Глава 1.
«Хорошо иметь домик в деревне!» — думала я, направляясь к новому пристанищу, неожиданно полученному в наследство. Старый автобус, еще помнивший Советский Союз и годы Перестройки, уныло отсчитывал колдобины на еще более древнем асфальте проселочной дороги, увозя меня прочь от цивилизации и ее благ.
Сидя на облезлом сидении, обхватив руками тощую сумочку, таившую в своих глубинах телефон, кошелек и документы на новые владения, я пыталась не поддаться тряске и старательно любовалась на мелькавший за окном пейзаж сельской местности, пришедший на смену лесополосе. Хотела отвлечься, но получалось плохо, особенно когда, подпрыгивая в очередной раз на ухабе со второй сумкой, зажатой между ног, больно ударялась пятой точкой о сиденье, твердое, как гранит.
Куда ни глянь вдаль тянулись поля. Где-то далеко, за пару-тройку километров в сторону от дороги, маячил темный лес. Густой и наводивший на мысль о домике бабы Яги и болотах водяного. К слову, болота здесь и правда были. Я смутно помнила об этом, как и о своем приезде, состоявшемся несколько лет назад, в деревеньку с искрометным названием Северные Ложечки. Еще хуже помнила бабушку, приходившуюся родной сестрой матери моего отца.
Старушка была вредная и одинокая. Мы побывали у нее всего однажды, когда мне исполнилось восемь. И с тех пор не общались. Ни я, ни отец. Одного раза и впечатлений хватило надолго.
И вот, словно гром среди ясного неба, это наследство. Домик в деревне, появившийся так кстати и так вовремя, но что и говорить, очень неожиданно.
Нет, жить там я не собиралась. Девочка я городская, люблю интернет и удобства. Так что ехала я в эти Ложечки с целью посмотреть наследство, оценить домишко, пожить там с неделю-другую, а потом продать этот подарок судьбы хоть кому-то и за какие-то деньги.
Вместе со мной в автобусе ехало несколько бабулек, то и дело бросавших в мою сторону любопытные взгляды. Одна старушка, с лицом, сморщенным, как моченое яблоко, везла козу, и всю дорогу от остановки, держала рогатую обеими руками, сетуя на тряску. И бабка, и коза, обе смотрели на меня с удивлением, особенно выделяя мои ноги, или точнее, туфли на каблуке.
Да я и сама уже была не рада, что надела их. Но, слава богу, в сумке были кроссовки. Так что сразу по приезде в Ложечки, едва сойду с автобуса, переобуюсь в более удобную для этих мест обувку.
Ехать пришлось долго. К тому времени, когда автобус привез меня в пункт назначения, сошли все старушки, и я тряслась в гордом одиночестве, уже не любуясь видами, а мечтая, чтобы дорога закончилась.
И вот мечта сбылась.
Остановка в деревеньке состояла из навеса и деревянной лавки. Сгрузившись, посмотрела вслед отъехавшему «пазику», затем села на лавку и зарылась в сумку, извлекая на свет божий кроссовки. Быстро переобулась, сунув туфли в пакет, и закинув сумочку через плечо, встала и посмотрела на деревню.
Что и говорить, Ложечки меня не поразили. За столько лет здесь, полагаю, мало что изменилось.
Одна единственная улица вела меж домов, часть из которых оказались заколоченными. Еще часть выглядели так, словно их давно было пора не то что заколотить, но снести врагам назло. Но встретились и несколько вполне приличных, с белеными стенами и резными ставнями на окнах.
Шагая вперед и волоча за собой сумку на колесиках, глядела в поисках нужной таблички с номером дома. Как назло, не встретила ни единой живой души. Зато меня пару раз облаяли собаки, а один раз дорогу перебежала стая гусей или уток. Вот точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом.
Солнце палило нещадно. Я плелась, вертя головой и держа в памяти номер дома, такой же унылый, как и деревня.
Тринадцать. Да. Именно тринадцать. Зато не пропустишь. Но нумерация в этих Ложечках была странной. Не то, что в городе. С одной стороны встречались дома и с четными, и с нечетными цифрами, ломавшими привычную нумерацию улиц. А потом мне повезло.
Старика заметила, когда выходил за калитку. Седой, высокий, в теплом кожухе, и это несмотря на жару, дед старательно забивал табаком трубку и явно собирался присесть на лавку, стоявшую у забора. Завидев меня, он удивленно приподнял седые брови, но дело свое не оставил. Я же, вдохновленная первым жителем Ложечек, рванула вперед, чтобы расспросить о доме номер тринадцать.
— Дедушка, добрый день! – произнесла с улыбкой, встав рядом.
Меня смерили взглядом, затем кивнули.
— Добрый, — последовал ответ.
— Не подскажите, где здесь дом номер тринадцать? – спросила я.
Очередной взгляд показался мне более внимательным и любопытным.
— А тебе зачем?
— Так я приехала в наследство вступать, — сообщила старику. – Серафима Геннадьевна была моей родственницей.
— Вот, значит, как? – он принялся раскуривать трубку. – Значит, внучка? – предположил, а сам посмотрел как-то подозрительно, словно и не рад был моему появлению в Ложечках.
— Почти, — не стала вдаваться в подробности.
— Ну, пойдем, проведу, — он тяжело поднялся на ноги. – Покажу, что да где.
— Буду вам очень признательна! – я снова взялась за ручку сумки, и мы пошли. Дед впереди, я за ним следом, словно хвостик.
— Меня, к слову, дедом Степаном кличут! – не оборачиваясь, представился старик. – Степан Игнатьевич.
— Василиса, — ответила я.
Тут он все же оглянулся. Видимо, на имя отреагировал. Впрочем, не он первый. Это отец так меня назвал. Не подумал, как дочь потом жить будет с подобным именем. В школе меня дразнили, в институте тоже. Ну, глупых людей всегда хватало. А вот друзья называли меня Лиса. В отличие от отца, который вечно «Васькал» будто я не девушка, а кот.
— Хорошее имя, — между тем сказал дед Степан. – Редкое. У нас даже в деревне такие из моды вышли. Да и молодежи осталось мало.
Я кивнула, про себя удивившись тому, что в Ложечках, оказывается, есть эта самая молодежь! Но ни слова не сказала, решив, что скоро и так все узнаю сама.
Хорошо иметь домик в деревне…думала я, направляясь к новому пристанищу, полученному в наследство от старой бабушки. Домик появился в моей жизни очень вовремя. Только, радуясь новому приобретению, даже представить не могла, что к домику прилагаются ведьмовской дар, наглая домовиха, она же черная кошка Маруся, и противный колдун-сосед в придачу. Ну и пусть, что красавец. Ну и пусть, что молодой. Зато характер у него скверный. А еще, он отчего-то не очень рад моему соседству. Разберемся.
Ведьмино Наследство
Анна Завгородняя
Глава 1.
