Рассказ а у нас во дворе

Время чтения: 3 мин.

Что у нас во дворе?

Наш дом. Он большой. Белый-белый, а крыша у него розовая. На крыше – антенны телевизионные, как мачты на корабле. Такой красивый корабль я видел на картинке.

Что у нас во дворе?

Мухомор-великан. У него красная шляпа, а на шляпе – пуговки белые. Хорошо в дождь сидеть под ним. Только грустно. В дождь всё растёт, даже палочки. Недавно я посадил тополиную палочку, и она выросла. А гриб, он тоже деревянный, но совсем не растёт, очень жалко.

Что у нас во дворе?

Дерево. Зовут его тополь. Если ветер, тополь смеётся: – У-у-у…

Если дождь – плачет: – Кап-кап…

А весной с тополиных ветвей пух летит. И говорят люди – к нам тополиная зима явилась!

Что у нас во дворе?

Качели. И мы по очереди качаемся – кто выше! А вчера к качелям подошёл какой-то дедушка.

Неужели он тоже будет качаться?!

А дедушка вдруг стал к чему-то прислушиваться. Интересно, что он слушает? А дедушка нам говорит: – Я моряк, вот и слушаю: качели скрипят, точно корабельные снасти.

Теперь я тоже часто слушаю, как скрипят качели. Послушаю, послушаю, закрою глаза и синее море вижу. Там я еще никогда не был.

Что у нас во дворе?

Клумба. А на ней цветы, цветы… Большие цветы золотой головой качают. А маленькие просто лепестками машут, будто бабочки.

А однажды я и вправду решил, что это бабочка.

Поймал. Смотрю, а у них зеленые ножки в землю уходят. И мне их стало жаль. Ведь обидно… Обидно ведь целый день махать крылышками и не улетать никуда-никуда.

Но потом я подумал: «А может, это правильно?

Улетели бы цветы, заблудились, а наш двор без цветов пустой-пустой бы стал»

Что у нас во дворе?

Сад. А в саду домик. И не просто домик. Домик тот на цветок похож. У него голубая крыша и длинная-длинная ножка. Живет в домике-цветке веселая птица скворец. Скворец все лето поет, поет, а осенью улетает. Тогда домик пустой и скучный. Если подойти к нему и приложить ухо к ножке, то услышишь «у-у-у…» – будто длинная ножка плачет.

Что у нас во дворе?

Песочница, а в ней песок, там я песочный дворец построил. Посадил во дворец котенка, а котенок его разломал. Посадил во дворец щенка, а щенок его рассыпал. А теперь я построил большую крепость, и в ней живет храбрый оловянный солдатик. Конечно, эту крепость теперь уже никто не тронет.

Что у нас во дворе?

Фонари. Один высокий, на жирафа похож.

А другой фонарь похож на сундучок, а вечером на аквариум. Да, Да. Если вечером идет снег, кажется, там, за толстым стеклом, плавает золотая рыбка.

Источник

А у нас во дворе… - i_001.png

А у нас во дворе… - i_002.png

Глава 1. «ХОТУ-НЕ-ХОТУ»

Дверь в подъезде была раскрыта настежь. Топая ногами, грузчики спускали по лестнице пианино, подвесив его на лямках.

Путаясь у них под ногами, носился по ступеням лохматый щенок Рыжик: это его хозяева из 17-й квартиры переезжали в новый дом.

Лифт сновал вверх и вниз, спускал чемоданы, стулья, полки.

Родион, в теплой куртке и лыжных штанах, и его мама, в джинсах и свитере, похожая на мальчишку, ожидали лифт на площадке. С ними была широкая детская коляска. В ней спали два укутанных человечка — Филя и Тиля.

Мама сказала Родиону:

— Может быть, сбегать попросить, чтобы сделали перерыв, мы с малышами спустились бы… — Она покачала коротко стриженной головой. — Нет, не будем мешать, пусть уж скорей заканчивают.

Вдруг с верхнего этажа раздался рёв:

— Хоту-у еха-ать!!! Не хоту жда-а-ать!!!

— Опять Некотуха даёт концерт, — сказала мама Родиона.

Эту девочку родители назвали Ариадна. Но за упрямый нрав и вечные «хоту-не-хоту!» бабушка Ариадны зовёт её Некотуха.

И ведь что удивительно: Ариадна давно все буквы выговаривает и букву «ч» тоже; говорит и «чашка» и «черепаха», а «хочу» и «не хочу», как в раннем детстве — «хоту» и «не хоту».

Бабушка Ариадны считает, что это просто упрямство.

Родион крикнул, задрав голову:

— Некотуха, потерпи! Мы все ждём лифта!

Но эта девочка не умела терпеть. Все терпели: перевозка вещей — дело серьёзное. Медленно шёл сверху старый музыкант, он нёс футляр со скрипкой. Он вежливо сказал Родиону, который стоял на пути:

— Разрешите вас потревожить, молодой человек.

Здороваясь с мамой Родиона, приподнял берет, обнажив седой венчик волос. Заглянув в коляску, улыбнулся:

— Растут новые Чайковские!

Тут всех оглушил обиженный лай Рыжика.

— Опять облаивает скрипку! Уйми этого дуралея, — сказала мама.

Родион схватил Рыжика в охапку, а старый музыкант пошёл вниз.

— Удивительно чувствительный пёс, — сказал он.

Старый музыкант повторяет это с того случая, когда Рыжик побывал у него в гостях. Глеб Сергеевич жарил себе котлету. Они съели её пополам. А потом к Глебу Сергеевичу пришёл ученик, но едва он провёл смычком по струнам скрипки, как Рыжик задрал голову и заскулил.

— Ты, милый друг, думаешь, что поёшь? — спросил старый музыкант. — Но увы, мы не можем заниматься под такое музыкальное сопровождение. Пойди-ка погуляй.

С тех пор Рыжик, увидев скрипичный футляр, облаивает его.

— Да замолчи ты, недопёсок! — сказала, тяжело всходя по лестнице, толстая аптекарша; в аптеке все ребята покупают у неё аскорбинку. — Замолчи, прошу тебя! — И Рыжик послушался.

Потом, шагая через две ступеньки и припадая на хромую ногу, быстро поднялся знакомый всем ребятам Василий Игнатьевич. Был он худой, резкий в движениях. При каждом шаге на его лбу вздрагивал седой чуб, а из-под чуба весело и зорко посверкивали светлые глаза.

— День добрый всей компании! Схожу проверю, скоро ли у них эта петрушка кончится? Людям лифт нужен.

Самому Василию Игнатьевичу лифт никогда не нужен. Он взбирается на этажи, на палку не опирается, носит её под мышкой. И отшучивается: «Движение — залог здоровья!»

Ребятам Василий Игнатьевич нравился потому, что никогда не унывал. Кто-то из детей заболеет — он зайдёт проведать:

— Знаешь, для чего болячки существуют? Чтобы с ними расправляться. Действуй! Глотай, что прописано, полощи, терпи горчичники.

А сам купается зимой в проруби и состоит в секции «моржей».

В ногу его ранило на фронте. Бабушка Ариадны рассказывала, что раньше работа у него была трудная и смелая. Верхолазом он был. Натягивал провода на высоковольтных линиях передач — от мачты к мачте, через леса и горные перевалы, чтобы ток от электростанций шёл в новые города: на заводы и фабрики.

Василий Игнатьевич доказал, что повреждённая нога в работе ему не помеха. Но никому не признался, что был ранен в грудь навылет, а перед самой победой засыпало его тяжёлой землёй от взрыва бомбы. После того голова часто болела и кружилась. Василий Игнатьевич не хотел сдаваться, любил на высоте работать, но врачи дознались, велели искать дело на земле.

И уже много лет учит он ребят в ПТУ своей профессии — изоляторы крепить, провода укладывать на железные плечи мачт. Высота коварна, неумёхам ни одной промашки не простит. Всё надо предусмотреть заранее: инструмент разложи, чтоб был под рукой, ремень безопасности пристегни. Он учит завтрашних высотников в классах и мастерских, на земле. Но когда начинается практика и влезают они на столбы и мачты, не он, а другой, молодой наставник, работает с ними на высоте.

— Наш Василий Игнатьевич остаётся на земле, как орёл с подбитыми крыльями, — говорила бабушка Ариадны. Очень она уважала Василия Игнатьевича.

Его уважали все жители их дома и потому сообща избрали председателем домового комитета. Знали, что он человек справедливый, никаких непорядков не потерпит. Возвращался Василий Игнатьевич из училища рано, и тут начиналась у него вторая работа: все заботы жильцов были его заботами.

Сейчас, когда он прошагал наверх, мама Родиона сказала:

— Ну, теперь лифт будет.

Но не успел председатель добраться до нужного этажа, как снова раздалось: «А я хоту-у!», тотчас хлопнула дверь лифта, и он с тихим жужжанием пришёл на этаж Родиона.

Дверь открылась. В лифте приехал шкаф. Рядом стояла девочка. Растрёпанные косицы торчали из-под мехового капора. Она заявила:

— Я сама привела лифт! Одну меня он не везёт: я лёгкая, а со шкафом повёз. Как его вставили, пошли за другими вещами, я в кабину и уехала!..

А у нас во дворе… - i_003.png

А у нас во дворе… - i_004.png

Она улыбнулась во весь рот, в нём вместо выпавших молочных зубов, уже росли два новых, широких, как лопаты.

— И не стыдно? — спросила мама Родиона. — Ты людей обманула!

— Мы быстро! — затрясла косичками Ариадна, и они совсем растрепались. Ариадна поправила их. — Они сами растрёпываются. У меня, как у мамы, кудряшки упрямые, из-за них даже капор на макушку съезжает.

Мама Родиона рассмеялась:

— Ох, если бы только кудряшки были упрямые…

Они ввезли коляску в лифт, нажали цифру «1» и поехали вниз.

Во дворе стоял огромный крытый грузовик, в него грузили мебель. Грузчик заглянул в коляску, увидал два розовых носика.

— Двойняшки! Одинаковые! — улыбнулся он.

— И совсем не одинаковые, — обиделась Ариадна. — Тиля соску сосёт, а Филя выплёвывает!

Родион терпеть не мог всяких споров, он потащил Некотуху за собой, и они повезли малышей на детскую площадку.

Площадка близко от их дома. Выйдешь со двора на улицу, повернёшь по своему тротуару налево, минуешь шесть домов, и вот она — детская площадка. Тут на притоптанном снегу всё крутилось, качалось, скрипело: карусели, качели, качалки.

Пока Родион смотрел, куда поставить коляску, Ариадна взобралась на деревянную горку, оттеснила ребят и на корточках съехала вниз. Вскочив, влезла на трапецию, повисла:

— А я вон куда залезла!

Из игровой избушки высунулся Витька Воробьёв, по прозвищу Балабол. Он жил в соседнем с Родионом подъезде и учился уже в третьем классе.

— Ну и что-о? — спросил он скучным голосом.

«Всегда он своим «ну и что?» людям настроение портит», — подумал Родион. Но Ариадне никто настроения не испортил. Она пела:

— А я выше все-е-ех! — и махала ногами, пока валенок не слетел с ноги. — А я босая! — похвасталась она.

Нога была не босая, а в пушистом носке, но всё равно нельзя же было ступить ею в снег. Родион сунул Некотухину ногу в валенок.

Источник

А у нас во
дворе…

—
Желание —
это множество возможностей,
А нежелание — множество причин.
Эдуард Асадов
—

Михась
вертел в руках свою копилку «Толстый петух».
Аккуратно,
ножичком открыл дно.
Тщательно
пересчитал свой капитал – 10 рублей 21 копейка.
Радостно
воскликнул – «Хватит!».

В его
районе открыли магазин – «Всё по 2 рубля».
Он уже
пару раз туда заглядывал, планируя покупку подарков к Новому Году.
Составил
список:
Мама.
Папа.
Сестрёнка.
Бабушка.
Соседка Алла
с пятого этажа.

Подарки
выбирал долго, оглядывался по сторонам – не смеются ли над ним толкающие друг
друга покупатели.

Михась в
свои 12 лет был маленького расточка, худеньким, застенчивым мальчишкой.
А душа у
него была большая, заботливая.
Он любил
своих родных, а готовность помочь, сделать им приятное — для него было важнее всего.
Михась
видел, как отец, именно этими качествами,
добился уважения и любви окружающих.

Об этом
чуть позже.

У кассы Михась
расплатился и с пакетом бодро зашагал домой.
Оставшиеся
копейки бережно завернул, мечтая о новой копилке.
Мама часто
говорила — «Будьте осторожны со своими
желаниями, потому что они могут сбыться».
Не вникая
в глубину этих слов, он надеялся, что его желания будут сбываться.
Не так уж
у него их много:
чтобы его
подарки всем понравились, чтобы девочка с пятого этажа развернула… и улыбнулась.
Чаще всего он видел её со слезами на глазах.
И чтобы
бабушка скорее поправилась.

Дома
разложил всё на столе, по списку стал их
аккуратно заворачивать в цветную бумагу, подписывая:
Маме –
красивую вязаную шапочку;
Папе –
увеличительное стекло с подсветкой. Он знал, что его стало подводить зрение;
Сестрёнке
– набор пластмассовой бижутерии;
Бабушке –
тапочки.
Соседке
Алле – красивую рамочку с картинкой собачки. Ей так хотелось иметь своего
пёсика, но родители… «нет… никогда».

Странная
это была семья.
Они
занимали весь пятый этаж, объединив две квартиры.
Вместе их
редко кто видел.
Хозяин —
музыкант. Постоянно на гастролях.
Мамаша её
какая–то шишка.
Её на
дорогущей машине утром увозят и поздно привозят.
Аллу
опекает приходящая домработница.

Другая
семья у Михася.
В Минске
все родные и соседи оказались, как
отселенцы из зоны Чернобыля.
Мама и
папа Михася окончили школу уже здесь.
Рано
поженились и практически сразу пошли работать.
Надо было
старших выхаживать. Болели они сильно.
Новую,
свою квартиру молодые получили, как работники ЖЭКа.
Мама Михася
работала уборщицей, а папа – дворником.

Это были
трудолюбивые, надежные люди.
Их часто
приглашали помочь в ремонте, уборке квартиры.
Никому не
отказывали эти скромные трудяги.
Не
гнушаясь никакой работы, они обеспечили для семьи неплохой достаток. Дети
ухожены, воспитаны.
В доме уют
и взаимопонимание.

А о
дворнике, отце Михася, складывались целые легенды.
«Дворник-декоратор»
— так однажды о нём написала местная газета.

А суть вот
в чём.
Ещё
мальчишкой отец Михася посещал Брагинскую художественную школу.
Мечтал
стать оформителем.
Чернобыльское
облако накрыло не только родные места, но и мечты…
Не просто
складывалась дальнейшая судьба переселенцев.
А наш
герой, не улетая мечтой в заоблачные дали, воплотил в жизнь народную мудрость:
— «Как человек чего захочет, так он о том и похлопочет».

Поддерживая
на своём участке идеальный порядок, дворник посылал жильцам и прохожим импульсы
добра и красоты.

В своём
дворе он установил красивый штакетник, создав палисадник с
живыми
посланиями.
Весной,
когда слегка таял снег, аккуратно высаженные крокусы своими многоцветными
головками создавали фразу — «Крепитесь, люди, скоро лето».
К маю — на
диво и радость, жильцы и прохожие спешили сфотографировать «буквочки» ярких
головок тюльпанов: — «С днём Победы!».

В газете корреспондент
выставил выразительную фотографию осеннего «полотна» дворника.
Яркие
осенние листья, искусно скомпонованные, имитировали отлёт журавлей.
Для
сохранности, всё это было прикрыто прозрачной плёнкой.

И что
интересно, ни только хулиганистые мальчишки, но даже коты и собачки не
покушались на эту красоту, а красота композиций всегда отсвечивалась на лицах
прохожих доброй улыбкой.

Михась,
припрятав свои подарки, пошёл посмотреть, что сооружал на кухне отец.

Наш
декоратор перевязывал цветным шпагатом веточки от ёлки.
В сторонке
уже были отложены буквы….. С.. Н.. О.. В…

— Папа, я уже тоже подготовил всем подарочки.
А когда будем украшать палисадник?

— Молодец. Помогай теперь мне буквочки
сооружать. А то такую грязь развёл, мама расстроится. А поздравление выставим ближе
к Новому Году.

