Третье октября – Всемирный день трезвости и борьбы с алкогольной зависимостью. Пьющие отец, брат, сын, а порой мать или дочь делают невыносимой жизнь членов семьи. Чаяния близких зависимым неинтересны. Подобная картина, к сожалению, знакома многим. Как правило, пьющие люди таковыми себя считать отказываются. Их можно увидеть на улицах – грязных, оборванных и постоянно пьяных. Но есть и другие, успешные, имеющие хорошую работу, семью и друзей. Они не пьют – выпивают по вечерам и пятницам, чтобы снять напряжение. Поводы разные. Результат один. И те и другие – алкоголики. «Аиф-Юг» побеседовал с некоторыми из них.
Стал зависим с первого же раза
Леонид начал пить в 14 лет, бывший алкоголик. Но он так не говорит. Бывших алкоголиков не бывает. Просто сегодня он не пьет. Состояние «сегодня» длится почти восемь лет.
Начал пить подростком. На школьное мероприятие одноклассники пронесли вино, попробовал. Один стакан, второй… Состояние, которое принесло выпитое, ему понравилось.
«Помню первую мысль — почему родители говорили, что пить это плохо? Я стал алкоголиком с того первого раза. Все время искал состояние, которое мне приносил алкоголь, — говорит мужчина. — Пьющий человек перекладывает ответственность на других, хочется найти крайнего в жизненных неурядицах. Алкоголь не меняет человека. Он создает иллюзию – я выпил и мне хорошо. Постепенно появлялись изменения на физиологическом уровне. Я пил, а хорошо мне уже не становилось. Основным было мое «я», мои чувства, интересы, отношение ко всему было потребительским».
Он пил, родные пытались бороться, отправляли на лечение. Леонид два раза находился на реабилитации в наркологическом диспансере Краснодарского края.
«После первой реабилитации я около двух лет пытался выпить без последствий, — продолжает он. — До сих пор помню: иду с работы, а на пути ларек, в котором я покупал выпивку. Домой надо поворачивать, а прямо этот магазинчик… Иду, в голове прокручивается: «я сейчас выпью, на утро похмелюсь, выключу телефон, чтобы с работы не дозвонились, буду пить три-четыре дня, потом придется выходить из запоя. Буду один день практически умирать, на второй день выползу и отправлюсь на работу, боясь всего на свете, даже просто переходить дорогу. Состояние психоза. Ночами буду потеть, на третий день самочувствие начнет улучшаться и только на четвертый можно будет сказать, что я отошел». Все это я вспоминал, пока шел эти несколько метров до ларька. Я заранее знал все последствия, все, что будет. И я сделал свой выбор: «Сейчас зайду, а завтра нет». Так начался очередной запой».
Восемь трезвых лет
Однажды врач наркологического диспансера посоветовала Леониду посещать группу анонимных алкоголиков. Люди, страдающие зависимостью, но решившие не пить, стараются помогать друг другу — организуют встречи. На собрании не спрашивают имен и фамилий. Важна не личность, а поддержка. Там не лечат и тем более не заставляют бросать. Эта болезнь неизлечима, с ней учатся жить.
«Когда я попал туда первый раз, у меня уже не было работы и имелись проблемы со здоровьем, — говорит мужчина. — Когда я трезвый — то злой, если пьяный — не могу остановиться, не хожу на работу, вру, затем испытываю угрызения совести… Жизнь не менялась».
Сейчас у него другая жизнь. Новая. Та, прошлая перестала существовать, ценности поменялись.
«Не излечиваются те, кто патологически не может быть честным сам с собой, — объясняет Леонид. — Нужно честно признать проблему. То есть я пью, потому что я алкоголик. А не потому, что жена пилит, начальник не ценит и так далее. Надо самому захотеть бросить. Без мысли, что когда-то снова вернешься к выпивке. Когда я пришел в группу анонимных алкоголиков первый раз, увидел таких же, как и я. Но они сидели трезвые. Это потрясло».
Здесь и сейчас Леонид не пьет. Оказалось, в трезвой жизни есть чем заняться. Получил права, затеял ремонт. Женился, решил посадить сад. А друзья-собутыльники отсеялись.
«В коляске всегда было спиртное»
Алена своя имя не скрывает. До тридцати у нее была обычная жизнь. Вышла замуж, развелась, осталась вдвоем с дочерью. Жила в Тихорецке, работала в сфере медицины. Как у медиков говорят «без полторашки в операционную не заходят». Чтобы влиться в коллектив, пришлось учиться пить. Морально тяжело: пациенты порой умирают, никак не складывается личная жизнь. Как свет в окошке стала встреча с Александром. Жили дружно, заботились друг о друге, никаких обид и претензий. Очень боялась его потерять. Александр работал вахтовым методом. Из очередной поездки не вернулся. Позвонил друг: «Саши больше нет». Этот момент разделил жизнь на «до» и «после».
Когда это случилось, Алена была в положении. От горя, не осознавая что делает, хотела избавиться от ребенка, потом вспомнила про алкоголь. Им «спасалась от сумасшествия». Несмотря ни на что, родила здоровую девочку, назвала Сашей. А сама хотела уйти из жизни. После родов стала пить каждый день. На фоне алкоголизма несколько раз становилось плохо на улице. Но внешне пыталась вести себя прилично, гуляла с дочерью на свежем воздухе. А в коляске всегда лежало спиртное.
Пила, никого не слушая, порой оставляла маленького ребенка дома ночью одного. К Алене приходил священник, с ней разговаривала мама, коллеги. Постепенно семьей заинтересовались органы опеки. Сашу предложили временно отдать в приют.
Согласно докладу Всемирной организации здравоохранения, снижение употребления алкоголя повлекло за собой значительное увеличение ожидаемой продолжительности жизни в России. Число зависимых от алкоголя за десять лет снизилось почти на 40 %, поясняют в Министерстве здравоохранения РФ. Потребление алкоголя в России за последние восемь лет сократилось с 18 до 9,3 литра на душу населения.
«Чувства к погибшему мужчине были сильнее чувств к дочери, — вспоминает она. — Когда я пила, я разговаривала с ним, как с живым. Периодически моя подруга забирала Сашу к себе, а ко мне приводила нарколога, так длилось более пяти лет. За это время я достигла дна».
Алена сама отнесла свою дочь в приют «Берегиня» в Тихорецке и легла в неврологию лечить нервы. После выхода из больницы каждый день навещала дочь. Рвала сердце себе и ей. Старшая, Диана, в это время росла у родителей своего отца в Белой Глине.
Во сне бежала за погибшим Сашей
«На работе я видела, как умирали люди, и чувствовала, что ухожу сама, — продолжает Алена. — Постепенно наступил момент, когда стало тянуть на спиртное постоянно. Во снах всё бежала за погибшим Сашей. Однажды появилась мысль, что можно остановиться, и я попросила маму забрать меня к себе. Так оказалась в Краснодаре. Лежала на Тюляева (наркологические центр). Закодировалась в платном кабинете. Но делала это не для себя. Для мамы и чтобы вернуть ребенка. Я начала осознавать, что у меня проблема, что это болезнь. Как медик, я все про это знала. Знала и ждала своего конца, осознанно хотела умереть. Не было желания найти выход».
Несмотря ни на что, удалось получить разрешение забрать дочь домой. Но, ожидая такси, неожиданно она выпила коньяк. Дочь, естественно, не отдали. Но и родительских прав не лишили. Опекунство над малышкой взяла мать. Какое-то время Алена работала, жила с мамой и дочерью, воздерживалась от спиртного. Но сорвалась. Жила где попало.
«Так прошел год. Я весила 47 кг, не могла выходить из комнаты, понимала, что останавливается сердце. Не могла ни есть, ни не пить. Ощущала холод смерти, разговаривала с Сашей. Практически была в другом мире. Просила Сашу забрать меня к себе», — говорит она.
Переломный момент случился в марте 2016 года. Однажды ночью Алену накрыл приступ. Было несколько остановок сердца, клиническая смерть.
«В больнице мне казалось, что увидела свое тело, как мама походила к носилкам, как доктор щупал пульс. И в этот момент встретилась с Сашей. Я пошла к нему, он меня обнял и сказал: «Иди к детям, все будет хорошо». Очнулась я мокрая под капельницей, — вспоминает женщина. — А потом пришла в группу анонимных алкоголиков. Услышав их истории, я поняла, что возможно у меня тоже получится наладить свою жизнь. Ребята из общества дали мне надежду».
За прошедшее время у Алены не появлялось желания выпить. Она восстановилась в родительских правах, вернула обеих дочерей, приобрела жилье в Краснодаре. Работает, помогает другим.
На собрании не спрашивают имен и фамилий. Важна не личность, а поддержка.
«Человек, страдающий алкоголизмом, может «завязать», но он должен помнить, что эта болезнь неизлечима, — говорит врач Центра медпрофилактики Минздрава Краснодарского края Александр Горячев. — То есть он может своим волевым усилием изменить образ жизни, ценности, приоритеты, отказаться от спиртного. В медицине это называется длительная ремиссия.
Однако это не обязательно, что он запьет вновь. Но помнить о том, что это возможно, надо. Человек должен без иллюзий относиться к этому состоянию. Леонид и Алена правы, говоря, что они не бывшие алкоголики, а алкоголики, которые не пьют сегодня. Они полностью осознают свое состояние и это хорошо. У них мощная мотивация для сохранения трезвой жизни».
Мы встречаемся с Юрой в выходной: он легко согласился рассказать мне, как все было на самом деле, хотя мы не были знакомы ранее (дружба в Facebook — не в счет), а я лишь читала пару статей про него. Однако мы часами говорим о его жизни и карьере здесь, в Екатеринбурге, о том, что происходило с ним в Таиланде, почему он не хотел возвращаться и думал ли, что город, где он родился и вырос, вновь сможет стать для него родным. Это получилось даже не интервью, а просто разговор о жизни.
На данный момент Юрий не употребляет алкоголь уже более трех месяцев. За это время, которое кому-то может показаться слишком коротким, но для самого Немытых оказалось огромным промежутком, он успел привести свою жизнь в порядок. Он уже прошел курс реабилитации, а сейчас продолжает работать по методу Геннадия Шичко по избавлению от алкогольной зависимости, и, более того, его назначили вице-президентом благотворительного фонда «Мой выбор», давшего ему шанс на новую жизнь. Теперь Юра смело строит планы на будущее, мечтает о своем СМИ, семье и детях — и когда говорит об этом, его глаза горят и в них есть уверенность в том, что все получится.
При этом не без ностальгии он вспоминает время, проведенное в Паттайе. О том, как выживал на улицах, как посадил зрение, читая при свечах, потому что в недостроенном доме, где была его лежанка, не было электричества. Как потерял друга — молодого парня, подсевшего на наркотики, который утопился, спрыгнув с пирса. Как попадал под машину и несколько раз оказывался в тайских полицейских участках и тюрьме — среди местных уголовников и таких же, как он, иностранцев.
«Я не хочу обелять себя, — говорит он. — Алкаш? Да, алкаш. Бухал? Да, бухал. За пьянку увольняли? Да, увольняли. Квартиру просрал? Да, просрал — но свою же». Впрочем, обо всем стоит поговорить по порядку.
Талантливый журналист Юрий Немытых
— Юра, как вообще ты оказался в Таиланде? Насколько знаю, ты был журналистом и в Екатеринбурге, и в Москве. Как занесло на чужбину?