«Хорошо иметь домик в деревне!» — думала я, направляясь к новому пристанищу, неожиданно полученному в наследство. Старый автобус, еще помнивший Советский Союз и годы Перестройки, уныло отсчитывал колдобины на еще более древнем асфальте проселочной дороги, увозя меня прочь от цивилизации и ее благ.
Сидя на облезлом сидении, обхватив руками тощую сумочку, таившую в своих глубинах телефон, кошелек и документы на новые владения, я пыталась не поддаться тряске и старательно любовалась на мелькавший за окном пейзаж сельской местности, пришедший на смену лесополосе. Хотела отвлечься, но получалось плохо, особенно когда, подпрыгивая в очередной раз на ухабе со второй сумкой, зажатой между ног, больно ударялась пятой точкой о сиденье, твердое, как гранит.
Куда ни глянь вдаль тянулись поля. Где-то далеко, за пару-тройку километров в сторону от дороги, маячил темный лес. Густой и наводивший на мысль о домике бабы Яги и болотах водяного. К слову, болота здесь и правда были. Я смутно помнила об этом, как и о своем приезде, состоявшемся несколько лет назад, в деревеньку с искрометным названием Северные Ложечки. Еще хуже помнила бабушку, приходившуюся родной сестрой матери моего отца.
Старушка была вредная и одинокая. Мы побывали у нее всего однажды, когда мне исполнилось восемь. И с тех пор не общались. Ни я, ни отец. Одного раза и впечатлений хватило надолго.
И вот, словно гром среди ясного неба, это наследство. Домик в деревне, появившийся так кстати и так вовремя, но что и говорить, очень неожиданно.
Нет, жить там я не собиралась. Девочка я городская, люблю интернет и удобства. Так что ехала я в эти Ложечки с целью посмотреть наследство, оценить домишко, пожить там с неделю-другую, а потом продать этот подарок судьбы хоть кому-то и за какие-то деньги.
Вместе со мной в автобусе ехало несколько бабулек, то и дело бросавших в мою сторону любопытные взгляды. Одна старушка, с лицом, сморщенным, как моченое яблоко, везла козу, и всю дорогу от остановки, держала рогатую обеими руками, сетуя на тряску. И бабка, и коза, обе смотрели на меня с удивлением, особенно выделяя мои ноги, или точнее, туфли на каблуке.
Да я и сама уже была не рада, что надела их. Но, слава богу, в сумке были кроссовки. Так что сразу по приезде в Ложечки, едва сойду с автобуса, переобуюсь в более удобную для этих мест обувку.
Ехать пришлось долго. К тому времени, когда автобус привез меня в пункт назначения, сошли все старушки, и я тряслась в гордом одиночестве, уже не любуясь видами, а мечтая, чтобы дорога закончилась.
И вот мечта сбылась.
Остановка в деревеньке состояла из навеса и деревянной лавки. Сгрузившись, посмотрела вслед отъехавшему «пазику», затем села на лавку и зарылась в сумку, извлекая на свет божий кроссовки. Быстро переобулась, сунув туфли в пакет, и закинув сумочку через плечо, встала и посмотрела на деревню.
Что и говорить, Ложечки меня не поразили. За столько лет здесь, полагаю, мало что изменилось.
Одна единственная улица вела меж домов, часть из которых оказались заколоченными. Еще часть выглядели так, словно их давно было пора не то что заколотить, но снести врагам назло. Но встретились и несколько вполне приличных, с белеными стенами и резными ставнями на окнах.
Шагая вперед и волоча за собой сумку на колесиках, глядела в поисках нужной таблички с номером дома. Как назло, не встретила ни единой живой души. Зато меня пару раз облаяли собаки, а один раз дорогу перебежала стая гусей или уток. Вот точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом.
Солнце палило нещадно. Я плелась, вертя головой и держа в памяти номер дома, такой же унылый, как и деревня.
Тринадцать. Да. Именно тринадцать. Зато не пропустишь. Но нумерация в этих Ложечках была странной. Не то, что в городе. С одной стороны встречались дома и с четными, и с нечетными цифрами, ломавшими привычную нумерацию улиц. А потом мне повезло.
Старика заметила, когда выходил за калитку. Седой, высокий, в теплом кожухе, и это несмотря на жару, дед старательно забивал табаком трубку и явно собирался присесть на лавку, стоявшую у забора. Завидев меня, он удивленно приподнял седые брови, но дело свое не оставил. Я же, вдохновленная первым жителем Ложечек, рванула вперед, чтобы расспросить о доме номер тринадцать.
— Дедушка, добрый день! – произнесла с улыбкой, встав рядом.
Меня смерили взглядом, затем кивнули.
— Добрый, — последовал ответ.
— Не подскажите, где здесь дом номер тринадцать? – спросила я.
Очередной взгляд показался мне более внимательным и любопытным.
— А тебе зачем?
— Так я приехала в наследство вступать, — сообщила старику. – Серафима Геннадьевна была моей родственницей.
— Вот, значит, как? – он принялся раскуривать трубку. – Значит, внучка? – предположил, а сам посмотрел как-то подозрительно, словно и не рад был моему появлению в Ложечках.
— Почти, — не стала вдаваться в подробности.
— Ну, пойдем, проведу, — он тяжело поднялся на ноги. – Покажу, что да где.
— Буду вам очень признательна! – я снова взялась за ручку сумки, и мы пошли. Дед впереди, я за ним следом, словно хвостик.
— Меня, к слову, дедом Степаном кличут! – не оборачиваясь, представился старик. – Степан Игнатьевич.
— Василиса, — ответила я.
Тут он все же оглянулся. Видимо, на имя отреагировал. Впрочем, не он первый. Это отец так меня назвал. Не подумал, как дочь потом жить будет с подобным именем. В школе меня дразнили, в институте тоже. Ну, глупых людей всегда хватало. А вот друзья называли меня Лиса. В отличие от отца, который вечно «Васькал» будто я не девушка, а кот.
— Хорошее имя, — между тем сказал дед Степан. – Редкое. У нас даже в деревне такие из моды вышли. Да и молодежи осталось мало.
Я кивнула, про себя удивившись тому, что в Ложечках, оказывается, есть эта самая молодежь! Но ни слова не сказала, решив, что скоро и так все узнаю сама.
Мы продолжили путь. Как оказалось, мой дом был самым крайним в деревне. Считай, на отшибе.
Небольшой огородик, сад и за деревьями удивительно крепкий, ухоженный дом, вид которого, признаюсь, приподнял мне настроение.
— Только ключи у Николаича взять надо. Сима ему их отдала на хранение. Это я точно знаю, — заявил мой провожатый.
— Николаевич? – уточнила я. – А кто это? – а сама уже представила себе еще одного старичка с трубкой и в кожухе.
— Да вот его дом. Соседний, — указал на строение через дорогу мой провожатый.