Вечером, в
самом конце декабря, дети с отцом в палисаднике аккуратно размещали
поздравление.

Рано утром
Михась побежал смотреть, как папино поздравление принимают соседи.
Радость
свою и гордость за отца он не скрывал.

Многие
спешили сделать селфи на фоне красивых слов-веночков: «Счастливого Нового Года,
Люди!», и тут же отправляли их знакомым в качестве поздравления.
Праздник-то
вот-вот наступит.

Кто-то на
штакетник прикрепил записочку: — «Вам счастья и здоровья, дорогой наш Дворник».

Доброе
дело…добрый настрой…

Быль и
мечта в этом рассказе переплелись…
Счастливые
волны добра согревают душу.
И верится,
что Новый Год щедро одарит и обогатит нас волшебными
встречами
с интересными людьми…….

Источник

Что у нас во дворе?

Милый добрый рассказ Геннадия Цыферова Что у нас во дворе? воспитывает в ребятах чувство любви к малой родине: к своему дому, к улице, на которой живешь, к городу, в котором вырос. Автор описывает самый обычный городской двор. Да, таких тысячи, но для автора он совсем особенный, потому что родной. Огромный дом, похожий на бело-розовый корабль с мачтами, мухомор-великан, который не растет в дождик, тополь, смеющийся под ветром, скрипучие качели… В тонконогом домике живет скворец, но осенью он улетает, и становится грустно. Зато на клумбе растут цветы-бабочки, которые, к счастью, никуда не улетают. Еще во дворе есть два фонаря, похожих на сундучок и жирафа. А когда идет снег, «сундучок» превращается в аквариум с золотыми рыбками.

Что у нас во дворе?

Наш дом. Он большой. Белый-белый, а крыша у него розовая. На крыше – антенны телевизионные, как мачты на корабле. Такой красивый корабль я видел на картинке.

Что у нас во дворе?

Мухомор-великан. У него красная шляпа, а на шляпе – пуговки белые. Хорошо в дождь сидеть под ним. Только грустно. В дождь всё растёт, даже палочки. Недавно я посадил тополиную палочку, и она выросла. А гриб, он тоже деревянный, но совсем не растёт, очень жалко.

Что у нас во дворе?

Дерево. Зовут его тополь. Если ветер, тополь смеётся: – У-у-у…

Если дождь – плачет: – Кап-кап…

А весной с тополиных ветвей пух летит. И говорят люди – к нам тополиная зима явилась!

Что у нас во дворе?

Качели. И мы по очереди качаемся – кто выше! А вчера к качелям подошёл какой-то дедушка.

Неужели он тоже будет качаться?!

А дедушка вдруг стал к чему-то прислушиваться. Интересно, что он слушает? А дедушка нам говорит: – Я моряк, вот и слушаю: качели скрипят, точно корабельные снасти.

Теперь я тоже часто слушаю, как скрипят качели. Послушаю, послушаю, закрою глаза и синее море вижу. Там я еще никогда не был.

Что у нас во дворе?

Клумба. А на ней цветы, цветы… Большие цветы золотой головой качают. А маленькие просто лепестками машут, будто бабочки.

А однажды я и вправду решил, что это бабочка.

Поймал. Смотрю, а у них зеленые ножки в землю уходят. И мне их стало жаль. Ведь обидно… Обидно ведь целый день махать крылышками и не улетать никуда-никуда.

Но потом я подумал: «А может, это правильно?

Улетели бы цветы, заблудились, а наш двор без цветов пустой-пустой бы стал»

Что у нас во дворе?

Сад. А в саду домик. И не просто домик. Домик тот на цветок похож. У него голубая крыша и длинная-длинная ножка. Живет в домике-цветке веселая птица скворец. Скворец все лето поет, поет, а осенью улетает. Тогда домик пустой и скучный. Если подойти к нему и приложить ухо к ножке, то услышишь «у-у-у…» – будто длинная ножка плачет.

Что у нас во дворе?

Песочница, а в ней песок, там я песочный дворец построил. Посадил во дворец котенка, а котенок его разломал. Посадил во дворец щенка, а щенок его рассыпал. А теперь я построил большую крепость, и в ней живет храбрый оловянный солдатик. Конечно, эту крепость теперь уже никто не тронет.

Что у нас во дворе?

Фонари. Один высокий, на жирафа похож.

А другой фонарь похож на сундучок, а вечером на аквариум. Да, Да. Если вечером идет снег, кажется, там, за толстым стеклом, плавает золотая рыбка.

Источник

Что у нас во дворе?

Наш дом. Он большой. Белый-белый, а крыша у него розовая. На крыше – антенны телевизионные, как мачты на корабле. Такой красивый корабль я видел на картинке.

Что у нас во дворе?

Мухомор-великан. У него красная шляпа, а на шляпе – пуговки белые. Хорошо в дождь сидеть под ним. Только грустно. В дождь всё растёт, даже палочки. Недавно я посадил тополиную палочку, и она выросла. А гриб, он тоже деревянный, но совсем не растёт, очень жалко.

Что у нас во дворе?

Дерево. Зовут его тополь. Если ветер, тополь смеётся: – У-у-у…

Если дождь – плачет: – Кап-кап…

А весной с тополиных ветвей пух летит. И говорят люди – к нам тополиная зима явилась!

Что у нас во дворе?

Качели. И мы по очереди качаемся – кто выше! А вчера к качелям подошёл какой-то дедушка.

Неужели он тоже будет качаться?!

А дедушка вдруг стал к чему-то прислушиваться. Интересно, что он слушает? А дедушка нам говорит: – Я моряк, вот и слушаю: качели скрипят, точно корабельные снасти.

Теперь я тоже часто слушаю, как скрипят качели. Послушаю, послушаю, закрою глаза и синее море вижу. Там я еще никогда не был.

Что у нас во дворе?

Клумба. А на ней цветы, цветы… Большие цветы золотой головой качают. А маленькие просто лепестками машут, будто бабочки.

А однажды я и вправду решил, что это бабочка.

Поймал. Смотрю, а у них зеленые ножки в землю уходят. И мне их стало жаль. Ведь обидно… Обидно ведь целый день махать крылышками и не улетать никуда-никуда.

Но потом я подумал: «А может, это правильно?

Улетели бы цветы, заблудились, а наш двор без цветов пустой-пустой бы стал»

Что у нас во дворе?

Сад. А в саду домик. И не просто домик. Домик тот на цветок похож. У него голубая крыша и длинная-длинная ножка. Живет в домике-цветке веселая птица скворец. Скворец все лето поет, поет, а осенью улетает. Тогда домик пустой и скучный. Если подойти к нему и приложить ухо к ножке, то услышишь «у-у-у…» – будто длинная ножка плачет.

Что у нас во дворе?

Песочница, а в ней песок, там я песочный дворец построил. Посадил во дворец котенка, а котенок его разломал. Посадил во дворец щенка, а щенок его рассыпал. А теперь я построил большую крепость, и в ней живет храбрый оловянный солдатик. Конечно, эту крепость теперь уже никто не тронет.

Что у нас во дворе?

Фонари. Один высокий, на жирафа похож.

А другой фонарь похож на сундучок, а вечером на аквариум. Да, Да. Если вечером идет снег, кажется, там, за толстым стеклом, плавает золотая рыбка.

  • Следующая сказка → Константин Паустовский — Теплый хлеб
  • Предыдущая сказка → Геннадий Цыферов — Телёнок

Читать сказку «Геннадий Цыферов — Что у нас во дворе» на сайте РуСтих онлайн: лучшие народные сказки для детей и взрослых. Поучительные сказки для мальчиков и девочек для чтения в детском саду, школе или на ночь.

Источник

Рустам Карапетьян
А у нас во дворе

Пират

Вышел я на улицу, сел на корабль и поплыл. Корабль у меня боевой, пиратский. А за поясом у меня пистолет заряженный. Вдруг вижу — с берега Танька-Рыжик рукой машет, кричит что-то. Платье у неё ярко-красное, издалека видно. Подплыл я ближе и спрашиваю:

— Чего тебе, Рыжик?

— Ты что делаешь? — спрашивает. И глаза свои кошачьи щурит.

— Не видно что ли, — отвечаю — на корабле пиратском плыву. Ищу необитаемый остров.

— А можно и мне поплавать?

— Ага, разбежалась. Как же я тебя на корабль возьму? Ты ж девчонка…

Танька обиделась, губы надула:

— Сам дурак — говорит, — и вали-ка от меня подальше, пока не получил, — сказала и в сторону отошла.

Ну я и поплыл. И тут буря началась. Ветер свистит, волны выше дома. Ужас! Но я штурвал двумя руками схватил:

— Спустить паруса! — ору, — лево руля!

А Танька в мою сторону даже не взглянет. Достала мел, классики расчертила и давай скакать. А ещё на корабль хотела. Одно слово — девчонка.

Я в это время к острову необитаемому пристал. Слез с корабля, пошёл по острову бродить.

Нашёл воду питьевую. Еду ещё нашёл. Принёс всё на корабль. Опять по острову хожу. Остров необитаемый — ни дикарей, ни зверей. Скучно.

— Эй, Танька — кричу, — если хочешь, можешь дикарём быть!

Танька на одной ноге скачет. На меня ноль внимания. Я поближе подошёл и ещё раз говорю:

— Глухая что ли? Будешь дикарём?

Тут Танюха ко мне как развернется, да как зашипит:

— Уматывай на свой остров, а ко мне не лезь. Вот, видел! — И кулак показала. Странная какая-то. Я ж к ней по нормальному, а она ёжится.

Вернулся я на остров. Костёр разжёг, сижу, мясо жарю. Танька по квадратикам своим скачет, а сама искоса поглядывает. Я опять на корабль залез. Поплавал-поплавал. На остров вернулся. А Танька скакалку достала. Давай скакать. Коленки у неё царапанные — это мы вчера в догоняшки играли. А на скакалке она ловко скачет — у меня так, наверное, и не получится.

Подошёл я к Таньке снова и говорю:

— Слышь, Рыжик, хватит дуться, давай вместе пиратами будем.

Танька хмуро на меня посмотрела, но потом заулыбалась и говорит:

— Ладно, давай, — и на корабль бегом. Одно слово — девчонка. Я вот, например, если на кого-то обиделся, то могу и до вечера дотерпеть. Потому что характер у меня твёрдый, мужской.

А Танька уже на корабль забралась и давай руль крутить.

— Эй, — кричу ей, — не трогай руль. Его только капитан может крутить!

Вижу, Танька опять мрачнеет. Сейчас влепит что-нибудь.

— А давай, — говорю, — ты будешь рулевым. Он тоже корабль может вести.

Танька обрадовалась. А мне не жалко. Просто всё по правилам должно быть, а иначе это уже и не игра, а хлюзда какая-то. Но Танька, молодец, она всё понимает.

И сразу классно заигралось. Сначала мы несколько кораблей на абордаж взяли. Я Таньке даже свой пистолет отдал. А себе шпагу из палки сделал. Потом мы все награбленные сокровища на остров свезли и закопали. Танька домой сбегала, принесла листок с карандашом. Мы карту нарисовали и на ней сокровища крестиком пометили.

Тут Вовка маленький из дома вышел и к нам. Но мы его прогнали. Потому что сопливый ещё. А потом Таньку домой позвали. И меня тоже. Обедать. Я и говорю:

— Выходи после обеда. Будем сокровища искать.

— Не могу, — говорит Танька, — мы с мамой в парикмахерскую идём.

Будто бы причёска, важнее сокровищ. Всё равно: девчонка — она и есть девчонка.

— Тогда вечером давай, — предлагаю я.

— Давай, — говорит Танька.

И мы по домам разбежались. Я домой захожу, и тут меня как стукнет: карта ж пиратская у Таньки осталась! А потом подумал, подумал и успокоился. Танька не выдаст. Она, вообще, ничего, хоть и девчонка, конечно.

Качеля

Мы с качели прыгали — кто дальше. Хотя нам взрослые и запрещают. Потому что прошлым летом Женька прыгнул и носом землю пропахал. У него из носа кровь пошла, он заплакал и убежал. А потом всем влетело. И строго настрого нам запретили с качели прыгать.

Но мы всё равно, когда никто не видит, прыгаем, кто дальше. У нас даже чемпионы есть. На первом месте — Танька-Рыжик, на втором — я. На третьем месте Женька был, но мы его больше соревноваться не берём.

Ну вот, мы, значит, с Танькой и прыгаем. Ей-то хорошо — она ж лёгкая, как пушинка — вот и летит дальше. Но тут я как-то очень удачно прыгнул — и Таньку сильно обогнал. Она губу закусила и давай меня обгонять. Обгоняла, обгоняла — никак перепрыгнуть не может. Я Таньке и говорю:

— Да ладно, Рыжик, хватит уже. Пойдём лучше в прятки играть.

А она:

— Ага, какой ты хитрый! — и дальше прыгает.

А потом вдруг прыгнула, ойкнула, на землю села и не встаёт.

— Ты чего? — спрашиваю

— Ногу больно очень, — отвечает Танька. И слеза у неё по щеке. Но она быстро отвернулась и плечом утёрлась, будто бы и не было ничего. Я подскочил, смотрю, крови на ноге нет, а что дальше делать не знаю.

— Может, маму твою позвать? — спрашиваю

— Нет, — говорит Танька, — ругаться будет. Может, нога сама пройдет.

Потом она снова на ногу наступить попробовала и опять ойкнула. Я Таньке до скамейки добраться помог. Ничего оказывается Рыжик и не пушинка совсем. Пока дотащил — измучился весь. Посидели мы немного. А потом я смотрю — у Таньки нога распухла.

— Смотри, — говорю я ей, — у тебя нога распухла.

Тут Танька уже не выдержала и расплакалась. А я совсем не знаю, что делать. Погладил её по плечу. А потом придумал:

— Давай бабушку позовём. Она медсестрой была, всё знает. И ругаться не будет.

Танька носом шмыгнула и кивнула, и я за бабушкой побежал. Бабушка поохала, поохала.

Замотала Таньке ногу бинтом крепко-крепко:

— Пошли, горе луковое, — и повела Таньку домой.

Так что мама Танькина всё равно всё узнала. И всё равно нам всем влетело. Но я на бабушку не обиделся. И Танька тоже не обиделась.

А через несколько дней Танюха уже на улицу стала ходить. Правда хромала и в догонялки не играла. А с качели мы решили пока не прыгать. Пока у Таньки нога совсем не заживёт. А то не по-честному получается.

Корабль

В нашем доме девчонка новая поселилась со странным именем — Вета. И что это за имя такое? Мы сразу её Веткой обозвали. А она ничего, не обиделась даже.

— Только, — говорит, — я не Ветка, а Веточка.

А ещё у неё свой велосипед есть, двухколёсный. Ветин папа его во двор спустил. А потом мы все по очереди на нём катались. Все кроме Таньки-Рыжика. Танюха почему-то на Ветку сразу взъелась. А чего взъелась — непонятно. Ветка ж — хорошая. И велик покататься даёт.

А ещё Вета обещала нас как-нибудь в гости позвать и показать корабль в бутылке. Его Ветин папа откуда-то издалека привёз. Мы с Женькой долго думали, но так и не придумали, как это можно корабль в бутылку засунуть? Может, Ветка сочиняет? Но она клянётся, что всё по-честному.

— Только, — говорит, — у нас пока беспорядок в квартире. Всё по коробкам лежит. А как только уберёмся, я сразу вас позову.

Мы с Женькой решили, что пойдём. А Танька сказала, что занята. Странно, чем это она занята таким? Я Танюху сразу спросил, чем это она занята. А она сказала:

— Не твоего ума дело, — и хотела ещё меня по носу щёлкнуть, но я вовремя увернулся.

А Ветин папа постоянно в командировки ездит и всё время что-нибудь привозит. У меня вот папа никуда не ездит. Я подумал, как здорово было бы, если бы и он тоже куда-нибудь ездил и что-нибудь привозил интересное. А потом я вспомнил, как здорово мы каждый вечер с папой во что-нибудь играем, и решил, что лучше пускай папа живёт дома и никуда не ездит. Ну, может, иногда только. И не надолго.

