Достигнув берега, Бантик, буквально взмыл вверх и бросился в сторону их лагеря. Первой его увидела Аня. Они с мамой, словно сговорившись заранее, пронзительно завизжали…
Маленькая девочка Аня мечтала о собаке. С детской завистью она смотрела на счастливых хозяев, прогуливающихся, играющих, едущих в машинах со своими четвероногими любимцами.
— Ой, смотрите, собачка!!! — с восторгом кричала девочка и зачарованно смотрела на самую милую её детскому сердечку картину. О чём бы ни вела свою речь Аня, но неизменно заканчивала одним и тем же:
— Подарите мне собачку, ну хоть самую-самую малюсенькую, только чтобы она была моя-моя! — заглядывая в глаза родителей, просила девочка, умоляюще сложив маленькие ладошки. Наконец-то наступил долгожданный день рождения и самый счастливый день в жизни маленькой Ани. Наряженная, красиво причёсанная девочка принимала гостей. Принимая подарки, она сосредоточено и растерянно смотрела на родителей. Она ждала.
Родители, украдкой, озабоченно посматривали на часы. Когда все гости были в сборе, и наступило время вкусного застолья, у папы зазвонил телефон. Коротко ответив, папа взял дочку за руку.
— Аня, к тебе приехал твой друг, пойдём встречать, — сказал, улыбаясь, отец и повёл её в прихожую, сзади следовала мама. Взволнованная девочка увидела незнакомого мужчину. После короткого поздравления незнакомец вынул из мягкой сумочки маленькое чудо. Да! Это был щенок, маленький толстячок цвета тёмного шоколада, с короткой блестящей шёрсткой и розовым бантиком на шее.
Аня, затаив дыхание, с благоговением приняла этот самый долгожданный и дорогой подарок.
— Ой, бантик… какой бантик… — только и смогла произнести девочка, целуя своё сокровище. Слёзы радости и счастья капали из глаз малышки.
— Он мой!!! — решительно сказала Анечка и убежала в свою комнату с маленьким толстячком на руках. Родители с трудом уговорили именинницу посидеть за столом с приглашёнными ею гостями. Девочка села в кресло, посадив щенка на коленки. Окружающих для неё уже больше не существовало. Сейчас её присутствие здесь стало просто актом вежливости. Всё внимание Анечки было сосредоточено на её долгожданном подарке.
Друзья просили разрешения погладить щеночка, но неизменно получали отказ. Нет, девочка не была жадной, она просто оберегала своё сокровище, опасаясь, что любое действие чужих рук может навредить щенку.
Так в их доме поселился маленький стаффордширский терьер Бантик — Анино счастье. О другом имени для своего друга Аня и слышать не хотела.
Они взрослели вместе. Может, вам известно, чего не может быть на свете? На свете не может быть Ани без Бантика и Бантика без Ани.
Верный друг провожал свою маленькую хозяйку в детский сад, гордо шагая на поводке, который держала сильная мужская рука папы и детская рука Ани. Вечером Бантик ходил встречать свою маленькую хозяйку, каждый раз радуясь ей, как после долгой разлуки.
Вместе ходили гулять на собачью площадку, играли, ездили отдыхать за город, в гости к бабушке с дедом, во время летних отпусков родителей на море.
На занятия с кинологом тоже ездили вместе. Бантик был очень способным учеником, опытный кинолог особо отметил это с первого занятия. Ловкий и сообразительный, обладающий прекрасной памятью, как, впрочем, и все терьеры, он схватывал всё на лету и даже с опережением. Вся семья гордилась своей “сладкой шоколадкой”, как ласково называла Бантика Аня.
Время бежало, наши неразлучные друзья взрослели. Анечка научилась читать, начиналась подготовка к школе.
Бантик, под руководством опытного кинолога, освоил все собачьи премудрости поведения на отлично. Он превратился в мускулистого мощного красавца, ловящего каждое слово, каждый взгляд своих хозяев. Умный, красивый, мощный, самодостаточный, уравновешенный, фанатично преданный семье, Бантик покорил сердца близких, друзей, соседей, знакомых, всех, кто его знал.