Я перевела взгляд и увидела добротный дом в два этажа. С верандой, каменным, но невысоким, забором, дорожками, посыпанными гравием, и машиной-внедорожником, стоявшей под тентом. И как-то от увиденного образ добродушного старичка в телогрейке плавно сменился на образ молодого и довольно упитанного мужичка. При этом, не сомневаюсь, он был крайне хозяйственным и педантичным. Слишком уж ухоженным выглядели и дом, и двор. Даже пара кур, пробежавших по дорожке с квохтаньем, выглядели опрятно и чистенько.
— Пойдем, Вася, — сказал дед Степан и толкнул резную калитку во двор, после чего, едва ступив на дорожку, заголосил: — Николаич! А, Николаич! Ты дома?
Я протиснулась следом. Оставила сумку у забора и стала ждать, кто выйдет из дома.
— Машина здесь, значит, должон и хозяин быть тут, — обернулся ко мне старик, после чего дыхнул в лицо табаком и улыбнулся.
— Серафима Геннадьевна доверяла этому человеку? – зачем-то спросила я.
— А как же. Мы тут ему все доверяем. Но я рад, что ты приехала, — непонятно ответил старик. – А то Николаич сам ужо не справляется. Он-то не по тем делам мастер.
— Не поняла? – проговорила, вскинув брови. Что несет этот старик? И почему это он мне рад?
Ответа не последовало. Так как на крыльцо из дома вышел тот самый Николаевич.
Глава 1.
«Хорошо иметь домик в деревне!» — думала я, направляясь к новому пристанищу, неожиданно полученному в наследство. Старый автобус, еще помнивший Советский Союз и годы Перестройки, уныло отсчитывал колдобины на еще более древнем асфальте проселочной дороги, увозя меня прочь от цивилизации и ее благ.
Сидя на облезлом сидении, обхватив руками тощую сумочку, таившую в своих глубинах телефон, кошелек и документы на новые владения, я пыталась не поддаться тряске и старательно любовалась на мелькавший за окном пейзаж сельской местности, пришедший на смену лесополосе. Хотела отвлечься, но получалось плохо, особенно когда, подпрыгивая в очередной раз на ухабе со второй сумкой, зажатой между ног, больно ударялась пятой точкой о сиденье, твердое, как гранит.
Куда ни глянь вдаль тянулись поля. Где-то далеко, за пару-тройку километров в сторону от дороги, маячил темный лес. Густой и наводивший на мысль о домике бабы Яги и болотах водяного. К слову, болота здесь и правда были. Я смутно помнила об этом, как и о своем приезде, состоявшемся несколько лет назад, в деревеньку с искрометным названием Северные Ложечки. Еще хуже помнила бабушку, приходившуюся родной сестрой матери моего отца.
Старушка была вредная и одинокая. Мы побывали у нее всего однажды, когда мне исполнилось восемь. И с тех пор не общались. Ни я, ни отец. Одного раза и впечатлений хватило надолго.
И вот, словно гром среди ясного неба, это наследство. Домик в деревне, появившийся так кстати и так вовремя, но что и говорить, очень неожиданно.
Нет, жить там я не собиралась. Девочка я городская, люблю интернет и удобства. Так что ехала я в эти Ложечки с целью посмотреть наследство, оценить домишко, пожить там с неделю-другую, а потом продать этот подарок судьбы хоть кому-то и за какие-то деньги.
Вместе со мной в автобусе ехало несколько бабулек, то и дело бросавших в мою сторону любопытные взгляды. Одна старушка, с лицом, сморщенным, как моченое яблоко, везла козу, и всю дорогу от остановки, держала рогатую обеими руками, сетуя на тряску. И бабка, и коза, обе смотрели на меня с удивлением, особенно выделяя мои ноги, или точнее, туфли на каблуке.
Да я и сама уже была не рада, что надела их. Но, слава богу, в сумке были кроссовки. Так что сразу по приезде в Ложечки, едва сойду с автобуса, переобуюсь в более удобную для этих мест обувку.
Ехать пришлось долго. К тому времени, когда автобус привез меня в пункт назначения, сошли все старушки, и я тряслась в гордом одиночестве, уже не любуясь видами, а мечтая, чтобы дорога закончилась.
И вот мечта сбылась.
Остановка в деревеньке состояла из навеса и деревянной лавки. Сгрузившись, посмотрела вслед отъехавшему «пазику», затем села на лавку и зарылась в сумку, извлекая на свет божий кроссовки. Быстро переобулась, сунув туфли в пакет, и закинув сумочку через плечо, встала и посмотрела на деревню.
Что и говорить, Ложечки меня не поразили. За столько лет здесь, полагаю, мало что изменилось.
Одна единственная улица вела меж домов, часть из которых оказались заколоченными. Еще часть выглядели так, словно их давно было пора не то что заколотить, но снести врагам назло. Но встретились и несколько вполне приличных, с белеными стенами и резными ставнями на окнах.
Шагая вперед и волоча за собой сумку на колесиках, глядела в поисках нужной таблички с номером дома. Как назло, не встретила ни единой живой души. Зато меня пару раз облаяли собаки, а один раз дорогу перебежала стая гусей или уток. Вот точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом.
Солнце палило нещадно. Я плелась, вертя головой и держа в памяти номер дома, такой же унылый, как и деревня.
Тринадцать. Да. Именно тринадцать. Зато не пропустишь. Но нумерация в этих Ложечках была странной. Не то, что в городе. С одной стороны встречались дома и с четными, и с нечетными цифрами, ломавшими привычную нумерацию улиц. А потом мне повезло.
Старика заметила, когда выходил за калитку. Седой, высокий, в теплом кожухе, и это несмотря на жару, дед старательно забивал табаком трубку и явно собирался присесть на лавку, стоявшую у забора. Завидев меня, он удивленно приподнял седые брови, но дело свое не оставил. Я же, вдохновленная первым жителем Ложечек, рванула вперед, чтобы расспросить о доме номер тринадцать.
— Дедушка, добрый день! – произнесла с улыбкой, встав рядом.
Меня смерили взглядом, затем кивнули.
— Добрый, — последовал ответ.
— Не подскажите, где здесь дом номер тринадцать? – спросила я.
Очередной взгляд показался мне более внимательным и любопытным.
— А тебе зачем?
— Так я приехала в наследство вступать, — сообщила старику. – Серафима Геннадьевна была моей родственницей.
— Вот, значит, как? – он принялся раскуривать трубку. – Значит, внучка? – предположил, а сам посмотрел как-то подозрительно, словно и не рад был моему появлению в Ложечках.
— Почти, — не стала вдаваться в подробности.
— Ну, пойдем, проведу, — он тяжело поднялся на ноги. – Покажу, что да где.
— Буду вам очень признательна! – я снова взялась за ручку сумки, и мы пошли. Дед впереди, я за ним следом, словно хвостик.
— Меня, к слову, дедом Степаном кличут! – не оборачиваясь, представился старик. – Степан Игнатьевич.
— Василиса, — ответила я.
