше будем голодные, а Хохлатку варить я не дам.

Услыхала то курочка, побежала во двор, нашла там бобовое зёрнышко и принесла его бабе.

Говорит дед:

— Вот и хорошо! Свари, баба, хоть этот бобочек.

Поглядела старуха на бобок:

— Дед мой, дед, да какая ж с одного-то бобочка еда? Я для него и горшка не подберу. Лучше давай-ка посадим его. А как вырастет, испечём целый бобовый пирог.

— А где ж мы его посадим? — спрашивает дед.

— В поле.

— В поле его ворона выклюет.

— Ну, во дворе.

— Во дворе его курица выгребет.

— Давай посадим его тогда под полатями, в хате.

— Ладно,— согласился дед и посадил бобовое зёрнышко под полатями, в хате.

Взошёл бобок и давай расти. Рос, рос, упёрся в полати.

— Что нам, баба, делать? — спрашивает дед.

— Надо полати разбирать. Разобрал дед полати, а боб растёт и растёт — вырос до самого потолка.

— Что нам, баба, делать? — опять спрашивает дед.

— Надо потолок разбирать.

Разобрал дед потолок, а боб растёт и растёт — вырос под самую крышу.

Дед и крышу разобрал. Выглянул бобок на свет и давай расти ещё веселей. Вырос до самого неба.

Взял тогда дед мешок, полез по стеблю на небо, собрал спелые стручки и назад воротился.

Обрадовалась баба: принёс дед целый мешок бобовых стручков.

— Ну, теперь-то мы уж пирога наедимся! Пошелушила баба стручки, высушила бобы на печи, смолола и замесила в деже на пирог тесто.

А тесто подымается и подымается — лезет оно вон из дежи. Положила его баба на лопату, вылепила пирог, разукрасила разными узорами, чтоб был покрасивей, и в печь.

А пирог растёт и растёт — из печи на шесток лезет. Открыла баба заслонку, а он прыг в хату, из хаты за порог и убежал-Бросились дед с бабой догонять пирог. Да где там!.. Так и не догнали.

Прикатился пирог в лес. А тут навстречу ему рыжая лиса. Схватила она пирог, выела мякиш, в серёдку шишек напихала и побежала с пирогом к пастушкам.

Нашла в поле пастушков и говорит:

— Пастушки, пастушки, дайте мне бычка-третьячка, я вам за это пирог дам.

Видят пастушки — хорош пирог у лисы: жёлтенькая корочка так и блестит, так и хочется его отведать. Подумали и отдали бычка-третьячка.

— Только смотрите ж не ешьте пирог, пока я не заеду за горку,— говорит лиса.

Села она верхом на бычка и поехала. И только скрылась за горкой, пастушки и говорят:

— Сядем на песочке, съедим по кусочку! Разломили пирог, а в нём одни только шишки еловые… Обманула их лисица-хитрица!

Едет лиса на бычке, видит — стоит на дороге пустая повозка, а недалеко человек пашет. Подкралась она тихонько к повозке, запрягла в неё бычка-третьячка, уселась на мягкой соломе и едет себе дальше, кнутом бычка погоняет.

Приехала в лес. Идёт ей навстречу волк. Набегался, уморился, еле ноги волочит.

— Куда, кума, едешь? — спрашивает.

— За тридевять земель, в тридесятое царство.

— Зачем?

— Там, говорят, столько кур, что и коршуны их не клюют…

— А бараны в том царстве водятся? — облизнулся волк.

— Да там их хоть пруд пруди!

— О лисичка-сестричка, возьми и меня с собой: подвези хотя бы мой хвост.

— Что ж один-то хвост везти? Садись весь ты. Сел волк. Едут дальше. Встречают медведя.

— Куда, кумовья, едете?

— За тридевять земель, в тридесятое царство…

— Зачем?

— Там, говорят, и коршуны кур не клюют,— отвечает лиса.

— Да там, говорят, и баранов хоть пруд пруди,— поддакивает волк.

— А мёду там много?

— Да там, говорят, медовые реки текут! Обрадовался медведь:

— Так возьмите и меня с собой. Хоть одну лапу подвезите.

— Что ж одну лапу везти? Уж садись ты весь. Уселись втроём, едут дальше. Вдруг сломалась оглобля.