— Я закончил исторический факультет УрФУ — кстати, без красного диплома, как писал кто-то из коллег; работал в журнале «Эксперт-Урал». В 2007-м вместе с женой Мариной переехал в Москву — позвали в газету «Труд», у которой сменился собственник: он хотел полностью перестроить работу издания, а потому сменил коллектив. Талантливых журналистов набирали со всей России, позвали и меня. Поначалу участвовал в конкурсе на должность главного редактора «Труда» в Екатеринбурге, но из трех голосовавших за меня высказался только один. Нет худа без добра. Он же — Владислав Вдовин — предложил возглавить отдел «Рынок труда», но уже в основном издании — в Москве. Ребята у меня работали классные, мы все были молодые, целеустремленные, до сих пор вспоминаю с гордостью, хоть и проработали мы относительно недолго (около полутора лет).
Случился кризис 2008-го. Зарплату сократили на 20% — и для меня это было критично, потому что 30% я отдавал за квартиру в Москве, а оставшиеся 50% вполне мог бы зарабатывать и в родном Екатеринбурге, где была своя квартира. На тот момент уже был год, как я развелся с женой: она ушла от меня, потому что я пил. Поначалу пустоту от этого расставания заполнял работой и тем драйвом, что она мне дарила, но потом и на работу забил. Были разочарование в проекте, усталость, я уже понимал, что все схлопнется. У меня в Москве не было никого, кто мог бы поддержать или подбодрить, и мне уже ничего не хотелось. А что человек делает, когда ничего не хочет? Ну, пьянствует. И я быстро перешел в ту стадию, когда пьянки стали проходить в ежедневном режиме, и слишком часто стало случаться так, что за полчаса до планерки вместо себя отправлял корреспондента, а на работу приезжал, когда уже все было написано. Кому нужен такой редактор? Меня по-хорошему уволили: предложили написать «по собственному».
— И ты сразу вернулся в Екатеринбург?
— Да, приехал сюда, а тут с работой было как-то ни шатко ни валко — кризис никуда не делся. К тому же я пил и в разных местах, в общем, не задерживался. Меньше месяца был главредом журнала «Недвижимость»: на одной из пьянок разбил нос директору.
 |
|---|
|
В семье Юры пил отец, потом бросил, потому что пережил инсульт. Его мама никогда не употребляла алкоголь, но никак не могла повлиять ни на мужа, ни на сына. Совсем чуть-чуть не дожив до сорокалетия, она покончила с собой — Юре тогда было 20. |
Тогда нашлись люди, которые вразумили меня, сказали, что с моей пьянкой что-то надо делать, и я первый раз пошел в Благотворительный фонд трезвости имени Геннадия Шичко (ныне «Трезвое поколение Урала»), где от зависимости спасают методом советского физиолога и кандидата биологических наук. Начал писать дневники по его программе, но не прошел ее до конца, хотя она мне реально помогала. Сейчас, спустя годы, вернулся к ней. И теперь понимаю, почему тогда бросил. Это было настоящее головокружение от успеха: я не пил, я был трезвым, я нашел новую достойную работу, зарабатывал деньги, и мне казалось, что все уже хорошо, опасность миновала. Даже после того, как забросил программу, месяца три не пил, а потом стали появляться мысли: «Ну а почему бы и не выпить». Так у всех зависимых бывает, и если ты не понимаешь, что твое «почему бы» обернется только тем, что окажешься в том же дерьме, из которого выбрался, — тебя уже не спасти.
— И снова начал пить?
— Да, я вернулся к алкоголю быстро. И тут в моей жизни случился «Деловой квартал», а параллельно с ним — очередная роковая любовь. Коллега Марина (я называю ее Марина М.) ушла ко мне от своего жениха незадолго до свадьбы.Теперь выражение «на чужом несчастье счастья не построить» для меня не просто слова. Месяцев через восемь я продал свою квартиру, чтобы расплатиться с долгами, в которые влез из-за своего алкоголизма. Было желание начать с чистого листа. Мы съездили в Таиланд по путевке и поняли, что хотим там остаться.
— Проданная в Екатеринбурге квартира была твоей или принадлежала родителям?
— Это была моя квартира в доме для журналистов, я попал в региональную программу и купил ее по льготной цене. При этом на деньги от ее продажи (с вычетом долгов) купить нормальное жилье в Екатеринбурге уже было нельзя, зато в Паттайе — можно. И мы бросили все и улетели в рай. К тому же мы оба — журналисты и были уверены, что сможем зарабатывать на фрилансе. Тогда в Таиланде все было очень дешево, и на достойную жизнь там нам вполне бы хватало.
— В каком году вы туда переехали?
— В 2012-м.
— Все было официально: виза, своя квартира, работа?
— Да, работал на фрилансе. Квартира-студия в кондоминиуме, с огромным балконом, на котором была оборудована кухня; в 800 метрах от береговой линии, с общими зоной отдыха и бассейном.
— Почему все пошло не так?
— Алкоголь. Марине, конечно, не нравилось, что я пью, хотя она со мной тоже выпивала — просто меньше. Она не говорила о том, чтобы бросить пить вместе, а ставила мне ультиматумы. А я не мог тогда принимать ультиматумы, да и сейчас научился ли — вопрос. Мы часто ругались, она несколько раз уходила от меня еще в Екатеринбурге. Но в Паттайе ушла окончательно: у меня тогда ничего не ёкнуло, я думал, что она все равно вернется. Но не вернулась. И быстро вычистила меня из своей жизни.
У меня в тот момент очень «зеркалило»: бывшая жена тоже ушла от меня после переезда из Екатеринбурга. Я говорил Марине М. еще до переезда, что нам надо будет держаться вместе, что бы ни случилось, мы будем на чужбине, но… так получилось. И, конечно, все в очередной раз из-за пьянки, я уж не буду каждый раз упоминать, из-за чего моя жизнь катилась к черту. Она сделала свой выбор, и сделала правильно. Сейчас она замужем, растит сына и, насколько я могу судить, вполне счастлива.
— Как вообще в Паттайе с алкоголем? Там пьют все?
— Есть такое выражение «Паттайя — не Таиланд», и бухают там все: местные, туристы, гастарбайтеры. Там тайцев очень мало, а те, что есть, — в основном беднота из сельских провинций, приезжающая на заработки. Много выходцев из Лаоса, Камбоджи. Большая (как и во всем остальном Таиланде) китайская диаспора. Иностранцы со всех уголков света, публика очень разношерстная. Но вообще складывается впечатление, будто власти Таиланда решили, что весь шлак из самой страны и из-за ее пределов должен концентрироваться именно в Паттайе. Проститутки там стоят прямо напротив полицейского участка, все вокруг пьют, алкоголь дешевый, найти компанию, чтобы выпить, даже если у тебя нет денег — легче легкого.
«Я стал удобной дичью»
— Что случилось после ухода Марины?
— Сперва устроился редактором в местную газету для русских. Но драйва уже не было, уйти в работу с головой не получилось, получилось — в бутылку. Предсказуемо был уволен. Снова начал залезать в долги, собутыльников становилось все больше, а потом ко мне присмотрелись некие люди (уверен, что русские): они знали, что есть соотечественник с квартирой, который, по сути, один в чужой стране, и если он пропадет — никто и не заметит. А потом я взял деньги под залог квартиры у одного человека из России, и после этого началось самое интересное. До сих пор не уверен, то ли все это было совпадением, то ли четким планом по отжатию у меня квартиры.
— Каким планом? Как это вообще всё произошло?
— Я был очень удобной дичью. Однажды меня забрали в полицию из-за спровоцированной кем-то драки, которой, по сути, и не было; причем это было в кондоминиуме, где пьянки, беспорядки и потасовки случались с завидным постоянством, но полиция не обращала на них внимания. А тут — пришли за мной, увезли в участок. На тот момент виза у меня уже закончилась (и это исключительно моя пьяная дурь, уж на продление-то визы мог бы денег найти), и из страны могли выслать. Прошел суд, меня отправили в тюрьму. Полицейский тогда еще спросил: «А ты хочешь остаться в Таиланде? Или готов к депортации?» Конечно, я хотел остаться, ведь в России делать совершенно нечего, а тут квартира была. Полицейский тогда еще добавил, что мой адвокат ему звонил, хотя, конечно, никакого адвоката не было. Оказалось, что это черные риелторы принялись меня обрабатывать.
Едва знакомые и вовсе неизвестные мне русские люди стали приходить ко мне на свидания в тюрьму, предлагали переписать квартиру на них за то, что они заплатят залог и я выйду. Я не был к этому готов, отказался, и тогда на меня начали давить в камере, где сидели матерые уголовники (кто за наркотики, кто за убийство). Гулять не выпускали, сокамерники не давали есть.
Потом мне что-то подмешали в воду или в еду: у меня были страшные галлюцинации, которые, как мне казалось, я переживал в реальности (думаю, это был бэд трип от ЛСД — когда от употребления наркотиков наступает психоделический кризис: негативные, потенциально опасные для психики переживания происходят будто наяву). Я сбегал из тюрьмы, несколько раз умирал и воскресал, терял всех своих близких, был безумным спецназовцем; меня пытали, били, ковали в наручники… Все истории переплетались, они все были реализацией моих страхов, например, об изнасиловании или измывательствах в тюрьме, сериалов, которые я смотрел («Игра престолов», «Во все тяжкие»), мыслей о продаже квартиры в Паттайе. Я очнулся с разбитой головой — видимо, так орал в камере, что зэки ударами меня вырубали, чтобы не мешал.
И только я пришел в себя — появился новый человек: на свидание пришел еще один русский. Он когда-то был опером в Москве, теперь — полицейский в Таиланде, друг бывшего следователя, у которого я брал деньги под залог квартиры. Сперва я отказался от его предложения, у меня уже все эти ходоки в голове перепутались. Но позже, когда меня уже перевезли в иммиграционную тюрьму, сам связался с ним и согласился на его условия. Он сказал, что выкупит у меня квартиру за две трети от рыночной стоимости, но вычтет еще деньги, которые потратит на то, чтобы вытащить меня из тюрьмы, сумму залога, стоимость моих билетов в Россию и обратно (мне надо было выехать из страны в любом случае) и еще налог за продажу. Я согласился, потому что находиться в тюрьме сил больше не было, а главное — после депортации я не мог бы легально вернуться в Таиланд без «помощи» полиции. Значит, квартиру потерял бы в любом случае. В итоге за квартиру я получил что-то около тысячи долларов, хотя стоила она на тот момент примерно 27 тыс. долларов.
Я действительно слетал в Москву, переночевал у знакомых, попил пива на Арбате, переночевал у знакомого знакомых и вернулся, получив визу. Это было осенью 2013-го — через год, как я переехал в Паттайю. Но уже не было квартиры и понимания, что делать дальше.
— Тогда зачем вернулся?
— Там тепло… Да и что мне в России было делать?
Приключения россиянина в Паттайе
— А там ты что делал?
— Фрилансом снова стал заниматься. Как-то в очередной раз поехал в Лаос оформлять визу, потому что ее надо делать из-за границы, и познакомился с тремя девчонками из Екатеринбурга: две из них были парой, а с третьей у нас завязались отношения. И это снова какая-то роковая любовь, которая все изменила в очередной раз.
Фото: Сергей Логинов для 66.ru
Приблизительное время чтения: 18 мин.
Любому пьющему свойственно тешить себя мыслью, что страшная эта пропасть — алкоголизм — находится где-то далеко впереди, что уж он-то обязательно сумеет остановиться вовремя, заметив ее появление на горизонте. Так думают очень многие и не понимают, что уже давно идут вдоль этой пропасти, что она не впереди, она притаилась рядом и терпеливо ждет, когда идущий по ее краешку человек поскользнется или оступится.