Тут он все же оглянулся. Видимо, на имя отреагировал. Впрочем, не он первый. Это отец так меня назвал. Не подумал, как дочь потом жить будет с подобным именем. В школе меня дразнили, в институте тоже. Ну, глупых людей всегда хватало. А вот друзья называли меня Лиса. В отличие от отца, который вечно «Васькал» будто я не девушка, а кот.
— Хорошее имя, — между тем сказал дед Степан. – Редкое. У нас даже в деревне такие из моды вышли. Да и молодежи осталось мало.
Я кивнула, про себя удивившись тому, что в Ложечках, оказывается, есть эта самая молодежь! Но ни слова не сказала, решив, что скоро и так все узнаю сама.
Глава 2.
Не знаю, сколько пролежала вот так на чердаке. Но, когда очнулась, оказалось, что помещение залито светом. Рядом со мной, с важным видом, восседала Маруся. На этот раз кошенция молчала, но смотрела по-прежнему внимательно и изучающе.
— Блин! – выдала я и села. Вскинув руку, потрогала затылок, проверяя наличие шишки. Но нет. С головой оказалось все в порядке. Шишки не было и ничего не болело, что само по себе уже было удивительно.
Подняв взгляд, обвела глазами помещение. На этот раз в нем не было никакой тьмы и холода. В круглое окно светило солнце и этого света вполне хватало, чтобы разглядеть убранство чердачного помещения, к слову, оказавшееся достаточно просторным.
Здесь была целая комната. С мебелью, какими-то сундуками, да, да, именно сундуками, как из сказки. Одна из стен была занята под веревки, на которых висели печальные сушеные букеты и травы. Несколько полок были уставлены темными бутылками из-под пива, но запечатанными странными пробками. На этикетках, поверх, были наклеены какие-то бумажки, но со своего места на полу разглядеть написанное не представлялось возможности. А значит, пора вставать.
Тут я перевела взгляд на Марусю. Неожиданно вспомнив, что когда дверь захлопнулась (видимо, из-за сквозняка!), кошка совершенно точно была на лестнице. Теперь же черный комок с глазищами сидел рядом.
— Ты как сюда попала? – спросила я, не надеясь услышать ответ. Про себя успела подумать, что кошка отлично знает дом и, видимо, для нее здесь хватает лазов. Ведь не могла она открыть дверь и войти на чердак?
Как и следовало ожидать, Маруся промолчала. А я встала, отряхнув джинсы на попе, и вздохнув, подошла к столу, стоявшему ровно посередине помещения. В глаза сразу бросилась странная и очень толстая книга. Таким место в библиотеках, а не на чердаке.
Книга была огромной и занимала почти половину стола. Приблизившись, отметила, что переплет похож на кожу, правда, очень старую и потертую. Вместо названия и имени автора на книге красовался странный знак, похожий на древнюю руну, или что-то подобное. Он был выпуклым и явно сделанным из металла.
— Это еще что за чтиво? – пробормотала, чувствуя возрастающий интерес. Отчего-то захотелось коснуться фолианта. Провести пальцами по протертому корешку, обвести непонятный символ.
«Эта книженция явно старая!» – мелькнула радостная мысль в голове. Кажется, книга может стоить больше, чем весь дом и прилегающий к нему участок. Неужели мне повезло? Если за дом выручить много не получится, то эту книгу я заберу с собой и покажу знающим людям. Вдруг она очень древняя и дорогая?
Вдруг она этакий артефакт древности. Ведь если судить по переплету, то книге очень много лет. Но, интересно, что же внутри у этого фолианта?
Не удержавшись, все же, провела пальцем по руне. Что-то больно царапнуло кожу и я, вскрикнув, отдернула руку. На указательном пальце выступила алая капля. Тотчас сунув палец в рот, негодующе посмотрела на книгу.
— Ах ты! – прорычала в сердцах. – Еще и царапаешься, — а сама наклонилась ниже, чтобы разглядеть, за что такое острое поранила подушечку пальца. Вот только снова была вынуждена отпрянуть назад, потому что книга, бог ведает, как, вдруг распахнулась.
На миг даже показалось, что от страниц полыхнуло голубоватым свечением, но стоило моргнуть, как наваждение пропало.
— Там внутри какая-то пружина, — сообразила я, пробормотав фразу вслух.
Маруся, с легкостью, несвойственной столь упитанному созданию, вдруг запрыгнула на стол и уселась на самом краешке, продолжая таращиться на меня своими зеньками.
— А ну, кыш от книги! – я подхватила увесистую тушку мохнатой нахалки и вернула ее на пол, где ей было и место. Не дело кошкам по столам шастать, да еще и в близости от подобных книг.
Маруся фыркнула, явно недовольная моим самоуправством, но больше не делала попыток забраться на стол. Я же склонилась над пожелтевшими листьями книги и посмотрела на странные письмена, испещрявшие титульный лист.
Что и говорить, прочитать ни одного слова не смогла. Закорючки казались непонятными. Здесь встречались и руны, и какие-то странные символы, и даже буквы, похожие на латиницу. Только все равно, для меня они оставались загадкой.
— Хм, — веско изрекла я и перелистнула страницу. Но на следующей продолжались те же непонятные знаки. Зато несколько страниц спустя обнаружила странный рисунок, который, отчего-то, немного меня напугал.
На картинке было изображено какое-то чудо чудное, с клыками и хвостом. При этом изображение было очень четким и художественным. И, как и письмена, нарисовано от руки.
— Хм, — повторив, пролистала книгу и обнаружила еще подобные рисунки. Все они изображали чудищ и каких-то зверей, которых в природе просто не могло существовать. Разве что в жутких сказках.
— Ничего не понятно, — закрыв книгу, сказала я.
— Мяу, — как-то насмешливо высказалась кошка.
— Но книга старая и, скорее всего, дорогая. Так что, — я похлопала рукой по руне на обложке, — она найдет своего покупателя.
Услышав эти слова, Маруся вдруг зашипела. Удивленно опустив глаза, увидела, что обитательница дома выгнула спину, словно собиралась наброситься на меня.
— А ты не шипи, — я погрозила нахалке пальцем. – И вообще, иди живи к своему Добрыне. У вас, кажется, полное взаимопонимание. Все равно дом я продам.
Кошка зашипела яростнее, словно понимала каждое мое слово.
— А если будешь и дальше вести себя так негостеприимно, то отправишься ночевать на улицу без ужина, — продолжила я и осеклась.
Ужин. Да, конечно! Мне же нужно будет что-то поесть, да и Марусю надо покормить. А в деревне, наверняка, есть магазин. По крайней мере, стоит отправиться на разведку, пока не наступил вечер. Очень сомневаюсь, что местные продуктовые работают допоздна. А значит, отложу на потом изучение чердака, потому как мне не помешают свежий хлеб, молоко и кошачий корм, который можно заменить на сосиски или колбасу.
Глава 3.
— А не отключится в самый важный момент? – изогнул бровь Волков.
Маруся даже губы надула.
— Обижаешь, Добрынюшка! Я жеж с травками на «ты». У меня так сразу не отключитси.