Говорит лиса медведю:

— Ступай, кум, принеси оглоблю. Пошёл медведь в лес, нашёл вывороченную ель и притащил к повозке. Увидела лиса, раскричалась:

— Ах ты, медведище, ах ты, дурачище, разве это дерево для оглобли! — И к волку: — Ступай, кум, принеси-ка оглоблю потоньше.

Пошёл волк и принёс кривой еловый сук. Лиса и на него накричала, плюнула и пошла сама за оглоблей. А тем временем медведь с волком съели бычка-третьячка, шкуру соломой набили, на ноги поставили и пошли себе, посмеиваясь.

Вернулась лиса, глядь — ни волка, ни медведя, только бычок стоит. Приладила она оглоблю, села в повозку, махнула на бычка кнутом, а тот — брык! — и повалился.

Поглядела лиса на бычка и обо всём догадалась.

— Постойте же вы у меня! — пригрозила она волку и медведю и пошла своею дорогой.

Долго ли она шла, а в пути уж осень её застала. Встречает волка, того, что бычка съел:

— Здравствуй, кум! Как поживаешь?

— Плохо,— говорит волк.— Видно, простыл под дождём, так весь и трясусь. Зуб на зуб не попадает.

— Значит, надо новый тулуп сшить,— советует лиса.

— Ты верно, кума, говоришь,— согласился волк.

Побежал на выгон, схватил овечку и притащил в лес.

— Хватит на тулуп? — спрашивает у лисы.

— Мало,— говорит лиса. Принёс волк ещё одну овечку.

— А теперь хватит?

— Нет, надо ещё одну. Притащил волк и третью.

— Ну, а теперь,— говорит лиса,— надо портного искать.

— Где ж мне искать его, кумушка?

— Я знаю хорошего портного. Пойдём к нему. Привела лиса волка на луг. А там, в кустах, на привязи жеребец пасся.

— Вот он, портной. Засмеялся волк:

— Да какой же это портной? Нет, кумушка, как хочешь, а ума у тебя мало. Обиделась лиса:

— Ты о моём уме не слишком-то языком болтай! Была я умной и буду, а ты как был дураком, так дураком и останешься.

Тут уже волк обиделся, даже обозлился:

— Ещё посмотрим, кто из нас поумней!

— Не хвались наперёд,— говорит лиса,— вот увидишь, как с тебя сейчас шкуру сдерут.

— Кто сдерёт? — щёлкнул зубами волк.

— Хозяин этого коня.

— Не может быть! — не верит волк.

— Вот увидишь. На чём жеребец привязан? — спрашивает лиса.

— На верёвке. Засмеялась лиса:

— Вот и видать, что ты дурак!

— Почему? — подскочил волк.

— Жеребец к колу привязан.

— Не может быть! — захлопал глазами волк.

— Идём, покажу.

Подвела лиса его к колышку, к которому был привязан конец верёвки, сняла верёвку, сделала петлю и закинула волку на шею. Не успел волк и опомниться, как очутился в петле.

Тут подбежала лиса к жеребцу, замахала хвостом. Жеребец испугался и как бросился бежать домой, только подковы заблестели.

Вот так и притащил он в петле волка своему хозяину. Ну, а там с него и шкуру сняли.

Вернулась лиса в лес, закопала овечек в мох про запас, одни только мозги на обед оставила. Села под елью и ест.

Идёт медведь, тот, что бычка съел.

— Что это ты, кумушка, жуёшь? — спрашивает.

— Мозги. Ты слепой, что ли?

— А где ж ты достала их?

— Из головы. И ты можешь достать, если хочешь.

— Как?

— Очень просто: разгонись да стукнись головою об дуб, вот мозги и выскочат.

— Спасибо, кума, за добрый совет. Так я и сделаю. А то есть давно хочется.

Нашёл он самый толстый дуб, разогнался изо всей силы да как грохнулся об него лбом!

Тут ему и конец.

А лисица-хитрица наелась и пошла запивать водой из ручья. Увидали её пастушки.

— А-а, старая обманщица! — закричали они в один голос и напустили на лису собак.

Лисица-хитрица

Жили дед и баба. Ничего у них в хозяйстве не было, одна только курочка Хохлатка.