А ещё у Веты собака есть. У нашего Женьки тоже собака есть. Точнее щенок. Только он обыкновенная дворняга. Мы его с Жекой вместе на стройке нашли. Только мне его взять не разрешили, а Женьке разрешили, потому что у него папа — ветеринар. А у Веты собака — пудель. Я таких только в кино и по телевизору видел. А Танюха сказала, что пудель — это дурацкая порода.

Это она так злится, потому что у неё самой собаки нет. У меня вот тоже собаки нет, но я же не злюсь.

Я Таньке говорю:

— Чего ты злишься?

Она говорит:

— Ничего я не злюсь!

Но я то вижу, что злится. Что я, Таньку не знаю что ли? Она, когда злится, то глаза щурит, и руки сразу в боки делает.

А на днях Вета наконец позвала нас к себе на корабль смотреть. Мы с Женькой и пошли. А Танька рожу нам скорчила и домой побежала. А потом я вспомнил, что мне надо дома сказать, что я к Вете пошёл. Я говорю ребятам:

— Подождите меня тут, — а сам домой бегом. Залетаю в подъезд. А там Танюха стоит и плачет. Я спрашиваю:

— Ты что, Рыжик? Тебя обидел кто?

А она развернулась и как по лестнице вверх чесанёт. Я её даже догнать не успел, только слышал, как дверь в квартиру захлопнулась. Я вниз спустился и говорю ребятам:

— Вы, давайте, без меня идите. Я как-нибудь потом на корабль посмотрю.

И к Таньке пошёл. Она долго двери не открывала. Потом открыла и пробурчала:

— Чего припёрся? Ты ж корабль пошёл смотреть.

Я ей говорю:

— Да по фиг мне этот корабль. Что я, кораблей не видел что-ли? Пошли лучше в машины поиграем.

Это у нас с Танюхой игра такая. Машины на дороге считать. Мои машины, которые слева направо едут. А её — которые справа налево. У кого больше машин окажется, тот и победил. С Танюхой хорошо играть, потому что она почти никогда не хлюздит. А то, что у неё глаза иногда на мокром месте, так на то она и девчонка. Я, если честно, тоже заплакать могу. Но только когда один. Или когда один с мамой.

А на следующий день Вета с велика сильно грохнулась и заревела. А Танюха её бросилась утешать и они подружились. И мы вместе с Танькой ходили к Веете на корабль смотреть. Он и вправду в бутылке оказался. Вот бы и мне такой!

Щенок

У Женьки щенок есть, дворняжка. А зовут его — Авто. Мы всем двором ему имя придумывали. Я сразу предложил его назвать Мухтаром. Танька-Рыжик меня засмеяла и сказала, что Мухтар — это овчарка. И что у дворняжки должно быть дворянское имя.

Танька у нас самая начитанная. Это потому что мама у неё учительница. Трудно, наверное, с такой мамой жить. Я это Танюхе как-то сказал, а она рассердилась на меня и полдня не разговаривала. Пришлось потом с ней мороженым делиться, чтобы дуться перестала.

Так вот, Танька сказала, что собаку надо назвать как-нибудь благородно, типа Персиваль или Ланселот. Но я же тоже не дурак и тоже фильмы смотрел всякие. Я ей возразил, что Ланселот — это рыцарь был такой. И нельзя собаку как человека называть. Потому что начнёшь собаку звать, а вдруг по улице человек с таким именем идет. Он тогда подумает, что это его зовут. И обидится потом.

А Танюха тогда закричала, что где это я видел, чтобы по улице Ланселоты ходили? А я закричал, что пускай Танька себе личного щенка заведёт и как хочет обзывает, хоть Ланселотом, хоть Пинцетом. В общем, мы опять поругались. Так мне на Таньку никакого мороженого не хватит, чтоб мириться.

А Женька щенка забрал и домой унёс. А потом вышел и сказал, что щенка зовут Авто. Тут уж мы с Танюхой хором на него заорали, что нет таких собачьих имен. А Жека на нас упрямо посмотрел и сказал, что теперь есть. И что, зато его собаку теперь ни с кем не перепутают. Мы подумали и согласились. И побежали домой. Я кусок хлеба принес, а Танька — сосиску.

Авто сразу к сосиске кинулся. А я разве виноват, что у нас на обед макароны. Что я ему, макароны принесу что ли? Но Авто сосиску прожевал и за хлеб принялся. Молодец, короче.

Потом мы принялись его дрессировать. Он не сильно дрессировался, но было всё равно весело. А потом мы стали спорить кто лучше — кошки или собаки? Мы с Жекой говорили, что собаки, а Танюха спорила с нами, что кошки.

Мне кошки тоже нравятся, но собаки всё-таки лучше. Они добрее и вернее. И когда грустно становится, они сами к тебе подойдут и утешат тебя. Или погрустят вместе и тебе легче станет. А кошки подходят, только когда им самим этого хочется.

А я знаю, почему Таньке кошки нравятся. Это потому что она сама на кошку похожа. Я ей так и сказал и немного даже испугался. Думаю, сейчас опять обидится. А она не обиделась, а, кажется, загордилась даже. Будто есть чем гордиться. Собаки всё равно лучше.

Наш Авто весь чёрный-чёрный, и только на груди белое пятнышко. Если бы он был породистый, то он точно бы на конкурсе победил. Но нам он и без всяких конкурсов нравится.

А Танюха сказала, что Авто похож на меня. И я тоже загордился. А потом она добавила:

— Потому что он тоже глупый и во все дыры лезет.

Я хотел обидеться, но не стал. Во-первых, все равно меня Танька мороженым угощать не станет. Дождёшься от неё. А потом, я и вправду ведь во все дыры лезу.

А, пока мы спорили, Авто всё доел и рванул к дороге. Тут мы сразу спорить перестали и побежали его ловить, потому что там машины ездят и запросто под колёса можно попасть. И Танька его первая схватила и в нос расцеловала. А Авто её в ответ в нос лизнул. И Танюха засмеялась.

Притворюшка она всё-таки. Я же сразу понял, что ей Авто больше всяких кошек нравится.

Это она просто нарочно, чтобы нас подразнить, задаётся.

Брат

А У Таньки-Рыжика есть старший брат. Совсем уже взрослый дылда. Школу закончил, а ума то и нет совсем. Мы с Танькой как-то идём по двору. А он из подъезда вышел, увидел нас и как заорёт:

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — Заржал и пошёл по своим делам. Танька сразу руку из моей выдернула и покраснела. И у меня, чувствую, уши горят.

— Да не слушай ты его, Рыжик- говорю. А Танюшка совсем насупилась и говорит:

— Он меня ещё дома каждый день дразнит.

Ну что ты тут поделаешь? Он то — вон какой большой. А мы — маленькие. Ну ничего, я вот когда подрасту, тогда сразу ему покажу. Я уже и подтягиваюсь почти. Папа мне только совсем чуть-чуть помогает.

Выйдет этот балбес во двор и заорёт: «Тили-тили-тесто!» А я к нему подойду и скажу: «Что ты сказал?» А он испугается сразу и скажет «Я ничего не говорил» А я ему: «Нет, ты что-то про тесто сказал» А он от меня отодвинется и скажет: «Это мне тесто надо в магазине купить». А я ему: «Так-то вот!»

Но бить я его не буду, потому что он всё-таки Танькин брат. А Танька — классная девчонка.

С ней хоть куда можно. А Танюха сказала, что со мной тоже не пропадёшь.

Мы однажды вместе с ней даже на стройку заброшенную ходили. Правда, не ночью, но всё равно страшно. Танька хоть и тряслась немножко, но ни слова не сказала. Мне, по правде говоря, тоже страшно было.

Вот она какая. А когда мы вырастем, то поедем с ней открывать необитаемый остров.

Правда, моя мама говорит, что необитаемых островов уже не осталось. Но так быть не может. А ещё я в книжках читал, что у путешественников всегда рядом есть верные подруги. Я Таньке в книжке показал, и мы договорились, что она будет мне верной подругой, когда мы подрастём.

А потом, однажды, я маму как-бы невзначай спросил, кто такие эти верные подруги? Мама засмеялась и спрашивает: «А зачем тебе?». Я ей тогда книжку показал, и сказал, что не понял. И мама объяснила, что верные подруги, это обычно невесты и жены. Это что же получается, что Танькин брат правду что ли кричал? Неужели Танюха ему проговорилась?

Я её так прямо и спросил, а она опять красной стала и прошипела, что никакой она мне верной подругой не будет, и что я могу уматывать куда хочу и с кем хочу. А всё из-за брата её, дурака. Мы потом несколько дней не разговаривали. А потом Танюшка мне записку прислала и мы помирились. И договорились, что всё-таки на необитаемый остров поедем. Только сейчас про это никому не слова.

А записку Танькину я к себе в коробку из под леденцов спрятал. Там у меня ещё фотография Миклухо-Маклая на календарике, компас и две монеты юбилейных — мне их бабушка подарила.

Цирк

Мы с папой и мамой в цирк ходили. Так здорово! Там очень смешные клоуны были. Один в кепке, а другой низенький такой и с красным носом. Тот, который в кепке, второго лупил очень смешно. А у низенького слёзы на метр в разные стороны брызгали. Все так хохотали. И я хохотал.

А ещё в цирке женщина с перьями на голове по канату ходила, высоко, высоко. И как ей не страшно было? И собаки ещё дрессированные выступали.

Я потом ребятам во дворе рассказал. И говорю:

— А давайте тоже цирк сделаем и всем покажем.

Всем сразу моя идея понравилась. Танька-Рыжик тоже на том представлении цирковом была, только раньше меня. Ей женщина на канате очень понравилась и Танька сказала, что будет канатоходкой. Женька объявил, что он со своим щенком выступит. А я решил, что буду клоуном.

Потому что клоуны самые весёлые. А я тоже очень весёлый.

Жека сразу же убежал щенка дрессировать. Танька побежала за верёвкой. А я один остался.

Огляделся, смотрю — Вовка маленький идёт. Я ему кричу:

— Вовка, вали сюда?

А он мне:

— Зачем?

Вот балда. Неужели не понимает, что раз я его зову, значит надо. Ну я сам к Вовке подошёл и говорю:

— Будешь со мной клоуном выступать?

— Буду — кивает Вовка — а что делать надо?

— Вот смотри, — отвечаю — я тебя сейчас толкну, а ты упадёшь смешно.

Я толкнул Вовку. А он не упал.

— Ты чего не падаешь? — спрашиваю.

— Я не умею — отвечает. Странный какой-то. Я ему говорю:

— Да все падать умеют, — и сильнее толкнул. А он упал и заревел. Но как-то не смешно.

А тут Танька-Рыжик подбежала:

— Что случилось? — спрашивает. А Вовка-ябеда давай ей нарассказывать, будто бы я его побил. Рыжик на меня с кулаками. Я от неё — не драться же с девчонкой. А Вовка — трус и ябеда.

И клоун из него никогда не получится. Пускай с ним Танька возится.

Понял я, что придётся мне одному выступать. Стал я учиться падать. Весь перепачкался и рубашку в одном месте порвал. Но зато наловчился, и еще придумал, как ногами дрыгать, чтобы посмешнее получалось.

А вечером мы представление устроили. Я маму и папу привёл. У Жеки — бабушка вышла.

Танюхины родители ещё были. Вовка тоже был, предатель. Я ему кулак показал, и он сразу Танюхе за спину спрятался.

Сначала Танька выступала. Она вышла и положила верёвку на землю и давай по ней ходить и кривляться, будто бы вот-вот упадёт. Все ей громко захлопали. Не понимаю — почему? Ясно же было, что она по земле ходит. Вот если бы поднять верёвку хотя бы на метр, тогда да. А так, ерунда какая-то. Но я тоже похлопал, а то, подумают ещё, что я завидую. А чего мне завидовать?

У меня то номер лучше.

Потом Жека со своим щенком выступал. Он палку кидал, а Авто (так щенка зовут), палку назад притаскивал. Тоже мне номер! Авто с нами и так всё время играет — палки приносит. И не потому, что дрессированный, а потому что ему хочется, чтоб мы палку подальше кинули, а он за ней побежал и принёс. Игра у него такая. Но все почему-то Жеке и Авто тоже громко аплодировали. И я тоже вежливо похлопал.

А потом настала моя очередь. Я специально дома костюм себе сделал — штаны старые взял — они мне уже короткие стали, очень смешно получилось. И нос я себе сделал из резинки и мячика от пинг-понга. Нос, правда, белый был, но ничего, всё равно здорово вышло.

Я когда вышел, все сразу засмеялись, и я почувствовал, как у меня всё здорово получилось.

Тогда я побежал налево, сделал вид что споткнулся и упал. И ногами здорово так дрыгнул, даже лучше чем на тренировке. Но почему-то в этот раз никто смеяться не стал. Я тогда вскочил и в другую сторону побежал и упал опять. И ещё раз ногами дрыгнул.

А Жекина бабушка охнула и побежала меня поднимать и отряхивать. Она, наверное, в цирке ни разу не была и не поняла, что это я нарочно. А щенок Женькин давай на меня лаять. Он почему-то подумал, что это я с ним так играю. Я так расстроился, что никто не смеётся, чуть не заплакал. Я тогда вскочил и убежал. И за гаражи спрятался.

Меня потом Жека с Танюхой долго кричали, но я не вышел. А потом вышел и говорю:

— Привет, циркачи.

— Да ладно тебе — говорит Танька, — следующий раз у тебя точно получится

— А ты здорово падал, как по-настоящему — сказал Жека Ничего они не понимают. И вообще — клоун — это не для меня. Что за интерес, когда на тебя, как на дурака смотрят. Я акробатом буду, раз у меня всё равно падать здорово получается. Но только я об этом вслух говорить не стал. Вот натренируюсь сначала, а потом сразу всем покажу.

Я только Таньке на следующий день сказал. А она призналась, что высоты боится и будет свой страх преодолевать. Сейчас она дома, когда никого нет, по табуреткам ходит. Вот мы с Танькой потренируемся ещё немного и настоящий цирк сделаем! Надо только, наверное, и Жеке сказать. Чтобы тоже готовился.

Гороскоп

Я по гороскопу — Стрелец. А Танька-Рыжик — Дева. Это она сама так сказала. Мне даже понравилось. Это получается вроде того, что я рыцарь с луком, а она дама. Я Таньке сказал, а она засмеялась и возразила, что это совсем другое. А что другое — не объяснила.

Ну ничего, я у мамы спросил, и мама мне рассказала, что гороскоп — это кто под каким созвездием родился. Интересно, как это они определяют? Я в небо вечером смотрел на звёзды, ни одного созвездия не разглядел. Я только Большую медведицу знаю, и то, когда папа мне помогает.

А потом Танька по своему гороскопу что-то посмотрела и сказала, что у меня с ней несовместимость. И что совместимость у неё с Жекой. А я сказал, что это у неё с головой несовместимость. И что я и без всякого гороскопа с ней разговаривать не буду, потому что она задавала. А Танька нос вздёрнула и стала с Жекой дружить. А тот, тоже мне друг называется, играет с ней как ни в чем не бывало.

Я обиделся и домой ушёл. А на следующий день Жека ко мне домой приходит. Я его спрашиваю:

— Ты чего пришел? Иди с Танькой играй.

— А она со мной больше не играет, — отвечает Жека. — она, оказывается, по гороскопу Кролик, а я Змея. И у нас с ней тоже несовместимость.

Тогда мы с Жекой пошли во двор играть в пиратов. Играем, играем, вдруг смотрим, а по двору Танька одна слоняется. Мы к ней даже подходить не стали. Но ещё громче заиграли, чтоб ей слышнее было. Танюха послонялась-послонялась, а потом к нам подходит и говорит:

— А можно я с вами поиграю?

Я говорю:

— Ничего у тебя, Рыжик, не выйдет, потому что ты по гороскопу задавала, и у нас с тобой несовместимость получается.

Танька покраснела и говорит:

— Простите меня, пожалуйста.

Вот чудеса, она даже, когда мне губу случайно расквасила, и то прощение не просила. Ну, мы с Женькой ее и простили.

— А как же гороскоп? — спрашиваю.

— Ерунда всё это, — отвечает Рыжик.

Я подумал и говорю:

— Ну, может, и не совсем ерунда. А давай играть, что я вот рыцарем с луком буду, а ты благородной девой.

А Жеку мы драконом назначили, потому что он по гороскопу — Змея. Жека сначала упрямился и тоже хотел рыцарем быть. Но с гороскопом не поспоришь.