Пришла пора самых жарких летних денёчков. В бархатный сезон семья собиралась на море, а пока, в ближайшие выходные, намечалась поездка на большое подмосковное водохранилище, которое исстари почему-то тоже было принято называть морем.
Решили, собрались, сели, поехали. Отличное настроение, замечательная погода! Жизнь удалась, думал рано утром Бантик, сидя в машине рядом с детским креслом своей маленькой хозяйки. Бантик точно знал, куда они едут, он запомнил эту дорогу с предыдущих поездок.
Пёс очень любил купаться и сидел, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, в предвкушении долгих купаний в тёплой чистой воде большого водоёма. А ещё будут прогулки по лесу, вкусная еда у костра и ночёвка в палатке. Как здорово, что мы все есть и как замечательно устроен мир, думал Бантик.
В тот день удача сопутствовала им во всём. Быстро доехали, их любимое место у леса, с полянкой на высоком песчаном берегу было свободно. И вообще народу было на удивление немного. Ближайшие палатки виднелись за зарослями не менее чем в трёхстах метрах от их лагеря.
Обустроились, поставили свою большую, уютную палатку, развели костёр, отварили вкусные сосиски, вскипятили чай, весело позавтракали и побежали купаться. Спустились по крутой песчаной тропинке вниз, к воде. Бантик с Аней бежали впереди и с разгона плюхнулись в воду. Вода была тёплая, как парное молоко.
Фото из архива автора. Друзья-неразлучники накануне происшествия Купались долго. Наконец уговорили Аню с Бантиком выйти из воды. Решили немного позагорать и начать готовить обед. Папа собирался немного порыбачить, а вдруг удастся поймать рыбу, как в прошлый раз и наварить котелок вкуснейшей ухи, на костре, с дымком. Вкуснотища!
Он быстро накачал свою большую резиновую лодку и, взяв снасти с заранее приготовленной наживкой, готов был отправиться к воде. Бантик умоляюще смотрел то на Аню, то на папу и тихонько скулил.
— Ладно уж, иди, только будьте осторожнее на воде, не заплывайте далеко, — милостиво разрешила Аня тоном взрослой, умудрённой опытом дамы. Мама улыбнулась, кивнула нетерпеливо приплясывающему на месте Бантику. Пёс радостно пустился бежать следом за хозяином, он ведь тоже любил уху, а в эти счастливые минуты он вообще любил весь мир.
Аня загорала на мягком покрывале, она принесла из машины белую мамину сумку, в которую второпях запихнула интересные детские журналы и рассматривала новый выпуск. Особенно понравившиеся рассказы из своих журналов она часто читала своему самому благодарному слушателю Бантику.
Мама сидела в раскладном кресле, она задремала на солнышке, отдыхая от своих ежедневных хлопот и загорая одновременно.
Аня не видела, как из леса вышли двое мужчин и, осторожно осматриваясь по сторонам, не спеша, направились в их сторону. В руках одного из них была бейсбольная бита. Увлечённая чтением, она смеялась проделкам героев рассказа, когда кто-то загородил ей солнце.
Оторвавшись от журнала, она увидела двух мужчин. Прямо напротив них с мамой стоял страшный дядька, с битой в руке. Он был небольшого роста, квадратный, с землисто-серым лицом, небритыми щеками и маленькими, глубоко посаженными, колючими глазками.
За ним стоял молодой парень, высокий, очень худой, бледный как снег, прячущий в карманы длинные руки. Тощее тело его заметно подрагивало, как будто в такую жару его бил озноб. Оба были одеты в грязную, порванную местами одежду.
Мама хотела вскочить с кресла, но квадратный толкнул её назад.
— Деньги давай. Цепочку и серьги сними. Да смотри мне, без шума, а то… — процедил он сквозь зубы, угрожая битой. Трясущимися непослушными руками мама пыталась расстегнуть тугие замки на золотых серёжках.
— Я всё отдам, не пугайте ребёнка, пожалуйста, — твердила она. Аня, со страхом глядя на происходящее, машинально прижала к себе мамину сумку.
