Ведьма рассказ на дзене про варю

Варе часто снились вещие сны. Бывало, что увидит она событие во сне, а через пару дней возникает ощущение Дежавю. Сны были как хорошие, так и плохие. Так она наперед узнала о смерти своей мамы, близкой подруги, а так же о гибели любимой собаки под колесами машины. Варя несколько раз пыталась предотвратить события из своих сновидений , но ничего не получалось: потом она каждый раз сильно болела, а события все равно происходили сами собой. Болезни ее, как правило, были не физические, а психологические. Душевные муки не давали ей покоя: девушка могла даже слышать голоса погибших, что еще больше удручало ее — Варе казалось, что она сходит с ума. Хотя однажды, спасая тонущую собаку, она заработала левостороннее воспаление лёгких и потом месяц пролежала в больнице.

Восстанавливалась после таких болезней Варвара всегда у воды-была в ней какая то сила, которая пропитывала девушку и залечивала ее израненную душу. Часами она могла смотреть на водяные круги, сидя на своем любимом камне — это отвлекало ее от мыслей о превратностях судьбы. Лишь тогда она не задавалась мыслями: «За что это дано мне? Почему именно я? Кто я такая?»

Этот дар перешел Варе от прабабки Марфы, которую она ни разу в жизни не видела, но была очень на нее похожа. Сильная, говорили, была колдунья. Знала Марфа толк в травах, заговорах и сновидениях, могла вылечить прикосновением рук практически любую болезнь. Делом этим прабабка заниматься не любила — знала, что не от Бога дано это ей. Приходили к Марфе разные люди. Кто то просил славы, кто то денег и власти, а кто то здоровья. Были такие, которые просили любви. Всех она пыталась наставить на путь истинный и отвернуть от колдовства. «За колдовство надо платить и плата, зачастую, бывает непомерной» — говорила колдунья. Отказывала бабка таким, помогала только тем, кто просил здоровья, особенно детям. Платы за свои услуги не брала. Жила Марфа тем, что зарабатывала другим промыслом: кроме колдовства, знала она еще и толк в грамоте, что для сельской жительницы было странным в те времена. Она умела читать и писать, была сильна в математике. Вот и занималась она с крестьянскими ребятишками, да с их неграмотными родителями. В ее доме, на окраине села, почти у самого леса, было очень много книг. Кроме того, Марфа была знатной рукодельницей: вышивала, ткала ковры и шила одежду.

Несмотря на то, что Марфа слыла колдуньей, злой ее не считали и все село, практически, ходило к ней по той или иной надобности: кому бумагу казённую написать, кому какого снадобья лечебного намешать, кому одежонку справить. Одним словом — уважали.

Прабабка Марфа прожила долгую жизнь и умерла в возрасте 105 лет незадолго до рождения Вари, в 1990 году. Вопреки мнению, что ведьмы и колдуны умирают в муках, ушла она тихо и незаметно, совсем не болела и до последних дней находилась в своем уме. Просто, в один прекрасный день, сидя в своем любимом кресле у открытого окна с видом на лес, уснула и не проснулась.

Селяне будто почувствовали, что с их колдуньей что то случилось — вышли из своих домов, ощущая непонятное беспокойство, а потом увидели идущий дождь над домом Марфы, хотя в самой деревне дождя не было и светило солнце. Все сразу стало ясно. Хоронить ее приехала внучатая племянница, которая жила в городе и должна была в скором времени родить. Своих детей у Марфы не было, а Верочку — так звали мать Вари, она любила. Как не звала Вера бабушку переехать к ней, не соглашалась она, говорила: «Здесь родилась, здесь и помру.» И к себе не пускала, якобы, не дело жить молодой девке рядом с ведьмой.

Похоронили старушку на окраине местного кладбища, под большим раскидистым дубом. Это место присмотрела она себе давно и наказала Вере, что бы именно там ее закопали. Никто и против не был. После похорон Вера несколько дней прожила в доме у бабушки, разбирала ее вещи, придавалась воспоминаниям и грусти. Чувствовала она себя виноватой в том, что Марфа умерла в одиночестве. И вот на пятый день приснился ей сон, хотя сон это был или явь Вера так и не поняла — слишком все было очевидным: лежит она на кровати бабушки Марфы (спала она именно на ней, так как других мест для сна в небольшом домике колдуньи особо и не было) и пытается заснуть, вдруг, чувствует, что кто то смотрит на нее, открывает глаза и видит, что возле кровати стоит Марфа и улыбается:

«Не грусти, внученька! Не лей слезы по мне. Не виновата ты не в чем — я сама так хотела. Я задолго знала, как умру и исполнила все так, как и было предначертано мне. Есть у меня две просьбы к тебе, исполни их, как мое последнее желание:

Дочку, которая родится у тебя в скором времени, назови Варенькой — очень мне нравится это имя. Свою бы доченьку назвала так, да не суждено мне было детей растить. А твоей дочери это имя принесет счастье большое.

