Глава 1. Незнакомка
Она стояла прямо на середине огромного железного моста с резными перилами, который перекинулся с одного берега реки на другой, и смотрела вниз, на темную воду: «Это было бы идеальное место…»
Самые страшные воспоминания выплывали из черного речного омута и оседали на мокрых серых камнях. Казалось из глубины послышался шепот: «Сюда. Иди сюда…»
Нет, не для этого она приехала в этот город. Совсем не для этого. Месть… Вот, что заставляло ее жить эти долгие годы. У нее не было никакого плана. Но она должна найти их. Одного она узнает точно. Его образ она запомнила на всю жизнь. Но она не была уверена, что узнает ее. Ведь прошло уже шесть лет с того времени, как…
Если бы не цель, которую она вынашивала и лелеяла в своем сердце, наверное, она бы могла найти покой среди этих волн.
Подул холодный ветер, нагоняя темные волны на серую набережную. В это время суток это место было самым спокойным. А зимой его вообще можно было назвать печальным. Редко через мост проезжали машины, мигая своими фарами, как глазами. Кое-где раздавались шуршащие шаги запоздалых прохожих. Возможно, именно в такое время здесь кончают свою жизнь заблудшие души, оказавшиеся в безвыходной ситуации.
Мост был слабо освещен редкими фонарями, а здесь, внизу, где гранит сливался с водой, было темно. И Семену показалось, что кто-то застонал. Приблизившись, он увидел возле самой кромки воды что-то, похожее на тело: «Замерзнет». Подойдя ближе, он понял, что это скорее всего женщина, потому что она была в белом жакете и выделялась светлым пятном на посеревших от постоянной влажности камнях. Мужчина взял палку, валявшуюся поблизости, и потыкал ею в неподвижное тело: «Эй, ты! Вставай!» — наклонившись, он увидел, что женщина вся дрожит.
Вдруг она повернулась, и он разглядел ее лицо, вытянутое и бледное. Что еще можно было увидеть в этой темноте? Замешкавшись, он все равно произнес:
— Идем со мной. Здесь нельзя оставаться.
Она сидела неподвижно, как и минуту назад, словно и не слышала его, но потом начала подниматься. Это плохо у нее получалось. Тогда мужчина, не спрашивая разрешения, обхватил ее за талию, и так они пошли, держась друг за друга. И непонятно было, кто кого поддерживает. Они шли очень медленно, сворачивая из одного переулка в другой, и еще сворачивая в темные подворотни, пока не оказались перед большим зданием с колоннами. Видно было, что мужчина хорошо ориентируется и пришел сюда неслучайно. Женщина, которую он вел спотыкалась, что-то бормотала. Доведенная до отчаяния, она вся застыла, как статуя перед этим большим домом, который смотрел на них темными окнами.
Подняв голову, она увидела перед собой настоящий дворец, или замок, а может, ей так показалось. Перед самыми глазами оказалась добротная дверь с резной ручкой. Но мужчина прошел мимо, и вскоре нашлась еще одна дверь, поменьше размером. Она со скрипом открылась, и они попали в темный коридор. Пошарив рукой, мужчина нашел фонарик. Освещая путь маленьким пятнышком света, они продвигались по коридору, и их шаги, гулко стучавшие по кафельном полу, эхом отражались от невидимых препятствий. На мгновение фонарик прошелся по стене, и она увидела светлые квадраты, видимо, здесь когда-то висели картины.
Некогда богатый дом, в данный момент был заброшен. В этом не было сомнения.
В маленькой комнате, куда они вошли, стояло кресло и два дивана. Он помог ей дойти до одного из них. Прошептав: «Спасибо», — девушка откинулась на спинку и закрыла глаза. Мужчина, не стесняясь, рассматривал ее, и она смутилась.
— Меня зовут Семен. А тебя как? — было понятно, что говорить свое имя она не хотела. — Анна, София, Мария, Юлия… Любое имя. Этого будет достаточно.
— Юлия, — это имя было не хуже, чем ее настоящее. Оно ей понравилось.