— Аня, отдай сумку, — приказала мама. — Нет! Это мамина! — дрожа от страха, почти выкрикнула девочка в ненавистное лицо страшного дядьки. — Давай быстрее, что ты там копаешься, — поторапливал молодой. Страшный дядька наклонился к Ане и с такой силой рванул к себе сумку, что девочка плашмя упала прямо к его ногам. Мама Ани с силой вскочила с кресла, но молодой парень снова толкнул её обратно так, что кресло опрокинулось на землю.
Молодой, грязно выругавшись, хотел сорвать с упавшей женщины золотые украшения…
Рыболовы уплыли вдоль берега на приличное расстояние от своего лагеря. Бантик сидел с хозяином в плавно покачивающейся на воде лодке и дремал.
Вдруг он насторожился, вскочил, на секунду прислушался, прыгнул в воду и быстро поплыл к высокому берегу, скрывающему всё на нём происходящее.
— Бантик, ко мне! Куда? Назад! — кричал хозяин. Пёс не повиновался. Тогда мужчину тоже охватило волнение, он быстро погрёб к берегу.
Быстро достигнув берега, Бантик, как на крыльях, буквально взмыл вверх и бросился в сторону их лагеря.
Первой его увидела Аня. Они с мамой, словно сговорившись заранее, пронзительно завизжали. Бантик бежал быстрее ветра, в ореоле брызг воды, летящих с мокрой шести и искрившихся на солнце. Он видел, как человек со страшным, искажённым злобой лицом, бросил сумку второму и замахнулся своим страшным оружием на его беззащитную хозяйку.
Бантик на отлично усвоил защитно-караульную службу. Секунда, и нападающий выронил биту из насквозь “прокомпостированной” в нескольких местах руки, взвыл от боли, катаясь по земле.
— Квадрат, валим! Быстрее! — крикнул второй в это время, быстро ткнул в бок псу зажатым в свободной руке, острым ножом, и бросился бежать с сумкой в сторону леса. Подбежал папа Ани, на шум бежали молодые люди из палаток соседнего лагеря, они скрутили здоровяка с битой.
Бантик поднялся и тяжело побежал за вторым, с сумкой. Он должен был его догнать. В горячке Бантик не чувствовал боли, но что-то горячее, муторное мешало ему бежать, там, в боку. Бантик сам себе давал внутренние команды. Догнать! Вперёд! Не уйдёшь! Потерпи! Ещё немного! Вот он!
Бантика нашли по тонкой ярко-алой полоске, бегущей по траве вслед за ним. Он лежал на сумке своей хозяйки, ставшей вдруг красной. Рядом с ним лежал второй нападавший. Тяжело дыша вдруг опавшими боками, пёс не давал ему пошевелиться, предупреждая грозным глухим рыком. Увидев помощь, он завалился набок и затих.
Ждали полицию. Скорая ветпомощь была занята и приехать могла только через час. Оставив помогавшим ребятам из соседнего лагеря свои данные, бросив вещи и палатку, завернув Бантика в покрывало, помчались в ветеринарную клинику.
Гнали, нарушая всё, что можно и что нельзя. Удача, с некоторым опозданием, продолжала преследовать их в тот день. Хирург оказался на месте. Через пять минут был на месте анестезиолог. Последовала срочная, сложная операция.
Надо ли говорить, что испытали хозяева отважного Бантика. Что чувствовал медперсонал клиники, узнав историю собаки. Когда маленькая заплаканная девочка, глядя с мольбой и надеждой в глаза каждого из них, спрашивала:
— Бантик не умрёт? Они сделали всё, что возможно.
Бантик выжил, но до конца своих дней остался инвалидом. Милый, преданный Бантик, он уже не мог, как раньше, так быстро бегать и скакать на собачьей площадке, долго плавать и без устали играть со своей обожаемой Аней. Только от этого он стал ещё любимее и роднее для своей семьи.
Преданное собачье сердце — нет ему равных!
Автор НАТАЛИЯ С.