Море

Вчера Танька-Рыжик с моря вернулась. Загорелая, как негр. Она с моря ракушку большую привезла и фигурку дельфина из камня. Ходит теперь Рыжик важная вся, будто бы не на море, а на луне побывала. Ну, подумаешь — море. Женька вон, с соседнего подъезда, тоже на море был.

Но он же не задаётся. Это просто у Таньки характер такой. Я ей говорю:

— Я когда вырасту, тоже на море поеду.

А она на меня посмотрела прищурившись и говорит:

— Вот съезди сначала, а там посмотрим.

А чего посмотрим? Непонятно. Подумаешь, море. Я вот в деревню ездил. Танька смеётся, говорит, подумаешь — деревня. Ну это потому, что она сама там не была и не понимает ничего.

А у меня в деревне дедушка с бабушкой. И они меня на покос брали. Там трава скошенная лежала и её всю в телегу погрузили — получилась большая куча. И я с дедом на самом верху этой кучи ехал, как на пятом этаже — аж дух захватывало.

А потом меня ещё деревенские пацаны на рыбалку брали. И один из них огромную рыбину поймал и дал подержать.

А потом у меня зуб разболелся, и бабушка меня к самой настоящей знахарке водила. Та как давай что-то шептать быстро, быстро. Я испугался. А она меня перекрестила несколько раз, поплевала, и мы с бабушкой домой пошли. А на следующий день зуб сам прошёл.

А потом мы ездили в соседнюю деревню на свадьбу. На мотоцикле. Я сначала в люльке сидел. А потом мы какого-то знакомого дяденьку по дороге подобрали. И он в люльку сел. А меня дед впереди себя посадил, и я за руль мотоциклетный держался.

А на свадьбе все танцевали и песни хором пели, как в кино старом. И жених, такой классный парень, подарил мне перочинный ножик. А потом все пошли спать, и дед взял меня спать на сеновал, потому что в доме места не было. И я спал прямо на сене. Оно пахло и щекоталось. И шуршало всё время. И букашки там ползали.

А ещё я один раз ходил с дедом стадо пасти. В деревне стадо все по очереди пасут. И мне деда дал кнутом щёлкнуть. Кнут оказался тяжёлый такой. У меня щёлкнуть и не получилось. Но дед сказал, что следующим летом обязательно получится.

Я это все рассказал. Вижу, Танька рот разинула, завидно ей стало. Сразу задаваться перестала. У неё-то в деревне никто не живёт, вот она и ездит на море. Я бы тоже, конечно, на море съездил с удовольствием. Но на море — только море есть. А в деревне столько всего — я даже половины рассказать не успел.

А ещё я в деревне с соседской Ленкой познакомился, и мы весь месяц классно играли. Но я Таньке про Ленку рассказывать не стал. Потому что, когда Таньке про других девчонок рассказываешь — она злится.

А мама сказала, что зимой мы опять в деревню поедем. На Новый год.

А на море зимой всё равно делать нечего.

Капитан

Очень жаль, конечно, что на Земле почти не осталось неисследованных мест. Если бы я родился сто или, нет, даже триста лет назад, я бы точно стал знаменитым путешественником. А сейчас им очень трудно стать, потому что почти всё уже понаоткрывали. Я вот думаю, может, мне в космонавты пойти? В космосе, ещё много чего неизвестного и загадочного.

Мне папа книжку про космос подарил, и я там прочитал, что, оказывается, до ближайшей звезды, надо лететь много-много лет. Я представил, как я один лечу в ракете много-много лет, и мне стало грустно. И я пошел искать себе будущий экипаж.

Танька-Рыжик сразу согласилась. Только сказала, что поваром не будет. А я ей сказал, что повара в космосе не нужны, потому что там всё в тюбиках хранится. А Танька сказала, что тогда она согласна. Потом Женька во двор вышел. Я ему предложил быть механиком. Женька любит со всякими конструкторами возиться. Он согласился, только спросил:

— А собаку с собой взять можно? — у Жеки щенок есть — Авто зовут. Мы всем двором его сильно любим. Поэтому щенка мы решили с собой взять. Тем более, вдруг мы на какую-нибудь дикую планету наткнёмся. Собака тогда нам очень пригодится. Она будет предупреждать нас об опасности.

Ещё мы в экипаж взяли Вету, потому что у неё настоящий бинокль есть. Ей папа подарил. И Вета обещала мне бинокль давать. Не навсегда конечно, но всё равно здорово. Вот такой у нас получился дружный экипаж. Но пока я экипаж собирал, уже настал обед. Я говорю тогда:

— Всем разойтись, встречаемся после обеда — будем тренироваться.

— Ой, а я не могу, — говорит Вета, — к нам после обеда гости придут.

— А мы в зоопарк уходим, — говорит Женька.

Ну что за экипаж у меня такой? Я тогда говорю:

— Ладно. Тогда собираемся вечером.

Вечером выхожу во двор — только Женька с щенком возле качели гуляют. Я спрашиваю:

— А где остальные?

— Не знаю, — отвечает Жека, — Танька с папой в машину сели и поехали куда-то.

Я тогда рассердился и говорю:

— Я вообще один тогда полечу. Раз никто тренироваться не хочет.

И пошёл тренироваться. Я как-то по телевизору видел, как космонавты тренируются. Их на специальной штуке крутят. А у нас как раз качели есть такая карусельные. Как я начал на них крутиться. Крутился-крутился, крутился-крутился. Потом на землю сошёл — даже чуть не упал, так голова закружилась. Ну ничего, завтра я ещё дольше уже крутиться буду. Потом я пошёл и съехал с горки несколько раз на животе. По телевизору, правда, космонавты так не делали, но, может, это просто по телевизору не показали.

Потом Вета вышла и бинокль мне принесла. Я Вету сразу назад в экипаж принял. И Жеку тоже, потому что он же не виноват, что девчонки вечно опаздывают.

Мы все начали по очереди в бинокль на прохожих глядеть. Здорово! Словно человек совсем рядом с тобой идёт, вот-вот врежется, а убираешь бинокль — и оказывается, что он далеко. Потом я говорю: а сейчас мы будем тренироваться, как вести себя на дикой планете. Все обрадовались.

Но тут меня мама домой позвала. Я и забыл совсем, что сегодня вечером я в кино должен был с мамой идти. Я бинокль Вете отдал и убежал. Сходили мы в кино. Классное кино оказалось!

Там тоже люди на чужую планету попали и на них всякие чудища нападали. Я там много нового и полезного для себя узнал. Например, что надо стоять спина к спине, чтобы сзади не напали.

Сейчас, думаю, вернёмся из кино — я всем покажу. Вернулись мы с мамой домой. Я быстренько поужинал. Выглядываю во двор — нет никого — ни Жеки, ни Веты, ни Танюхи.

Наверное, не получится из них космонавтов, потому что космонавт должен быть дисциплинированным и тренированным. А они слушаются плохо, а тренироваться вообще не хотят. Я обиделся и опять всех из экипажа выгнал.

А Танька-Рыжик сегодня сказала, что я сам такой. Что она вчера вечером вышла во двор, а меня не было. Я ответил, что у меня важные дела были. А Танюха сказала: «Во-во!» А я сказал: «Что во-во?» А Жека вообще промолчал, хотя бы мог меня и поддержать. Он же видел, что я вчера вечером был, а это Таньки не было. Я опять рассердился и совсем уже выгнал Таньку из экипажа. А Женька говорит: «Тогда и я уйду». Подлиза!

В общем, не получилось из них космонавтов. Я маме перед сном пожаловался, а она говорит:

— Может, просто это ты капитан не очень умелый?

Я подумал, подумал и согласился. Потому что если бы я был хороший капитан, то меня все бы слушались, и всё было бы в порядке. Просто я командовать не умею. Вот папа мой умеет. Он как гаркнет:

— Всё, иди спать! — и я сразу иду спать.

А я так кричать не умею. То есть умею, но только если разозлюсь сильно. А на Таню я сильно злиться не могу. И на Женьку тоже. И на Вету. Я всё это маме рассказал, она улыбнулась, погладила меня по головке, сказала: «Глупенький», поцеловала и ушла.

Почему она так сказала? Я даже чуть не расстроился. Потому что капитан должен быть умным. А ещё он должен быть сильным и смелым. Я маму догнал и так ей и сказал. А она меня обняла и сказала, что я обязательно буду капитаном. И я пошел спать. И мне приснилось, что я лечу на космическом корабле к звёздам. А рядом со мной и ребята со двора, и папа, и мама, и бабушка. А впереди нас ждет чудесная планета.

А на следующий день я у Таньки прощения попросил. Она задаваться не стала и меня простила. И я её обратно в экипаж принял. И Жеку с Ветой тоже. Потому что настоящий капитан, это не тот, который со всеми ругается, а тот с которым хочется полететь хоть на край света. Это я, кажется, во сне понял.

Тук-тук

Мама с папой уже спать легли. Я дождался, когда за дверью свет погаснет, встал с кровати и на цыпочках к окну подошёл. За окном темно уже, только фонари жёлтые светятся. А деревья тёмные такие, и от них тени, словно чьи-то пальцы.

Я ножницы взял и по батарее тихонечко постучал: «тук-тук». Немного времени прошло и мне в ответ тоже: «тук-тук». Я быстренько на подоконник взобрался и форточку открыл.

Подождал чуток, и ко мне на ниточке бумажка спустилась, в трубочку свёрнутая.

Я ниточку к форточке примотал, бумажку развернул и прочёл: «Ты что делаешь?»

Я на этой же бумажке, чуть ниже, написал: «Я спать ложусь. А ты?»

Назад бумажку к ниточке привязал и опять по батарее «тук-тук». Ниточка с бумажкой вверх уползла, я возле окна стою, на улицу гляжу.

Если на крышу другого дома смотреть, то кажется будто кто-то там есть. Может, это кошки гуляют? А может, бандиты? Эх, жалко у меня бинокля нет. Надо будет у Веты с соседнего подъезда выпросить, хотя бы на одну ночь. Если это бандиты, то можно будет позвонить в милицию, а потом когда их поймают, мне грамоту перед всеми дадут и все увидят, какой я смелый, что не побоялся бандитов.

В это время по батарее опять тихонько «тук-тук» раздалось, а потом новая бумажка спустилась. А в ней написано: «Я тоже спать ложусь. Завтра пойдёшь играть?» Я отвечаю: «Пойду. Давай сразу после завтрака». Назад бумажку к нитке примотал, по батарее тихонечко стукнул, нитка с бумажкой вверх ушла.

А я опять на улицу смотрю. Я вообще люблю в окно смотреть. Мама всё время говорит: «Ты что там, ворон считаешь?» Не пойму, каких ворон? У нас живёт во дворе ворона, так она одна, чего её считать? Вот если бы мама спросила «Ты что там, голубей считаешь?», я бы понял. У нас голубей во дворе много. Мы их с ребятами подкармливаем. Всегда хлеба им принесём или пшена. А у Таньки-Рыжика даже кормушка за окном есть.

В это время опять по батарее «тук-тук» и записка мне в руки: «Договорились. Всё я спать пошла. Спокойной ночи» Я в ответ пишу «Спокойной ночи». По батарее стукнул. Бумажка с ниткой вверх подпрыгнула и пропала. А я спать лёг.

Лежу и думаю: здорово это Танька придумала, или в книжке какой вычитала, так записками обмениваться. Очень по-шпионски получается. Надо только ещё свой язык секретный придумать, чтобы никто чужой понять не мог, если ему записка в руки попадёт. Например, Танька мне напишет: «Встречаемся в квадрате 50» — и никто другой не поймёт. А я пойму, что завтра мы встречаемся возле гаражей.

Хотя Танька, когда на улицу пойдёт, наверняка и так за мной как всегда заскочит. Она ж прямо над нами живёт и ей всё равно по пути.

Сосулька

С крыши сосулька сорвалась и упала у меня перед носом. Мимо тётенька незнакомая проходила — даже ойкнула. А потом мне и говорит:

— Мальчик, не стой, возле дома, а то вдруг сосулька по голове упадёт Я тогда от дома подальше отошёл. Вдруг смотрю: из подъезда Женька выходит. Я ему кричу:

— Жека, отходи скорей от дома!

Женька отошёл и спрашивает:

— А зачем?

— Вон, видишь какие сосулища висят? — отвечаю. — На бошку упадут тебе и всё.

Стоим мы с Жекой, на сосульки смотрим. Они снизу маленькими притворяются. Но нас-то не обманешь. Мы ж видим, какие внизу куски сосулечные большие валяются. А тут Танька-Рыжик из дома выскочила. Мы уже хором с Жекой орём:

— Отходи скорее!

Танюха испугалась, к нам подбежала:

— Чего орёте? — спрашивает.

Мы ей объяснили, что сосулькой по голове можно получить. Танька носик свой вздёрнула:

— Да не боюсь я ваших сосулек дурацких.

А в это время ка-а-а-ак сосулька оторвётся от крыши, ка-а-а-ак вниз ухнет и вдребезги.

— Видала? — говорю Таньке — а если бы по тебе так?

— Угу — ответила Танька и поёжилась.

Стоим мы втроём уже. Всех, кто мимо идёт, предупреждаем, чтобы рядом с домом не ходили, потому что сосульки сверху падают. Все нам улыбаются и спасибо говорят. А тут мальчишка из соседнего двора к нам заскочил.

Я ему говорю:

— Отойди скорей от дома А он мне:

— А чё это?

Я ему объясняю:

— Вон, видишь сосульки какие, можешь запросто по голове схлопотать А он мне:

— Кому это по голове?

Вот непонятливый. Я его за руку взял, хотел от дома подальше отвести, а он вдруг меня как толкнёт. Я поскользнулся и упал. Так обидно. А ещё обиднее, потому что Танюха с Женькой видели, как меня уронили. Я тогда вскочил и дурня этого толкнул. Он упал. А потом вскочил и на меня. И мы вместе на снег упали и бороться начали.

В это время дворничиха наша мимо проходила, растащила нас:

— Чего это вы деретесь? — говорит — Сейчас я быстро вашим родителям нажалуюсь!

Пацан вывернулся и бежать. А я дворничихе объяснил, что мы людей от сосулек защищаем.

Дворничиха вверх посмотрела, увидела какие сосульки большие, и говорит:

— Молодцы ребятки. Только драться всё равно нехорошо.

И ушла. А мы стоим, опять всех предупреждаем. Танька предложила после обеда красные повязки на рукава надеть, чтоб все видели, что мы не просто так здесь стоим, а дежурим, и что нас слушаться надо.

У меня повязки нет, но мама мне красный шарфик дала. После обеда мы вышли, а сосулек уже нет — внизу все разбитые лежат. Дворничиха подходит к нам и говорит:

— Молодцы ребята, что про сосульки мне сказали.

Это она, оказывается, их посбивала. Хорошо теперь — никому сосулька на голову не упадёт.

Но нам почему-то грустно стало. Раньше мы важным делом заняты были — людей об опасности предупреждали. И все это видели и «спасибо» говорили. И нам это нравилось очень.

А теперь что делать?

Стоим мы в растерянности, а тут из-за угла дяденька выходит. И вдруг как поскользнется, да как шмякнется на снег. Мы подбежали, смотрим — возле угла лёд блестит. Мы тогда быстро повязки надели и стали всех предупреждать, что здесь лёд и надо осторожно идти.

Дворничиха мимо идёт и спрашивает:

— Чего это вы снова тут кучкуетесь?

Но мы ей ничего не сказали. А то еще посыплет лёд песком, и опять мы без важного дела останемся.

Дед мороз

Я в деда Мороза не верю. Потому что я знаю, что на самом деле это никакой не дед Мороз, а просто переодетый дяденька. Я и сам недавно видел, как из соседнего подъезда дед Мороз вышел, в машину сел и поехал. А разве настоящий дед Мороз поехал бы в машине? У него лыжи должны быть. Или упряжка оленья.

Танька-Рыжик тоже в деда Мороза не верит. Она говорит, что дед Мороз один никогда не успел бы столько подарков всем детям разнести. Самой Таньке подарки папа привозит из командировок. Он часто в них ездит, поэтому у Таньки много подарков. Везёт же некоторым.