Кивнув, Семен подошел к большому камину, горделиво подпиравшему одну из стен:
— Электричества в доме нет, но есть этот камин, которому уже двести лет, и он еще работает. Но, увы, у меня нет бумаги, чтобы разжечь дрова. Знаете, ваш наряд не соответствует данному месту. У вас есть другая одежда?
Переодевшись, девушка порылась в своей сумке и протянула авиабилет. Семен даже не удивился тому, что кто-то мог позволить себе билет на самолет, и в то же время мог спать на набережной. Всякое бывает. Он просто чиркнул спичкой, и в камине вспыхнул огонь. Комната осветилась.
Наконец-то, они увидели друг друга. Возле камина стоял высокий, худой старик с взлохмаченными седыми волосами, выглядывающими из-под старой вязаной шапки непонятного цвета. Этот образ дополнял давно не стиранный шарф и пальто черного цвета. Зато на его бледном лице сияла улыбка, а выцветшие голубые глаза светились добротой.
Перед Семеном сидела высокая, довольно худая женщина в джинсах, свитере и ветровке. Светлые волосы обрамляли такое же худое лицо, на котором старик прочел страдание, усталость и недоверие ко всему миру. Огонь от камина отражался в ее глазах.
— Спасибо, что забрали меня оттуда, — Юлия махнула рукой в неизвестном направлении.
— Ты бы до утра там замерзла. У воды всегда холоднее, чем в городе.
— Наверное, — в ее голосе было безразличие и никакого сожаления по этому поводу.
Юлия не сводила взгляда с пляшущих языков пламени и думала о том, что не все еще потеряно, если кто-то пришел ей на помощь. Если она не умерла там от несправедливости, горя и тоски, то разве она могла умереть здесь, не достигнув своей цели, с которой явилась в этот город. Теперь она точно должна быть вознаграждена за свои страдания. Улыбнулась, представляя, как совершит акт возмездия.
Продолжение следует
— До тепла можно бы и погостить!
— У сынка-то у родного.
— Холодно, — говорил Рябинов, помогая Марии Ивановне укутоться в тулуп. А старухи наказывали:— Печенья привези. Не в полосатой коробке, а в другой.— Лекарства привези, — просила Викторовна. Они проводили ее до дороги на станцию, на посошок пожелали: — До тепла гости! Мария Ивановна уезжала в гости к сыну, к внучатам, и все ей, конечно, завидовали. — Но, залетные! — крикнул Рябинов на заиндевелую лошаденку, и закачалась деревня в девять дворов, вдоль саней побежало белое поле.
На вокзале стояли дымы столбами, бежал народ, в глазах рябило. Мария Ивановна с узлом прижалась к своему вагону и ждала, а к ней никто не подходил.
«В тот ли город я приехала? — подумала она. — У людей спросить — засмеют».
Народ побегал, побегал и рассеялся — мало его осталось, и Мария Ивановна увидела, что к ней идут хорошо одетые мужчина и женщина и улыбаются на ходу красными лицами.
«Кто такие?» — растерялась она, и жарко стало на морозе:
— Коленька…
По глазам его было видно: рад-радешенек! Он налетел на нее, обнял и трижды поцеловал.
— А это жена моя.
Глаза женщины улыбались под очками:
— Вера,
— Как же, знаю! Как вы поженились, Коленька фотокарточку прислал. Я тогда же подумала: не ошибся!
Пока шли к такси, Мария Ивановна нет-нет да и перехватывала взгляд снохи — та тоже присматривалась.
По красивому городу ехали долго и наконец подъехали к девятиэтажному дому. Дом дышал форточками, и Мария Ивановна подивилась, до чего же он большой и крепкий.
Домой, на девятый этаж, поднимались на лифте, и Мария Ивановна очень опасалась, не оборвется ли он. В квартире их встретили внучата — старший Олег и пятилетний Игорь.