Водка уже убила нескольких моих друзей и знакомых. Их карьера была блестящей, жизнь складывалась удачно, и ничто в ней не предвещало такого страшного конца. На моих глазах ушел из жизни аспирант философского факультета МГУ, эрудит и умница Славик; я помню, как умер солист Александровского хора — блистательный тенор Вася, певший когда-то по всему миру свою знаменитую «Калинку»; как с интервалом в пол-года друг за другом тихо скончались мои соседи, чета заслуженных врачей-пенсионеров… Все эти люди были верующими, талантливыми и трудолюбивыми, всех их погубил алкоголь, и финал их жизни уже ничем не отличался от горькой судьбы спившегося тракториста или грузчика.
Я сам много лет танцевал над этой бездной на узком карнизе «умеренного пития», и мне невероятно повезло — я успел заметить, что до катастрофы мне остался всего один шаг. Этот шаг я не сделал, но хорошо запомнил, как это было страшно: понимать, что ты больше не властен над собой, что водка стала сильнее и ты уже не в силах сказать ей «нет».
Когда все началось? Трудно сказать. Может быть, началом стал наперсток портвейна, который наши деревенские родственники за семейным столом наливали мне, первоклашке, со словами: «Мужик растет — пускай привыкает». А может — две бутылки крепленого вина, которое мы с приятелем — таким же двенадцатилетним оболтусом, в обстановке строжайшей конспирации распили в лесу без всякой закуски на первомайские праздники. Отравились, конечно, со страшной силой, но все-таки первый практикум по подавлению рвотного рефлекса при выпивке состоялся для меня именно тогда.
Эти упражнения я активно продолжил спустя несколько лет, когда после восьмого класса пошел работать в ремонтные мастерские Управления механизированных работ №14, которое обслуживало строительство газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. В мастерские стаскивали для починки «убитые» на трассе бульдозеры, трубоукладчики и экскаваторы, а я был принят туда в качестве ученика слесаря по ремонту строительной техники. Что такое «слесарь», я понял довольно быстро: на бульдозерах у нас работали шофера, которых лишили прав за пьянство, поэтому о пьяницах на Севере так и говорили — пьет, как бульдозерист. А вот спившихся бульдозеристов переводили уже в слесаря по ремонту. К ним-то меня и определили в ученики. Мне было тогда пятнадцать лет.
Слесаря оказались тихими беззлобными алкашами, которые сразу же нашли мне достойное место в своем дружном коллективе. Дело в том, что по тогдашнему КЗОТу никакие санкции за нарушение трудовой дисциплины на несовершеннолетних не распространялись, поэтому наказать или уволить меня с работы было практически невозможным делом. Этим юридическим казусом и воспользовались мои наставники: я стал «гонцом». Спиртным тогда начинали торговать с одиннадцати утра. К этому вожделенному часу я получал от коллег деньги, сумку и отправлялся через дыру в заборе к ближайшему магазину, ничуть не боясь напороться на начальство.
Покупал пару бутылок водки, плавленый сырок или банку консервов и через ту же дыру возвращался на рабочее место.
Слесаря наливали мне вровень, по-взрослому, и лишь поругивали за то, что слишком налегаю на закуску, которую по их понятиям надлежало экономить.
…Через полгода я успешно сдал экзамен на квалификационной комиссии и тоже стал слесарем по ремонту строительной техники второго разряда, сравнявшись со своими учителями в этом высоком звании. Навык пить водку, не морщась, я приобрел именно в тот период своей жизни, хотя тяги к спиртному у меня тогда еще не возникло. Просто все вокруг пили, и я пил вместе со всеми — за компанию безо всякого интереса и удовольствия.
Несмотря на юный возраст, я понимал, что все это — почти самое дно и вовсе не собирался ходить в слесарях пожизненно.
В семнадцать лет я поступил на оркестровое отделение областного музыкального училища, и до сих пор благодарю Бога за этот поворот в моей судьбе. Там меня окружал уже совсем другой народ, живущий совсем другими смыслами, проблемами и радостями. Я тоже потихоньку привыкал к этой новой жизни, а друзья, которых я тогда встретил, и по сей день остаются для меня самыми близкими людьми, хотя с той поры прошло уже двадцать пять лет. Все там было прекрасно, все мне нравилось, и лишь одно обстоятельство перекидывало мосток к моему слесарному прошлому: несмотря на всю свою утонченность и изыск, музыканты пили не слабее бульдозеристов. Примерно раз в неделю мужской этаж в общежитии сдавал пустую винную посуду. Называлось все это дело — операция «баян», поскольку пустые бутылки выносились через вахту в футляре от баяна, и нужно было лишь постараться, чтобы «баян» случайно не звякнул, когда его несли мимо коменданта и воспитателя. Те, кому было лень сдавать «баян», складировали пустую тару за передней стенкой фортепиано, которые стояли у нас в каждой комнате. Несчастный инструмент после этого начинал звучать с ощутимым хрустальным тоном.
…В конце первого курса я был призван в армию и угодил в стройбат. После музучилища это напоминало контрастный душ. Личный состав нашей роты на три четверти был укомплектован мелкими уголовниками, уже успевшими до армии отмотать по первому сроку. Как пили там, я не хочу вспоминать в подробностях. Скажу лишь, что служили мы в самый разгар Горбачевского «сухого закона», благодаря которому вместо водки и портвейна я научился употреблять внутрь одеколон «Русский лес», антистатик «Лана 1», лосьон «Огуречный» и прочие спиртосодержащие жидкости в различных комбинациях, достойных пера Венички Ерофеева. Банальный самогон был в те годы недосягаемым деликатесом, а наши ротные умельцы умудрялись добывать спирт даже из гуталина…
И все-таки даже тогда я не считал, что спился. Хотя, описывая все это сейчас, не знаю — смеяться над этими воспоминаниями или плакать. Не спился… Что же это нужно было еще над собой сделать, чтобы посчитать себя спившимся, как еще себя поуродовать? Если бы только можно было отмотать время назад, если б можно было стереть со своей юности всю эту дрянь, словно похабное слово со стены…
Но я тогда и вправду еще мог жить без алкоголя, и пил скорее — по инерции. Организм дураку достался крепкий.
Демобилизовавшись, я вернулся в музучилище, продолжил учебу, а вместе с ней — кутежи, гулянки и обильные возлияния. Конец моего студенчества совпал с развалом СССР. К тому времени я уже женился, мы ждали ребенка. Нужно было обеспечивать семью, но сделать это на музыкантские заработки оказалось в то время невозможно. И я пошел работать на стройку, учеником каменщика, а если проще — подсобником. Опять я стал пролетарием, опять меня окружали поддатые работяги, но теперь я уже категорически отказывался выпить с ними «за уважение» и за все время работы в этой конторе не употребил на рабочем месте ни капли спиртного. Причина была проста: я стал верующим и пришел в Церковь.
Вот здесь бы и сказать, что, уверовав, я бросил пить навсегда, но — увы… Этого не произошло. Дело в том, что в Православии нет категорического запрета на употребление спиртного. Хотя, казалось бы, совершенно ясно сказано в Новом Завете …не упивайтесь вином (Еф 5:18), и еще, что пьяницы…Царствия Божия не наследуют (1 Кор 6:10). Но вот ведь заковыка: какой же пьющий человек признает себя пьяницей? Где критерий такой оценки? С блудом, например, понятно: переспал вне брака с женщиной — все! Ты уже блудник. С воровством то же самое, и с убийством… Там есть определенность. А как определить грань, за которой умеренно пьющий человек превращается в пьяницу, не наследующего спасения? Каждый ведь считает, что вполне себя контролирует и пьет в меру.
Вот только меру эту каждый устанавливает себе сам. Я, например, еще совсем недавно мог выпить под хорошую закуску больше литра водки и язык у меня при этом не заплетался, а на ногах я стоял твердо. Ну разве ж это называется — «упиваться», господа хорошие? Не-ет, упивается тот, кто под забором валяется, получку пропивает да жену бьет. А у меня-то все гармонично: семья сыта-одета-обута, деньги в дом приношу исправно, выпиваю исключительно на досуге, ну а на работе — ни-ни! Какой же я вам «пьяница»?
Примерно так я рассуждал лет десять подряд, успокаивая себя знаменитым тезисом: «…веселие на Руси есть пити, без того не можем жити», а также мыслями о том, что «…ее же и монаси приемлют» и что «…вино веселит сердце человека».
Много было всякого за это время, начиная с первого моего Великого поста, когда мы с приятелями путем нехитрых логических умозаключений пришли к выводу, что водка — постный продукт, поскольку ни яиц, ни мяса, ни молока в себе не содержит. Помню, как рьяно мы однажды «постились», закусывая сорокаградусную жидкость сухим черным хлебом, и как после этого я вознамерился прочесть вечернее правило. Строчки в молитвослове налезали одна на другую, я безуспешно пытался сохранить перед иконой вертикальное положение и с тоской думал, что с моей духовной жизнью, видимо, не все в порядке.
За эти десять лет в мой обиход постепенно вошли «сто грамм после работы, для снятия мышечного тонуса»; веселые застолья на встречах со старыми друзьями, которые мы уже не мыслили себе без водки; разговения после постов с обязательным «принятием внутрь» и еще много всего…
Годами я утешал себя тем, что так живут очень многие, что это не пьянство, а все то же злосчастное «умеренное употребление». С такой мыслью, как с ненадежным балансиром, я бродил по самому краю пропасти и не замечал этого, до тех пор пока меня не зашатало всерьез, пока я не увидал, что до настоящего запойного алкоголизма мне остался всего один шаг и я уже занес ногу над обрывом.
Несколько лет я работал в Подмосковье, где строил заказчикам камины по индивидуальным проектам. Работа очень хорошо оплачивалась, за несколько дней я зарабатывал столько, что нашей семье этого хватало на несколько месяцев. Правда, заказов было не очень много и только в сезон, поэтому зимой мы жили на деньги, заработанные летом, но все равно на круг получалось достаточно, чтобы не бедствовать.
Я очень уставал на этих заказах, и не только физически. Здесь у меня не было ни начальников, ни подчиненных, абсолютно все приходилось делать самому. Я сам размещал рекламу, сам договаривался с заказчиком и разрабатывал проект, сам составлял смету, занимался закупкой и доставкой материалов на объект, наконец — строил камин. Но главная забота начиналась потом, когда нужно было получить с клиента деньги за выполненную работу. И, хотя кидали меня всего пару раз, теоретически такая возможность присутствовала на каждом заказе. Приходилось постоянно быть настороже, поэтому даже когда все благополучно заканчивалось и я получал оговоренную сумму, нервное напряжение меня все равно не отпускало.
От Москвы до нашего поселка — шесть часов езды на автобусе. Я покупал себе в дорогу пару банок какого-нибудь слабоалкогольного коктейля — «джин-тоника» или «отвертки», выпивал их, и только после этого чувствовал, что все уже действительно закончилось, что деньги у меня в кармане и я, наконец, еду домой.
Однажды мне попалась какая-то совсем уж мерзкая «Отвертка», и я подумал — а чего, собственно, заниматься ерундой? Это же просто низкокачественный спирт, разбавленный вонючей апельсиновой эссенцией. Если купить чекушку хорошей водки и апельсинового сока, получится то же самое, только без побочных эффектов. И я стал снимать напряжение после заказов водкой. Очень скоро вместо чекушки я уже покупал в дорогу нормальную поллитровку, которую за шесть часов принимал на грудь полностью. Повторюсь — я тогда вообще не пьянел и дома жена лишь по запаху могла определить, что в дороге я пил. Был для меня в этом даже такой дурацкий шик типа: «Во я какой орел! Целую бутылку засадил, и — ни в одном глазу!»
Тогда я еще не знал, что с водкой такие номера не проходят, что она может ждать очень долго, но потом обязательно возьмет свое. Довольно скоро мне пришлось убедиться в этом на практике.