Источник: nuinu.pro
Старая кукла
Аня и Катя приехали на дачу и первым делом бросились разбирать старые игрушки, про которые давно забыли. И нашли куклу. Кукла была старая, несчастная, некрасивая, разбитая.
— Ну её, эта кукла дрянская! — сказала Аня и стала её засовывать ото всех подальше.
— Почему дрянская? — спросила Катя.— Я ей приклею волосы — раз. Привяжу бант — два. И надену новое платье.
— Ну-ка дай ее мне,— сказала Аня.
И стала с куклой играть.
А Катя стала смотреть другие старые игрушки.
Сокровище
 |
Аня сказала: — Я хочу играть с Мишкой. Катя сказала: — И я хочу играть с Мишкой. Аня сказала: — Нет, я. Катя заплакала, прибежала к маме. Мама сказала: — Ну, ничего, уступи, пусть поиграет. А потом и ты поиграешь. — А я уже отдала ей плюшевого котенка! — рыдала Катя. — И правильно сделала, — сказала мама. — И хорошо. — А я так буду всё отдавать, и у меня ничего не останется! — сказала Катя. — Нет, останется, — сказал папа. — У тебя останется даже больше. Ты отдаёшь игрушку — а взамен получаешь гораздо больше! — Что получаю? — удивилась Катя. — Получаешь дружбу, получаешь мир. Вы обе, вместе. Это ваше общее сокровище. |
В день воскресенья
В воскресенье утром папа, мама и Аня пошли на службу в храм. Помолились, исповедались, причастились, а потом поехали к бабушке, у которой в эти дни жила Катя.
Приехали — они сидят обе за столом и весело завтракают.
Катя говорит, разворачивая свою любимую конфету:
— А я не была сегодня в храме!
Мама сказала грустно:
— Храм — это дворец. Дворец Царя Небесного. А во дворец без приглашения не ходят. Раз тебя не было сегодня во дворце, значит, тебя не пригласили?
И Катя задумалась.
«Анна, не грусти!»
Один раз зимой, когда Аня и Катя катались, как всегда, с горки, Катя вдруг как-то странно упала — и не кричит, и не встает, а только тихо зовет Аню.
Аня подошла, Катя говорит:
— Я упала.
— Ну, и вставай, — говорит Аня.
— Не могу, — тихо сказала Катя. — Очень болит.
Аня побежала домой, папа принес Катю на руках, её положили в постель. Пришел врач — оказалось, дело серьезное. У Кати — перелом позвоночника. Приехала белая медицинская машина, и Катю увезли в больницу.
Больница у Кати особая, строгая, дети лежат на специальных кроватях, широких и жёстких — чтобы всё правильно срасталось. У кого рука сломана, у кого нога. И никого не пускают к ним в гости, даже взрослых.
Катя ещё маленькая, ей очень грустно. Ей передали из дома иконки и поставили над кроватью.
После уроков Аня пришла к Катиному окну. Стекло почти доверху замазано белой краской, но кто-то раньше прокорябал в нём дырочку, и Аня стала смотреть в неё, искать Катю. Она видела палату, многих незнакомых ей детей — они лежали, или медленно ходили с толстой перевязанной шеей, или смотрели куда-то вдаль. Ане не было видно, где кончается их взгляд, что они видят.
И тут Аня заметила Катю. Такую знакомую! Прямо тут, возле окна. Она — как все дети здесь, в сереньком халате, только личико совсем домашнее, Катино. С её кудрявыми белыми волосами, каких нет больше ни у каких других детей. Катя полулежала в кровати и медленно играла с надувным утёнком. Просто держала его перед собой, и смотрела на него, и что-то ему тихонько иногда говорила. Так же, как она играла, наверно, и час, и два до этого, и собиралась, наверно, играть и завтра, и потом…
Аня увидела Катю и заплакала. И совсем перестала что-нибудь видеть сквозь стекло.