— Бабушка какая хорошая! — сразу определил младший, а старший ничего не сказал, только смотрел, как она с помощью отца и матери снимает с себя огромную, до пят, шаль и стеганое пальто. Из толстого узла Мария Ивановна извлекла два полированных яблока, потерла их о кофту на себе, отчего яблоки заблестели еще сильнее, подала их внучатам каждому в отдельности и сказала, как пропела:
— Зернышки вы мои-и-и! Наших-то отведайте.
Маленький тут же захрустел угощением.
В тепле со щек сына долго не сходил свекольный румянец. Марии Ивановне очень хотелось обнять его.
За стол уселись так: на главном месте — гостья; сын — слева, ближе к сердцу; справа — внучата; сноха — ближе к двери, чтобы без хлопот выходить на кухню.
После ужина Мария Ивановна с дороги купалась в ванне, сноха дважды натирала ей спину, а внучата в коридоре ждали и не дождались, когда выйдет бабушка. Она вышла распаренная и веселая:
— Пару только нет! Теперь меня зови спину-то тереть.
Ей постелили на полу, на кухне.
Перед сном пришел сын, сел рядом. Мария Ивановна негромко наказала:
— Ты жену свою и пальцем не тронь! Не обижай ее…
— Что ты, мама, у нас это не заведено…
Рано утром сын и сноха отвели детей в детский сад, оставили гостье ключи, а сами ушли на работу. Мария Ивановна обошла квартиру, и удивилась, и обрадовалась: «Писал: две комнаты, а их с кухнями-то шесть, кроме чуланчика… Как не жить!»
«Какие дома научились строить! — подумала Мария Ивановна. — Тыщу лет им ничего не будет».
На вешалке одно-одинешенько висело ее стеганое пальто. Мария Ивановна надела его и по лестнице спустилась с девятого этажа на улицу.
«Неужели люди помнят все дома? Сын со снохой на работу ездят и не заблудятся. Везде, видно, привычка…»
За каменными домами она обнаружила деревянные, с собачьим лаем, полуживым от холода, и речку с банькой- развалюшкой, с черной полыньей. Совсем как в деревне, и Мария Ивановна задержалась здесь.
Она пошла дальше и к вечеру открыла для себя, что город весь такой — спереди каменный, а сзади деревянный.
Домой она вернулась поздно. Вешалка была пуста, но в передней горел свет. Вышел сын и сказал:
— Мама, ты сегодня одна поужинай в кухне. У нас с Верой работы много — всю ночь писать. Вера сейчас пишет.
Она спросила:
— Что-то ребят не видать, не слыхать?
— Мы их пораньше уложили.
Принес матрац, простыни, одеяло, постелил на полу, как на сеновале, и ушел.
Она все ждала, не придет ли кто посидеть с ней, и, не дождавшись, погасила свет и легла. В темноте услышала голоса.
Она у нас еще долго будет гостить?
— Не думаю…
— Ты, пожалуйста, ничего не вешай рядом с ее пальто. Она с дороги могла привезти чего угодно.
— Эх, Вера, Вера…
— Тебе легко рассуждать. Ты ее не мыл, а я мыла! У меня руки и сейчас болят. А ей еще не нравится. «Пару, — говорит, — нет». А немытые яблоки детям? У меня докторская встала — и ни с места. Я ведь теперь то кухарка, то банщица. Сиди и грызи эти камни, которые она привезла. А не будешь грызть — обижается. Я их половину в мусоропровод выкинула…
— Лучше бы размочить да голубям…
— Устала я.
— Мать больше тебя устала… Я ее и не узнал. Ей жить-то осталось совсем немного…
— Поживет еще: аппетит у нее слава богу…
Мария Ивановна заткнула подушкой тот угол, откуда просачивались голоса, вытянулась на простынях и заплакала.
Поднялась она до свету.
Все еще спали: в передней сын с женой, в задней внучата. Она неслышно прошла к ним из кухни. Младшенький разметался поперек кровати, а старший вытянулся в струнку вдоль края и смирно сопел во сне.