Как-то раз я приехал в Москву всего на один день по делам, не связанным с работой. Такая поездка была, скорее, в удовольствие, чем в напряг, никакой усталости или нервного напряжения в тот день у меня не было и в помине. Но когда вечером я сел в свой автобус на обратный рейс, то почувствовал непонятный, но очень сильный дискомфорт. Больше всего это было похоже на нехватку воздуха в легких, когда дышишь и никак не можешь продышаться. Организм, помимо моей воли, властно чего-то требовал, а я никак не мог разобрать — чего именно. И вдруг с удивлением и ужасом понял: водка! Нужна водка, причем не мне, а моему организму, который я так старательно приучал к ней много лет подряд. Это было не осознанное желание, и вообще не психический процесс, а скорее, физиологический: на автобус из Москвы у моего организма выработался самый настоящий условный рефлекс. Точь-в-точь как у собак академика Павлова на лампочку.
Ох, как же я закручинился, когда все это понял… Сердце сжала тоска, в голове вяло ворочалась какая-то банальность вроде: «Вот оно как бывает-то, оказывается. Ну ты и попал…» Но времени на осмысление случившегося уже не оставалось, автобус вот-вот должен был отправляться и я… быстренько побежал в магазин за поллитровкой.
Так я стал настоящим алкоголиком, перед которым уже не стояло выбора — «пить, или не пить?». Довольно быстро я обнаружил, что рефлекс на автобус у меня отнюдь не единственный. Ну вот, к примеру, закусывать в автобусе — проблема. Консервы или салатик с собой в дорогу не возьмешь, неудобно это. И я брал к водке нарезку какого-нибудь мясного деликатеса, который обычно не покупал из-за дороговизны. А тут чего экономить — с заказа ведь еду, денег полный карман! Так и привык, что вкусная еда — приложение к водке. Поэтому, когда дома жена готовила котлеты или жаркое, я уже не мог воспринимать их иначе, как — закуску. И опять бежал в магазин…
А дальше пошло-поехало: стресс снять — чекушка, с женой поссорился — чекушка, тоскливо стало долгими зимними вечерами — три дня подряд по чекушке.
Как-то я подсчитал, что если бы раз в неделю выпивал, скажем — литр водки, это было бы почти вдвое меньше, чем мой ежедневный «чекушечный» аперитивчик. С такими объемами моя бедная печень уже не справлялась. Я начал пьянеть. Описывать это противно, да и нет тут ничего интересного. Скажу лишь, что из самого трезвого человека в любой пьющей компании я превратился в обыкновенного пьянчужку, тупо косеющего уже через сорок минут после начала банкета.
Было совершенно ясно, что это — последний звонок, что дальше со мной начнет происходить то, что я уже много раз видел раньше на примере других, но тешил себя самодовольной мыслью о том, что уж с моей-то способностью — пить, не пьянея, мне такая беда не грозит. А теперь она не просто грозила, она уже победно ухмылялась, глядя мне в лицо. И выбор передо мной был совсем небольшой: падать в этот мрак дальше, до упора, или все-таки напрячь остатки воли и хотя бы попытаться из него выбраться.
Совсем завязать с выпивкой уже не получалось. Чтобы хоть как-то упорядочить свое пьянство я твердо решил: больше ни в коем случае не пить в одиночку. Со стороны эта решимость может показаться смешной, но другого выхода я для себя тогда не видел и как мог держался этого правила. Если уж совсем поджимало и прихватывало — покупал бутылку и шел в гости. Усаживаясь в автобус из Москвы, я с надеждой осматривал салон в поисках знакомого лица, и если находил себе собутыльника, то с облегчением бежал в магазин… Но один больше не пил.
Так прошел год. Пить я стал намного меньше, но тяга к спиртному не исчезала, зато стремительно сузился круг людей, с которыми можно было хлопнуть по рюмочке. Практически все мои друзья годам к 35 вышли на тот же рубеж, что и я. Каждый спасался от своего алкоголизма как мог, и никому из нас даже в голову не приходило предложить другому скоротать вечерок за бутылкой. Все мы уже поняли, что больны и старались не искушать друг друга.
Ни о зашивке, ни о кодировке никто из нас даже не думал, по очень специфической и важной причине: зашитым и кодированным алкоголикам нельзя причащаться. Дело в том, что при зашивке человеку вгоняется, с интервалом минут в десять, несколько препаратов контрастного действия, от которых его последовательно бросает то в жар, то в холод. А потом ему очень убедительно объясняют, что теперь даже капля спиртного, попав в его организм, вступит в реакцию с этой «волшебной смесью», превратится в смертельный яд и убьет его. Клин вышибают клином, рефлекс побеждается другим рефлексом, а страх смерти намного сильнее тяги к алкоголю. Во всяком случае, все зашитые, которых я знаю лично, испуганно шарахаются даже от кефира и кваса, опасаясь мизерной доли спирта, образующейся там при брожении.
А ведь православная Евхаристия совершается на виноградном вине. Следовательно, для зашитого человека дорога к Причастию заказана. Вернее, он может, конечно, подойти к Чаше, но только при условии, что вера в истинность Тела и Крови Христовых окажется у него сильнее страха смерти. Но о таких случаях я не слыхал ни разу.
Хотя один мой друг умудрился найти выход и из этой дилеммы. Он зашивается на год, по окончании этого срока идет в храм, причащается и… зашивается еще на год, до следующего причастия. Такой вот странный у человека ритм евхаристической жизни. Я не сторонник подобных методов, но в данном случае просто не знаю, как к этому относиться. Потому что без зашивки этот мой друг за несколько месяцев превращается в настоящее животное, пьющее беспробудно с интервалом дней в пять-шесть между трехнедельными запоями. Страшнее всего то, что он до сих пор не считает себя алкоголиком и уверен, что пьет умеренно, его запои лишь — досадное недоразумение, а зашивается он — так, «на всякий случай»…
Время шло, я старался пить как можно реже и меньше, но иногда, совершенно неожиданно для себя, все-таки срывался в штопор. Не знаю, сколько бы еще тянулась эта моя позиционная война со своим алкоголизмом, если бы однажды Господь не сотворил чудо.
…В очередной раз я сорвался, когда приехал к друзьям в подмосковный Обнинск. Дело было Великим постом, накануне праздника Благовещенья. Мы сидели с другом в его музыкальной студии, он показывал мне материал для своего нового альбома, я рассказывал ему о своих немудреных делах, а на следующий день мы собирались вместе пойти в храм, где настоятелем был еще один мой старый друг. Я приехал именно к ним, я вообще не думал о выпивке, потому что оба они — абсолютно непьющие люди. И вдруг… Какой-то полузнакомый гитарист Колян, случайно забредший в студию… Какой-то сомнительный повод — вроде бы дочка у него родилась, что ли… какая-то нелепая убежденность в том, что — «святое же дело, нужно же обмыть…»
Короче, напился я тогда ужасно. На следующий день мы пришли в храм уже к концу праздничного богослужения. Там меня многие знали, любили и очень обрадовались, когда я появился. Ребята с клироса звали меня попеть на молебне, я вяло отнекивался и норовил стать поближе к выходу. Голова раскалывалась, мутило до темноты в глазах, а на душе было так мерзко, что жить дальше не хотелось.
Я смотрел на икону Богородицы, но молиться не мог даже в уме. Слов не было. Я просто стоял и плакал от собственного бессилия, оттого что так и не смог победить в себе эту мерзость, оттого что большая часть жизни уже прожита, и — так глупо…
Недели через три я вдруг с изумлением понял, что с тех пор ни разу не выпил. Более того — я целых три недели вообще не замечал, что не пью. Это было невероятно, этого просто не могло быть, но факт — упрямая вещь. Мне больше не хотелось выпить нигде и ни при каких обстоятельствах. Теперь я спокойно мог сидеть за праздничным столом, уставленным водкой, и никакого желания или стремления к спиртному не испытывал. Все мои рефлексы на алкоголь исчезли настолько одномоментно, что я даже не заметил, как это произошло. Будто Господь взял меня и опять поставил на тот самый перекресток, с которого я много-много лет назад ушел не по той дороге. Только теперь я уже хорошо знал, куда она ведет. Слишком хорошо…
Тут бы этой сказке и кончиться счастливо. Да только не получилось из меня добра-молодца. Мало-помалу, разок, другой, третий… Нет, я очень аккуратно сейчас пью, и отлично понимаю, что каждый мой глоток — шаг по той самой проклятой дороге. Но единственное, на что меня сегодня хватает, это всего лишь — не частить, шагать пореже. А ведь был шанс, была прекрасная возможность вообще никогда больше не прикасаться к этой отраве, забыть о ней навсегда. Почему же я ею не воспользовался? Не знаю… Видно, кроме алкоголизма есть во мне что-то еще, что толкает и толкает к краю, переламывая даже опытное знание, так дорого мне доставшееся.
Когда я слышу о чудесном исцелении уверовавшего пьяницы, то не радуюсь за него. Мне за него страшно. Да, Господь может исцелить алкоголика чудесным образом, и я знаю об этом не понаслышке. Но вот запретить себе пить после такого исцеления человек может только сам. Потому что Бог никого не кодирует, не зашивает и никому не завязывает горло на узел. Он лишь обращается к каждому из нас словами пророка Моисея: жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое (Втор 3:19). И не от чудесного исцеления зависит дальнейшая судьба такого человека, но от его решимости и твердости в выборе между жизнью и смертью.
…А я все топчусь на своем перекрестке. То пробегу несколько шажков по дороге к смерти и проклятию, то испуганно отпрыгиваю обратно в жизнь. Это и есть для меня сегодня — умеренное питие. И чем оно закончится, знает один лишь Господь…
Читайте также:
Что делать, если любимый человек оказался во власти зависимости?
Помощь зависимому. Пошаговое руководство
Зависимость. Взгляд священника
Алкоголизм, одна из старейших проблем человечества, — тема трудная и деликатная, о ней не принято говорить открыто. Поэтому и сами больные, и их близкие не всегда знают, куда и к кому можно обратиться за помощью. Пьющие люди лишаются порой поддержки родных и друзей, теряют нити связи с окружающей реальностью, все глубже проваливаются в трясину зависимости от спиртного. А вместе с тем привлекать внимание общественности к этой проблеме обязательно нужно, поскольку статистика потребления алкоголя в России остается стабильно высокой: около 15 литров в год на человека. Причем от этой зависимости не застрахованы ни представители творческой элиты, ни преуспевающие бизнесмены, ни обычные граждане.
В последнее время, осознав глубину проблемы алкоголизации населения России и воистину национальный масштаб бедствия, российские законодатели приняли дополнительные ограничения, направленные на борьбу с алкоголизмом. Но, увы, даже такие решительные действия не способны искоренить проблему, запретами в нашей стране добьешься немногого.
А что делать тем, кто уже болен, не знает, как остановиться, стремительно опускается на «дно» жизни, теряет самое дорогое – семью, работу, друзей?.. Или тем, кто уже испробовал разные медицинские методики, безуспешно кодировался, ходил к целителям, но так и не достиг выздоровления? Главное – не отчаиваться, выход есть всегда, необходимо помнить об этом, принять твердое решение победить болезнь и вовремя обратиться за помощью к тем, кто прошел похожий путь и сумел вернуться к трезвости.
В разных странах мира на протяжении многих лет действует общественное содружество единомышленников под названием «Анонимные алкоголики» (АА). Под эгидой движения объединяются люди, которые ищут помощи и поддержки, мечтают остановить падение в пропасть, вновь обрести доверие и уважение окружающих. Не реже присоединяются и те, кто сомневается в успехе излечения, прошел все круги ада на земле, но крошечный огонек надежды не дает окончательно успокоиться и сдаться. Единственное условие для того, чтобы войти в ряды АА, — сознательное желание бросить пить.