Все это время, пока эти двое выходца из былинных сказок, обсуждали меня так, будто я была предметом мебели, сидела да моргала, ощущая, как в голове, да и теле, становится легко-легко. Хваленая кошкина самогоночка начала действовать, не иначе.
Кошкина…
Самогоночка…
Боже, что я несу! Ик!
— Может вы, наконец, объясните, что происходит? – потребовала, глядя поочередно, то на страхолюдину, то на здоровяка. – Или разбудите меня, если я сплю!
— Может тябе яблочка моченава принясти? – уточнила Маруся. – Али огурчика? Правда, у меня остались токма с прошлого года. В ентом не успела. Дом-то закрытый стоял.
Отрицательно качнув головой, отползла на дальний конец дивана, от чудиков подальше. Добрыня, видя мое отступление, снова усмехнулся.
— Не боись, Вася! – Маруся присела на край дивана, и теперь ее короткие ножки болтались в воздухе. Волков остался стоять. А я отчего-то уставилась на ноги этого существа. Они были босые, широкие, совсем не по росту крошке. Полагаю, Маруся страдала плоскостопием и излишними мозолями.
— Не боись? – повторила я за существом. – Да ты что такое? А ты, — повернулась к Добрыне, — все знаешь, а ничего не сказал! Не предупредил, что я в этот кошмар попаду. Да если бы я знала, что тут гоблины шастают, я бы ни ногой в ваши Ложечки! Ни дом мне не нужен, ни книга!
Маруся сдвинула брови. Подсела еще ближе, явно втираясь в доверие.
— Не гоблин я, вот ишо глупость кака! – произнесла она. – Я домовиха.
— А кошка? – уточнила я. -Ты что, оборотень?
— Нет. Нормальная домовиха. Кошкой обращаюсь, шобы народ не пугать. А так, если шо надо, могу и такой, ну какая есть, — последовал ответ.
Домовиха! Мама родная! Куда это я попала? В сказки Пушкина? Может и Добрыня не Добрыня вовсе, а какой-нибудь водяной или леший? Или еще кто похуже!
Верить в подобное не хотелось. Но Маруся казалась такой настоящей, что отрицать очевидное не было смысла.
— Я при ентом доме ужо который десяток лет жаву. Помню увсех ведьм, хто был в вашем роду.
— Ведьм? В моем роду? – повторила я. -Это ты что, намекаешь, что я ведьма?
— Натуральная, — бросил насмешник Волков.
— Потомственныя, — в тон ему, заявила домовиха. – Мы ж почему сразу тябе все не рассказали, вчерась, как приехала. Проверить надо было, ты это, али не ты.
— Проверили? – спросила осторожно.
— А то! – улыбнулась Маруся. – Дом тебя принял, на чердак впустил, де Сима свои тайны хранила. Тепереча все твое, как говорится. Владей. С книгой я разобраться помогу. С травками тоже. Да и дар скоро проявит себя. А там заживем припеваючи. Народ потянетси. Ты енто, не переживай, главное. Дом будет на мне. Ты себе знай, лячи, помогай, а я подсоблю чем смогу!
Маруся говорила с воодушевлением, а мне от каждого ее нового слова становилось дурнее и дурнее. Того и гляди, в обморок хлопнусь, и никакая самогоночка с успокоительными травками не поможет.
— Марусь, ты все же ей воды принеси, — обратился к бывшей кошке сосед. – Что-то она после твоих травок бледная совсем стала.
— То не травки. То от счастья! – рассудила домовиха.
О, да! Счастье-то привалило какое! Ни сесть, ни встать.
— Ты, Марусь, и правда, сгоняй на кухню. Воды принеси, а я с нашей Василисой поговорю. Объясню ей что к чему, — попросил Волков и, удивительное дело, домовиха послушалась.
— Ты только это, Добрынюшка, на девку не дави. У нее и так вон глаза какие. А мене хозяйка нужна. Сам понимашь. Без няе и в дом попасть не могла.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся мужчина и Маруся, спрыгнув с дивана, пошлепала прочь из гостиной. А Волков занял ее место, положил ладони на колени, после чего взглянул на меня и произнес:
— Поговорим?
— Поговорим, — согласилась.
Интересно, что он знает? Видимо, много, раз совсем не удивился преображению Маруси. Да и с бабой Симой он был хорошо знаком. Это что… Получается, вредная старушка еще и ведьмой была? Надо же, как я вляпалась. Знала бы, ноги моей не было бы в Ложечках. Дом можно продать и заочно, хотя это и хлопотное дело. А теперь что делать? Волков смотрит так, словно сейчас раскроет мне великую тайну. А мне почему-то совсем не хочется ее узнать. Вот пятой точкой чую – ничего хорошего это не предвещает.
— Твоя бабушка просила рассказать о доме и о силе тому, кто станет ее наследником, — начал Волков. – Я не знал, кто именно приедет в Ложечки. Мое дело просто передать слова Серафимы.
— Я вся внимание, — заверила бородача.
— Так вот, ты теперь ведьма, — обрадовал меня Добрыня.
Я даже поперхнулась воздухом.
— Что? – спросила. — То есть, ты не шутил?
— А я похож на шутника? – он насмешливо изогнул бровь.
Покачав головой, поникла.
— Так вот, после смерти Серафимы дом остался закрыт даже для Маруси. Войти в него должен был наследник. Тот, кто получит силу. Доказательством этого послужил тот факт, что ты смогла войти на чердак. Именно там хранилась ведьмовская сила Серафимы. Обычно, умирая, ведьма призывает к себе ученика, чтобы передать ему свой опыт и магию. Но так как поблизости никого не оказалось, Сима заперла свою силу на чердаке. Войти туда мог только избранный. или избранная.
— Звучит, как аннотация к дешевому американскому ужастику, — проговорила, не удержавшись от сарказма.
— Тем не менее это правда. Дом тебя принял. Силу ты получила, хотя еще и не поняла этого.
— Что еще за сила? На метле смогу летать? — я вспомнила Маргариту Булгакова. На миг представила себя обнаженной верхом на венике. Нервно икнула.
— Сима людей лечила, — покачал головой Добрыня. – Со всех городов и сел к ней приходили за помощью. Теперь ты займешь ее место. В тебе целительская сила. Причем, ты можешь не только людей исцелять. Но и животных, и даже землю и воду. Все, что вокруг нас.
Глава 4.
Волков занял водительское место. Внедорожник мягко загудел двигателем и медленно тронулся с места, затрещав шинами по дороге. Добрыня ехал медленно. Сначала я разозлилась. В машинке было столько лошадиных сил, а он плетется, будто багажник забил куриными яйцами на продажу. И только, когда мы проехали с километр, поняла, почему мужчина поступил именно так.
— Проклятье! – прорычала я, когда тошнота стала невыносимой. – Останови!
Жуткое состояние только ухудшилось. С каждым метром, который отдалял меня от Ложечек, становилось просто невыносимо.