Аня подумала, что Катя вот так, совсем одна, играет, играет здесь всегда… Как будто ничего особенного нет вокруг неё… И если бы она, Аня, не пришла к ней сегодня, у неё бы ничего не было, только этот утёнок. И, может, ещё час Аня бы к ней не пришла — зашла бы после уроков к Марине из их класса — а Катя бы так и играла…
И тогда Аня закричала скорей в окно:
— Ка-атя! Катя-а!
И Катя тут же всё поняла — что пришла Аня! Прямо сейчас стоит за окном, здесь! Она встрепенулась, улыбнулась и стала вдруг совсем другая, весёлая, не больничная. Она стала смотреть на окно, но ещё не видела Аню — через какую дырку Аня смотрит, где Анин глаз. Наконец, нашла, и стала совсем счастливая. Аня подставила к окну ящик, встала на него и показала Кате через верхнюю, незакрашенную часть окна раскраску, которую ей купила, и открытку, и апельсин. Аня кричала в окно что есть силы, и Катя кое-что слышала. А что отвечала ей Катя, Аня совсем не могла разобрать.
Рядом с Аней, у соседнего окна, стоял папа, который пришел к другой девочке, она лежала сзади, в глубине палаты. Девочка была маленькая, у неё было заплаканное лицо, она кричала изо всех сил:
— Папа! Принеси мне веер!
— Что? — никак не мог понять папа.
— Веер! — снова кричала девочка. — Хочу веер!
— Какой веер? — наконец, разобрал папа. — Зачем?
— Махаться, махаться! — показала девочка. — Он лежит на полке рядом с попугаем!
— Хорошо, хорошо, — закивал головой папа.
Аня опять посмотрела на Катино окно и увидела, что Катя держит записку, которую написала и приложила к стеклу. Аня прочитала — что Катя всё время кричала:
«СПАСИБО!»
Аня нашла в портфеле кусочек бумажки и карандаш и тоже стала прикладывать свои записки к стеклу и держать, пока Катя не прочтёт. Так они записками и разговаривали. И ещё, конечно, личиками помогали — чтобы было понятно всё.
Наконец, Кате с той стороны принесли обед, надо было расходиться.
Аня подумала, как сейчас пойдет домой, на троллейбус, по шумному городу, мимо зоопарка. Она всё может, везде ходить, всё делать, на всё смотреть… не через дырочку…
Аня стояла такая печальная!
Она ещё раз посмотрела на окно — и тут увидела, что Катя, оказывается, приложила к стеклу и держит новую записку:
«АННА, НЕ ГРУСТИ!»
И улыбнулась Ане в своем сереньком халате. Кате было хорошо и радостно. К ней только что приходила Аня, ещё даже не ушла, и всё вокруг неё там, в больнице, теперь уже совсем другое, не грустное, даже не чужое, потому что всё это видела Аня, потому что Аня ещё когда-нибудь придёт, пусть и не завтра, не очень скоро — она есть у неё всегда.
О самом главном
В следующий раз, когда папа с Аней возвращались от Кати домой, они увидели невдалеке храм. Папа сказал:
— Давай зайдем, помолимся за Катю.
Они вошли.
Аня первый раз в жизни очень-очень сильно помолилась. Она и раньше молилась, но теперь она молилась изо всех сил — за Катю. И она просила у Бога прощения за то, что обижала Катю. И она обещала Богу, что потом, когда Он поможет Кате выздороветь, она будет всегда её жалеть и никогда больше не будет её обижать.
Когда служба кончилась, они подошли к батюшке, он их благословил. Папа попросил его помолиться за тяжко болящую отроковицу Екатерину. А батюшка спросил:
— Что с ней?
Папа рассказал.
Батюшка сказал:
— Дело серьёзное… Я бываю в этой больнице, я могу её причастить.
И через несколько дней батюшка Алексей исповедал и причастил Катю прямо в палате, и других детей тоже — врачи его к ним пускают.