Дом не продавай, завещаю я его Вареньке. Этот дом 150 лет простоял и еще простоит столько же. Построен он прадедом моим-знахарем великим. Приезжали к нему из городов и деревень далёких. Знай, внученька, дар наш через два поколения передается, мне от прадеда перешёл, а Вареньке — дочке твоей, от меня перейдет.»

Сказала Марфа это, наклонилась к Вере, будто поцеловать хотела, и растаяла.

Все наказы бабушкины женщина выполнила — и дочку Варей назвала, и дом сохранила. На лето из города приезжала она в село Зеленый Ручей, где всю жизнь прожила Марфа и жила там с дочерью до осенних дождей. Мужа у Веры никогда не было — не сложилось — бросил парень девушку, как только узнал, что беременна она. Но женщина справлялась и без мужа. Все умела она делать своими руками, как и бабушка. Могла и дрова колоть, и баню топить, и одежду шить, и ещё много чего другого. Других мужчин Вера в свою жизнь не пускала, хотя желающих было предостаточно. Может и не нравился ей никто, а скорее всего, не хотела больше обжигаться. К тому же, несмотря на красоту, Веру считали странной, так как была она молчаливой и задумчивой, одевалась необычно, будто из сказки. Вот так и жили. Время шло, Варя росла…

Первые свои вещие сны девушка начала видеть, когда еще была совсем ребенком. Не придавала тогда она им особого значения, сон и сон — проснулась и забыла. Осознание, что сновидения сбываются пришло когда Варя была уже постарше, лет в 12. Мама никогда не рассказывала Варе о даровании, в качестве наследства прабабки Марфы, — думала: «А может и не будет ничего! Зачем заранее пугать дочку?» Поэтому, когда девушка начала задавать вопросы, Вере пришлось все рассказать — время пришло.

Конечно, Варя и раньше знала, что прабабка была ведьмой, и от жителей Зеленого Ручья, и от матери. Да и в доме, в котором она проводила каждое лето, было не мало всяких странных атрибутов и книг. Но то, что она наследница Марфы, девушка узнала впервые и, когда она услышала это, то все встало на свои места. Все странности, которых раньше Варя не понимала, получили свое объяснение.

Например, девушка всегда понимала то, что хотела сказать ей ее собака Лайма. Она будто могла слышать ее, но где то в голове. В современном мире это называется телепатия.

Лайма появилась в жизни Вари уже взрослой собакой, когда девушке было всего 9 лет. Собака сама пришла к дому в Зеленом Ручье и наотрез отказалась уходить. Но Варя уже знала, что это ее собака и она поедет с ними в город. Даже имя Лайма пришло к Варе во сне и сон ей так понравился, что так собаку и назвали. И только после рассказа матери, девочка поняла, что вся ее поразительная интуиция — это подарок от ее прабабки Марфы.

И вот сейчас, когда мамы уже не было в живых, да и Лайма уже ушла на Радугу, Варя, в очередной раз, сидя на своем любимом камне, смотрела на воду и думала о превратностях своей судьбы, не понимая, как ей изменить свою жизнь к лучшему.

Постепенно, как и всегда, вода, своим мирным и спокойным течением и чистотой, смывала с Вариной душе все тяготы. Девушка закрыла глаза и стала слушать звуки природы: голоса птиц, шелест травы и листвы деревьев, журчание воды. Ей казалось, что она, даже несмотря на реку, знает в каком направлении закручиваются водяные вихри. Прилив сил не заставил себя долго ждать.

Варя открыла глаза. Этот недолгий час, который она провела у воды, стоил тысячи докторов. В ближайшую неделю у нее много дел и силы ей понадобятся.