Добрыня не остановился. Вместо этого он резко развернул автомобиль. Мы подпрыгнули на ухабе сбоку от дороги. Но миг и вот соседушка уже мчит меня в сторону Ложечек. Именно мчит, а не ползет беременной улиткой. И, о чудо! Как не прискорбно признавать подобное, но это помогло. Чем ближе мы были к проклятой деревне, тем легче мне становилось дышать. Тошнота отступала, головная боль тоже.
Я открыла окно и вдохнула полной грудью свежий сельский воздух, отметив в зеркало дальнего вида шлейф пыли за авто.
— Лучше? – осведомился Волков, покосившись на меня.
— Ага, — без особого желания призналась я.
— В деревне вообще отпустит, — порадовала меня сосед. Вот уж, действительно, счастье привалило. Куковать тебе, Лисса, в Ложечках до скончания веков сидя на лавке рядом с дедом Степаном и поглощая блины да пироги Марусиного изготовления.
Боже! Ну почему нельзя отмотать назад время! Да я бы в эту деревню ни ногой!
Гори оно синим пламенем, бабкино наследство!
— Потом будет легче, — продолжал радовать меня Добрыня. – Поживешь в деревне, освоишься, примешь силу, как полагается, и сможешь уезжать далеко. А со временем…
— На старости лет дотяну до Мальдив, где и умру от радости, что смогла вырваться из Ложечек, — язвительно перебила Волкова.
— Про Мальдивы не знаю, — криво усмехнулся он.
— Теперь и я не узнаю, — вздохнула печально, высунув руку в окно.
Машина снизила ход. Сообразив, что мне стало лучше, Добрыня перестал так гнать и теперь мы ехали на обычной сельской скорости. Я же, стиснув зубы, призадумалась.
Да, та еще ситуация. Придется разбираться и искать выход. Но только не паниковать! Ни в коем случае! И не мое это, сопли растирать по щекам. Да, неприятно. Да, чертовски обидно. И хочется сходить на могилку к бабе Симе, чтобы высказать ей все, что думаю про ее поступок. Подло. Вот серьезно, подло. Ничего мне не сказав, вот так «одарить». По сути, ей, скорее всего, было плевать на меня, на мои мысли и чувства. Не зря папа ее не любил! Теперь я это понимаю.
Могла хотя бы предупредить! Хоть как-то! Ну хоть что-нибудь сказать! Или записку посмертную оставить в конце концов! Так нет. Молча померла, завещав мне то, что мне не нужно.
Я покосилась на Волкова. Он следил за дорогой, которую, не сомневаюсь, отлично знал. В голове вспыхнуло несколько вопросов, которые стоило задать еще вчера. Да не до того было от свалившегося на меня «счастья». И все же, спрошу. Лучше позже, чем никогда.
— А ты откуда про все это знаешь? Почему баба Сима с тобой поделилась своей тайной? – а сама посмотрела на четкий и, что греха таить, красивый профиль мужчины. – Не думаю, что у ведьм принято вот так налево направо болтать о своих способностях.
— У нас вся деревня знала, что Серафима ведьма. – Сказал и даже не посмотрел в мою сторону, а я вот почувствовала, что Волков что-то не договаривает. И то, как он запросто общался с Марусей. Очень сомневаюсь, что домовиха так запросто показывается любому в деревне? Напротив, уверена, она скрывается, иначе не ходила бы вне дома в виде кошки.
— Ты не вся деревня, — сделала вывод. – Я же права? Ты что, ведьмак? – выдала предположение и тут машина поймала ухаб.
Подпрыгнув на сидении, осознала, что попала в точку своим вопросом. Добрыню выдал этот ухаб. Прежде он вел отлично, лавируя между рытвинами и ухабами на дороге. А тут поймал! Не вяжется никак.
— Что? – уточнила, продолжая смотреть на Волкова. – Я права.
Он несколько минут молчал. Вдали показались поля. За ними показалась деревня, соседняя с Ложечками. Мне становилось все легче. И это придало сил.
— Я не ведьмак, — наконец, ответил мужчина.
— А кто? Крупный домовой? – пошутила я. Надо же, жизнь меня атата по мягкому месту, а я еще шучу!
— И не домовой. – Он перестал смотреть на дорогу. Повернул ко мне лицо, чуть снизив скорость. И произнес: — Я – колдун.
— И какая разница между ведьмаком и колдуном? – уточнила, вопросительно изогнув бровь.
— Для тебя, думаю, никакой. По крайней мере, пока, — последовал ответ.
— Интересно же! – протянула. – Да и хочется отвлечься, чтобы не думать о бесславном возвращении в Ложечки.
Волков хмыкнул.
— По сути, колдун и ведьмак имеют общие корни в магии. Только ведьмаком становятся, пройдя определенный обряд, — смилостивился мужчина, — а колдунами уже рождаются.
— Вот как! – я развернулась удобнее и теперь смотрела на Добрыню сидя полубоком.
— Мои предки, по мужской линии, наследуют дар, — он не смотрел на меня. Казалось, дорога завладела вниманием соседа целиком и полностью. Но я чувствовала, что это совсем не так. Просто Добрыне не хотелось рассказывать о себе. Тот еще тихушник!
— И что, ты тоже к деревне привязан, как я?
Он рассмеялся.
— Нет. Я могу ехать куда и когда захочу.
— Это что, мне одной так повезло? – разобиделась от его слов. – Получается, это только на ведьм распространяется? Или я чего-то не понимаю?
Добрыня вздохнул.
— Василиса, это не машинный разговор. У тебя в доме есть книга, в ней на многое есть ответы. И открыть, к слову, ее можешь только ты. – Тут он повернулся ко мне. Темные глаза скользнули по щеке, и я почти физически ощутила этот взгляд. Моргнула не понимая. – К слову. Выносить книгу из дома запрещено. Предупреждаю сразу, чтобы не натворила ничего такого, о чем потом пожалеешь.
Глава 5.
Книга и вправду оказалась весьма интересной. Если бы я прочитала ее и пролистала прежде, чем узнала о своем даре и о том, что в мире существует разного вида нечисть, то решила бы, что это старый сборник легенд и сказаний, или что-то наподобие этого.
Поднявшись на чердак, открыла фолиант. На этот раз обошлось без пролития крови, что меня порадовало.
А вот картинки внутри были пугающими.
Пролистав с несколько глав, я вдруг нашла сноску под иллюстрацией, написанную привычным мне добрым русским языком. И почерк был хоть и размашистый, но читаемый.
Написано было чернилами. Всего несколько строк: «…способен обращаться и в человека, и в зверя. Умеет становиться невидимым», — прочитала и я посмотрела на рисунок. Существо, изображенное на странице книги, чем-то напоминало чертика. Оскаленная мордочка, широкие крылья, злобные глазки.
За плечом что-то прогромыхало. Я обернулась и увидела, как Маруся подтягивает ближе табурет. Взобравшись на него, домовиха заглянула в книгу.
— Анчутка, — с пониманием проговорила она.