«Зернышки вы мои…»
Она прикоснулась к ним холодными губами. Старшенький не шелохнулся, а младший, не просыпаясь, налитой ручонкой хлопнул себя по лбу: отстань, мол.
В коридоре на вешалке висело одно ее пальто. Она тихонько оделась, взяла узелок, притворила за собою дверь, пешком спустилась на улицу.
На станции были похожие на нее продрогшие люди, и голоса их вылетали с паром, как паровозные гудки. Мария Ивановна свободно купила билет в кассе, подошел ее поезд, и перед вагоном у нее зашлось сердце.
«До деревни бы доехать. Вот будет нехорошо, если здесь помру…»
За окном плыла местность, знакомая Марии Ивановне, она засобиралась на выход. Своя станция показалась ей маленькой, и Мария Ивановна испугалась, там ли она слезла с поезда. Но внутри станции за прилавком стояла та же самая буфетчица, и Мария Ивановна успокоилась.
«Тут я и гостинцев куплю девкам, — подумала она. — Откуда им знать, где я брала гостинцы, в городе или на станции? Скажу, из города привезла».
И вздрогнула от голоса Рябинова:
— Мария Ивановна, ты ж уехала?
Она стеснительным движением собирала узел, из которого вываливались полосатые коробки, и, не поднимая головы, сказала:
— Не век же гостить.
Пошла было к выходу, но Рябинов окликнул ее:
— Мария Ивановна, ты домой? Вместе поедем.
У крыльца их ждала заиндевелая лошаденка. Рябинов взбил сено в санях, посадил Марию Ивановну, накрыл тулупом.
Заскрипели сани, закачалось белое поле. Время от времени Рябинов покрикивал на лошаденку, и по его голосу можно было догадаться, до чего же студено в поле.
Приехали, Мария Ивановна.
В избу без спроса начали набиваться соседи. Словно бы сама собой затопилась печь, зашумел самовар. В горнице, по-банному влажной, поместилась вся деревня, все девять дворов, и эхом отзывались на рассказ Марии Ивановны.
— Полные оба такие. И любят друг дружку.
— …Любят! — вторила деревня.
— А детки как ангелочки. Зовут их Игорь и Олег.
— …Как ангелочки!
— И к тебе они ласковые? — спрашивала бездетная Викторовна с завистью.
— Они от меня ни на шаг не отходили, утром сказку, в обед сказку, вечером сказку…
Викторовна вздыхала…
— Показала бы подарки-то! — не дождавшись конца хозяйкиного рассказа, брякнула Викторовна. Отругать ее не смогли: поспел самовар. Мария Ивановна за чаем раздавала гостям печенье, пряники, консервы. Старухи пробовали и хвалили:
— Одна мякоть и вкуснота! Что бы и нам такое завезти — с руками бы оторвали.
— А папиросы-то какие мне привезла! — радовался Рябинов. — Такие я и не куривал.
Викторовна сочувственно спросила у хозяйки:
— Что рано приехала? Гостила бы до весны.
Мария Ивановна зябко улыбалась, а Рябинов рассудил вслух:
— В нонешних гостях хуже, чем в ссылке… Все по расписанию! Тогда-то поешь, тогда-то поспишь, тогда-то на прогулку. Да и не надо людям надоедать. Посмотри на родню и уезжай. Мы свой век прожили.
Женщины задвигались, завздыхали:
— До тепла можно бы и погостить!
— У сынка-то у родного.
— Нынешние дети, они не больно…
Источник
Проснувшись от тихого стука в окно, я открыла глаза и увидела букет красивых ромашек.
— Андрюша, ты сумасшедший? Сейчас отца моего разбудишь! — прошептала я, улыбнувшись от счастья.
— Катюша, пойдём на речку, искупаемся. Вода сейчас чистая и теплая, как парное молоко, — тихо сказал Андрей.
— Ладно, жди меня на нашем месте, я скоро!
Быстренько одевшись, я выбежала из дома.
— Катерина, ты куда собралась с самого утра? — строго спросил мой отец.
— Пойду искупаюсь на речку, пока солнце сильно не палит.