А я свои подарки новогодние под ёлкой нашел. Я думаю, что их мама туда положила или папа. Хотя они и не признаются. Но ведь все знают, что дед Мороз попадает в дом через камин. Я в мультиках видел. А у нас в квартире камина нет. Как же дед Мороз к нам в дом попал? Не через форточку же.

Вот когда я вырасту, никого не буду обманывать и дед Морозом переодеваться. А зачем?

Если я, например, захочу Таньке что-нибудь подарить, я сам ей и подарю. И Нового года ждать не буду.

А вчера я во дворе играл. А какой-то дедушка поскользнулся и упал. Я подошёл и помог ему отряхнуться. Смотрю, а у него борода и усы такие пышные и белые-белые. И нос красный. А глаза улыбаются. Дедушка в карман залез и зайца шоколадного мне дал.

Я спрашиваю:

— Дедушка, а вы дед Мороз?

А он улыбнулся и ушёл. Я теперь думаю, что это, наверное, настоящий дед Мороз был.

Потому что усы и борода у него были точно настоящие. И зайца шоколадного он мне подарил.

Я зайца пока под ёлку поставил. Потом Танька в гости ко мне придёт, а я ей про дед Мороза расскажу. Она опять носом начнёт крутить. А я ей раз! — и зайца в доказательство покажу.

Просто детей на свете много, а дед Мороз один, вот он к Таньке и не успел ещё зайти.

Жалко, что я вчера растерялся и не попросил его к Таньке подняться. Он же добрый и ни за что не отказался бы.

Кем быть?

Вот мама хочет, чтобы я играл на пианино. А папа — чтобы я пошёл куда-нибудь на борьбу.

Я с Танькой-Рыжиком решил посоветоваться. И она сказала, что ей больше нравится пианино. Я подумал и решил, что это действительно здорово, уметь играть песни всякие и другую музыку. А может даже самому сочинять и петь. Голос у меня хороший и очень громкий.

А потом на улицу вышел Женька, и мы все пошли играть в пиратов. Я взял Женькин корабль на абордаж, а он мне подножку нечестно поставил, и я упал. А Танька-предательница стала ему хлопать. И я понял, что на самом деле борьба Таньке больше нравится, чем пианино. А про пианино, это она просто из выпендрёжу сказала.

Если бы меня спросили, что я хочу делать, когда вырасту, я бы сказал: хочу плавать на корабле под парусами. Но такой секции у нас в городе почему-то нет.

Я, наверное, всё-таки на борьбу пойду. А то вдруг, когда я вырасту и пойду в плавание, нас возьмут пираты на абордаж. А я их всех тогда с корабля повыкидываю.

Я Таньке так и сказал, что на борьбу пойду. А она сказала:

— И чего вы все, пацаны, так бороться любите?

А сама-то Жеке хлопала, когда он мне подножку поставил! Я Таньке и говорю:

— Музыку чтобы слушать — можно и магнитофон включить. А если бандиты нападут, что я, за пианино прятаться что ли буду?

Танька подумала и согласилась. Она сказала, что и сама бы на борьбу пошла. Только у нас в городе для девчонок таких секций нет.

Находка

Я пятьдесят рублей нашел. Мы тогда в прятки играли. Я в подъезд забежал, смотрю: возле самых дверей бумажка лежит. Я поднял — а это пятьдесят рублей! Настоящие! Я их рассмотрел со всех сторон и в карман засунул. Потом достал из кармана, ещё раз рассмотрел и в другой карман сунул. Потому что в первом кармане у меня дырка. Может, кто-то вот так же в дырявый карман деньги положил и потерял.

Я уже немного считать умею. Я посчитал, что на пятьдесят рублей можно мороженого купить. Или газировки много. Или целую гору жевательной резинки. А можно деньги не тратить, а накопить ещё, и потом купить себе что-нибудь такое. Танк радиоуправляемый, например. Я не знаю точно, сколько он стоит, но, наверное, очень дорого.

Мне даже играть в прятки перехотелось, так я размечтался. Я ребятам сказал, что мне нужно домой идти. И побежал домой. А возле подъезда баба Шура ищет что-то. У неё зрение плохое, уронила, наверное, что-нибудь и найти не может. Я её спрашиваю:

— Баба Шура, вы что ищете?

— Да, я, — отвечает баба Шура — денежку потеряла.

Мне сразу жарко стало и неприятно. Может, она другую денежку потеряла, а не ту, что я нашёл?

— А много потеряли? — спрашиваю я её.

— Да пятьдесят рублей, тетеря старая. Наверное, когда ключи вытаскивала и обронила.

Глянь, внучок, пожалуйста, у тебя глаза молодые, не лежат ли где?

Я посмотрел кругом:

— Нет, не лежат — отвечаю. А у самого уши горят. Хорошо, что баба Шура видит плохо.

Домой прибежал, деньги в коробку из-под леденцов засунул. Там у меня всё самое важное хранится. Стыдно мне очень, но и деньги отдавать жалко. И от этого всего злюсь я сильно.

Пошёл я и у Таньки спросил:

— А вот если бы ты пятьдесят рублей нашла, то что бы сделала?

— Я, — отвечает Танька — хозяину бы вернула.

Ишь какая честная. Да это она сейчас так говорит. Если бы сама нашла деньги, небось побежала бы какие-нибудь браслетики покупать, она их любит очень. Я еще больше разозлился и домой пошёл.

Дома вечером мама спрашивает:

— Ты чего такой хмурый?

— Да так, — отвечаю — настроения что-то нет.

— Может, ты заболел? — испугалась мама и поцеловала меня в лоб, — да нет вроде бы, температура нормальная.

Если б она знала, что я чужие деньги взял, наверное, не целовала бы. А расстроилась бы сильно. И папа тоже расстроился бы. Или страшно бы рассердился.

Мне совсем плохо стало. Лучше я бы вообще не находил эти деньги. Я даже на бабу Шуру разозлился немного. Чего она, рассеянная такая, деньги теряет? А мне теперь мучиться.

На следующий день я сразу после завтрака на улицу побежал. Всё бабу Шуру караулил.

Наконец, она вышла. Я к ней подбегаю:

— Здравствуйте, баба Шура. Посмотрите, что я в подъезде нашёл, — и пятьдесят рублей ей протягиваю. Баба Шура обрадовалась сильно:

— Вот спасибо тебе — говорит, — подожди, я тебе сейчас конфет вынесу.

А мне стыдно.

— Спасибо, — говорю — мне конфеты нельзя, у меня на них аллергия — и бегом от неё. А она пошла и всё папе с мамой рассказала. Мама начала меня расхваливать. А папа ничего не сказал, но видно было сразу, что он тоже очень довольный. А мне стыдно-стыдно. И зачем я только эти деньги нашёл?

А потом ещё Танюха ко мне во дворе подбегает и говорит:

— Ух, ты, какой молодец. Мне мама всё рассказала, про то, как ты деньги бабе Шуре нашёл.

Тут я уже не выдержал и рассказал Таньке всё, как было. Она подумала и говорит:

— Ты всё равно молодец. Ты же всё-таки деньги отдал. Вот если бы не отдал, тогда совсем другое дело.

Я Таньке говорю:

— А вот ты сразу бы отдала, наверное.

Тут Танюшка покраснела, и призналась, что она однажды десять рублей нашла и на мороженое истратила. Мне Таньку сразу жалко стало. Ведь я помню, как я сильно мучился. Я ей говорю:

— Ладно, не расстраивайся. Ты ж просто хозяина не нашла. А так бы сразу отдала.

Танька задумалась, а потом сказала, что если бы хозяин нашелся, она конечно, сразу бы отдала. В общем, мы с Танькой решили, что надо поступать всегда по-честному, чтобы потом не жалеть.

А всё-таки, если совсем по правде, мне денег немного жалко было. Потому что на эти деньги целое море жвачки можно было бы купить. Или на танк накопить радиоуправляемый.

Но Таньке я про это уже говорить не стал.

Письмо

Танька-Рыжик недавно сказала, что скоро они уедут отсюда. Потому что её папа нашёл себе какую-то новую работу в другом городе, далеко-далеко.

Я расстроился. Мы ведь с Танькой крепко дружим. Мы с ней, конечно, иногда очень сильно ссоримся. Но быстро миримся и опять дружим. Я с ней даже больше, чем с Женькой дружу, хотя она и девчонка, а Женька — пацан.

А Танька предложила, чтобы мы переписывались. Я писать не очень люблю. У меня по русскому языку четвёрка, но я всё равно писать не люблю. Когда у нас было сочинение про то, как я провёл лето, я хотел написать, как я здорово провёл лето в деревне. В деревне было столько много всего, но почему-то когда я написал, получилось совсем неинтересно. Будто бы было совсем не так здорово.

Но Тане я, конечно, буду писать. Хоть и не люблю. Я ведь ещё ни разу писем не получал. И не отправлял. Это, наверное, даже интересно будет. Я коробку специальную заведу и буду туда Танькины письма складывать. Чтобы, если забуду чего, можно было перечитать заново.

Я решил потренироваться и написал Тане письмо. Я написал, что как плохо, что она уезжает, и что я буду скучать. Потом я написал, что я к ней обязательно приеду, и мы куда-нибудь вместе пойдем. Ещё я написал, что сегодня у нас начался дождь, и поэтому я сижу дома и пишу письмо.

А потом дождь кончился, и я пошёл гулять. А Танька вышла и сказала, что никуда они уже не едут. Потому что у её папы с новой работой что-то там не получилось. А ещё потому что её мама тоже не хочет уезжать.

Я обрадовался очень. А потом немного расстроился. Получается, что я зря письмо писал что-ли? Я Таньке сказал, а она давай у меня это письмо клянчить. Я ей письмо принёс, она прочла, и сказала, что я очень здорово пишу. И что ей понравилось. И попросила, чтобы я ей ещё что-нибудь написал. А она мне в ответ напишет.

Ведь для того, чтобы писать друг другу, не обязательно жить в разных городах. Правда?

Антарктида

В школе мы с Танькой-Рыжиком за разными партами сидим. Нас сразу так ещё в первом классе посадили. Мы так и сидим. Я сижу впереди, а Танька позади. Из-за этого мне учительница очень часто замечания делает, что я кручусь. Она даже родителям сказала, что я непоседа. А я никакой не непоседа. Вот если бы я сидел позади Таньки, то тогда учительница бы ей замечания делала.

А рядом с Танькой Женька сидит. Он тоже с нашего двора, только с другого подъезда.

Женька пацан нормальный. Он мне и списывать даёт, когда надо очень. И я ему тоже даю.

Потому что я лучше него примеры решаю. А он зато по русскому лучше меня. А у Таньки мы не списываем, потому что у неё фиг допросишься. Она же отличница. А отличницы никому списывать не дают.

Вообще-то, Танька нормальная девчонка, хоть и отличница. У нас и другие отличницы есть, так я с ними даже не знаю о чём поговорить. А с Танькой мы давно знакомы, и я всегда знаю, о чём с ней разговаривать.

Вчера, например, мы на перемене с ней и Женькой об Антарктиде разговаривали.

Антарктида — это страна такая, только далеко отсюда. Там всё время очень холодно и снег не тает. И ночь там — целых полгода, а потом полгода день. А ещё там живут пингвины. Это нам учительница рассказала. А Танька предложила отправиться в Антарктиду. Не сейчас, конечно, а когда ещё немного подрастем.

У Таниного папы палатка есть, мы можем её взять и ночевать в ней. У меня фонарик есть.

Там, правда, лампочка перегорела, потому что я с ним ночью заснул и забыл выключить. Но мама обещала новую лампочку купить. А у Женьки есть щенок по кличке Авто. Он уже почти дрессированный. Он знает команду «ко мне». А если у тебя что-нибудь вкусное есть, то он и без команды может прибежать.

— А Вету брать будем? — спрашиваю я.

Вета — это ещё одна девчонка с нашего двора. Только она не в нашей школе учится, а в какой-то английской. Её папа каждый день на машине в школу возит. А когда папы нет, то мама на автобусе. А ещё у Веты бинокль есть настоящий. Не такой, как в театрах дают, а больше. И чёрный весь.

— Вету берём — сказала Танька, — палатка же как раз четырёхместная.

Но тут урок начался, и мы побежали на урок. Сижу я, а Танька меня в спину толкает и записку передаёт. А в записке написано: «Надо с собой еды побольше взять». Ха! Тоже мне отличница! Это и не еда вовсе называется, а провиант. Мне мама в книжке про путешественников читала.

Я Танюхе написал, что это не еда — а провиант. А она написала «не задавайся». А я и не задаюсь. Танька сама выпендривается. Она, если слово новое узнает, сразу его обязательно в разговор вставляет и ждёт, когда мы с Женькой спросим её, что это такое? А потом вздыхает так и говорит:

— Книжки надо читать.

Мы с Женькой договорились недавно и специально её не переспрашиваем. А она злится тогда.

Я Таньке пишу: «Я не задаюсь!» — а она мне: «Задаешься!». Я не выдержал, обернулся и хотел ей сказать, что это она задается. Но тут учительница подошла и дневник попросила. Будто бы это я виноват, а вовсе не Танька. Ну да, Танька ж отличница, а виноват всегда я.

А Танюха сидит, как ни в чём не бывало. Будто бы и ни причём вовсе. Если бы у неё палатки не было, я бы вообще выгнал её из нашей экспедиции. Потому что экспедиция должна быть дружная, и все должны друг за друга стоять. А Танька сидит и не говорит, что это она виновата. Я уже хотел на неё разозлиться, но тут она встаёт и говорит:

— Марья Ивановна, это я у него линейку попросила!

Марья Ивановна тогда от меня отстала. А Танька хоть и задавала, но всё равно молодец. Я ей в Антарктиде обязательно пингвина какого-нибудь поймаю и подарю. Или белого медвежонка. Я ей на перемене так и сказал. А она сказал, что белые медведи водятся не в Антарктиде, а в Арктике.

Ну не задавала ли?

Сапоги

Мне сапоги купили. Я о таких давно уже мечтал. У Женьки сапоги есть. У Таньки-Рыжика есть. У Веты из соседнего подъезда тоже есть. И все они спокойно могут по лужам бегать и волну могут на берег делать. А я один должен лужи кругом обегать. И в корабли мне играть неудобно. Возле берега приходится всё время плавать. И всё равно, даже если осторожно, а в лужу наступишь. Прихожу домой с мокрыми ногами — мама ругается. Я ей и говорю:

— Вот если бы у меня сапоги были, как у всех ребят, тогда бы ноги не промокали

— Ноги бы не промокали, если бы ты по лужам не шлындал, — отвечает мама. Но, наверное, она всё-таки поняла, что я прав. Потому что приходит она однажды с работы и говорит:

— Отгадай, что я тебе купила?

Я сначала думал, что яйцо шоколадное. Такое, с сюрпризом внутри. А мама берет и достает из пакета сапоги. Я так обрадовался, маму обнял и сразу сапоги натянул. Они такие красные, а сверху на каждом кораблик маленький нарисован.

Я сначала по дому походил. Мама спрашивает:

— Не жмёт?

Я говорю:

— Нет, не жмёт — а если бы даже и жало, я бы всё равно не сказал. Мне ведь очень срочно надо было в новых сапогах гулять пойти.

Только пришлось сначала кушать, потом уроки показывать. Но наконец-то, меня гулять отпустили. Выхожу во двор, а там ребята уже корабли по луже гоняют. У Женьки корабль из щепки сделан. Он палочку в неё воткнул — получилась мачта. Красиво, но только корабль всё время на бок падает. У Таньки-Рыжика кораблик из бумаги. Она сама их умеет делать. Её мама научила. Выглядит такой кораблик здорово, но быстро мокнет и тонет.

А я не пожалел и вынес из дома пластмассовый кораблик. Он хорошо плавает. Я тыщу раз его в ванне проверял. А ещё на нём парус настоящий, только пластмассовый. Стали мы с ребятами играть. Я по луже смело хожу, куда хочу плаваю. Вдруг мне Танька кричит:

— Стой! Туда не ходи!

Я спрашиваю:

— Почему?

— Там глубоко очень.

Ну и трусиха. У неё же сапоги не такие здоровские, как мои. А у меня они почти до колена.

Мне глубина не страшна. Решил я посмотреть, как там глубоко. Шагнул чуть-чуть, вода выше поднялась. Шагнул ещё — вода до середины сапог поднялась. Я ещё чуть-чуть вперед прошёл.