Варя жила в небольшом домике, который построила три года назад, продав квартиру матери после ее смерти. Решение продать жилье, в котором она была так счастлива с мамой, далось ей не легко. Но жить Варя там больше не могла — надо было идти дальше. Это не означало забыть, а, скорее, начать новую жизнь. Как с чистого листа.

Зарабатывала Варя неплохо. В свои 30 лет с хвостиком она многого добилась в жизни: у нее было два высших образования, хорошая работа, свой дом и своя машина, небольшой бизнес. Кто то мечтает о такой жизни. Только вот близкого любимого человека не было. Конечно же, в своих мыслях и мечтах, она так же как и другие девушки, представляла себя в кругу семьи, с мужем и детьми. Но ни кого из тех мужчин, которые периодически появлялись в ее жизни, представить рядом с собой она не могла. К тому же, в глубине души, она боялась, что новый человек разрушит ее устоявшийся мир, не поймет и не примет ее образ жизни, что бы пройти с ней рука об руку отмеренное им время.

Дом Варин находился в коттеджном поселке Грибное на берегу реки. Место было выбрано это было не случайно. Ещё при жизни мамы, когда поселка здесь и в проекте не было, они частенько ездили отдыхать в эти места. В этом лесочке у них было свое любимое место недалеко от воды, где они ставили два кресла и могли часами болтать о том-о сем. Здесь, в один из таких дней, Варя и нашла свой камень — свое место силы. Здесь, под одним из деревьев, была похоронена Лайма.

Дом, в котором жила Варя, был построен по ее индивидуальному проекту. Вся отделка была продумана до мелочей и большинство было сделано собственными руками. В их семье все были рукодельницами! Домик был небольшой и очень уютный. В нем было 2 комнаты, кухня, гостиная, кабинет, санузел и мастерская. Кабинет был просто необходим для работы — Варя много работала в интернете. Имея образование и лицензию финансового аудитора, она работала по всему миру. К тому же, в свободное от цифр и отчётов время, девушка занималась изготовлением текстильных кукол и украшений, имея в городе свою небольшую студию.

Сегодня Варя ждала в гости очень важного в ее жизни человека — Ксению Андреевну. Познакомились они на курсах кукольного дела 8 лет назад, которые она преподавала, а Варя пришла ученицей. Нельзя сказать, что приезд любимой учительницы был неожиданностью для нее, хоть и без предупреждения. Сблизил их, в свое время, случай. Ксения Андреевна была первым человеком, которого Варя вылечила. С тех пор они были очень близки, а после смерти мамы эта женщина заменила ей семью. В свои 60 лет кукольница была в отличной форме и часто говорила Варе, что только сейчас поняла смысл жизни и, если бы не Варя, то так и не пришло бы к ней это осознание, так как в живых ее бы не было.

Вчерашний сон сулил добрую встречу и приятные хлопоты. Варя, встав со своего камня, потянулась как кошка. «И все таки, жизнь прекрасна!»- подумала она. Отойдя в сторону, она обернулась на свой камень, будто хотела собрать последние крошечки того умиротворения, которое ей давало это место.

До дома Варе идти было 10 минут через лесные заросли. Едва заметная тропинка мелькала среди деревьев и девушка быстрым шагом привычным путем шла через лесок.

 Ксения Андреевна приезжала к Варваре время от времени погостить на недельку, посидеть на свежем воздухе возле речки в кресле, покататься на лодке. Все было готово к приезду: кресла стояли, лодка проверена, любимый пирог постряпан. Варя взяла недельку отпуска — в студии и без нее справятся, а цифры и отчеты подождут — срочного ничего нет. На сегодня девушка планировала отдых с гостьей, а на завтра нужно было съездить в Зеленый Ручей. Завтра была годовщина смерти прабабки Марфы, необходимо было сходить на ее могилу и проведать дом, который после смерти мамы Варя посещала раз в пару месяцев. Ксения Андреевна не раз уже составляла ей компанию в таких поездках. К тому же у Вари в планах было пополнить запас трав, которые росли только в той местности, у Марфы были там отмеченные для их сбора места.