Жили они, жили и дожились до того, что и варить-то больше нечего. Вот дед и говорит бабе:

– Баба, а баба, свари, пожалуй. Хохлатку, а то что ж?..

Замахала баба руками:

– И что ты, дед, надумал! Уж лучше будем голодные, а Хохлатку варить я не дам.

Услыхала то курочка, побежала во двор, нашла там бобовое зёрнышко и принесла его бабе.

Говорит дед:

– Вот и хорошо! Свари, баба, хоть этот бобочек.

Поглядела старуха на бобок:

– Дед мой, дед, да какая ж с одного-то бобочка еда? Я для него и горшка не подберу. Лучше давай-ка посадим его. А как вырастет, испечём целый бобовый пирог.

– А где ж мы его посадим? – спрашивает дед.

– В поле.

– В поле его ворона выклюет.

– Ну, во дворе.

– Во дворе его курица выгребет.

– Давай посадим его тогда под полатями, в хате.

– Ладно,– согласился дед и посадил бобовое зёрнышко под полатями, в хате.

Взошёл бобок и давай расти. Рос, рос, упёрся в полати.

– Что нам, баба, делать? – спрашивает дед.

– Надо полати разбирать. Разобрал дед полати, а боб растёт и растёт – вырос до самого потолка.

– Что нам, баба, делать? – опять спрашивает дед.

– Надо потолок разбирать.

Разобрал дед потолок, а боб растёт и растёт – вырос под самую крышу.

Дед и крышу разобрал. Выглянул бобок на свет и давай расти ещё веселей. Вырос до самого неба.

Взял тогда дед мешок, полез по стеблю на небо, собрал спелые стручки и назад воротился.

Обрадовалась баба: принёс дед целый мешок бобовых стручков.

– Ну, теперь-то мы уж пирога наедимся! Пошелушила баба стручки, высушила бобы на печи, смолола и замесила в деже на пирог тесто.

А тесто подымается и подымается – лезет оно вон из дежи. Положила его баба на лопату, вылепила пирог, разукрасила разными узорами, чтоб был покрасивей, и в печь.

А пирог растёт и растёт – из печи на шесток лезет. Открыла баба заслонку, а он прыг в хату, из хаты за порог и убежал – бросились дед с бабой догонять пирог. Да где там!.. Так и не догнали.

Прикатился пирог в лес. А тут навстречу ему рыжая лиса. Схватила она пирог, выела мякиш, в серёдку шишек напихала и побежала с пирогом к пастушкам.

Нашла в поле пастушков и говорит:

– Пастушки, пастушки, дайте мне бычка-третьячка, я вам за это пирог дам.

Видят пастушки – хорош пирог у лисы: жёлтенькая корочка так и блестит, так и хочется его отведать. Подумали и отдали бычка-третьячка.

– Только смотрите ж не ешьте пирог, пока я не заеду за горку,– говорит лиса.

Села она верхом на бычка и поехала. И только скрылась за горкой, пастушки и говорят:

– Сядем на песочке, съедим по кусочку! Разломили пирог, а в нём одни только шишки еловые… Обманула их лисица–хитрица!

Едет лиса на бычке, видит – стоит на дороге пустая повозка, а недалеко человек пашет. Подкралась она тихонько к повозке, запрягла в неё бычка-третьячка, уселась на мягкой соломе и едет себе дальше, кнутом бычка погоняет.

Приехала в лес. Идёт ей навстречу волк. Набегался, уморился, еле ноги волочит.

– Куда, кума, едешь? – спрашивает.

– За тридевять земель, в тридесятое царство.

– Зачем?

– Там, говорят, столько кур, что и коршуны их не клюют…

– А бараны в том царстве водятся? – облизнулся волк.

– Да там их хоть пруд пруди!

– О лисичка-сестричка, возьми и меня с собой: подвези хотя бы мой хвост.

– Что ж один-то хвост везти? Садись весь ты. Сел волк. Едут дальше. Встречают медведя.

– Куда, кумовья, едете?

– За тридевять земель, в тридесятое царство…

– Зачем?

– Там, говорят, и коршуны кур не клюют, – отвечает лиса.

– Да там, говорят, и баранов хоть пруд пруди, – поддакивает волк.

– А мёду там много?

– Да там, говорят, медовые реки текут! Обрадовался медведь:

– Так возьмите и меня с собой. Хоть одну лапу подвезите.