Потом ещё. Так понемножку и забрался на самую глубину. Вода возле самых краёв сапог плещется, а внутрь не попадает. Здорово так!

Стою и смотрю. А в луже облака отражаются, будто бы они под водой плывут, и меня обплывают. А если долго-долго на них смотреть, то кажется, что это я плыву. Смотрел я, смотрел, у меня даже голова закружилась. Я от этого совсем чуть-чуть в сторону шагнул, чтобы не упасть, а вода как в сапоги хлынет!

Вылез я на берег, снял сапоги, вылил воду. Носки мокрые. Штаны до колен мокрые. И зачем я туда полез? Танька смеётся:

— Ты зачем на глубину попёрся?

А я молчу, не знаю, что ответить. Пошёл домой. Дома мама меня наругала, ноги мне в тазике с горячей водой помыла, вытерла насухо и носки шерстяные надела. А сапоги сохнуть поставила.

Я табуретку к окну поставил, сел на коленки, смотрю, как ребята корабли по луже гоняют.

Обидно мне. И зачем я на глубину полез? Теперь дома придётся сидеть, а ребята играют. Вдруг смотрю — Танька сама на глубину пошла. Раз шагнула, два шагнула. А потом на берег выскочила и давай сапоги снимать — тоже замочилась. А вот так ей и надо. Не надо было надо мной смеяться!

Я маме рассказал, а она говорит:

— Сапоги для того и нужны, чтобы ноги не мочить.

Я говорю:

— Угу.

— Больше так не делай — говорит мама Я говорю:

— Угу.

Будто бы мне приятно было, когда вода в сапоги набралась. Я же не нарочно. Я уже точно знаю, как надо было сделать. Надо просто запомнить с какой стороны на глубину заходил, и точно так же осторожно выходить. Я на следующий день несколько раз так попробовал. И всё получилось.

Если бы в последний раз Жека нарочно волну не сделал — я бы точно не промок.

Соревнование

Плеваться нехорошо и некрасиво. Я это уже знаю. И мама так говорит. Я вообще почти не плююсь. Но тут Танька-Рыжик сказала, что плюнет дальше меня. Танька вообще терпеть не может, когда она не первая. Ей и прыгнуть надо дальше, и пробежать быстрее, и залезть выше.

Ну уж насчёт плевков — это она, конечно, загнула. Я ей так и сказал. А она всё равно твердит, мол плюнет дальше меня и всё. Пришлось устраивать соревнования. В судьи Женьку позвали. И стали плеваться. Сначала я плюнул. Потом Танька. Женька посмотрел и говорит:

— Танька дальше плюнула.

Я говорю:

— Это потому что она ветра попутного дождалась. Так не считово.

А Танька кричит:

— Считово! Считово!

Я говорю:

— Не ори, пусть судья решает.

А Женька-подлиза говорит:

— Считово. Таня победила.

Ну и судья! Да он за Танькой, как хвостик бегает и в рот ей заглядывает. Вот он ради неё и расстарался! Тут уж я начал кричать:

— Так нечестно, надо переплёвывать!!!

Танька говорит Женьке:

— Да пускай переплёвывает, всё равно у меня дальше.

Ну хорошо. Я встал, подождал, пока ветер посильнее дунет, и как плюну. Ну и, конечно, дальше Таньки получилось. Женька посмотрел и говорит:

— Танька проиграла Танька, как давай ныть, что она тоже должна второй раз плюнуть, чтобы по-честному. Я говорю:

— Чего ты ноешь? Ты один раз по ветру плюнула, и я один раз по ветру плюнул. Всё по-честному.

А она заладила, как попугай: «нечестно» мол и всё тут. Я Жеку спрашиваю:

— Честно же было?

Жека подумал и говорит:

— Пусть Танька второй раз плюнет.

Ну и подлиза же он. Я так возмутился. А Танька не стала ждать, пока я выспорю, и как плюнет. И ещё дальше меня оказалось. Я ору:

— Нечестно! Нельзя было Таньке второй раз плевать!

Танька кричит:

— Ты сам два раза плевал!

Я Женьке кричу:

— Не считается!

Женька орёт:

— Считается!

Я опять:

— Не считается!!!

А он мне:

— Считается!!!

Тут я не выдержал да как плюну прямо в Женьку. Он как покраснеет, да как плюнет в меня.

А я его как толкну. А он меня. А Танька как закричит. Тут дворничиха прибежала, нас схватила и по домам потащила. А всё из-за Таньки. Если б она не закричала или если бы спорить не стала, что лучше всех плюётся, нам бы с Женькой не влетело бы.

Меня дома давай ругать, что я в Женьку плевал. Потому что плеваться нехорошо и некрасиво. А потом давай меня ругать, что дрался. Потому что драться тоже нехорошо и некрасиво.

Мы потом с Женькой помирились и прощение друг у друга попросили. Точнее сначала нас ним заставили прощения просить. А помирились мы уже потом, во дворе.

Женька говорит:

— А всё-таки Танька дальше плюётся.

Я говорю:

— Ну и пусть, а я зато метче.

Женька спрашивает:

— Почему?

Я говорю:

— Потому что когда ты в меня плевал, то в куртку попал. А я тебе в нос.

И Женька согласился, что я плюю метче. Танька, правда, давай сразу спорить, что это она метче. Но мы уже проверять не стали. Во-первых, плеваться нехорошо и некрасиво. А во-вторых, и так ведь понятно, что я — метче плююсь.

Ниндзя

Я в одном фильме увидел, что есть такие воины-ниндзя. Они очень сильные и ловкие. Они даже по стенкам могут бегать и драться классно. Если бы я так умел драться, я бы Ваську-Рэмбо с соседнего двора обязательно побил бы.

Моя мама говорит, что драться нехорошо. Но это потому, что она большая и к ней никто не пристает. А если и будет приставать, то сразу папа прибежит. А меня Рэмбо под зад пнул так, что я упал. Он ещё потом и ржал, как лошадь. Когда я драться научусь, я сразу же ему за всё отомщу.

А ещё у ниндзя звёздочки такие есть. Ими можно кидаться. И мечи такие длинные. И шапка такая, что только глаза видно. На следующий день фильм про ниндзей повторяли, так я его специально второй раз посмотрел. Я бы и третий раз посмотрел, но больше его не повторяли.

Я Таньке потом на улице несколько ударов показал, которые я из фильма запомнил. Если хорошо потренироваться, то можно научиться, как ниндзя бить.

Потом Женька со своим щенком по кличке Авто гулять вышел. Жека увидел, как у меня здорово драться получается, и тоже давай пробовать. Но у него не здорово, а смешно получается.

Женька кулаками машет куда попало. Авто носится вокруг, лает. Танька хохочет.

Просто у меня, наверное, от рождения есть боевые способности, а у Женьки нет.

Я решил, что когда вырасту, то буду ниндзей. И буду слабых защищать от всяких гадов, вроде Васьки-Рэмбо. Только я так подумал, вдруг к нам Рэмбо во двор заваливает. Сделал вид, что мимо проходит, а сам Таньку как дёрнет за косичку, у той аж глаза в небо. Я со скамейки соскочил и говорю:

— Ты чего?

А он ко направился. Мне вдруг так страшно сделалось. А Женька как подскочит, да как Рэмбо ударит. Ну я ж говорил, что Женька драться не умеет — только кулаком по воздуху махнул.

Рэмбо сначала опешил, а потом Женьку так толкнул, что тот на землю упал.

Женька вскочил, и снова на Рэмбо. Рэмбо его снова уронил. А Танька завизжала. А Женька снова вскочил и снова на Рэмбо. Рэмбо как размахнётся. А тут щенок как в ногу ему вцепится.

Рэмбо заорал и ногой так дернул, что Авто отлетел и о скамейку ударился. А Танька подскочила и давай Рэмбо царапать. У неё же ногти острые. А Женька вдруг палку с земли поднял, да как размахнётся. А Рэмбо, как чесанёт. Ух. Ну кто бы мог подумать, что он нас так испугается?

Потом Танька к Женьке подошла, давай его отряхивать. Я тоже подошёл. Говорю Жеке:

— Ты чего же, воин, кулаками по воздуху махал?

А Танька вдруг как зашипит на меня:

— Вали отсюда, трус несчастный!

С ума она что ли сошла? Да какой же я трус? Я просто растерялся, так всё быстро произошло. А Женька тоже на меня исподлобья посмотрел и ничего не сказал.

В общем, Танька с Женькой сейчас со мной не разговаривают. А я теперь всё думаю: а вдруг я и, правда, испугался? Это что же, я — трус, получается? Да нет! Мы, когда с гаражей прыгали, я с самого высокого прыгнул, а Женька побоялся. Значит я смелее Женьки.

Только как это теперь Тане объяснить, а?

Оглавление

  • Рустам Карапетьян А у нас во дворе
  •   Пират
  •   Качеля
  •   Корабль
  •   Щенок
  •   Брат
  •   Цирк
  •   Гороскоп
  •   Море
  •   Капитан
  •   Тук-тук
  •   Сосулька
  •   Дед мороз
  •   Кем быть?
  •   Находка
  •   Письмо
  •   Антарктида
  •   Сапоги
  •   Соревнование
  •   Ниндзя

    X

    Имя пользователя *

    Пароль *

    Запомнить меня

  • Регистрация
  • Забыли пароль?
    • Источник

    Цюрупа Эсфирь » А у нас во дворе…: — читать книгу онлайн бесплатно

    load...

    Конец

    Книга закончилась. Надеемся, Вы провели время с удовольствием!

    Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями:

    Оглавление:

    • Глава 1. «ХОТУ-НЕ-ХОТУ»

      1

    • Глава 2. ВСЕ И РЫЖИК

      3

    • Глава 3. БЕЗ НАМОРДНИКОВ ВХОД ЗАПРЕЩЁН

      4

    • Глава 4. БЫЧОК НА ВЕРЁВОЧКЕ

      5

    • Глава 5. ПОСТОРОЖИ ДА ПОКАЧАЙ!

      6

    • Глава 6. МЯЧ В ВОРОТА НЕ ПРОШЁЛ!

      7

    • Глава 7. «ЗИМНЯЯ СКАЗКА»

      8

    • Глава 8. «КУБИКИ»

      10

    • Глава 9. МАЙНА-ВИРА!

      11

    • Глава 10. БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

      12

    • Глава 11. КАК АРИАДНА СТАЛА АРИАДНОЙ

      14

    • Глава 12. ЧТО ТАКОЕ СОБЕСЕДОВАНИЕ?

      14

    • Глава 13. БУТЫЛКА С УЗКИМ ГОРЛЫШКОМ

      16

    • Глава 14. ОКАЯННАЯ ТЕТЁХА

      18

    • Глава 15. КТО ЗВОНИТ В ДВЕРЬ?

      19

    • Глава 16. ТОВАРИЩ МОРЖ

      21

    • Глава 17. НИТЬ АРИАДНЫ

      22

    • Глава 18. СУДАРЫНЯ ОСА

      24

    • Глава 19. КОГО МЫ ПРОПУСТИЛИ?

      26

    • Глава 20. КАК ВОЕВАЛА МУЗЫКА

      28

    • Глава 21. СОЛНЕЧНЫЕ ИСКРЫ

      28

    Настройки:

    Ширина: 100%

    Выравнивать текст

    Источник

    Наш дом. Он большой. Белый-белый, а крыша у него розовая. На крыше – антенны телевизионные, как мачты на корабле. Такой красивый корабль я видел на картинке

    Что у нас во дворе?
    Мухомор-великан. У него красная шляпа, а на шляпе – пуговки белые. Хорошо в дождь сидеть под ним. Только грустно. В дождь всё растёт, даже палочки. Недавно я посадил тополиную палочку, и она выросла. А гриб, он тоже деревянный, но совсем не растёт, очень жалко.

    Что у нас во дворе?
    Дерево. Зовут его тополь. Если ветер, тополь смеётся: – У-у-у…
    Если дождь – плачет: – Кап-кап…
    А весной с тополиных ветвей пух летит. И говорят люди – к нам тополиная зима явилась!

    Что у нас во дворе?
    Качели. И мы по очереди качаемся – кто выше! А вчера к качелям подошёл какой-то дедушка.
    Неужели он тоже будет качаться?!
    А дедушка вдруг стал к чему-то прислушиваться. Интересно, что он слушает? А дедушка нам говорит: – Я моряк, вот и слушаю: качели скрипят, точно корабельные снасти.
    Теперь я тоже часто слушаю, как скрипят качели. Послушаю, послушаю, закрою глаза и синее море вижу. Там я еще никогда не был.

    Что у нас во дворе?
    Клумба. А на ней цветы, цветы… Большие цветы золотой головой качают. А маленькие просто лепестками машут, будто бабочки.
    А однажды я и вправду решил, что это бабочка.
    Поймал. Смотрю, а у них зеленые ножки в землю уходят. И мне их стало жаль. Ведь обидно… Обидно ведь целый день махать крылышками и не улетать никуда-никуда.
    Но потом я подумал: «А может, это правильно?
    Улетели бы цветы, заблудились, а наш двор без цветов пустой-пустой бы стал»

    Что у нас во дворе?
    Сад. А в саду домик. И не просто домик. Домик тот на цветок похож. У него голубая крыша и длинная-длинная ножка. Живет в домике-цветке веселая птица скворец. Скворец все лето поет, поет, а осенью улетает. Тогда домик пустой и скучный. Если подойти к нему и приложить ухо к ножке, то услышишь «у-у-у…» – будто
    длинная ножка плачет.

    Что у нас во дворе?
    Песочница, а в ней песок, там я песочный дворец построил. Посадил во дворец котенка, а котенок его разломал. Посадил во дворец щенка, а щенок его рассыпал. А теперь я построил большую крепость, и в ней живет храбрый оловянный солдатик. Конечно, эту крепость теперь уже никто не тронет.

    Что у нас во дворе?
    Фонари. Один высокий, на жирафа похож.
    А другой фонарь похож на сундучок, а вечером на аквариум. Да, Да. Если вечером идет снег, кажется, там, за толстым стеклом, плавает золотая рыбка.

    Источник

    Въезд во двор начинался с огромной лужи. Она была всегда, в любую погоду, в любое время года или дня. Она была почти как символ двора, вместе с изгородью под балконами в виде длинной трубы метров двадцати в длину и сантиметров пять в толщину, и классическим столиком в центре двора между тремя домами, покрытым старыми кусками линолеума, оставшегося от различных ремонтов. За этим столиком всегда собиралось все мужское население двора, от семилетнего Гриши, бегающего за закуской, до девяностолетнего Михалыча, который прихрамывая и еле переставляя ноги все равно выбирался из дома и любил чувствовать себя причастным – усиленно кивал, если удавалось расслышать суть разговора, или недовольно бормотал, когда не наливали рюмочку.

    Двор представлял собой квадрат, с трех сторон огороженный тремя домами, а с четвертой огромным частоколом огородов, сараев и гаражей, которые разрастались с неимоверной скоростью. Местная детвора любила проводить время, зимой покоряя снежные сугробы, прыгая с крыш самых высоких сараев, а летом устраивая налет на огороды, утаскивая недоспелые яблоки и редиску. Но утаскивала продуманно, чтобы не сильно бросалось в глаза. К тому же понимали, что буквально через несколько часов, к вечеру, их же матери и бабушки отправятся поливать те самые яблони и грядки с недозрелым урожаем.

    Еще в самом центре двора, рядом со столиком, росла яблоня с маленькими зеленоватыми до жути кислыми яблочками, от которых до боли сводило челюсть и слезы брызгали из глаз. Этими яблочками закусывали местные мужики, если не добывали чего поприличнее, и перекусывала детвора, наедаясь ими до рези в желудке и скрипа на зубах. Яблоня эта была посажена неизвестно кем и неизвестно когда, но формально принадлежала горбатой старухе с первого этажа во втором подъезде. Когда старуха была в настроении, она могла выйти и кривой палкой помогать мальчишкам сбивать яблоки, но чаще всего она была не в духе и с этой же палкой, довольно резво, хоть и прихрамывая на обе ноги, неслась по двору за ребятами, срывавшими яблоки без разрешения.