Несмотря на то, что со смерти колдуньи прошел уже 31 год в селе ее помнили и чтили. Конечно, время идет и скоро тех, кто помнил Марфу уже не останется. Времена сейчас такие, что лихих людей много, но не смотря на это никто ни разу не залез в дом и ничего не украл. Будто какое то незримое око присматривало за ним до того времени, когда наступит его час. Еще и Варвара приплачивала одной местной жительнице деньжат за то, что она следила за домом: пару раз в неделю она приходила и открывала окна, впуская свежий воздух, если была такая необходимость вытирала пыль, а зимой протапливала печь. Женщину звали Софья, в свои 45 лет она прекрасно помнила Марфу, так как ребенком бегала к ней за книжками. Ее, как магнитом тянуло в этот дом, дабы прикоснуться к тайне, которую хранила колдунья. И вот сейчас у нее появилась возможность бывать в этом доме чаще. И хоть Марфы уже давно не было в живых, но тайна никуда не делась — все казалось Софье в этом доме сказочным и загадочным. Поэтому, когда Варя предложила ей присматривать за домом, женщина согласилась не раздумывая, тем более это было не бесплатно.

Добравшись до дома, Варя была удивлена тому, что машина Ксении Андреевны уже стояла на лужайке.

Она ждала ее только часа через два. Такой преждевременный приезд был для девушки неожиданностью — Ксения Андреевна была очень пунктуальна, даже в сновидениях. Осмотревшись вокруг и не найдя взглядом гостью, Варя зашла в дом — тишина. Обойдя комнату за комнатой и не найдя никого, что было очень странно, она вышла на улицу и подошла к машине — машина была открыта. Про свой камень Варя никому не рассказывала ни разу, кроме мамы о нем никто не знал — туда Ксения Андреевна пойти не могла. Набрав ее номер, Варя поняла, что и тут ее ожидает неудача — номер недоступен. Что за чертовщина? Девушка села на место водителя и положила руки на руль. Как током ее пронзила мощная волна отрицательной энергии. Испугавшись, Варя резко одернула руки. «Что то случилось!»- мелькнула мысль в голове. Собравшись с духом, девушка положила опять руки на руль, закрыла глаза и приготовилась к чему то новому, чего она ещё не испытывала.

Опять толчок! Ещё раз! Варя крепче зажмурила глаза, пытаясь справиться с надвигающимся страхом. Где то в голове она услышала незнакомый голос: «Не бойся! Страх пройдет, так всегда бывает в первый раз. Найди в себе силы! Найди в себе силы!»

Толчки прекратились. Варя провалилась будто в сон, пред глазами у нее пролетали видения, которые она не понимала:

река, поля, деревья…

дом в глубине леса, не похожий ни на какие другие: мрачный, каменный с черной закоптелой трубой…

Варя, в длинном белом платье с широкими рукавами, бежит по лесу к дому, чувствует что кто то бежит за ней. Дверь в дом открылась, она забегает в него и падает в пустоту. Летит вниз, а перед глазами у нее лицо Ксении Андреевны: женщина зло смеётся и лицо у нее искривлено ненавистью…

От неожиданности Варя одернула руки и очнулась. Все ушло: она, как и до этого сидит в машине на водительском месте. К горлу подкатила тошнота. Выскочив из машины, девушка стремительно побежала в дом в попытке успеть добежать до туалета, но безуспешно — содержимое желудка рвалось наружу. Варя схватила большую чашу, стоявшую на террасе и ее вырвало прямо на пучки засушенной травы, которые в ней лежали.

— Вся работа насмарку! Одно успокаивает, что я с утра ничего, кроме яблока, не ела — в желудке практически пусто. Может что то можно ещё спасти,- пробормотала девушка и поплелась в ванную.

Пока Варя умывалась и приводила себя в порядок, зазвонил телефон. Номер был ей незнаком, но, немного поколебавшись, девушка взяла трубку.

— Тихонова Варвара Алексеевна? — раздался мужской голос.

— Да, это я, — ответила девушка.

— Инспектор ДПС Суриков Игорь Сергеевич Вас беспокоит. Вам знакома Ксения Андреевна Сумская?

— Да, знакома.

— Кем она Вам приходится?

— Учитель и просто близкий человек.

— На дороге произошел странный случай. Вы не могли бы подъехать, место я Вам укажу. Возможно, с Ксенией Андреевной произошло несчастье.

— Еду, говорите куда.

Варя гнала машину, не думая о скорости: «Лишь бы успеть! Лишь бы успеть спасти!»