– Что ж одну лапу везти? Уж садись ты весь. Уселись втроём, едут дальше. Вдруг сломалась оглобля.

Говорит лиса медведю:

– Ступай, кум, принеси оглоблю. Пошёл медведь в лес, нашёл вывороченную ель и притащил к повозке. Увидела лиса, раскричалась:

– Ах ты, медведище, ах ты, дурачище, разве это дерево для оглобли! – И к волку: – Ступай, кум, принеси-ка оглоблю потоньше.

Пошёл волк и принёс кривой еловый сук. Лиса и на него накричала, плюнула и пошла сама за оглоблей. А тем временем медведь с волком съели бычка-третьячка, шкуру соломой набили, на ноги поставили и пошли себе, посмеиваясь.

Вернулась лиса, глядь – ни волка, ни медведя, только бычок стоит. Приладила она оглоблю, села в повозку, махнула на бычка кнутом, а тот – брык! – и повалился.

Поглядела лиса на бычка и обо всём догадалась.

– Постойте же вы у меня! – пригрозила она волку и медведю и пошла своею дорогой.

Долго ли она шла, а в пути уж осень её застала. Встречает волка, того, что бычка съел:

– Здравствуй, кум! Как поживаешь?

– Плохо, – говорит волк. – Видно, простыл под дождём, так весь и трясусь. Зуб на зуб не попадает.

– Значит, надо новый тулуп сшить, – советует лиса.

– Ты верно, кума, говоришь, – согласился волк.

Побежал на выгон, схватил овечку и притащил в лес.

– Хватит на тулуп? – спрашивает у лисы.

– Мало, – говорит лиса. Принёс волк ещё одну овечку.

– А теперь хватит?

– Нет, надо ещё одну. Притащил волк и третью.

– Ну, а теперь,– говорит лиса, – надо портного искать.

– Где ж мне искать его, кумушка?

– Я знаю хорошего портного. Пойдём к нему. Привела лиса волка на луг. А там, в кустах, на привязи жеребец пасся.

– Вот он, портной. Засмеялся волк:

– Да какой же это портной? Нет, кумушка, как хочешь, а ума у тебя мало. Обиделась лиса:

– Ты о моём уме не слишком-то языком болтай! Была я умной и буду, а ты как был дураком, так дураком и останешься.

Тут уже волк обиделся, даже обозлился:

– Ещё посмотрим, кто из нас поумней!

– Не хвались наперёд, – говорит лиса, – вот увидишь, как с тебя сейчас шкуру сдерут.

– Кто сдерёт? – щёлкнул зубами волк.

– Хозяин этого коня.

– Не может быть! – не верит волк.

– Вот увидишь. На чём жеребец привязан? – спрашивает лиса.

– На верёвке. Засмеялась лиса:

– Вот и видать, что ты дурак!

– Почему? – подскочил волк.

– Жеребец к колу привязан.

– Не может быть! – захлопал глазами волк.

– Идём, покажу.

Подвела лиса его к колышку, к которому был привязан конец верёвки, сняла верёвку, сделала петлю и закинула волку на шею. Не успел волк и опомниться, как очутился в петле.

Тут подбежала лиса к жеребцу, замахала хвостом. Жеребец испугался и как бросился бежать домой, только подковы заблестели.

Вот так и притащил он в петле волка своему хозяину. Ну, а там с него и шкуру сняли.

Вернулась лиса в лес, закопала овечек в мох про запас, одни только мозги на обед оставила. Села под елью и ест.

Идёт медведь, тот, что бычка съел.

– Что это ты, кумушка, жуёшь? – спрашивает.

– Мозги. Ты слепой, что ли?

– А где ж ты достала их?

– Из головы. И ты можешь достать, если хочешь.

– Как?

– Очень просто: разгонись да стукнись головою об дуб, вот мозги и выскочат.

– Спасибо, кума, за добрый совет. Так я и сделаю. А то есть давно хочется.

Нашёл он самый толстый дуб, разогнался изо всей силы да как грохнулся об него лбом!

Тут ему и конец.

А лисица-хитрица наелась и пошла запивать водой из ручья. Увидали её пастушки.

– А-а, старая обманщица! – закричали они в один голос и напустили на лису собак.