    И завершающим описание объектом будут два гигантских тополя, они достигали неимоверных размеров, стояли между домом 19 и 21. Кстати, нумерация домов тоже была несколько необычная. Дом 19, дом 21 и снова дом 19. Когда-то очень давно рабочие перепутали вывески, потом планировали переделать, но до сих пор так и стоят два дома номер 19 и еще один, двадцать первый. Но вернемся к тополям. Дома были трехэтажные и верхушки тополей уже касались крыш при сильном ветре. После каждой грозы во дворе можно было слышать обсуждения – «а если молния ударит, да еще в стекло упадет ветка, или дерево крышу проломит, надо звонить плотнику, пусть пилят». Пару дней обсуждали, потом забывалось, до следующей грозы. 

    А еще во дворе стоял особенный запах – свежести, урожая, детства, приятной легкости, первых весенних порывов, уюта, домашних пирожков… Такой запах, к которому хотелось вернуться где бы ты ни был, в какой бы самой прекрасной стране мира, все равно мысленно будешь к нему возвращаться.

     ***

    Кв № 19.

    *****

    Тетя Лариса с дочерью Миланой жила в самой красивой и благоустроенной квартире одного из домов №19. О красоте и благоустройстве квартиры соседи могли судить только по новым, искусно вырезанным рамам на окнах, богатым шторкам в яркий цветочек, и многоярусной люстре, которая заливала комнату мягким светом с различными переливами. Люстру соседи естественно видели сквозь изредка неплотно задернутые шторки, что бывало очень редко. Еще и дверь выдавала благополучие этой семьи. Тогда, в начале 90-х , поставить плотно обитую дорогим дермантином дверь было непозволительной роскошью. А тетя Лариса могла себе позволить. И дочка была одета с иголочки, всегда чистенькое пальтишко, белые колготочки, аккуратные бантики в тугих косичках. Лариса не общалась с соседями, а Милана редко общалась с другими детьми во дворе, хотя со многими из них ходила с одну группу в детском садике, и там играли вместе. Но как только девочка оказывалась с мамой за воротами садика, на лице тут же появлялось холодное отстраненное выражение лица как у тети Ларисы. Однажды Танюша Иванова встретила Милану в очереди в магазине и приветливо помахала ручкой, но Милана в ответ бросила такой холодный взгляд, что Танюше показалось, что ее резко опустили в прорубь. Больше Танюша не предпринимала попыток здороваться первой. О тете Ларисе и ее дочке во дворе не знали почти ничего. Только что Лариса работает на единственной фабрике в городе главным бухгалтером, а Милана ходит в детский сад через дорогу от дома, куда ходят и все ребята во дворе.

    Когда люди, особенно соседи или коллеги по работе , мало знают о ком-либо в своем окружении, случается две вещи  : о нем начинают придумывать невероятные небылицы и признают этого человека странным.

    Вот и с тетей Ларисой случилось так же. За неимением фактов, соседи высказывали свои легенды. То решили, что Лариса была замужем за богатым иностранцем, которого депортировали на родину, потом разонравилась легенда, придумали, что нелегально с фабрики остатки станков распродает ,  но потом сообразили, что одна хрупкая женщина не сможет организовать продажу станков , которые бульдозером не вывезешь. И эта легенда умерла. Зимой тете Ларисе привезли новую мебель, как бы проходя мимо, полдвора высыпали смотреть. Возникла легенда, что у нее завелся мужчина.

    Как ни странно, одна из легенд соседей была рядом с правдой. В середине восьмидесятых тетя Лариса, тогда она еще была просто Ларисой восемнадцати лет, отправилась покорять столицу, проигнорировав слезные предостережения матери, работавшей всю жизнь ткачихой на фабрике и имеющей образование восемь классов. Лариса была не в мать самоуверенна, заносчива, резка. Если принимала решение, то изменить его могло только прямое попадание ракеты или ядерная катастрофа. Итак, катастрофа не произошла, и Лариса, спрятав в потайной карманчик все накопленные сбережения, и на всякий случай бабушкины серьги, доставшиеся по наследству, помчалась в Москву. Столица встретила моросящим дождем, снующими, недоброжелательными пешеходами и резким запахом города. После маленького городишки Лариса немного испугалась, но все же отступать было не в ее правилах. Она приехала в институт, подала документы на бухгалтерское дело, заселилась в общежитие , в маленькую тесную комнатушку с двумя деревенскими девочками, и отправилась любоваться столицей. Увы, Красная площадь оказалась не очень-то и красной, скорее даже серой, великий Дедушка Ленин просто лежал, как спящая красавица, сложив ручки в стеклянном гробике, а на колесе обозрения от страха высоты тряслись колени.

    Лариса благополучно поступила, сдав на высший балл экзамены и заслужив хорошую стипендию. Черкнула короткую телеграмму матери, чтобы не волновалась, и погрузилась в студенческую жизнь. До чего же было хорошо! Первые два курса промчались незаметно, Лариса изредка ездила домой в городишко, там все было по-старому, все те же мужики пили во дворе за столиком, дети рвали кислые яблоки, а горбатая старуха с первого этажа гоняла их палкой. Лариса не побыв и недели дома мчалась в Москву, договаривалась с руководством института , чтобы разрешили жить в общежитии и летом, утраивалась на подработки, гуляла по вечерней столице  и всячески проникалась любовью к этому городу, рисуя в голове картины чудесного будущего. Хотелось стать хорошим специалистом, несмотря на надвигающиеся сложности в стране, занять выгодную должность, прилично зарабатывать, может и замуж выйти. И приехать потом в городишко , с красивым мужем, на хорошей машине, лучше иностранной, и чтобы весь двор высыпал на нее посмотреть. А на четвертом курсе Лариса влюбилась, намертво, так, что забыла все мечты, планы, перспективы. На лекции сидела и украдкой поглядывала на темноволосого красавца. Звали его Жак, он был студентом из Франции, приехавшим на несколько месяцев по обмену опытом. Жак был скромен, обаятелен, говорил по-русски с милым акцентом и застенчиво улыбался.

    На одной из лекций, вместо погружения в высшую математику, Лариса погружалась с фантазии о Жаке и сверлила его взглядом. В какой-то момент Жак повернулся и их взгляды встретились. Лариса сначала побледнела, потом покраснела, потом поняла, что сидит с открытым ртом и глупо хлопает глазами, но Жак лишь мило улыбнулся и подмигнул. А через несколько минут соседка по парте передала Ларисе записку, на которой убористым подчерком было выведено время и место встречи.

    И роман закрутился.  Очень много времени Ларисе потребовалось, чтобы осознать, что этот красавец – француз теперь ее молодой человек, парень, бойфренд как стало модно говорить на иностранный манер. Жак договорился, чтобы программу обучения продлили на год, Лариса начала дорисовывать счастливую картинку своей мечты еще и мужем иностранцем. Жак очень хотел познакомиться с ее семьей, даже готов был в каникулы ехать на ее историческую родину, но Лариса упорствовала. Как она может красавца-француза привести в дом №19 с видом на яблоню и огороды. В итоге Жак сдался, решил, что у Ларисы не задались отношения с родителями.

    В начале пятого курса Жак уехал. Сказал, проблемы в семье, год не был на родине, да и с визой что-то не складывалось. Первую неделю звонил каждый день на общий городской телефон, стоящий у вахтера на первом этаже в общежитии. Вторую неделю звонил всего два раза, коротко сказал , что скоро приедет. На третьей неделе позвонил всего раз, судя по голосу торопился, сказал, опаздывает в посольство для получения документов на выезд. И больше Жак не звонил. Лариса ежедневно проводила вечера в комнатушке с телефоном у вахтера. Вскоре, подружилась с ним, с Макарычем, начала захватывать пирожки из институтской столовой к чаю, рассказала про Жака. Макарыч выслушал, покивал, подлил чаю, и снова стали ждать звонка из Франции. Звонка Лариса так и не дождалась, адреса его не знала, в деканате адрес тоже сообщить не смогли.

    К концу пятого курса, как раз к получению диплом, Лариса родила девочку, решила назвать необычным иностранным именем Милана, отчество же записала свое, Ивановна. И вернулась Лариса в родно городишко, в ненавистный дворик с яблоней за окном, частоколом огородов. Не на красивой машине и с мужем иностранцем, а с ребенком и синим троешным дипломом бухгалтера.

    А через три года, когда Лариса уже перестала плакать по ночам в подушку, вспоминая любовь своей юности, ей пришел перевод на приличную сумму денег, потом еще раз, и еще. В графе отправитель стоял прочерк, но Лариса чувствовала, что это от Жака для дочери. И снова начала ждать, как тогда в институте с вахтером, а теперь с матерью у телефона, или выглядывая почтальона сквозь шелку в шторах.

    ********

    Кв № 39

    *********

    Почти все жители этих трех домов были переселены в их из соседних деревень и непроизвольно сохранили и перенесли деревенский общинный образ жизни: никто не удивлялся, если соседи без стука заходили за солью или сахаром, в холодные зимние месяцы приводили коз и кур из промерзших сараев и селили на кухнях или в дальних комнатах. Двери в квартиры закрывались только на ночь , и то не всегда. Но были среди жителей этого двора и городские, «интеллигенция» как их презрительно называли между собой деревенские. У «интеллигенции» всегда была закрыта дверь изнутри, к ним нельзя было бесцеремонно вломиться за солью, из их квартир не доносилось кудахтанье кур. Одним из представителей городской интеллигенции был Петр Иванович, директор местной художественной школы, живший в 39 квартире двадцать первого дома. Жил он с женой Верой и сыном Никитой. Познакомились они с Верой еще в школьные годы, сидели за одной партой, сразу после получения аттестатов подали заявление в загс. Петр Иванович уехал учиться в педагогический, Вера поступила в местный техникум на швею, через несколько лет получили маленькую квартирку в двадцать первом доме на третьем этаже и зажили тихо мирно. Вскоре родился Никита, Вера бросила работу на фабрике и полностью посвятила себя сыну и мужу. Никита рос непростым мальчиком, очень проблемным. Из школы ежедневно приходил в порванных брюках или куртке, и синяком или разбитой губой. Петр Иванович часто приходил в школу и краснел перед учителями, а то и директором за своего сына. Один раз терпение закончилось и Никита получил хорошую взбучку тяжелым дедовским ремнем с железной пряжкой. Вере было жаль сына, но она посчитала, что мужское воспитание мальчику не повредит. С тех пор родителей в школу из-за драк Никиты не вызывали, в дневнике появились довольно средние оценки, и все успокоились.

    Но злость на отца разъедала Никиту изнутри. Не зная , куда выплеснуть агрессию он записался в секцию бокса и очень быстро освоил этот вид спорта. Никита выглядел гораздо старше и крупнее сверстников, и когда ему было всего тринадцать, его с распростертыми объятиями приняли в команду местных хулиганов, которые тоже ежедневно приходили в секцию бокса, сидели на старых матах, поправляя сигаретки за ухом, и присматривались к мальчишкам. Никита заинтересовал их сразу.

    -Эй, парень. – позвал его один из компании. – Разговор есть.

    Никита подошел, посмотрев на парней равнодушным взглядом. Он был наслышан о их выходках, сначала об ограблении почтальона, потом о том, как сгорел ларек , а эти парни как будто просто стояли рядом.

    -Ты классно боксировал. – сказал ему парень с железным кольцом в носу. – Не хочешь с  нами вечером пивка попить?

    -Спасибо. Мне в школу завтра.

    Парни засмеялись.

    -Какая школа? Ты там учителем работаешь?

    -Нет, я учусь в восьмом классе. – спокойно сказал Никита.

    Парень с кольцом в носу присвистнул.

    -Ладно, малыш, тогда подрастешь поговорим. – небрежно бросил он.

    -Я не малыш.

    -Тогда в восемь на пустыре.

    И компания удалилась, закуривая на ходу, несмотря на ругань тренера.

    Никита был польшен, и еще до восьми примчался на пустырь. Но компания была уже там.

    -Я Щепа. – представился парень с кольцом. – Это Змей, Кирпич, Гайка. У нас клички в основном, только вот Дима не хочет быть Корягой, говорит лучше Димой будет.

    -Я тебе врежу , если еще раз так скажешь. – огрызнулся парень в темных джинсах.

    -Гайку я уже представил? – Щепа кивнул на единственную девушку в компании. Она была не красавица, но в то же время невероятно красива. Никита задержал на ней взгляд и через секунду понял ,что и дыхание тоже задержал. – Не пялься, она со мной. – резко бросил Щепа. Погнали на рынок?

    -Зачем? – не понял Никита.

    -Вскроем пару палаток, пивка возьмем. Или что, в школу рано вставать? Мама заругает? Или папка ремнем отшлепает?

    Никита невольно покраснел , вспомнив про ремень.

    -Погнали. – с мрачной решимостью сказал он.

    Впервые за тринадцать лет Вера не спала не потому, что у сыночка температура, а потому что его нет дома. Никита пришел к рассвету, едва держась на ногах и тут же рухнул у порога. Вера, морщась от запаха перегара, отволокла сына в постель, чтобы не увидел отец. Но буквально через час Петр Иванович разбудил Никиту, окатив ледяной водой из чайника.

    -Объяснись! – потребовал он.

    Никита отмахнулся, и помчался в туалет, чувствуя резкий приступ тошноты. Чтобы унижение было полным, отец все это время стоял чуть позади, постукивая о дверной косяк пряжкой все того же дедушкиного ремня.

    -Ну что, сынок, за поступки принято отвечать. – Петр Иванович замахнулся, но Никита резко отошел в сторону и ремень рикошетом ударил отца по ноге. Петр Иванович взвыл от боли.

    -Больно? Вот и мне было больно! – крикнул Никита, быстро натянув брюки и прихватив рубашку бросился за дверь.

    -Петенька, это возраст такой. – пыталась успокоить мужа Вера. – Ты бы лучше лампочку ввернул в комнате, а то к вечеру и нитку в машинке разглядеть не могу, а я хотела Никитке рубашку подшить.

    -Нужны ему твои рубашки, как же. – отмахнулся Петр Иванович, потирая саднящую ногу. – Ну придет он вечером, пусть только на минуту попробует задержаться.

    Но  и в эту ночь Никита пришел к рассвету.

    На этот раз не упал на пороге, доковылял до постели. Петр Иванович рвался все утро растолкать сына и своими методами провести воспитательную беседу, но Вера спровадила мужа на рынок за картошкой, и начала сама тихонько будить сына. Но резкого запаха перегара в комнате трудно было дышать.

    -Никитушка, сынок. Ты меня слышишь?

    -Да мам. – пробормотал Никита, не отрывая головы от подушки.

    -Что же ты как ведешь себя плохо? Гуляешь непонятно  с кем, гадость всякую пьешь. Я волнуюсь.

    -Хорошо, я больше не буду.

    -Ты же у меня хороший мальчик, умненький. Вот отцу все лампочку вкрутить некогда. Сделаешь?

    -Через час.

    — Пойду тебе оладушек сделаю к завтраку.

    Через пару часов вернулся домой отец, то, что он не в духе, было ясно по хлопнувшей двери.

    -Петенька, что случилось? Картошки не было?- выбежала суетливая Вера в прихожую.

    -Ты кроме жратвы еще о чем-то можешь думать? – сердито рявкнул Петр Иванович. – Иди сюда. – Он потащил жену на кухню и грубо толкнул на стул. – Знаешь где и с кем вчера был этот урод?

    -С ребятами гулял, ну выпили немного, взрослый уже мальчик.

    На кухню заглянул Никита.

    -Мам, где стремянка? – спокойно спросил он.

    -В углу в кладовке.

    Никита вышел и заскрипел дверью кладовки.

    — Этот взрослый мальчик вчера ограбил пять ларьков со своими дружками, потом избил дворника, потом удрал от милиции. – принялся загибать пальцы Петр Иванович, перечисляя проступки сына.

    -Может это не он?

    — Он. Хозяева ларьков на рынке организовали ночное дежурство, его описали все. И дворник, он чудом выжил после встречи с этой шайкой. Что будем делать?

    -Надо провести беседу, сходить  в школу , пожаловаться родителям этих ребят, которые Никитушку в это втянули.

    -А по мне бы лучше ремня и под домашний арест. – вздохнул Петр Иванович.

    В комнате раздался грохот. Вера и Петр Иванович тут же бросились туда. На полу валялась стремянка со сломанной ножкой, а рядом Никита с неестественно вывернутой шеей.