— Только недолго! Дома работы много, а тебе лишь бы гулять! — сказал отец.
***
С Андреем, мы уже полгода встречались. Нам приходилось прятаться от людей, потому что мой отец был против того, чтобы я общалась с ним.
У нас в деревне, семью Андрея, считали пропащей. Его отец, уже 12 лет находился в колонии, а мать беспробудно пила. Поначалу я пыталась объяснить отцу, что Андрей не виновен в том, что у него такие родители. Ведь сам парень, был добрым и хорошим человеком.
Папа даже не стал меня слушать. Он считал, что я глупая и совсем не разбираюсь в людях.
— Я вижу, толку с тебя не будет. Ты такая же недалекая как и твоя мать. Ничего, я сам найду для тебя муж.
Мама молча терпела обиду, ведь она не смела перечить отцу.
— Дочка, не спорь с ним. Это бесполезно, только хуже будет, — говорила моя мать.
***
— Я не надолго, отец сказал, что у нас много работы, — произнесла я, обнимая любимого.
— Катя, давай сбежим отсюда. Ведь тебе никогда не позволят выйти замуж за меня.
— Андрюша, это плохая идея. Куда мы сбежим? У нас даже денег нет, как мы будем жить?
Оглянувшись назад, я вскрикнула от неожиданности и перепугу. Не далеко от нас стоял мой отец, и наблюдал за нами.
— Я так и знал! Быстро домой, больше ты не выйдешь со двора! — крикнул отец.
— Дядя Витя, почему вы так ненавидите меня? Ведь я ничего плохого не сделал вам! Мы любим друг друга и хотим быть вместе, — сказал Андрей.
— Андрей, ты и в правду считаешь, что моя семья может породниться с твоей? — засмеялся отец. — Найди себе ровню, а к моей дочери не смей подходить — иначе, сильно пожалеешь.
Дома у меня был скандал. Папа запретил мне выходить одной со двора, и сказал, что будет искать мне мужа. Мне не пришлось долго ждать его обещания, уже через неделю, он приказал мне готовится к встрече со сватами..
— Бедная моя девочка! Хоть бы у тебя была судьба получше моей, — плакала моя мать.
— Мама, кого он нашел мне? Ты видела моего жениха?
— Нет, дочка. Но отец сказал, что парень серьезный и богатый, живет в соседней деревне.
Увидев своего жениха, я чуть не лишилась чувств.
Он был старше меня лет на пятнадцать, лысый и с большим пузом. К тому же, как выяснилось позже, Владимир был вдовцом и воспитывал двоих сыновей.
Ночью, я плакала и не могла уснуть. Я была в отчаянии, и пожалела, что не сбежала с Андрюшей. На рассвете, я услышала, как кто-то тихонько постучал в моё окно. Я поняла, что это Андрей.
— Катюша, милая, ты плакала? Я видел, что к тебе сваты, приезжали. Катенька, я не смогу без тебя. Давай сбежим, я продал свой мотоцикл, деньги у нас будут на первое время, а потом я заработаю.
— Андрей, я согласна на всё! Ты прав, мы молодые и здоровые люди, устроимся как нибудь.
— Вот и отлично, я приду завтра в это же время. Ты собери необходимые вещи и жди меня, — сказал парень, и поцеловал меня.
Я очень обрадовалась и целый день находилась в, приподнятом настроении.
— Катерина, с чего это ты весёлая такая? — спросил отец с подозрением.
— А что же мне делать? Плакать все время? Мнк, надоело уже. Может, этот Владимир не такой и плохой, как мне показалось.
— Ладно, иди к себе! — скомандовал папа.
В ту ночь, я не спала. Дождавшись, когда в доме стихнет, я собрала немного вещей и стала ждать Андрея. Настало утро, а он так и не пришел. Сев на кровать, я горько заплакала. Неожиданно, распахнулась дверь, на пороге стоял мой отец.
— Не жди его, не придет больше твой Андрей! Собирайся, ты сегодня, переезжаешь к своему будущему мужу!