Неформальное содружество охватывает более 150 стран мира и десятки тысяч человек. Я познакомилась с деятельностью АА в Америке, на Кубе, а недавно оказалась в гостях у «анонимных алкоголиков» на севере России – в Петрозаводске.В просторном уютном помещении меня встретили доброжелательные открытые люди, напоили чаем и рассказали свои истории, главный смысл которых заключается в их личной победе: ценой неимоверных усилий они сумели остановить болезнь и вернуть радость жизни.
Как рассказал мне Владимир, один из членов АА, примерно половина тех, кто обращается за помощью, остается и с первого шага начинает серьезно работать над собой. Остальные знакомятся, изредка приходят на занятия, но меняться не хотят, напрягаться не считают нужным, поэтому результатов не достигают. Особенно это характерно для молодых девушек и парней, которые еще только попадают в зависимость, но не осознают возможной пагубности и продолжительности последствий страшного недуга. Зачастую они выходят на новый круг болезни, попадают в плен коварной алкогольной иллюзии. Радует, что около 20% из этой группы рано или поздно возвращаются для того, чтобы работать всерьез, понимая, что дальше падать уже просто некуда.
Отдельная проблема во всем мире – женский алкоголизм. Трагедия в том, что представительницы слабого пола привыкают к выпивке намного быстрее, а излечиваются гораздо труднее. К тому же к мужской зависимости от спиртного многие в обществе привыкли, а вот женский алкоголизм – тема чрезвычайно трудная для осмысления и принятия, она вызывает особенно негативную реакцию окружающих, зачастую – отторжение, желание удалиться от болезненной ситуации. Пьющие женщины вынуждены скрывать недуг, страдая и не имея возможности довериться близким.
В АА двери открыты для всех, поэтому здесь добровольно исцеляются и работают без оглядки на половую принадлежность. Иногда сюда даже приходят семьями… Примеры тех, кто смог справиться с недугом, заново начать жизнь, обрести веру в себя, восстановить положение в обществе, любовь в семье, вернуться к работе, могут помочь тем, кто сегодня находится на грани отчаяния.
История первая. Алена
— Для меня «дном» стало третье попадание в наркологию. Страшный тяжелый опыт. Это случилось восемнадцать лет назад, мне тогда исполнилось тридцать три года. Я поняла, что абсолютно не контролирую свою жизнь, могу выйти из дома и пропасть на неделю. Просыпаюсь – и даже не знаю, где мой ребенок. В моменты просветления грызла совесть. Но как только видела спиртное, ничего не могла с собой поделать, напивалась.
Дело в том, что я выросла в пьющей семье, сама употреблять зелье начала довольно рано. Примеров трезвости у меня перед глазами не было, они существовали где-то в другой реальности. По молодости я еще успевала учиться, нашла работу, вышла замуж, родила ребенка. Говорила: «Пью, как все». В моем мире люди поголовно употребляли спиртное, и это казалось нормой. Потом появилась сильная зависимость, а в какой-то момент пришло осознание, что я умираю. В наркологии поставили диагноз: алкоголизм второй степени. К этому моменту я уже растеряла всех друзей, знакомых, меня списали со счетов – и родственники, и коллеги. Называли конченым человеком. Теперь АА – образ моей жизни. Я знаю, чтобы оставаться трезвой, необходима постоянная работа над собой и помощь другим.
История вторая. Анна
— Алкогольная зависимость начиналась у меня очень красиво: накрытый стол, рюмочки. Потом появились стаканы, окурки в еде, пьяные выходки. В 1996 году впервые попала в наркологию. К этому моменту я уже слышала о том, что в Карелии работают «Анонимные алкоголики», но не обращалась к ним. Пьянствовала еще четырнадцать лет. Моим «дном» стало состояние, в котором я не могла уже пить и не пить тоже не могла. В наркологию не принимали, я туда попадала дважды в месяц, врачи на мне поставили крест.
При этом образовались огромные долги, я не платила за квартиру, в ней отключили свет и воду, впереди маячил суд. Физическое и моральное состояния были ужасными, одолевало жуткое чувство вины. Впрочем, оно хорошо известно многим зависимым: в моменты просветления я искренне переживала, каялась, старалась загладить вину перед близкими, словно откупалась от них за пьяные годы. А дальше – все по новой, даже еще хуже. Я ночью ползла в комнату дочери достать деньги из ее сумочки, бесшумно вылезала на улицу через балкон, бежала в магазин купить выпивку. Дома повсюду прятала бутылки. Нравоучения и взывания к совести не помогали. Не нужны оказались ни книги, ни семья, ни прогулки — все заменил алкоголь.
Однажды я побывала на занятиях в АА. Мне просто понадобилась справка для замены автомобильных прав. Пришла по рекомендации подруги только ради этого, менять в жизни ничего не собиралась, о будущем всерьез не задумывалась. После получения документа уехала на дачу и продолжала пить. Готовности к работе над собой, желания трезвости не было, мышление оставалось алкогольным.
Сигналом для размышлений стало то, что однажды дочь на мои обычные причитания о смерти (так я попрошайничала на водку) ответила, что она устала и в случае чего меня похоронит. И положила трубку… Я привыкла к тому, что родные всегда помогали, вызывали врачей, отвозили в наркологию, давали опохмелиться, подкармливали, а тут такое! Меня все бросили.
Никакой надежды не осталось, я осознала, что мне надо умирать или выкарабкиваться. Я взмолилась, упала на колени, уснула крепким сном. Утром встала с четким решением лечиться, вспомнила вдруг, что мне когда-то говорили на встречах «анонимные алкоголики». Поняла, что одна не справлюсь, пропаду, вновь пришла в АА, уже по своей воле, с единственным желанием – выжить и преодолеть недуг. Мне разъяснили, что никаких компромиссов быть не может: единственное условие излечения – полный осознанный отказ от алкоголя. И не пить для меня – навсегда. Стоит взять первую рюмку – кошмар вернется.
Собственно, такой срыв у меня в жизни уже происходил прежде после года попыток трезвого образа жизни. Стоило попробовать шампанское в Новый год – и ушла в запой до мая. Потом приехали дети и отвезли в наркологию. В день рождения навестили с цветами и подарками. Я ощутила их любовь и поддержку. Наконец пришло понимание, что трезвость нужна не врачу, не родственникам, не соседям, а только мне. Со всеми проблемами надо справляться на трезвую голову. Прошла курс лечения в Республиканском наркологическом реабилитационном центре в Пиндушах. А потом вернулась домой, а там нерешенные проблемы, долги, единственный выход – стакан… Начался новый круг, из которого я выходила очень тяжело. Допилась до того, что собиралась умирать, ложилась на диван, не могла есть и пить, исхудала, ждала смерти. Только внука боялась напугать…
В таком состоянии и обратилась второй раз в АА. Уже не из-за справки, чтобы спастись. Поначалу многим историям выздоровления не верила, особенно тем алкоголикам, кто рассказывал, что бросил пить после многих лет зависимости. Я не понимала ни радости жизни, ни творчества, рыдала, страдала. Самое трудное – сутки оставаться трезвой, я справилась и даже получила медаль «24 часа» за первый день без спиртного. Каждое утро с тех пор я обращаюсь к Богу, прошу, чтобы я не выпила, а вечером благодарю за то, что осталась трезвой сегодня. Постепенно я пришла в себя, рассчиталась с долгами, восстановила отношения с родственниками, соседями, хожу спокойно, ни от кого не скрываясь. Четыре года не пью. Чувствую себя прекрасно, очень рада, что вернулась в АА. Здесь я обрела вторую жизнь! Сожалею только, что пришла сюда поздно (мне пятьдесят восемь лет, я пенсионерка), поэтому до слез радуюсь, когда вижу на встречах молодых людей, у которых все впереди.
История третья. Артем
— Однажды из уст члена АА я услышал фразу, которая запала в душу: «Когда я пью, я пьяница и забулдыга, когда я трезвею – я алкоголик». Именно так происходило со мной, я не мог смотреть на жизнь трезвыми глазами, все вокруг казались плохими: Президент, начальники, жена. Все, кроме меня. Именно это подводило меня к стакану. Когда я пришел в АА, у меня было сильное желание бросить пить. Я пьянствовал много лет, не раз попадал в наркологию, прекрасно знал, что алкоголик, выпивал даже, бывало, в шутку за здоровье членов АА. Плевал на себя и других. Даже экзамены в университете сдавал пьяный. Меня не интересовало ничего, кроме бутылки, стояла одна задача – опохмелиться и напиться. В 2000 году я развелся, упал в глубину, во все тяжкие. А потом вдруг приключилась белая горячка.
Я пришел в АА, уже на первых занятиях мне показалось, будто я все это слышал – как будто Библию переписали. Дело в том, что прежде я много ездил по монастырям, встречался с мудрыми людьми. Однажды провидец, старец Николай (Гурьянов), что служил в храме деревни Остров Залит в Псковской области, подошел ко мне, ударил по щеке, сказал, что мозги у меня на месте, но если не перестану пить – сдохну под забором, как собака. Тогда я не поверил, у меня все было хорошо, я неплохо зарабатывал, жил в семье. Подумал, перепутал что-то провидец. А скатился-то я потом как раз до того, что мог умереть не по-человечески.
Придя в АА, я понял, помимо всего остального, что давно перестал учиться у людей. Здесь, обдумывая чужой опыт и делясь своим, я сделал много неожиданных открытий. Раньше вспоминал Господа только, когда было плохо. Потом понял, что спускаю жизнь в сортир, взмолился, и Он дал мне новый путь. Жить стало интересно, я по-новому взглянул на самые обычные вещи! После первого года трезвости я сорвался. Решил отойти немного от АА, заняться материальным состоянием. Думал, если пьяный деньги делал, то трезвому вообще проблем не будет. Я сделал упор на зарабатывании денег, «выключил себя» — и напился. После этого стал снова плотно заниматься собой, понял, что все проблемы – только во мне, а не в окружающем мире. Менять себя – самый тяжелый труд. Зато сейчас стакан мне просто не нужен.
А вот мои братья продолжают пить, пока не хотят работать над собой. Хотя я их тоже приводил на встречи АА, дал им информацию. Надеюсь, что когда-то воспользуются.
История четвертая. Леонид
— Когда мне стукнуло сорок, я понял, что у меня серьезная проблема. Оглянулся назад – и десять лет показались пустыми, никаких значимых событий, воспоминаний, кроме эпизодов пьянок. Мне порекомендовали обратиться в АА. С первого дня осознал, что появились люди, готовые меня слушать. Они избавили от острого душевного одиночества, которое мучило в семье и среди собутыльников. Но чувство собственной значимости, «уникальности» не давало мне до конца поверить программе. Я оставлял для себя лазейку, думал, что сейчас соберу чужой опыт, обмозгую его и справлюсь сам – смогу «культурно употреблять», как большинство людей. С такой иллюзией я прожил еще семь лет, не погружаясь глубоко в работу над собой. Экспериментировал. Например, перешел на слабоалкогольные коктейли, которые сначала показались спасением. Я мог нормально разговаривать, работать, но через два года ежедневного их употребления я стал выпивать столько, что не мог даже есть – по шесть-восемь банок в сутки. Чувствовал себя раздавленным, приобрел еще одну зависимость – игроманию. Полностью утратил доверие людей.
Выбора у меня вскоре не осталось, кругом образовалась пустота. В конце концов двое суток просидел в темном сарае наедине с петлей. Понял, что дальше падать некуда. Это была отправная точка моего выздоровления. Все в мире стало изменяться вместе со мной. Я начал на духовных принципах заново строить жизнь. Ушло вранье, улучшились отношения с людьми, все наладилось на работе и в обществе. Появилась ответственность за свои поступки, даже в мелочах. Радуюсь каждому новому дню, впечатлениям. На всех смотрю прямо и открыто, все больше позитива нахожу вокруг, чувствую, что самое прекрасное – еще впереди.
