Рассказы пушкина о любви

Любовная лирика Пушкина многообразна, как и сама любовь. Среди его стихов, вдохновленных любовью, страстью или простым увлечением отыщется немало настоящих поэтических жемчужин.

Александр Сергеевич влюблялся часто и без остатка отдавался зародившейся страсти. Но неправильно было бы считать поэта беспечным ловеласом, ставившим своей целью покорить как можно больше женских сердец.

Творческая натура Пушкина неустанно стремилась к поиску женского идеала. Поэт в разные годы находил этот идеал то в одной, то в другой женщине. И всякий раз полностью отдавался вспыхнувшему чувству. Любовь для него была источником духовного наполнения, творческого вдохновения, даром небес.

Благодаря этому чувству из-под пера великого поэта вышло множество стихов, посвященных любви и женщинам, становившимся объектами его преклонения. Любовная лирика Пушкина волнует, восхищает и завораживает читателей до сих пор, а современных поэтов вдохновляет писать новые прекрасные стихи о любви.

Любовная лирика Пушкина

Давайте разберем 10 лучших примеров любовной лирики Пушкина, наиболее ярко выразивших его поэтический гений.

К*** («Я помню чудное мгновенье…»)

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Читать полностью

Кому не знакомы первые строчки этого стихотворения? Небольшое произведение, в котором выразилась вся сила чувств автора. Блестящий пример поэтического любовного признания.

В шести строфах Пушкин раскрывает нам историю своих взаимоотношений с дворянкой Анной Керн. Знакомство состоялось в 1819-м году в Петербурге. Двадцатилетний поэт при первой встрече не произвел на девушку особого впечатления. Она же на долгие годы завладела его воображением.

Стихотворение было написано гораздо позднее, в 1825-м году в Михайловском, где ссыльный поэт и его муза встретились второй раз.

Анна Керн. Рисунок Пушкина (1829 г.)

Называя адресата своего послания «гением чистой красоты», говоря о ее «небесных чертах», поэт тем самым признается в восторженном преклонении перед этой женщиной. Из стихотворения видно, насколько повлияла на Пушкина первая встреча: голос возлюбленной еще долго звучал в памяти поэта, хотя чувство его оставалось безответным.

В ссылке, во «мраке заточенья», вторая встреча с Керн стала для Пушкина провидением и лучом надежды. Она пробудила в его душе и жизнь, и любовь.

Поэту удалось донести до читателя перемену в своем душевном состоянии, несмотря на краткость и легкий слог произведения. Эмоциональность усилена лексическими повторами, которые здесь служат смысловыми акцентами.

Любовная лирика Пушкина немыслима без этого стихотворения, ставшего визитной карточкой поэта.

«Черная шаль»

Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил;

Прелестная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня.

Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей;

«С тобою пируют (шепнул он) друзья;
Тебе ж изменила гречанка твоя».

Читать полностью

В стихотворении, написанном Пушкиным в 1820-м году в Молдове, любовь предстает уже разрушительной стихией.

Южная ссылка повлияла на творчество молодого поэта. В его стихах появились герои с горячим темпераментом: здесь мы видим гречанку и армянина. Кроме того, в отношении экзотических героев тогдашняя литература допускала больше свободы, и можно было более откровенно говорить о чувствах.

Сюжетно (убийство из-за ревности) стихотворение перекликается с текстами Жуковского, в частности, балладами «Алина и Альсим» и «Мщение». Оттуда же Пушкин позаимствовал стихотворный размер: четырехстопный амфибрахий.

Повествование ведется от первого лица. Страсть изображается с нарочито гротескным трагизмом: герой в порыве ярости проливает кровь изменницы и своего соперника. Мрачная атмосфера стихотворения подчеркивается оборотами: «черная шаль», «черный день», «вечерняя мгла», «глаза потемнели».

«Простишь ли мне ревнивые мечты…»

Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?

Читать полностью

Стихотворение написано в 1823-м году в Одессе и относится к жанру, известному как «унылая элегия».

Адресатом послания считается Амалия Ризнич (по другой версии – Каролина Собаньская). Лирический герой – сам автор – находится в смятении и сбит с толку: избранница уверяет, что любит его, но при этом никак не проявляет чувств на людях. Более того, она заигрывает с соперником героя, заставляя последнего ревновать.

Неопределенность положения героя сохраняется до конца стихотворения: уверенный в ее искренних чувствах, он все же просит насмешницу, своего «милого друга», быть снисходительной и не мучить его.