Через две недели, мы расписались с Владимиром. У меня не было свадьбы и красивого наряда, о котором я так мечтала. Мой муж, посчитал это ненужной растратой денег.
Долгие годы, я жила как рабыня. Сыновья моего мужа, открыто ненавидели меня, да и Владимир, относился ко мне как к прислуге. Я родила дочь, Олечку, и надеялась, что мой муж поменяет ко мне отношение, но чуда не произошло, он по прежнему обижал меня.
Я работала с утра до поздней ночи. Всё держалось на мне: огород, большое хозяйство, дом и кухня. Мой муж, не жалел меня и никогда не помогал. Через 15 лет, я стала вдовой. Мои пасынки, продолжали эксплуатировать меня и издевались над Ольгой.
Через полгода, я заболела и слегла на долго. Моим пасынкам это не понравилось.
— Катерина, ты чего лежишь днями? Думаешь, если отца нет, то можно не работать теперь? — спросил меня старший сын Владимира.
— Мишка, ты не видишь, что мама больная? Чего пристал к ней? — вступилась за меня дочь.
— Не вижу! Притворяется она! И вообще, проваливайте из нашего дома, достали вы нас уже! — кричал Миша.
— И уйдем! Вот поправится мама немного, и сразу уйдем от вас, — кричала Оля.
— У нас здесь не лазарет! Проваливайте прямо сейчас!
Еле поднявшись с кровати, мы с дочкой собрали свои нехитрые пожитки и ушли. Я еле передвигалась, но всё равно была рада, что избавилась от этого ярма. Отца моего уже не было, и дома нас встретила моя старенькая и больная мать.
— Правильно сделали, что ушли. Давно нужно было это сделать. Нечего вам батрачить на этих лодырей, — сказала моя мать.
— Мама, а как Андрей? У него наверное семья, дети?
— Не знаю, Катюша. Слышала, что он уехал на заработки лет 10 назад.
— Он тогда предал меня, мы ведь бежать с ним хотели…
— Нет, он не предавал тебя. Виктор подслушал ваш разговор, и не дал Андрею забрать тебя. Отец твой раскаялся на старости, он понял, что сломал тебе жизнь, хотел даже прощение попросить, да не успел, — заплакала мать.
Я сидела на крыльце родного дома и наслаждалась свободой.
— Здравствуй, Катюша!
Я вздрогнула, услышав знакомый голос. Оглянувшись, я увидела Андрея, он стоял у калитки с букетом ромашек.
— Андрюша, здравствуй! Ты совсем не изменился, только возмужал немного! — я улыбнулась, и подошла к любимому человеку.
— Проходи, я тебя чаем напою, — сказала я.
Всю ночь, мы сидели во дворе и разговаривали.
— Несправедливо жизнь обошлась с нами, очень жаль, что мы не смогли бежать тогда, — произнесла я. — Андрей, почему ты не женился? Ведь ты, красивый, видный мужчина.
— Катя, ты же знаешь, что я однолюб. Если честно, я знал, что ты рано или поздно вернешься. Вот и дождался, — улыбнулся мужчина.
— Да, только молодость нашу уже не вернуть…
— Катюша, о чём ты, говоришь? Тебе всего 33 года, я всего лишь на год старше тебя! Какие наши годы?! — Андрей улыбнулся и обнял меня.
— Теперь, ты выйдешь за меня замуж? Я времени не терял зря, и сейчас, завидный жених. Пока тебя не было, я построил для нас двухэтажный дом, и открыл небольшую пилораму.
— Выйду конечно! Кто же откажется от жениха с таким приданым? — засмеялась я.
Вскоре мы поженились с Андреем. В этот раз, у меня было красивое белое платье, нашу свадьбу, мы, отмечали с размахом, в ресторане.
Только сейчас, я, поняла, что значит быть любимой женщиной. Андрюша жалел меня и оберегал. Через два года, у нас родился сын. Я считаю, что заслужила своё счастье, пройдя много унижений и страданий.
Буду очень рада, если подпишитесь на мой канал!