История пятая. Кристина
— Алкоголизмом страдает мой муж. Признать наличие болезни – уже нужны сила, мужество. Юра долго отнекивался, не понимал зависимости. Сначала в нашей семье выпивать начала я, причем могла употребить немало, но с ног не падала, безумств не совершала. Мне не нравилось, что после хорошего ужина с алкоголем не хочется ничего делать, как будто уходит энергия. Смогла остановиться вовремя, отказалась от спиртного, но болезнь поразила супруга. Он не попадал в наркологию, продолжал работать, пользовался уважением коллег, но пил тайно. А я довольно долго пыталась определить, алкоголик он или нет.
Начала его контролировать, наблюдать, сколько он «принял на грудь». Даже когда я находилась дома, он умудрялся выпить. Постоянно находила заначки по всей квартире. Муж от всего отказывался, не признавал зависимость, стал хитрым и изворотливым. Зачастую родственники сами усугубляют положение больного, пытаясь его переделать, давить на совесть, запугивать, умолять или пытаться вызвать жалость. Бесполезно!
Лет семь назад я со всей очевидностью осознала, что я жена алкоголика. Жила в постоянном страхе и напряжении, приглашала для бесед родителей, объясняли мужу все кошмары, которые ждут его в будущем. Ужаснее всего, когда он лежал в «отключке», а я постоянно подходила проверить, есть ли пульс… Полная безвыходность: не знаешь, куда бросаться, вызывать ли «скорую», что делать. Я измучила себя, родственников, друзей, обращалась к врачам, психологам. На руках больной муж. Ощущение беспросветного одиночества среди людей. После попытки суицида Юра оказался в больнице в бессознательном состоянии, причем сам он этого не помнит. Испугался, говорил, что прекратит пить, но через два дня все повторилось.
В семье важно осознать, что болезнь поражает одного, но вовлечены в ситуацию и остальные. Я оказалась в созависимости от алкоголизма супруга. Мне казалось, я обязана его спасти, без меня он умрет. На одном из сеансов психотерапии я поняла, что и со мной — он погибает. Мне в руки попал буклет «Ал-Анона», общества родственников больных алкоголизмом. Существовало предубеждение, страшно было прийти в первый раз, боялась увидеть теток, которые будут учить жить. На первой встрече впечатлили рассказы людей, оказалось, что среди них есть такие, как мой муж – богатые, успешные. Тогда я все еще думала, что помощь нужна прежде всего ему, а не мне… Я хотела спасти Юру, не понимая, что должны быть его желание и его готовность. Мне порекомендовали принять участие в работе группы родственников и друзей алкоголиков, а супругу просто дать информацию.
У меня появилась идея привести его в АА хотя бы однажды, чтобы в будущем он знал, куда идти искать спасение. Одновременно осознала, что мне самой нужна помощь, решила, что останусь для работы в программе. Училась с любовью отстраняться от проблемы и не мешать Юре, старалась перестать быть «костылем», изменить свое отношение к ситуации, прекратить контролировать супруга. Теперь я больше знаю о проблемах людей с зависимостью, реагирую спокойнее на поведение и различные состояния мужа. Стала говорить правду его коллегам по работе. Поняла, что могу поменять только себя, а не другого человека. Начала заниматься собой, больше внимания уделять внутренней работе, развитию – появилось свободное время, изменились отношения с мужем, ослабло напряжение, стало появляться понимание. Юра решил, что раз в неделю будет ходить на занятия в АА, не обещая ничего ни себе, ни мне. В праздниках участвуем вместе, здесь я чувствую себя в безопасности, зная, что будет весело и без спиртного. Надежда меня не покидает, мечтаю, чтобы Юра принял программу и выздоровел.
Наталья Лайдинен
Телефон Карельского совета обслуживания АА – 8 911 413 44 73,
e-mail:aa@karelia.ru.
Адрес: 185000, Петрозаводск, ул. Чернышевского, 24
-
12. 08. 2020 -
Фотоистория о том, как жили и живут люди, столкнувшиеся с алкогольной зависимостью
Тема алкоголя мало кому безразлична. К сожалению, очень часто это болезненный разговор и плохие воспоминания. В этом проекте я разбираюсь со своим отношением к алкоголю. Алкозависимостью страдал мой отец, а также некоторое время мать. Папа умер несколько лет назад, мама давно не выпивает, но эти воспоминания продолжают жить со мной и ранят. Внутри живет страх спиться, и мне почему-то кажется, что это легко может со мной произойти, хотя к этому нет никаких предпосылок.
Я начала изучать истории людей, которые также столкнулись с алкозависимостью. Все рассказы моих героев очень разные. Мои герои рассказывали мне, как выпивали сами и не могли побороть болезнь, кто-то страдал от алкоголизма близких, некоторые, как и я, не могут разобраться со своим отношением к алкоголю и боятся спиться. А некоторые побывали на разных сторонах. Так или иначе для каждого это стало настоящим испытанием, отголоски боли от которого по-прежнему ранят. Говорить об этом стыдно, вспоминать неприятно. Людям сложно открыто говорить о том, что они ранены, так же как и признать, что алкоголь для них проблема. Мои герои согласились участвовать в проекте на условиях анонимности, и их можно понять. Им, так же как и мне, тяжело рассказывать о каких-то моментах из жизни, которые они попытались спрятать поглубже в своей памяти и никому не открывать. Это не замалчивание проблемы, а, скорее, способ забыть то время. Для многих из них это уже пройденный этап.
В прошлом году, по данным Минздрава РФ, возросло количество людей, которые умерли от алкоголя. При этом, опять же согласно статистике, алкогольная зависимость снизилась с 2,08 миллиона зависимых людей до 1,3 миллиона. Это официальная статистика, а у скольких из нас проблемы неофициально?
В личной части проекта я создаю ассоциативные фотосюжеты из своего детства, а также моменты историй, которые рассказали мои герои. Частички их жизни, которые больше всего мне запомнились и заставили переживать. Я поднимаю в своей голове давно спрятанные воспоминания, которые даже сейчас причиняют боль.
Дети алкоголиков постоянно испытывают чувство стыда. Кажется, что все вокруг в курсе, что происходит в твоей семье, и смеются
Фото: Анастасия Чистякова
Дети алкоголиков постоянно испытывают чувство стыда. Кажется, что все вокруг в курсе, что происходит в твоей семье, и смеются. Особенно остро это ощущается, когда ты подросток. Ты делаешь вид, будто ничего не происходит. Сейчас я понимаю, что тогда многих коснулась эта беда.
1. Марина
Марина начала пить очень давно, еще подростком. Из-за алкоголя у нее забрали сына. Год назад очередное кодирование через благотворительный фонд принесло результат, теперь она старается больше не пить, хотя это непросто. Ребенка вернули в семью.
Марина
Фото: Анастасия Чистякова
«Пью с 13 лет. Начинала с “патошного” самогона, вонючий очень. Батька согнал эту самогонку, запил, мне было все легкодоступно. Я эту самогонку и выпила. Даже плохо не было, первый раз плохо не бывает. Это уже на второй и третий голова начинает болеть. Я не понимала, что я пьянею, поэтому пила и пила, пила и пила, а потом уже всё. У меня сестра есть, я могла бутылку целую одна выпить, а ей от одной стопки плохо. Все беды от вина. Кодировалась я много раз (не меньше 14), ничего не помогало. Терплю, потом опять начинаю пить. Пока ребенка не забрали. Сейчас меня останавливают только дети. Думаю, надо года два-три перетерпеть — и будет полегче. Обычно было так: если неделю не попью, то на вторую, на третью обязательно по новой возьмусь. Не так просто от этого избавиться».
Анастасия: «Ощущение гнили, от которой невозможно избавиться, и постоянный страх, что затишье продлится недолго. Моя мама не была запойным алкоголиком, но запой каждые два-три месяца, иногда чаще, иногда реже, поглощал нашу семью в бездну и разрушал все ее отношения с мужчинами, которые уставали бороться с этой болезнью»
Фото: Анастасия Чистякова
2. Елена
Елена уходила в долгие запои и не видела в этом особой проблемы для себя, пока не попала в клинику. Избавиться от зависимости она смогла через общество анонимных алкоголиков.
Елена
Фото: Анастасия Чистякова
«Никогда не думала, что я стану алкоголиком. Я из нормальной семьи, родители медики. Сама отработала десять лет на скорой помощи, видела смерти людей от алкоголя. Но постепенно это произошло. Катализатором послужила смерть моего мужа. Меня не радовало ничего. Даже долгожданный ребенок. Моим богом стал алкоголь. Было тошно жить без денег, без мужа. Я пыталась бросить пить через кодировку, но это была такая жесть! Постоянное ощущение неудовлетворенности, злобы. Раза три обращалась к наркологам. Допилась до наркологической клиники и там встретила ребят из общества анонимных алкоголиков. Пришла в сообщество, и там люди стали рассказывать о себе, и я поняла, что со своими, они чувствовали то же самое, что и я. Трезвой я уже живу три года, научилась наконец-то радоваться и существовать без алкоголя. Без таблеток, без врачей, вышло как-то само собой. Раньше мама мне с ужасом звонила: отвечу, не отвечу, в каком состоянии. А сейчас я спрашиваю: “Мама, почему ты не звонишь?” Она говорит: “Почему-то больше не волнуюсь”.
Еще повлияла очень история с моей подругой. Она запила, нашли мы ее в канаве, избитую, мертвую. Я испытала ужас. После этого поняла, что жить-то хочу, но не знаю как. Сейчас у меня нет желания выпивать вообще. Но алкоголизм — он на всю жизнь со мной».
Анастасия: «Одно из воспоминаний детства: маме плохо, а бабушка пытается ей прикладывать капустные листы к голове, надеясь, что это поможет избавиться от боли. Очень часто в ход шли народные средства и молитвы. Бабушка всеми силами пыталась бороться, даже возила мать к бабкам-знахаркам. Но толку от этого, как мне кажется, не было»
Фото: Анастасия Чистякова
3. Михаил
Михаил всю свою жизнь уходил в длительные запои. Он потерял семью, бизнес, пытался покончить с собой. Но несколько лет назад все же смог избавиться от зависимости, обратившись в общество анонимных алкоголиков.
Михаил
Фото: Анастасия Чистякова
«Я “трезвый” алкоголик уже около четырех лет. А впервые попробовал алкоголь лет в 14. Я всегда видел, как люди выпивают, праздники, демонстрации, не обходилось без алкоголя. Потом появились старшие друзья, и с ними я попробовал пиво, не понравилось сначала. А потом распробовал, стал выпивать для храбрости на дискотеках.
Потом алкоголя требовалось все больше и больше. Женился, теща появилась. Все навалилось, кризисы в стране, жили в постоянном напряжении. Я начал очень злиться, даже срывался на супруге, хотя очень ее любил. При этом я все время пытался быть хорошим, даже матом не ругался. Во время очередного скандала я вышел на улицу, встретил ребят — и у меня началось. Домой не приходил, потому что не мог. Пил регулярно. До 2015 года. Тогда я потерял всякий смысл в жизни. Мне тогда даже не хотелось просыпаться по утрам.