И ещё не раз они приходили в храм, молились, просили Бога, Пречистую Богородицу, святую великомученицу Екатерину…
Однажды, когда они с папой и мамой шли после больницы из храма, Аня, задумавшись, спросила:
 |
— Папа, а Бог ведь всё может?.. — Да, — сказал папа. — Всё-всё-всё? — Конечно. Он ведь весь мiр сотворил. — И Он может сделать так, что Катя совсем поправится? — Может. — Прямо сразу? — Может и прямо сразу. — Мгновенно? — Мгновенно. — И она будет такая же, как и была: будет бегать, прыгать с нами, купаться летом? — Да. — А почему же Он этого не делает? — А потому что главное у человека — его душа. Главное — это любовь. Ничто другое с ней не сравнится. Вот смотри: Катя заболела, а сколько любви к ней: и батюшки, и врачей, и нянечек, и других детей, и мы её любим, как никогда, жалеем, молимся о ней… — Да, — подумав, сказала Аня. |
Прошло ещё долгих три недели.
Мама приходит однажды вечером домой и говорит:
— Катю в понедельник выписывают из больницы. Врач обещал. Слава Богу!
Они в последний раз приехали в больницу — но уже совсем не так, как до этого всегда. Они возвращались теперь все вместе, с Катей. А по дороге заехали в храм, где молились за неё. Этот храм стал уже им привычным, он как-то объединился с больницей, с Катей, со всеми их мыслями о ней. Поставили свечи, и Катя тоже. И заказали благодарственный молебен Спасителю, Который нас любит и учит, хранит и прощает. И больше всего хочет, чтобы мы любили Его, любили друг друга. А всё остальное по сравнению с этим было бы для нас совсем маленьким, от которого мы отказывались бы сразу ради этого, самого главного, что только есть на свете.
Конец и Богу нашему слава
— Очнулась? Вот и ладненько, — глухо произнес один. — Как-то неинтересно с бревном развлекаться.
Оля была ошеломлена, не понимала, что происходит, кто эти люди. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Руки, связанные уже скотчем, болели. Она языком толкала тряпку, но не могла от нее избавиться. Глаза наполнились слезами. Они потекли к вискам, девушка сразу захлюпала носом, и дышать стало еще труднее.
— Начинай. Вдруг кто увидит, — произнес глухой голос.
Неизвестный с синими глазами деловито положил руки на колени девушки. Поняв, что он хочет сделать, Оля замычала, замотала головой, задергала ногами и руками, стараясь попасть по обидчику. Происходящее походило на кошмар. Насильник, пыхтя, преодолевая сопротивление, раздвинул девушке бедра, но Оля снова сжала ноги.
— Держи сучку! Какого хрена стоишь?
Тяжелое мужское тело навалилось ей на грудь, придавило к земле. Оля боролась изо всех сил, но задыхалась, поэтому была слабой. Она чувствовала, как второй рвет колготки, срывает с нее трусики. И вдруг он остановился, замер, прислушиваясь к лесным звукам. Оля задержала дыхание: небольшая пауза всколыхнула в душе надежду, что насильник одумается.
Но зря. Что-то твердое стало вонзаться ей в плоть. Оля дергалась, но насильник не отступал. Он резко схватил ее за бедра и прижал их к животу. Сложенная практически пополам, Оля не могла даже пошевелиться. В такой позе он наконец проник внутрь, и дикая боль пронзила ее тело. Оля изогнулась в немом крике, но жесткие ладони крепко сжимали ее ноги.
Сколько продолжалась эта пытка, Оля не знала. Ей казалось, что в нее вбивают бревно, с каждым ударом все глубже и яростнее. Иногда инструмент насильника выскакивал наружу, Оля с всхлипом вздыхала, а потом он снова вонзался с удвоенной силой. Тело вздрагивало от каждого толчка, вибрировало и тряслось. Насильник над девушкой сопел, обливался потом, полукружиями расплывавшимся по маске. Сильный запах горячего мужского тела, смешанный со знакомым парфюмом, бил в нос, и инстинкт самосохранения заставлял Олю отворачиваться, часто дышать, чтобы избежать приступа рвоты, от которого она могла захлебнуться.