    -Петя, я же просила чтобы ты лампочку вкрутил. – пробормотала Вера и лишалась чувств.

    Петр Иванович вызвал скорую, но врачи лишь зафиксировали факт смерти.

    Похороны прошли как в тумане.

    После этого Вера больше не выходила из дома, лишь сидела , скрючившись , за швейной машинкой и перешивала Никиткины рубашки. Петр Иванович уже через три дня вышел на работу, он не мог больше смотреть как прогорает изнутри жена, и больше никогда не смог посмотреть ей в глаза, а ведь что ему стоило вкрутить эту лампочку…

    *******

    Кв №23 и 24

    **********

     Про эту семью говорили во дворе «Жили бедно, но весело»

    Главой семьи в квартире 23 был загорелый, темноволосый Заур. Он перебрался работать на местную фабрику в начале восьмидесятых, быстро влюбил в себя молодую звонкую Катю, она работала там же. От фабрики выдали двухкомнатную квартирку в одном из домов под номером девятнадцать. Двухкомнатную дали, потому что Катя удачно родила двойню девочек. А через год еще двойню. Потом год за годом рождались мальчишки. И останавливаться Катя не собиралась. Но на восьмом ребенке решила сделать паузу.

    Катя когда-то была юной веселой и звонкой, а сейчас она весила как средней величины холодильник, ходила по дому и по двору в одном и том же засаленном халате и развешивала белье на веревках под окнами. Заур пахал в три смены, спал урывками по два часа, но денег все равно не было. Дома постоянно пахло прокисшим молоком, плохопрожаренной капустой и черным хлебом. От красавицы жены остались лишь воспоминания о былой красоте, дети тоже умом не блистали, в комнате всегда громко работал старенький телевизор. Радости такая жизнь приносила мало. Несмотря на восточный темперамент, Заур был очень сдержан, руку на Катю поднимал очень редко, и только когда она выпьет. Катя начала пить после рождения пятого ребенка. Тогда Заур впервые ее ударил и испугался сам себя. Потом неделю каялся, плакал, извинялся, а через месяц Катя поняла, что снова беременна.

    Дима и Лена были немолодой супружеской парой, ему было около 40, Лене 37. Но выглядели старше. У них был четырехлетний сын Алешка, очень капризный залюбленный мальчик. Лена долго не могла забеременеть , почти отчаялась, но на четвертом десятке все-таки удалось. Алешка родился худеньким , слабеньким. Лена и Дима круглые сутки дежурили у его кроватки. Вскоре Алешка окреп , и на радость своим родителям, благополучно сел им на шею. Ему покупали все, что было в детских магазинах, любые сладости, самую лучшую одежду. Если чего-то не было, доставали через знакомых за тройную цену. Дима был директором магазина, Лена когда-то давно работала учителем, но вскоре решила посвятить себя дому и лечению от бесплодия, а когда вылечилась – сыну.

    Лена и Дима вместе с Алешкой переехали в 24 квартиру недавно из соседнего городка. Там они ютились в однокомнатной, и даже при хорошем достатке пока не могли себе позволить расширить жилплощадь, а в 24 квартире жила престарелая троюродная сестра Диминой матери. У нее никого не осталось из родственников, и она завещала квартиру Диме. С работы он не уволился, до соседнего городка полчаса на машине, а жить на большой площади все-таки удобнее .

    Дима всегда был на работе, приезжал только к ночи. И Лена, к своему удивлению. Быстро подружилась с Катей, соседкой по лестничной площадке. Что общего было у сдержанной интеллигентной Лены с быдловатой, постоянно смеющейся Катей непонятно, но женщины постоянно  проводили время вместе, Алеше иногда разрешали играть с Катиными детьми, но он был очень капризный и жадный и не мог делить свои дорогие новые машинки с этим ободранными девочками и мальчиками в грязных вещичках. Женщины особо не пытались подружить детей, лишь посмеивались, видя как Алеша отбирает свои машинки и прячет их под кровать . Как-то Дима приехал с работы пораньше перед праздниками и столкнулся с Катей на кухне своей же квартиры. Лена в это время укладывала Алешку.

    -Здравствуйте. – вежливо сказал Дима. – Вы наверное , Катя, напротив живете?

    -Да, Катя я. – хихикула совершенно по-девичьи и засмущалась она.

    -Рад знакомству. – галантно кивнул Дима. – С вашего позволения пойду переоденусь.

    Катя смотрела ему вслед и недоуменно хлопала глазами. Таких мужчин она еще не встречала. В пиджачке, аккуратно подстрижен, с чистыми ровными ногтями , а запах… И она! Грязный халат, сломанные покусанные ногти, пучок на голове, а ведь моложе Лены!

    -Кать, ты чего застыла? Чай еще будешь? –на кухне возникла Лена.

    -Побегу я. Старшие наверное уже со школы пришли.

    Катя всегда стеснялась признаться, что путает имена своих детей, и называла их по размеру «Старшие» «Средние» и «Младшие». Старшие ходили уже в третий, вроде, Катя не была уверена, класс, средние во второй, а мелкота еще в сад. Старшие забирали средних после школы и они вместе забирали младших из сада. Вот такая не хитрая арифметика. Несмотря ни на что, катины дети были очень дружны, всегда веселы, по мере сил помогали по дому, неплохо учились. Старшие пели в каком-то кружке, средние танцевали, а младшие просто были милыми смышлеными малышами.

    Катя вернулась домой от Лены, оглядела свою убогую квартирку и со стоном выдохнула. Заур был на работе, дети видимо еще не пришли из школы, и Катя принялась сначала за уборку, потом за себя. Конечно , нельзя было за один вечер вымести и отдраить все, что загрязнялось годами, но квартира приобрела более ухоженный вид. Затем Катя аккуратно подстригла ногти, приняла душ, зачесала волосы, выбросила засаленный халат и поставила тесто для пирогов.

    Когда пришли дети, они сначала замерли в ступоре. Катя им тут же раздала указания, разуться, помыть руки, аккуратно сесть на застеленный диван и не нарушать идеальную чистоту. Ее указания выполнялись несколько минут, а потом снова полетели в разные стороны игрушки, старшие начали репетировать песню для школьного концерта, средние учили уроки, младшие весело носились по комнате. Кате хотелось выть и плакать. Неужели она такая плохая мать, что ее не слушаются собственные дети. В порыве гнева отвесила звонкий подзатыльник средней, за то, что та хотела стащить пирожок , только что вынутый из духовки.

    Вскоре пришел со смены уставший Заур. Не глядя прожевал пирог, глазами пробежал по телепрограмме и завалился спать. Катя вздохнула еще печальнее.

    С утра она видела, как Лена и Дима усаживают Алешку в машину, как Дима заботливо придерживает перед женой дверь машины. Катя начала злиться на Лену. Почему одним и малыш чудесный, и муж заботливый, а другим шум, гам, вечный беспорядок  и вдесятером в двушке ютиться. Кате не хватало ума осознать, что Лена не виновата в своем счастье, да и счастье это было относительным. Если посмотреть на ситуацию глазами Лены, то можно сказать , что счастлива как раз Катя, ей же не пришлось годами ходить по врачам, проходить всевозможные обследования, ездить к бабкам знахаркам. Рожай одного за одним да радуйся.

    В какой-то момент, через несколько дней тяжелых раздумий, Катя решила , что Лена украла ее счастье. «Почему одним все, а другим ничего» — подумала Катя, и начала изобретать план мести. Сначала она воткнула несколько иголок в дверной косяк квартиры напротив, но с соседями ничего не произошло. Лена так же приветливо улыбалась на лестничной клетке, Дима по возможности предлагал подвезти по-соседски в магазин, а сынок бегал по двору каждый раз с новой игрушкой, перебирая пухлыми ножками. Потом Катя заметила, что Дима на ночь забыл закрыть окно  машине и подбросила свою старую засохшую помаду, но потом решила, что помады не достаточно, кинула еще сигаретный окурок со следами помады и носовой платок с вышитыми цветами . Утром она смотрела в окно, расчитывая увидеть крах семейной жизни соседей. Но Лена лишь  кончиками пальцев выкинула хлам на улицу и отчитала Диму за незакрытое окно, подумала, что местная шпана накидала мусора. И снова Катин план рухнул. Время от времени она продолжала засовывать иголки в дверной косяк соседям. Если она таким образом пыталась воздействовать на карму Лены, то от количества игл ее карма должны была походить на ежа.

    Несколько месяцев ничего не менялось, лишь Катя ни разу не согласилась зайти к соседям на чашку чая.  Вскоре соседи пропали . Просто сначала на машине уехал Дима, через несколько часов прыгнула в такси Лена, закутывая на ходу Алешку. К вечеру ситуация прояснилась, ее обсуждал уже весь двор. Дима погиб в аварии, машину повело при первом гололеде, и развернуло прямо под грузовик. Через несколько дней Диму похоронили, а Катя взяла вину на себя. Она падала перед Леной на колени, умоляла простить, говорила, что она прокляла их семью, Лена лишь пожимала плечами и смотрела перед собой. Сразу после похорон Лена продала квартиру и вернулась в родной город, а Катя так и не простила себе эту аварию.

    ****

    Кв № 16

    ****

    Владик рос очень болезненным мальчиком. За месяц он ходил  в садик пару дней, тут же подхватывал все инфекции, и ложился в больницу. Затем , когда пошел в школу, за четверть мог прийти на несколько уроков и тут же мама, Ольга Петровна, увозила его по всем врачам в городе и области. Она думала, что болит у Владика все, от горла до пяток. Все врачи знали Ольгу Петровну в лицо, а историю болезней Владика могли цитировать наизусть. Сначала Владик сопротивлялся изо всех своих детских сил, пытался убегать играть с ребятами во двор, даже попробовал дикие яблоки с легендарной яблони в центре двора , когда мать узнала про яблоки, тут же вызвала скорую, долго промывали желудок, в общем с тех пор яблоки Владик не любил. Несколько раз он видел, как мальчишки под окнами на спор пытаются пройти по длинной трубе , служащей изгородью. Это редко кому удавалось, но самый удачливый, Васька из 41 квартиры, потом долго именовался во дворе канатоходцем  Владик искренне ему завидовал. Постепенно Владик смирялся со своей болезненностью. Вспышки его неповиновения мгновенно подавлялись властной матерью Путей подавления было два.  Либо Ольга Петровна хваталась за сердце, долго стонала, охала, помирала. Владик не выдерживал и ложился в постель, глотал все горькие таблетки ,ставил градусник., пил молоко с медом, и даже иногда специально кашлял, чтобы мама не зря мучилась. А второй способ был проще. Если Владик сопротивлялся, Ольга Петровна долго и занудно вкрадчивым голосом рассказывала про «того мальчика», например «тот мальчик, из соседнего двора, тоже не выпил такую таблетку, когда ему мама сказала , и умер долгой мучительно смертью». «Тот мальчик» болел всеми болезнями, что и Владик, и почти ежемесячно умирал по сломам мамы.  Только в школе Владик постепенно начал осознавать  и плюсы своей болезни, и на какой-то момент они ему даже помогли. Учителя жалели, рисовали тройки, а особо жалостливые даже четверки. В любой момент можно было уйти с уроков, сделав печальное лицо и сказав что-то вроде «я так готовился к контрольной, но голова болит просто сил нет». Если встречался упертый учитель, Владик на него напускал маму, она бежала в школу, тряся перед лицом педагогов и директора всеми листами истории болезни сына, время от времени хватаясь за сердце и причитая «муж козел бросил, сама мучаюсь с этим инвалидом, вот она карма Божья за грехи». После двух-трех таких выступлений, от Владика окончательно отстали.

    Но классу к седьмому Владик опечалился. Все его одноклассники таскали за девочками портфели, дергали за косички на переменах, и бегали наперегонки по длинным школьным коридорам. Владик же сидел за партой. Любая попытка встать пресекалась строгим взглядом учителя, который в случае очередного приступа болезненности Владечки не готов был оправдываться перед взбудораженной мамашей. Почти до мая Владик ходил в теплой шапочке и на двое штанов. Он с трудом отвоевал право поддевать хотя бы подштанники, а не утепленные колготки. Уже на первое сентября мама его снаряжала в теплую куртку и вручала плотно упакованный букет со строгим нареканием не нюхать цветы, а то вдруг аллергия. Владик был безумно счастлив, когда к концу седьмого класса мать решила , что он вырос и перестала провожать его в школу. Вернее, перестала официально провожать, но щла чуть издали и наблюдала как идет Владик и не снял ли шапочку. Если у Владика появлялся друг в классе, то выдерживал он недолго. Мама Владика устраивала такой тотальный контроль, что ребята, даже самые доброжелательные, не выдерживали. Так Владик доскрипел до окончания школы, его могучий организм выдержал все таблетки, уколы, грелки и прочие атрибуты маминых страхов. Перед последним звонком в школу приезжали представители авиационного училища, и владик загорелся. Но при словах «физподготовка на высшем уровне» померк. С его болезями он на физкультуре в школе был два раза за все годы учебы.

    Но Владик, не смотря на старания мамы, дураком не был. Он выбросил все таблетки, нашел в шкафу старые треники и начал заниматься. У него было несколько месяцев до экзаменов и он очень хотел все сдать. Сначала каждый шаг давался с трудом, и перед каждой тренировкой в ушах стояли крики матери, что он ее в гроб загоняет. Но Владик бежал и чувствовал, как наверстывает все потерянное за эти годы. Затем он сбрил ненавистные усики щеточкой, которые мать называла милым юношеским пушком. И понял, что не зря это сделал, когда самая красивая девчонка в классе посмотрела на него с явным интересом. Труднее всего пришлось с учебой, и Владик не просто грыз гранит науки, он разносил его в маленькую пыль. Каждое утро бежал и прокручивал в голове формулы и теоремы.

    И итоге в институт Владик поступил, не на летчика конечно, нельзя даже при всех усилиях было наверстать все упущенное за почти двадцать лет, но быть авиаконструктором тоже неплохо, решил Владик, собрал маленький чемоданчик с самым необходимым и уехал в столицу, даже не обернувшись на стоны матери «как ты мог бросить больную мать».

    ************

    Послесловие.

    Наши дни

    Я вернулся в родной двор через почти двадцать лет как отсюда уехал, приезжал лишь пять лет назад на похороны больной матери, той самой ,которая кричала «как ты мог бросить больную мать». Эта больная мать прожила еще пятнадцать лет после моего отъезда, значит е так уж и была больна. Возможно. Это рассуждение покажется циничным, но не цинично ли было лишить ребенка детства, погрузив в бесконечную череду врачей, больниц, очередей. Все друзья у меня только из института или с работы, из детства никого, потому что некогда было дружить ,нужно было глотать таблетки.

    А двор все такой же. И стол в центре, и оба дома номер 19 на месте. И запах , все тот же теплый и уютный. У второго подъезда курит мужичок, подошел к нему, сказал , что жил здесь когда-то, он меня не вспомнил, не страшно. Коротко распросил о тех ,кого помнил. Лариса умерла, а Милана вышла замуж, уехала во Францию, там встретилась с отцом, но подробности не известны. Катька родила еще троих ,но из этих детей мало кто выбился в люди, только старшие девчонки. Петр Иванович умер следом за женой Верой, которая сгорела за два года после нелепой смерти сына.

    Во дворе бегает много незнакомых детей, все так же рвут кислые яблоки с покосившейся яблони, только теперь их никто не гоняет. Смелые мальчишки играют в канатоходцев, один смог пройти до конца трубы и радостно прыгает под завистливые взгляды друзей,которые снимают его на камеру в телефое, хотя сейчас они наверное называю себя смелыми ренджерами или спайдерменами…

    Я был рад , и в то же время опечален, погрузившись в годы своей юности. И подпишусь как в детстве, ваш Владик.

    Источник

    Понравилась статья? Поделить с друзьями:

    Не пропустите также:

  • Рассказ алексеева медаль распечатать
  • Рассказ а ты улыбайся крупин
  • Рассказ алексеева зоя читать
  • Рассказ а ты улыбайся краткое содержание
  • Рассказ алексеева брестская крепость

    • 0 0 голоса
    Рейтинг статьи
    Подписаться
    Уведомить о
    guest

    0 комментариев
    Старые
    Новые Популярные
    Межтекстовые Отзывы
    Посмотреть все комментарии