Место, указанное инспектором, находилось примерно в 10 километрах от дома. Как там могла оказаться Ксения Андреевна? Когда то там находилась деревня Серый Крест, но после того, как на ее окраине, совершенно случайно, 50 лет назад, было обнаружено древнее захоронение, люди ушли оттуда. Оказалось, что деревня стояла, практически, на кладбище. Несмотря на то, что могильнику, по оценкам, было 300-400 лет, люди не захотели там жить и постепенно покинули ее. Гиблым местом считалась эта заброшенная деревня.

С дороги, проходящей мимо деревни, были видны полуразвалившиеся дома, заросшие травой. Деревня была отдана под разбор несколько лет назад и, периодически, жители окрестных сел и деревень, кто посмелее, приезжали поживиться тут дровами.

Указанное Инспектором место было как раз на повороте к деревне. Он ждал девушку в патрульной машине на обочине дороги. Не успел Варин зелёный Käfer, который она ласково называла Моя Жучка, подъехать к месту назначения, послышался звук сирены полицейской машины. Ситуация действительно, как поняла Варя, складывалась серьезная.

Суриков Игорь Сергеевич оказался симпатичным молодым человеком лет 35 с большими карими глазами, черными короткой стрижки волосами и мужественным лицом. История, которую он поведал, была более, чем странная:

Патрулируя, как обычно, ведомственную ему территорию на предмет нарушений ПДД, он заметил идущего по дороге, со стороны деревни, мужчину преклонных лет с большой палкой, похожей на посох, на которую он опирался при ходьбе. Мужчина был одет в длинное серое пальто, несмотря на лето, с широким, вышитым странными узорами поясом. На голове у него был повязан, как бандана, платок. Длинные пряди седых волос выбивались из под платка, как змеи, густая борода делала его похожим на лешего. За спиной у мужчины был небольшой рюкзак, который на вид казался достаточно тяжёлым.

Поравнявшись с мужчиной, инспектор попросил его остановиться и поинтересовался куда тот держит путь, и может ли он чем ни будь помочь ему. Обернувшись к нему, старик ответил что то на непонятном языке и посмотрел прямо в глаза. От этого взгляда у служителя порядка пробежали мурашки по спине. После этого старик прошел ещё немного в перед, потом вышел на середину встречной полосы дороги, встал спиной к машине, поднял руки вверх и начал что то кричать все на том же странном языке, непонятно к кому обращаясь. Как только он замолчал, из за поворота дороги выехал большая грузовая машина, двигаясь прямо на старика. Инспектор выбежал из машины, что бы остановить грузовик или оттащить путника с дороги, но тот повернулся к нему и инспектор увидел, что это был уже не мужчина, а женщина — старуха с морщинистым лицом и беззубым ртом, которая хохотала и показывала на него скрюченным пальцем. Грузовая машина промчалась на скорости, будто то не заметив старика. Когда она проехала, то на дороге не оказалось раздавленного ее тяжестью мужчины, а лежал только его рюкзак. Старик исчез! Водитель, видя, что на дороге машет рукой Инспектор ДПС, остановился чуть поодаль. Как оказалось, что старика он действительно не видел — сказал, что никого, кроме патрульной машины и самого инспектора, мечущегося по дороге не было. Записав номер автомобиля и данные водителя, Игорь его отпустил. Открыв рюкзак, он отпрянул от неожиданности — в рюкзаке лежали 2 человеческих черепа в компании пары толстых книг в кожаных переплетах, нескольких маленьких стеклянных банок с непонятным содержимым, шкатулки, обтянутой кожей, и женской сумочки. В женской сумочке Инспектор нашел косметичку, кошелек, документы на имя Сумской Веры Андреевны и блокнот ручной работы. В блокноте, на самой первой странице, было написано красивым женским почерком полное имя Вари, ее домашний адрес, сотовый телефон и адрес дома какой то Марфы в селе Зеленый Ручей.

продолжение следует

источник

Этот рассказ надолго выбил меня из колеи… Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, он крепко и навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас…

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?

— Не надо, это для гостей.

— Так у нас же гости!

— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.

— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.

— Сколько стоит?

— Не важно, — говорю я.

— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, — говорит продавец.

— Пять тысяч за трусы?????

— Это комплект из новой коллекции.

— Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?

— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.

Иначе, ты на крючке.

— Хорошо, — говорю я.

— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Читать также: «Нужно копить деньги и все делать качественно” — это незыблемые родительские истины… позавчерашнего дня.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.

Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, — подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.

— Наденешь ее на новый год?

— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.

— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.

— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…

— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Ольга Савельева

Источник:  goodday.su