Тогда я решил покончить жизнь самоубийством. Взял большой нож и вскрыл себе вены. Я никогда не думал, что так смогу сделать. Очнулся и не понял, что мне дальше делать. У меня тогда был обрез, стал думать, что поеду куда-нибудь в лес с ним. Но тут почему-то решил позвонить товарищу, с которым часто общался, он меня подбадривал всегда. Он приехал с другом, и они отвезли в больницу меня, зашивать. Отлечился, выписался из больницы и опять стал потихоньку выпивать. Это уже был 2016 год. Хотел наладить свою жизнь, бизнес опять открыть, но не пошло.
Друг попросил знакомого отвезти в наркологическую больницу, там я увидел визитки анонимных алкоголиков, взял штук десять. Но не себе, другим. И в этот день я сильно напился, оказался в другом городе, плохо все помню. Приехал обратно в Тверь, решил не возвращаться в семью: стыдно было. Знакомые помогли снять комнату. Сидел там один, пил и думал, как мне дальше жить. Вспомнил про визитки анонимных алкоголиков. Звонить было страшно. Но все же решился. Пришел туда с решением, что я алкоголик. Я тогда впервые признал себя алкоголиком, про себя что-то рассказал, слезы текли. Мне там сразу как-то полегчало. Остался и с тех пор больше не пил. Я когда пришел в анонимные алкоголики, меня всегда посещала одна мысль — как вообще не пить. И это меня в ступор ставило. Но на четвертом или пятом месяце прям на занятии эта навязчивая мысль пропала. Это и есть комфортная трезвость».
Анастасия: «Нередко люди, страдающие алкоголизмом, не найдя выход, пытаются покончить жизнь самоубийством. Один из моих героев рассказывал, как вскрывал себе вены. Один из членов моей семьи пытался повеситься на люстре. Я помню запах сожженного пластика, часть конструкции оплавилась от лампочки. Сложно вспомнить, сколько мне было лет в тот момент. Остался только запах и непонимание, почему так происходит»
Фото: Анастасия Чистякова
4. Екатерина
Екатерина в детстве страдала от запоев отца. Она призналась, что очень боится стать алкоголиком и рада, что у нее есть дети, которые, возможно, спасают ее от этого. Нет никаких предпосылок к тому, что женщина может спиться, но этот страх сидит в ней, так же как и во мне.
Екатерина
Фото: Анастасия Чистякова
«У моего отца папа тоже был алкоголиком. И он очень похож на него. Когда мама с ним только начала встречаться, уже были предпосылки, что он выпивает. Как-то они гуляли и нашли бутылку “гнилухи”, “Золотая осень” называлась. Отец ее тут же выпил залпом. Маме, конечно, тогда стоило задуматься, но она его любила. Начиналось-то все помаленьку, а потом переросло в привычку. За себя я тоже боюсь, что могу пойти по его стопам. Страшно. Если бы я была мужчиной, то, скорее всего, спилась бы уже.
Отец сварщиком был, это тоже повлияло. За работу как благодарили? Наливали, угощали. Потом так случилось, что он потерял руку, 30 лет ему было. Скорее всего, это тоже сыграло свою роль. Сначала водка пошла, бутылка на два дня, потом бутылка на день, потом полтора литра самогона, без всего, залпом. Домой приходил пьяный, садился на кровать и начинал со мной разговаривать. Ему не было разницы — утро, день или ночь. И драки бывали, мебель летала. Все я это видела, отпечаток на всю жизнь. Поэтому, когда я вижу “подвыпитых” мужчин, у меня агрессия сразу какая-то идет, истерика. Сразу вспоминаю, как было у меня, как маму защищала.
Маме, которая прожила 36 лет с ним, надо памятник поставить, но такого я видеть не должна была. Надо было уходить куда угодно. Он ее бил часто, а потом и я с ним дралась. Никакие слова, ничего не помогало. В моменты отрезвления он был очень злой, как зомби.
Один раз я его спасла. Было 8-е марта, мама пошла поздравлять бабушек. Меня с ним дома оставила. Слышу: табуретки упали. Прибежала в комнату — отец на полу, взгляд стеклянный, пена изо рта. Побежала к соседям, откачали. Все уже знали, что какой-то запой окажется последним. В итоге он умер во сне, у него еще оказалась двусторонняя пневмония. Он болел и даже не понимал этого».
Анастасия: «Для моих героинь очень важна была семейная идиллия, но она была невозможна из-за алкоголизма близкого. Это постоянная борьба, которую видела и я»
Фото: Анастасия Чистякова
5. Елена
Елена несколько лет жила с мужем-алкоголиком и до последнего верила, что он исправится. Нашла в себе силы уйти от него, когда мужчина в очередном пьяном бреду чуть не сломал ей позвоночник.
Елена
Фото: Анастасия Чистякова
«Когда мы с мужем познакомились, я была удивлена, что он вообще не пил. Всегда мне говорил, что “на спорте”, что не употребляет, даже во время романтического ужина. Мы повстречались полгода, подали заявление, он стал странно себя вести, предвкушая выпивку на свадьбе. Меня это тогда не смутило, а в итоге оказалось, что во время свадьбы он раскодировался. Тогда он напился так, что просто упал.
Он часто выезжал в командировки, там он не пил, занимал руководящую должность, но каждый раз, когда возвращался, обязательно напивался. Я была в ужасе, потому что мне хотелось детей, но точно не от пьяного мужа. У него были галлюцинации, видел какую-то женщину в белых одеждах. Попытки уехать отдохнуть за границу также заканчивались его запоем.
Мощный звоночек был, когда однажды мы пошли с ним в магазин продуктовый, он был выпивши. В пьяном бреду он пытался меня позвать, но вместо этого взял грейпфрут и кинул в меня, но попал в другую покупательницу и сломал ей нос.
Я не понимала, почему такое происходит. Последней каплей стало то, что он напал на меня, повалил на пол и стал проламывать позвоночник, при этом говорил: “Я сломаю тебе спину, ты останешься инвалидом на всю жизнь”. На подмогу прибежали его родители, которые жили с нами, он раскидал и их по углам. Тогда я поняла, что если не разведусь, то просто умру. Я потратила на него шесть лет своей жизни, это время ушло в никуда. У меня была жесткая депрессия, вплоть до суицидальных мыслей».
Анастасия: «Моя мама уже давно не уходит в запои. Я не знаю, что она думает обо всем этом и думает ли в целом. Мы об этом не разговариваем. Возможно, ей, как и мне, хочется забыть эти годы, вычеркнуть, будто бы ничего не происходило. Если бы я могла себе стереть память, то обязательно сделала бы это»
Фото: Анастасия Чистякова
6. Максим
Максим провел свое детство с отцом, который страдал алкоголизмом. Но когда он стал взрослым, то сам стал сильно выпивать. Сейчас Максим нашел для себя замену алкоголю, занялся спортом, но по-прежнему понимает, что это может быть проблемой для него.
Максим
Фото: Анастасия Чистякова
«Сейчас я выпиваю, но очень слежу за тем, сколько я выпил, когда, как часто возникает такое желание. Но я вижу для себя проблему, потому что каждый раз, чтобы прекратить возлияния, например, требуются усилия. Это первое. Второе — это то, что у нас выпивание есть в культуре. Встретиться в баре, выпить по кружке пива. Я, может быть, пошел бы с кем-то из лука пострелять, но у нас всего один лучный тир в городе, и там гораздо дороже, чем в баре. Алкоголь — как социальная смазка. Этот момент не надо искоренять, но нужно следить за этим. Я уже столько раз переживал по этому поводу, переваривал, что теперь отношусь более спокойно к этой проблеме, где-то даже с юмором.
Люди, которые пережили в своем детстве пьянство близкого, должны как-то проработать эту проблему в себе, “заколотить” досками не получится. Простил ли я отца за то, что он пил все мое детство? Да, я его простил, но не сказать чтобы я ему симпатизировал. Он по-прежнему чужой для меня человек, звонить ему не хочется».
7. Марина
Марина потеряла из-за алкоголя обоих родителей. У них всегда была хорошая семья, но алкоголизм близких все уничтожил.
Марина
Фото: Анастасия Чистякова
«У нас была хорошая семья. Отец работал начальником сигнализации в банке. Но наступили 90-е, его сократили. После этого ему было сложно найти работу. Начал сидеть дома, выпивать, потом и мама стала. Друзья непонятные появились. Жизнь пошла под откос. Были, конечно, и хорошие моменты, но в последние годы стало совсем все плохо. Я дома почти не жила, постоянно была где-то у подруг. Когда я выпустилась из школы, мать погибла. Пошла непонятно к кому на день рождения, там выпила и в итоге попала под колеса автомобиля. Отец взял себя в руки, устроился на работу, год вообще не пил. В 2005 году он выпил на свадьбе у моей лучшей подруги, и в итоге так и пошло дальше. Начал пить, с работы уволили. Через несколько лет у него обнаружили цирроз печени, но он все равно продолжал пить. Было такое ощущение, что отец стремился на тот свет. Половина печени у него разложилась, и он впал в кому. В себя пришел через три дня, но уже по состоянию был как маленький ребенок. Мы с бабушкой ухаживали за ним. Но через месяца два он умер, ему был 41 год».
Анастасия: «Это зараза, которая все уничтожает. Больнее всего мне было видеть страдания бабушки. И до сих пор больно, когда думаю, что ей пришлось пережить. Как она разгоняла пьяные компании, пыталась бороться с алкоголизмом дочери, плакала от бессилия, ругалась, пыталась договориться. В моей памяти это осталось бессвязным клубком»
Фото: Анастасия Чистякова
8. Константин
Константин, как и я, все еще разбирается со своим отношением к алкоголю, а также испытывает страх перейти грань, выпить лишнего, не успеть остановиться. Для него очень важна культура выпивания, и он жалеет, что родители об этом с ним никогда не говорили.
Константин
Фото: Анастасия Чистякова
«Сейчас я регулярно выпиваю, но стараюсь делать это умеренно. Хотя вот вчера ездил к родителям на дачу, не захватил алкоголь, еле вытерпел эту встречу, общение с предками… Из-за того что появилась новая работа, стал более дисциплинированным. Сейчас, может, это будет продолжаться недолго, много работаю, меньше тусю и очень продуктивен. А дальше — как пойдет. Безумно хочется выпить и покурить кальян, но все заведения закрыты».
Анастасия: «Очень часто мне хотелось исчезнуть, чтобы меня не замечали во время пьяных посиделок. Бессмысленные разговоры, запах перегара, громкая музыка. От этого невозможно было спрятаться, и все это очень раздражало. Я радовалась, когда праздник проходил вне нашего дома, когда можно было это не видеть»
Фото: Анастасия Чистякова
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Алкоголик должен признать, что он болен.
Весёлая компания из четырёх человек шутит и задорно смеётся, сидя за крошечным столом редакции. Кажется, что подглядываешь за посиделками лучших друзей. Однако между этими людьми практически нет ничего общего. Кроме одного – они бывшие алкоголики.
В материале omsk.aif.ru – истории людей, которые упали на дно и смогли подняться. Сохраняя пожелания и руководствуясь принципами сообщества анонимных алкоголиков, редакция не раскрывает настоящие имена героев.
Главное – принять
Николаю 47 лет. Он стильно одет, на футболке небрежно болтаются солнцезащитные очки, в руках – новенький смартфон. Он рассказывает свою историю чётко и без лишних сантиментов, словно смотря на прожитые годы со стороны.
«В 14 лет я вышел из семейного кокона в общество и понял, что мне страшно. Первый раз выпил во дворе со старшими ребятами. Вкус водки не понравился, даже вырвало. Затем я понял, что алкоголь помогает бороться со страхом», – начал он.
После первого раза Николай понял, что пить ему жутко нравится и делать это нужно регулярно. В 15-16 лет он перестал приходить домой. Алкоголь, по его словам, помогал чувствовать себя крутым парнем, властелином жизни. Окончив школу не с самыми лучшими оценками, в жизни юноши появился новый страх – выбор университета и дальнейшая учёба. А учиться уже не хотелось.