Стихотворение написано пятистопным ямбом. К его особенностям относится частое использование многоточий, которые призваны подчеркнуть растерянность героя.

«Храни меня мой талисман…»

Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи, —
Храни меня, мой талисман.

Читать полностью

Одно из первых стихотворений, написанных Александром Сергеевичем после отъезда из Одессы. Поэт посвятил строки драгоценному перстню – подарку Елизаветы Воронцовой. Произведение проникнуто болью от расставания с любимой.

С замужней Воронцовой у поэта был бурный роман. Они познакомились в 1823-м году в Одессе. Хотя их отношения стали поводом для скандала и новой ссылки Пушкина в Михайловское, он очень дорожил подаренным перстнем, храня его до самой смерти.

Любовную переписку пришлось уничтожить, и перстень-талисман служил единственным материальным напоминанием о Воронцовой. Имя возлюбленной в стихотворении не упоминается, но для близких поэта личность адресата была очевидной.

Пушкин упоминает, что получил подарок «в день печали». Скорее всего, имеется в виду день разлуки. Сильные чувства заставили поэта приписывать перстню волшебные, защитные свойства. Акцент на этом достигается в стихотворении повторением (эпифорой) в каждой строфе. Впоследствии драгоценность стала просто напоминанием о прошлом романе.

«Сожженное письмо»

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои!..
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет…
Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит… О провиденье!
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…

Еще одно стихотворение, ставшее откликом на роман с Елизаветой Воронцовой. После перевода Пушкина из Одессы любовная переписка продолжилась, но, согласно требованию своей музы, Пушкин сжигал письма по прочтении. Этому посвящено стихотворение, написанное в 1825-м году.

Любовное письмо могло стать компроматом. Прекрасно осознавая это, Пушкин, тем не менее, с сожалением уничтожал весточки от любимой («как долго медлил я»). Эти письма были еще и напоминанием о другой, вольной, жизни.

Письмо сгорает быстро, так же, как сгорел его краткий роман. Видимо, поэт ожидал чего-то подобного, потому что восклицает «О провиденье! Свершилось!» Ему остается только с горечью смотреть на оставшийся пепел.

Любовная лирика Пушкина нередко воссоздает факты его биографии. Стихотворение «Сожженное письмо» служит тому подтверждением.

«Признание»

Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!

Читать полностью

Далеко не всегда романтические увлечения Пушкина выливались во взаимную страсть. Случалось ему и страдать от безответной любви. Эти переживания отразились в «Признании», написанном в 1826-м году и посвященном Александре Осиповой, соседке по имению.

Пушкин наблюдает за будничными занятиями девушки: вязание, прогулки, музыка. Для него они преисполнены значения. Автор замечает малейшую перемену в поведении и настроении своей возлюбленной.

Поэт понимает безнадежность своего чувства, называя его «глупостью несчастной». Но страсть его неодолима, и он просит у возлюбленной хотя бы притвориться, что она тоже любит его.

В стихотворении использован прием противопоставления, подчеркивающий разделение между героями: вы – я. Обращаясь к объекту своей любви, автор прибегает к риторическим восклицаниям, через них выражая силу своих эмоций.

«Ты и вы»

Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!

Любовная лирика Пушкина была бы неполна без этой поэтической миниатюры, посвященной Анне Олениной. Произведение написано в 1828-м году. В основе стихотворения – противопоставление условностей светского этикета и подлинности чувств.

В пушкинскую эпоху светский этикет по строгости соблюдения был сродни закону. Согласно ему между мужчиной и женщиной было обязательным обращение на «вы». Перейти на «ты» можно было только в близких отношениях и только с позволения дамы.

Первая половина стихотворения посвящена оброненному женщиной «ты» в разговоре. Это могло служить свидетельством того, что она неравнодушна к герою, и было почти равносильно признанию.

Вторая часть раскрывает чувства героя. Он не знает, случайно ли произнесено «ты» или умышленно. Поэтому он продолжает обращаться к собеседнице в рамках этикета, на «вы». Но мыслями его уже владеет более сильное чувство.

«Я вас любил: любовь еще, быть может…»

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

Дата создания стихотворения – 1829-й год. Относительно адресата есть две версии: княжна Собаньская и графиня Оленина. Чувство Пушкина к обеим женщинам было безответным.

Стихотворение – блестящий пример поэтического признания в неразделенной любви. Она осталась в прошлом, но годы не изгладили из памяти восторженное чувство («любовь… угасла не совсем»). Тем не менее, поэт заверяет возлюбленную, что не потревожит ее своей любовью.