Напавший с каким-то злобным наслаждением выполнил свою работу и наконец затрясся, застонал. Оля почувствовала, что давление внутри живота исчезло вместе с остатками острой боли. Мужчина еще секунду полежал, тяжело дыша и приходя в себя, потом откатился на бок и встал. Оля со стоном опустила затекшие ноги, надеясь, что экзекуция закончилась, а она осталась жива. Она оперлась на локти и стала отползать в сторону.
Но опять ошиблась. Насильник схватил ее за ногу и притянул к себе, расцарапав нежную кожу о еловые иголки, ковром устилавшие землю.
— Теперь ты, — приказал он напарнику, застегивая джинсы. Тот нерешительно засопел и сделал шаг в сторону. Тогда первый толкнул его к девушке.
— Не могу, — сдавленно произнес второй и подался назад. — Страшно.
— А на кулак нарваться не боишься? Давай!
— У меня и желания нет, — отказывался второй.
Оля слушала их перепалку с ужасом и молила Бога, чтобы кто-нибудь догадался, где она, и пошел ее искать.
— А так будет? — одним рывком насильник перевернул девушку на живот, поставил ее на колени. Он с силой провел по внутренней стороне ее бедер ладонями, потер пальцами больное место — Оля снова затряслась от ужаса и страха, потом похлопал по обнаженным ягодицам.
— Давай! По-собачьи. Можешь и вторую дырку расковырять. Разрешаю. Не бойся. Так она в глаза смотреть не будет.
Оля задергалась, замычала, но сильные руки прижали ее к земле, чуть не придушив от усердия. В полуобморочном состоянии она почувствовала, как что-то вяло прикасается к коже ее бедер, потом наливается и поднимается выше. Второй насильник скользнул в разорванную плоть легко, почти не причинив боли, но Оле уже было все равно: она потеряла сознание от недостатка воздуха.
Второй раз она очнулась от неприятного ощущения: ей казалось, будто сотни маленьких существ бегают по телу, оставляя жгучую боль. Она открыла глаза: летнее солнце уже поднялось над горизонтом и мгновенно ослепило. Дышать стало легче. Оля подняла по-прежнему связанные руки — кляп исчез.
Обычное утро обычного понедельника. Аня, как обычно, проснулась в 7. 30 утра, чтобы успеть приготовиться к школе.
– «Что…что вчера было? » – думала девушка, глядя на себя в зеркало. В отражении Аня видела какую-то незнакомку с растрепанными на голове волосами белого цвета. «Ах, да» – проговорила она, вспоминая вчерашнюю вечеринку, устроенную в честь её семнадцатилетия.
Да, вечеринка действительно прошла удачно, всем было здорово и весело, от самого начала и до конца. Только Аня ну никак не могла припомнить, каким образом она оказалась дома. Ведь праздновали в доме у её лучшей подруги – Ольги – и Аня точно помнит, что осталась ночевать у подруги, потому что возвращаться домой было слишком поздно, и точно помнит, как уснула вместе с Олей на одной кровати.
Так и не вспомнив свой приход домой, Аня спустилась на первый этаж и зашла в ванную умыться. После, Аня пошла одеваться в школу, ведь автобус должен был подъехать минут через 30. Но перед тем, как подняться к себе в комнату, она крикнула маме, чтобы та разогрела ей поесть. Ответа не последовало.
– «Ладно – подумала Аня, – наверное, мама уже на работе, придётся есть в школе» – с этой мыслью девушка поднялась к себе в комнату. В последующие 25 минут она наводила порядок в своей внешности.
Через 25 минут Аня спустилась вниз и пошла по направлению к выходу из дома. Проходя мимо кухни, Аня заметила маму, которая просто сидела за столом, молча смотря в стену. Аня приблизилась к столу, и увидев, что глаза мамы наполнены слезами, спросила её, из-за чего она плачет. Мама лишь вздохнула в ответ, но ничего не сказал.
– «Хорошо – подумала Аня – раз так, то я тоже не буду с этой дурой больше разговаривать».
К слову, у Ани с мамой всегда были напряжённые отношения. Почти никогда они не общались, как мама и дочь. А всё из-за той самой Оли. Маме Ани с самого начала не нравилась подруга её дочки.