— Это существо? – удивилась я.
— Ага.
Бросив еще один взгляд на нечисть, снова обратилась к домовихе.
— Марусь. Я вот только одно понять не могу. В книге, за исключением некоторых поправок, все написано рунами или чем-то подобным. Как мне это читать, если я языка не знаю.
Золотые глаза сверкнули. Маруся всплеснула руками и спрыгнула с табурета.
— Ох ты ж! – заголосила она. – Я жеж забыла за всеми этими переживаньями! У меня жеж зелье нужное есть. Серафима то строго велела дать его тебе, когда дар-то получишь.
— Что еще за зелье? – я присела на корточки, с интересом глядя на домовиху.
— Особенное оно! Выпьешь и книга откроет для тебя все свои тайны! – Маруся бросилась вон с чердака. Я встала, посмотрев ей вослед. Сообразила, что это самое зелье, видимо, откроет мне способность читать фолиант!
Интересно, а английский и прочие языки тоже можно вот так выучить, выпив травки? Впрочем, пить зелье, или нет, тот еще вопрос. Страшновато. Как бы дому и домовихе не пришлось после новую наследницу искать.
Маруся вернулась быстро. Поставила на табурет пузатый чайничек и рядом с ним колбу и кружку.
— Вот! – почти радостно заявила домовиха. – Щас все сделаю, — и налила в кружку чаю из заварника. Затем туда же добавила странную жидкость из колбы. Перемешала все ложечкой и протянула мне со словами: «Пей и откроется тебя тайна великая языка мертвого!».
Прозвучало совсем не заманчиво. Даже напротив.
— Марусь, — проговорила я, — а ты уверена, что это не опасно?
Домовиха даже глаза закатила.
— Што ты! Што ты, Васенька! Я вона даже по запаху чую – одни травки, да одна другой полезнее. Ну и волшбы маленько. Иначе никак. Без волшбы это просто чай травный будет. Так што пей. – И сунула мне кружку в руки.
Ага. Легко ей сказать, пей!
Понюхав варево, поболтала его в кружке. Цвет был приятным. Запах тоже.
Сделав глоток, поняла, что и вкус хороший. Ну словно чай с лимонником и малиной. Разве что, горчит самую малость.
— А ничего так зелье, — проговорила и, решившись, допила все одним залпом. Вернула кружку домовихе, уточнив: — Это все? Баба Сима больше ничего не просила выпить, съесть? Может мне, для закрепления эффекта, надо ночью танец с бубном изобразить при полной луне?
— Зачем? – искренне удивилась Маруся. – Нет, Васенька, ничаво этакого не нать. – А потом спросила с интересом: — Чуешь шо-нить?
— Чую, — призадумавшись, кивнула я. И ведь, действительно, не обманула. Чуяла. Да еще и как.
— И што? – уточнила домовиха.
— Что в уборную мне надо, — ответила я. – Сейчас вернусь. Мигом.
— А? – не поняла Маруся. Но я уже бежала вниз по ступеням. Бодренько так. Подпрыгивая
Ой, зря я раньше времени похвалила зелье.
Знаний пока не прибавилось, а в животе беда. Ну ничего. И с этой бедой я справлюсь. Пусть она окажется самым страшным, что случится со мной в Ложечках!
С книгой просидела до поздней ночи. Чтиво оказалось занимательным. Правда, читала я только сноски, написанные любимым русским языком. А зелье… то ли оказалось недейственным, то ли бабка Сима забыла к нему волшбу приложить. Но руны по-прежнему оставались для меня скрыты. Значки и ничего больше.
Маруся, принесшая мне ужин на чердак, снова заняла излюбленный табурет и болтая ногами в воздухе, заявила:
— Серафима хорошие зелья варила. Завтрать тебя накроет. Усе знаки понимать станешь. Ведь оно как? Утро вечера мудренее.
— Ага, — кивнув, рассеянно пролистала страницы с рунами и остановилась на очередном изображении. Это было чудище, каких поискать. Похож на дракона. Но на иллюстрации сбоку изображен висящим вниз головой, словно летучая мышь.
— Марусь, а это кто? – поманила я домовиху.
Она забралась с ногами на табурет, бросила быстрый взгляд на монстра и не задумываясь ответила:
— Василиск это. Но не боись, Вася. Добрыня такого на одну ладонь покладет, другой прихлопнет.
Я фыркнула.
— Василиск, говоришь? Почти тезка мой. А так, на дракона похож.
— У нас они ужо не водютси. Давно их извели, исчо Добрынюшкины предки.
— А он что, давно здесь живет, в Ложечках?
— Да вот осел ужо годка с три как, — последовал ответ. – А так колесил по миру. Нечисть бил где пакостничала. Он жеж не гляди, что такой суровый. Добрый он. Живность любит. Меня вон приветил, пока дом закрытым стоял. И за огородом ухаживал, хотя не просила его об том Серафима. Не очень они с ней ладили.
— Волков мне другое говорил, — я даже отвела взгляд от Василиска.
— Дык он и не скажет. Серафима его боялась. Думала, конкурент он ей. Да и нечисть, шо приходила лечиться, колдуна-то стороной обходили. А кто чуял, так и вовсе мимо шли, искали кого другого. Для ведьмы колдун сосед плохой. Отваживает этих, — она задумалась, явно припоминая какое-то слово. Затем, вскинув палец, добавила: — Клиентов, значит.
Глава 6.
Утро началось с завтрака и звонка родителям. Да, каюсь. Давно пора было это сделать. Отзвониться и сказать, что все хорошо. Как оказалось, на телефоне было несколько пропущенных звонков. То ли я не услышала, то ли связь здесь, в Ложечках, оставляла желать лучшего. Так или иначе, но голос мамы на другом конце телефона, зазвучал сначала с явным облегчением, а потом с укором.
Да. Виновата. Каюсь. Со всеми этими приятностями, обрушившимися на мою голову, совсем забыла о семье. Так что почти десять минут слушала нравоучения и рассказ о том, что папа уже собирался звонить в полицию, если я не объявлюсь в течение дня.
— Мам, да тут связь просто кошмар! – рассказала я и чуть погодя, смирившись, мама порадовала новостью – приходил Ден, искал меня, хотел поговорить.
— Ну я ему сказала все так, как ты велела, — проговорила мама, она же Ольга Федоровна в миру. – Но знаешь что, Лисса!
— Ммм? – протянула я, стараясь, чтоб мычание прозвучало как можно равнодушнее.
— Мне кажется, он всерьез раскаялся и хочет наладить ваши отношения.
Так или иначе, услышать о таком было приятно. Но я заверила маму, что в ближайшее время у меня будет много дел и в город возвращаться не собираюсь. Это ее удивило. Видимо, не вязались в матушкиной голове образ дочери и деревни, ну или наоборот.
В общем, миссию свою по успокоению нервов, как родителей, так и собственных, я выполнила, а потому, с легким сердцем могла жить еще как минимум неделю в покое и умиротворении. Хотя, откуда покой в Ложечках? Это я зря. За все время, что пробыла в деревне, со мной успело столько всего случиться, что жизнь спокойной не назовешь даже с натяжкой.