Стихотворение в виде монолога лирического героя раскрывает сокровенные уголки его души. Образ возлюбленной бесплотен, ее физический облик или какие-либо внешние обстоятельства не упоминаются.

Многократно повторяется признание «я вас любил» в прошедшем времени, что подчеркивает прощание автора с этим чувством. Стихотворение написано ямбом и благодаря этому песенному размеру не раз перекладывалось на музыку.

«На холмах Грузии лежит ночная мгла…»

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.

В 1829-м году, стремясь вырваться из тягостной атмосферы Петербурга, Пушкин отправляется на Кавказ, где пишет это стихотворение-элегию о нетленной любви.

В небольшом произведении любовная лирика Пушкина удачно соединилась с пейзажной лирикой. Первые строки описывают величавую ночную картину: холмистая долина с шумящей рекой. Ночь служит фоном светлой печали героя, чье сердце наполнено тихой любовью и умиротворением.

По одной из версий стихотворение написано после неудачного сватовства к Наталье Гончаровой, чьи родители не сразу согласились выдать дочь замуж за скандально известного поэта. По другой версии – это послание к Волконской.

«Прощание»

В последний раз твой образ милый
Дерзаю мысленно ласкать,
Будить мечту сердечной силой
И с негой робкой и унылой
Твою любовь воспоминать.

Бегут, меняясь, наши лета,
Меняя все, меняя нас,
Уж ты для своего поэта
Могильным сумраком одета,
И для тебя твой друг угас.

Прими же, дальная подруга,
Прощанье сердца моего,
Как овдовевшая супруга,
Как друг, обнявший молча друга
Пред заточением его.

Год создания стихотворения – 1830-й – то есть когда поэт получил согласие на брак с Натальей Гончаровой. Однако прежняя любовь к Воронцовой не отпускает его: поэт прощается с ней в своем произведении. Любовь, перетекшая в многолетнюю дружбу, должна окончиться – такова тема стихотворения «Прощание».

Жанр произведения – элегия, стихотворный размер – четырехстопный ямб. Лирический герой – сам поэт. Он мысленно обращается к возлюбленной, надеясь на ее всегдашнее понимание.

Он скорбит, словно героиня его послания умерла. «Могильным сумраком одета» – выразительная метафора «смерти» прежних отношений. Он называет бывшую возлюбленную «подругой», сравнивает ее с овдовевшей супругой. Все это показывает силу их привязанности.

Слова «заточение», «могильный», «угас» призваны усилить мрачное настроение героя. Поэт прощается с возлюбленной, а вместе с ней – с молодостью, независимостью, прошлыми привязанностями.

• Любовная лирика Пушкина вдохновила вас на дальнейшее знакомство с творчеством поэта? Тогда, возможно, вам понравятся стихи Пушкина, которые легко учатся.

Перейти к контенту

Лучшие повести и рассказы о любви в одном томе (антология)

Александр Пушкин

Метель

В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**. Он славился во всей округе гостеприимством и радушием; соседи поминутно ездили к нему поесть, попить, поиграть по пяти копеек в бостон с его женою, Прасковьей Петровною, а некоторые для того, чтоб поглядеть на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу. Она считалась богатой невестою, и многие прочили ее за себя или за сыновей.

Марья Гавриловна была воспитана на французских романах, и, следственно, была влюблена. Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик, находившийся в отпуску в своей деревне. Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию и что родители его любезной, заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя.

Наши любовники были в переписке, и всякой день видались наедине в сосновой роще или у старой часовни. Там они клялися друг другу в вечной любви, сетовали на судьбу и делали различные предположения. Переписываясь и разговаривая таким образом, они (что весьма естественно) дошли до следующего рассуждения: если мы друг без друга дышать не можем, а воля жестоких родителей препятствует нашему благополучию, то нельзя ли нам будет обойтись без нее? Разумеется, что эта счастливая мысль пришла сперва в голову молодому человеку и что она весьма понравилась романическому воображению Марьи Гавриловны.

Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастием любовников, и скажут им непременно: Дети! придите в наши объятия.

Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась: в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была в заговоре; обе они должны были выйти в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться в них и ехать за пять верст от Ненарадова в село Жадрино, прямо в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать.

Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; она укладывалась, увязывала белье и платье, написала длинное письмо к одной чувствительной барышне, ее подруге, другое к своим родителям. Она прощалась с ними в самых трогательных выражениях, извиняла свой проступок неодолимою силою страсти и оканчивала тем, что блаженнейшею минутою жизни почтет она ту, когда позволено будет ей броситься к ногам дражайших ее родителей. Запечатав оба письма тульской печаткою, на которой изображены были два пылающие сердца с приличной надписью, она бросалась на постель перед самым рассветом и задремала; но и тут ужасные мечтания поминутно ее пробуждали. То казалось ей, что в самую минуту, как она садилась в сани, чтоб ехать венчаться, отец ее останавливал ее, с мучительной быстротою тащил ее по снегу и бросал в темное, бездонное подземелие… и она летела стремглав с неизъяснимым замиранием сердца; то видела она Владимира, лежащего на траве, бледного, окровавленного. Он, умирая, молил ее пронзительным голосом поспешать с ним обвенчаться… другие безобразные, бессмысленные видения неслись перед нею одно за другим. Наконец она встала, бледнее обыкновенного и с непритворной головною болью. Отец и мать заметили ее беспокойство; их нежная заботливость и беспрестанные вопросы: что с тобою, Маша? не больна ли ты, Маша? — раздирали ее сердце. Она старалась их успокоить, казаться веселою, и не могла. Наступил вечер. Мысль, что уже в последний раз провожает она день посреди своего семейства, стесняла ее сердце. Она была чуть жива; она втайне прощалась со всеми особами, со всеми предметами, ее окружавшими. Подали ужинать; сердце ее сильно забилось. Дрожащим голосом объявила она, что ей ужинать не хочется, и стала прощаться с отцом и матерью. Они ее поцеловали и, по обыкновению, благословили: она чуть не заплакала. Пришед в свою комнату, она кинулась в кресла и залилась слезами. Девушка уговаривала ее успокоиться и ободриться. Все было готово. Через полчаса Маша должна была навсегда оставить родительский дом, свою комнату, тихую девическую жизнь… На дворе была метель; ветер выл, ставни тряслись и стучали; все казалось ей угрозой и печальным предзнаменованием. Скоро в доме все утихло и заснуло. Maшa окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли в сад. Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу. Они насилу дошли до конца сада. На дороге сани дожидались их. Лошади, прозябнув, не стояли на месте; кучер Владимира расхаживал перед оглоблями, удерживая ретивых. Он помог барышне и ее девушке усесться и уложить узлы и шкатулку, взял вожжи, и лошади полетели. Поручив барышню попечению судьбы и искусству Терешки-кучера, обратимся к молодому нашему любовнику.

Целый день Владимир был в разъезде. Утром был он у жадринского священника; насилу с ним уговорился; потом поехал искать свидетелей между соседними помещиками. Первый, к кому явился он, отставной сорокалетний корнет Дравин, согласился с охотою. Это приключение, уверял он, напоминало ему прежнее время и гусарские проказы. Он уговорил Владимира остаться у него отобедать, и уверил его, что за другими двумя свидетелями дело не станет. В самом деле, тотчас после обеда явились землемер Шмит в усах и шпорах и сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы. Они не только приняли предложение Владимира, но даже клялись ему в готовности жертвовать для него жизнию. Владимир обнял их с восторгом, и поехал домой приготовляться.

Уже давно смеркалось. Он отправил своего надежного Терешку в Ненарадово с своею тройкою и с подробным, обстоятельным наказом, а для себя велел заложить маленькие сани в одну лошадь, и один без кучера отправился в Жадрино, куда часа через два должна была приехать и Марья Гавриловна. Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут.

Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу; небо слилося с землею. Владимир очутился в поле и напрасно хотел снова попасть на дорогу; лошадь ступала наудачу и поминутно то взъезжала на сугроб, то проваливалась в яму; сани поминутно опрокидывались; Владимир старался только не потерять настоящего направления. Но ему казалось, что уже прошло более получаса, а он не доезжал еще до Жадринской рощи. Прошло еще около десяти минут; рощи всё было не видать. Владимир ехал полем, пересеченным глубокими оврагами. Метель не утихала, небо не прояснялось. Лошадь начинала уставать, а с него пот катился градом, несмотря на то, что он поминутно был по пояс в снегу.

Наконец он увидел, что едет не в ту сторону. Владимир остановился: начал думать, припоминать, соображать, и уверился, что должно было взять ему вправо. Он поехал вправо. Лошадь его чуть ступала. Уже более часа был он в дороге. Жадрино должно было быть недалеко. Но он ехал, ехал, а полю не было конца. Всё сугробы да овраги; поминутно сани опрокидывались, поминутно он их подымал. Время шло; Владимир начинал сильно беспокоиться.