«Вот увидишь : не доведёт ваша дружба до хорошего» – говорила Ане мама.
Далее Аня вышла из дома и стала ждать автобус. Через несколько минут он уже подъезжал к дому девушки. Аня стала подходить ближе к дороге, но сильно удивилась, когда автобус, не остановившись пролетел мимо, чуть не сбив Аню.
– «Что за ерунда? – с хмурым видом вслух проговорила девушка – Ну что же, придётся идти пешком».
Через 15 минут Аня подбегала к школе. Она залетела в класс, уже понимая, что учительница на неё сейчас накричит, так как Аня опоздала на урок.
Войдя в класс, Аня с порога извинилась перед учительницей за опоздание, но и в этот раз ответа не последовало. Аня молча прошла и села на своё место, рядом с Олей.
– «Что случилось? » – спросила Аня, увидев плачущую подругу, и положила ей руку на плечо. Но Оля, ничего не ответив, облокотилась на парту и слёзы пошли у неё ручьём. Аня ещё несколько раз пыталась добиться от Оли ответа на вопрос, но всё было напрасно. Вдруг Аня заметила что почти у всех одноклассников глаза стеклянные от слёз.
– «Сегодня что, день грусти и слёз? – проговорила шёпотом вчерашняя именинница – И почему меня все не замечают? Что же я могла натворить такого? Или все решили поиздеваться? » – в недоумении спрашивала Аня у себя.
Уже через пару минут прозвенел звонок. Аня взяла портфель и, выйдя из кабинета, стала дожидаться Олю у двери. Через несколько секунд Оля вышла, но, даже не заметив Аню, села на лавку и стала снова плакать. Аня подсела рядом и снова начала допрос :
«Что случилось, Оля, почему ты плачешь? – спрашивала Аня – Что сегодня за день-то такой вообще? » – не удержавшись, прокричала она, но сильно удивилась, когда заметила, что никто не обратил внимание на это. Аня посидела рядом с не прекращающей плакать Олей ещё минуты три и уже встала и хотела уходить, но вдруг услышала Олин голос :
– «Аня» – проговорила её подруга дрожащим голосом.
– «Ну наконец-то! – ответила Аня – Я уже подумала, что весь день меня игнорировать будете»
– «Аня – снова послышался голос Оли – Аня, почему именно я? Почему, Аня? »
– «Ты чего? » – Аня вопросительно посмотрела на подругу.
Оля зарыдала сильнее и полезла в свою сумку. Она достала оттуда сегодняшнюю газету, которую обычно дают в автобусе, и передала её Ане. Взяв газету в руки, Аня резко побледнела, облокотилась спиной к стене и сползла на пол. На первой странице газеты было написано следующее:
«Вчера, 23 декабря, в 23. 00 на Малой Улице девушка, находившаяся в состоянии алкогольного опьянения, вышла на дорогу и была сбита фурой. Водитель машины утверждает, что девушка появилась буквально из ниоткуда и он просто не успел затормозить на скользкой дороге.
Имя девушки уже установлено : её звали Аня П. Как рассказал один из друзей девушки : «Ане вчера исполнилось 17 лет, и они в связи с этим все изрядно выпили. Аня решила уйти раньше всех. Я её останавливал, говорил, что ей лучше остаться дома у Оли, её подруги – мы как раз у неё и праздновали, – но Аня не хотела оставаться. Тогда я предложил проводить её, но снова получил отказ. И вот, видите, что произошло…».
Далее была приложена фотография изуродованного тела, от которого лишь лицо осталось целым. Аня узнала себя и не могла поверить глазам. Ведь она точно помнила, что вчера осталась ночевать у подруги. Она повернулась к Оле и дрожащим голосом, заикаясь, спросила:
– «О-оля, но… но ведь я… вчера осталась у тебя… как же…»
В ответ Оля лишь покачала отрицательно головой и заплакала ещё сильнее.
После этого Аня встала и, опираясь рукой о стену, пошла вперёд по длинному коридору.