«Я оправдывал себя, что это были 90-е годы, сложное время. Мои знакомые сидели в ларьках и торговали водкой, мне тоже хотелось такой жизни. Никаких планов на будущее не было, – рассказал Николай. – И в армии алкоголь не обошёл меня стороной. После возвращения домой пил постоянно, доходило до наркотиков».
Один из друзей Николая бросил пить с помощью церкви. Он такого не хотел, да и не верил в силу религии. После рождения дочери жизнь превратилась в рутину: работа, две банки пива вечером, снова работа. Постепенно стали назревать проблемы, от которых он прятался за очередной стопкой водки.
«За пять лет я потерял всё. День начинался с ужасного бодуна, меня трясло. Смотрелся в зеркало и говорил себе: «Какая ты сволочь, когда ты сдохнешь?», – поделился мужчина.
Николай залез в долги, с семьёй было покончено. В голове существовала лишь одна мысль – как умереть. Когда прибило окончательно, он побрёл на Тарскую, упал на колени перед церковью и излился Богу. Мать предложила закодироваться. Не пил год, но осознавал, что однажды сорвётся. Даже пройдя через семь наркологий, отказаться от выпивки он не мог и не хотел. Не понимал, как можно жить без алкоголя, хотя в глубине души знал, что проблема есть. Страшно было признаться самому себе.
В анонимных алкоголиках Николая удивила полная свобода выбора: хочешь пить – пей, есть проблема – попробуй справиться с нами. Там ему сказали, что он болен прогрессирующей и смертельной болезнью – алкоголизмом. Алкоголик страдает специфическим умственным изъяном, при котором он не может отказаться от первой рюмки. Когда первая доза принята, включается вторая составляющая болезни – необузданная тяга (некая аллергия тела на алкоголь).
«Все пазлы сошлись и я признал, что я алкоголик. Это был первый шаг на пути моего выздоровления», – сказал Николай. С тех пор он не пьёт. Уже пять лет.
12 шагов трезвости
На протяжении 26 лет в Омске действуют группы анонимных алкоголиков (АА). Цель участников – сохранять трезвость самим и помогать оставаться трезвыми другим.
На встречах алкозависимые рассказывают свои истории, делятся опытом, помогают другим участникам сообщества. Для того чтобы начать трезвую жизнь, существует программа «12 шагов». Самое первое и главное правило на пути к исцелению – признать, что человек болен.
Разглашать подробности о своей жизни не просят. Нужно оставаться анонимным, что и отражено в названии сообщества. Сюда приходят вне зависимости от социального статуса, материального положения, религии и политических взглядов.
Все участники беседы признались, что во время запоев на них не действовали уговоры со стороны родителей, жён, мужей и друзей. Они чувствовали себя одинокими, непонятыми, брошенными в огромном океане жизни. Алкоголь на некоторое время помогал всплыть на поверхность, но в конце концов тянул в пучину.
«Все, кто относится к алкоголику с любовью и переживают за него, не могут достучаться до зависимого. Он их не понимает, его мозг поражён, он больной. Он понимает, что поступает плохо, но гордыня не позволяет прислушаться к упрёкам и просьбам, – пояснил Николай. – Алкоголику сможет помочь только алкоголик, потому что они говорят на одном языке. В группе он почувствует, что мы не обманываем».
Без тормозов
«Меня зовут София, мне 25. Впервые напилась в 12 лет».
Стройная девушка с модным маникюром играет со шнурками от худи. Всё закрутилось как у многих: первая выпивка в дворовой компании, ребята дотащили до квартиры на руках. Первое похмелье вызвало только отвращение: «Я решила, что пить больше не буду. Не употребляла до 19 лет».
София была отличницей, после школы пошла в вуз, о чём всегда мечтала. Затем она сразу окунулась в алкогольное болото, познакомилась с таким же зависимым парнем и начала стремительно опускаться на дно.
«У меня не было друзей, я не выходила из дома, не ездила на учёбу, не было денег на проезд. У нас был один телефон на двоих, старый кнопочный. В холодильнике пусто, на кухне бардак. Я понимала, что мои идеалы не совпадали с тем, как я жила. Но не понимала, как быстро я до такого докатилась», – рассказала девушка.
София призналась, что хотела что-нибудь сделать с собой, но всегда оставляла это на потом: «Ещё чуть-чуть поживу, тогда попробую».
Через некоторое время выяснилось, что она беременна. Сейчас София на 11 месяце трезвости, но тогда её не останавливал даже ребёнок. В первое время снижала дозировку, чтобы не было отходняков. Переходила на таблетки, делала всё, чтобы не быть трезвой. Лежала на сохранении с угрозой выкидыша. Пила спиртное, которое приносили в палату.
На 4 месяце беременности девушка вышла замуж. На свадьбе она уходит в отрыв и суточный запой. Муж не замечал, как молодая жена не просыхает днями. Когда супруг всё же «спалил», София испугалась, что её бросят одну на большом сроке. Тогда-то она отреклась от спиртного до рождения ребёнка. В запои она ударилась уже с сыном на руках.
Девушка искала помощь у психологов и психотерапевта – никто не смог решить проблему. В кодировки она не верила: отец Софии кодировался не раз – умер от алкоголизма.
«В интернете смотрела рекомендации наркологов, читала советы психологов. В один день наткнулась в соцсетях на сообщество «12 шагов трезвости» – это оказалась группа анонимных алкоголиков, – вспоминает София. – После семидневного запоя у меня кончились деньги, с трезвостью пришёл страх смерти. Меня всю трясло, а в голове была навязчивая мысль: «Ты сейчас умрёшь». В тот же день приехала на группу. Первое время девушка сторонилась других алкоголиков. Вдохновившись чужими примерами, она нашла внутреннюю силу, которая помогла выбраться из болота. Сейчас София не пьёт, она хочет жить.
Пройти через ад
«Недавно мне исполнилось 58 лет. В трезвости я пятый год. Не могу вспомнить, когда впервые взялся за рюмку, но отлично помню, как в 8 классе вместе с друзьями пили пиво из трёхлитровой банки и купались», – рассказывает Евгений.
Он вспоминает, как впервые испытал состояние эйфории, ноги слегка покачивались, хотелось веселиться и смешить других. Как говорит Евгений, хотелось любить людей. Знакомые называли его «человеком-праздником», ни одна тусовка не обходилась без него.
Окончив военное училище, он попал по распределению в Германию, где распробовал дух заграничной свободы и вкус новой выпивки. Ни один день военной службы не обходился без бутылочки спиртного. По возвращении в Омск сослуживцы предлагали поступить в академию. Евгений отказался: там ему не разрешат пить вольготно. После увольнения искал работу, где можно спокойно пить с коллегами. Из-за постоянных пьянок ему приходилось искать новое рабочее место, доза спиртного увеличилась. Жена Евгения предложила закодироваться.
«Предложили закодироваться на пять лет. Я прекрасно знал, что всё равно буду пить. Не употреблял больше двух лет, просто хотел побольше выздороветь, чтобы научиться пить, как все люди – по праздникам. Никакого удовольствия от трезвости не получал, – рассказал омич. – Я докатился до того, что начал пить на работе. Каждое утро для меня было чёрным. В сумке всегда лежала заначка, «хлопнуть» мог даже на лестнице, пока спускался до гаража. Просил Бога помочь выпутаться из этой дряни».
Евгений ощущал себя мёртвым внутри, он был готов к смерти. Жена, видя мучения супруга, оплатила для него реабилитационный центр. За дверьми учреждения он пробыл три месяца, оттуда вернулся без желания пить, вновь проходить через ад не хотелось. Психолог посоветовал мужчине сходить в группу анонимных алкоголиков. Встречи посещает по сей день.
«На группах я всегда ищу помощь и поддержку и сам их отдаю. У меня исчезла навязчивая идея о выпивке. Я пил, потому что было хреново, меня окружали плохие люди – так работает наш эгоцентризм. АА дали мне эмоциональную трезвость», – сказал Евгений.
Страх быть трезвым
Максиму скоро исполнится 36 лет, из них половину жизни он пропил. Алкоголизм начался задолго до первой дозы. Болезнь прививалась через фильмы, праздники с застольями. В 13 лет он чётко знал: алкоголь – это нормально.
«В алкоголь влюбился сразу. Он избавлял меня от тревожности, дарил силы, лёгкость и безмятежность. В тот же год попал в реанимацию с алкогольным отравлением. Родители «закодировали» ремнём. Не пил до 16 лет, пока не поступил в колледж», – поделился Максим.
Чтобы раздобыть деньги на выпивку, с приятелями сдавали трубы и металлолом. Пили самый дешёвый спирт из киосков. В 21 год Максим сидел без работы, с учёбой тоже не заладилось. Никаких стремлений не было, вся жизнь вертелась вокруг бутылки. В один день решил переехать в Москву, где нашёл работу и возможность пить без упрёков матери. На новом месте сразу нашёл собутыльника – 51-летнего запойного мужика, с которым можно было спокойно употреблять в рабочее время.
В столице Максим познакомился с будущей супругой. Они переехали в её родной Омск, сыграли свадьбу, у них родился ребёнок, после чего было решено бросить пить. Мужчина пытался покончить с выпивкой – хватило на неделю. Тогда он честно признался себе, что страдает зависимостью.
«Я начал принимать таблетки. Однажды пошёл в магазин и вспомнил, что забыл принять таблетку. Обратно возвращался уже с бутылкой водки. Я спросил себя: «Нафига было пить?». Если столько выстрадал, надо дальше продолжать, – сказал Максим.
– Для меня трезвость была страданием. Я не умел жить. Моё развитие остановилось на уровне подростка, когда начал выпивать. Сейчас понимаю, что все навыки можно прокачать, а тогда думал, что я не изменюсь. Искал выход в алкоголе».
Мужчина начал употреблять на работе, на корпоративах доходило до пьяных драк с кровью. Жить не хотелось, умирать было страшно. О сообществе АА Максим узнал от парнишки из ребцентра, который пришёл оформить сайт учреждения. Денег на платное лечение у мужчины не было, идею о платном лечении пришлось отмести. Но программа «12 шагов трезвости» заинтересовала.
Первое время Максим ходил на встречи. Потом встретил девушку и вновь встал на скользкую дорожку. По утрам он обещал себе бросить пить, а уже к вечеру мечтал, как откроет баночку холодного пива. Телевизор он смотрел в компании трёх полторашек «9-ки». Одна мысль оставаться трезвым была невыносима.
«После очередного посещения АА я не знал, что делать дальше. Я настолько привык бухать, что выпивал перед тем, как вынести мусор или помыть посуду. Пришлось заново учиться жить, находить хобби. Начал играть в компьютерные игры, читать книги. Вторая супруга продолжала выпивать, было сложнее контролировать себя, но это придавало сил. Желание начать новую жизнь было сильнее», – поведал Максим.
Впервые трезвая жизнь показалась прекрасной: краски стали ярче, запахи сильнее, птицы поют звонче. Пришлось решать проблемы, которые накопились за время употребления. Мужчина начал читать книги по психологии, стал лучше разбираться в себе. Не пьёт уже четыре года, занимается саморазвитием.
«Я научился ловить кайф не от алкоголя, а от новой книги, от того, что я подтянулся на 10 раз больше. Я понял, что алкоголь не только убивает моё тело, но и вгоняет меня в депрессию, это путь в никуда. Когда ты видишь результат, получаешь неимоверное удовольствие. И мне такая жизнь больше нравится. Выход всегда есть», – подытожил Максим.
Источник:https://dzen.ru/a/Yx6n0YzDbmbNb303?&