— Ну вот! – уже после завтрака проговорила Маруся. – Бум собиратьси в лес, по травушки.
Дохлебывая чай, я покосилась на домовиху.
— Что? – уточнила.
— Я жеж вчерась обещалась тябе, што в лесок пойдем. Пора ужо травки учить начинать. Раз Кащеюшка проведал, шо ведьма новая объявиласи, так значит, можно ждать гостей, — Маруся спрыгнула с табурета, обернулась вокруг себя и на ее голове появился темный платок, а платье стало домотканным. На ногах у моей хозяюшки возникли лапти. Самые натуральные, плетеные, все как положено. А в руке корзина из ивовых прутьев.
— Это ты шустро, — кивнула я. – Мне бы так, раз и переоделась!
— Дык, учись! – улыбнулась домовиха. – Глядишь и тоже смогёшь этак. Оно дело несложное. Просто знать надобно.
— Ага! – кивнула я и встав из-за стола, поплелась в свою комнату.
Натянув удобные джинсы и просторную футболку, надела кроссы. За плечи бросила тряпичный рюкзак, еще успев подумать о том, что брать не хотела, а он взял, да пригодился. Когда вышла, Маруся стояла на месте, а вот стол, за которым мы завтракали, оказался чист и убран. И даже скатерка на нем была свежая, белоснежная, даже на взгляд, хрустевшая крахмалом.
Уже почти не удивляясь ловкости Маруси, с готовностью произнесла:
— Ну, идем!
— Идем, — повторила домовиха и направилась к двери. На пороге она замерла. Прежде чем открыть дверь, протянула мне корзинку, сообщив:
— До околицы донеси, ага, Вась? – а затем ударилась оземь, ну чисто, как в сказках пишут. Я даже вскрикнула, думала, Маруся подскользнулась и упала, но нет. Вместо моей помощницы на лапы поднялась крупная черная кошка.
Сверкнув желтыми глазами, она произнесла тягучее: «Мяяяууу!» — и одним прыжком преодолев ступени крыльца, опустилась на землю на все четыре конечности.
— Ну да, — пробормотала я, следуя за ней. На миг пришлось задержаться, пока дверь запирала. Уже на ступенях бросила невольный взгляд на соседский дом и запнулась, услышав стук топора. А затем увидела и самого колдуна, который, раздевшись по пояс колол на дворе дрова.
— Ох, ты ж! – вырвалось невольное.
Маруся проворно потрусила вперед. С ловкостью, присущей только кошкам, перемахнула через невысокий забор и очутилась на дороге. Я вышла как положено, через калитку. И снова не удержавшись, посмотрела на дом соседа, или, если быть более точной, на него самого.
Добрыня выглядел очень аппетитно вот так, обнаженный по пояс, с топором в руке. Признаюсь, когда Волков вот так молчал и работал…он мне начинал нравиться.
Переглянувшись с кошкой, вдруг поняла, что она все заметила и улыбается, так, как это умеют делать только кошки. И все же, не удержалась, чтобы не бросить еще один беглый взгляд на соседа. Оценить его сильные руки и гладкую и очень широкую грудь. А как ходили мышцы, когда мужчина с силой опускал топор на полено. Дерево жалобно трещало, раскалывалось на две части. Добрыня ставил на колоду половинку и ударял снова, а затем отбрасывал половинки в сторону, на уже приличных размеров горку. Ну честное слово, Челентано и его Илия просто отдыхали на фоне этого богатыря! Ни в какое сравнение не шли!
«А зачем ему дрова летом?» — вдруг мелькнула мысль, когда Волков вдруг поднял взгляд и, лениво смахнув с лица упавшую длинную прядь волос, произнес:
— Это ты Кащея отравила?
— Что? – я даже опешила от такой наглости и, признаюсь, не сразу поняла, что мужчина имел ввиду. А еще было неловко, что он поймал меня на подглядывании. И почему мимо не прошла, спрашивается?
— Видел я, как он ночью из твоего дома пулей вылетел, словно за ним черти гнались! – Добрыня одним резким взмахом вогнал топор в колоду и подошел к забору. Так что теперь мы стояли друг против друга и между нами была стена не только из непонимания, но и чего-то еще. В тот момент я остро ощутила, что почему-то не нравлюсь Волкову. А понять причину никак не могла. Причем, он отнесся ко мне с подозрением сразу после нашей первой встречи. Нет, он не был настроен враждебно и даже помог мне, это нельзя не признать. Но все равно, было что-то этакое, что стояло между нами.
— Эй! – не удержалась от незаслуженного обвинения. – Мы его лечили!
Он даже улыбнулся.
— Лечили?
— Не я, а Маруся! – поспешила добавить. – Я пока только учусь, сам понимаешь.
Глава 7.
В себя пришла достаточно быстро. Потому как, открыв глаза, обнаружила, что на чердаке по-прежнему светло и царит все тот же бардак, учиненный птицами.
Устроилась я, к слову, вполне удобно. На руках у соседушки-колдуна. Он, по всей видимости, присел прямо на пол, а Маруся, добрая душа, колдовала вокруг меня, прикладывая к моему носу какую-то вонючую травку.
— Очнуласи! – заметив, что я открыла глаза, домовиха радостно улыбнулась.
— Чем меня шарахнуло на этот раз, что я снова отключилась? – уточнила я скупо, вспомнив, что в первый раз, получая бабкину силушку, тоже повалилась на пол без чувств. Этак я и привыкнуть могу, только вот не хочется повторения подобных полетов во сне и наяву.
— Кажись, зельюшко подействовало. Видимо, оно с руной связно было! – заявила счастливо домовиха.
— Ну и дела, — я попыталась сесть. Дернулась и Добрыня отпустил меня. Сам поднялся на ноги, отряхивая джинсы.
— То меня книга царапает до крови, то дар швыряет по чердаку, теперь еще и это, — подняв взгляд, устремила его на стену. По закону жанра, руна должна была исчезнуть, но нет. Мало того, что она не исчезла, так на ее месте проступили очертания квадрата, будто врезанного в стену.
— А это еще что? – проговорила тихо и встала, не отрывая взгляда от нового открытия.
Да там тайник, не меньше!
В голове мелькнул образ пухлой шкатулки, набитой златом. Ой, то есть, золотом.
Ей-богу! Поживу так в Ложечках с пару месяцев и говорить стану, как Маруся! Нет, нет, нет! Нам такого не нать.
Ой…и опять вырвалось!
Представив себе колечки, перстеньки и бусы самоцветные, подошла к стене. Добрыня придвинулся следом.
— Эти вороны искали тайник, — проговорил он.
Я даже фыркнула.
— Тоже мне, открытие! – проговорила и оглянулась на мужчину. – Вы уже смотрели с Марусей, что там?
— Нет, — сухо ответил Волков.
— Разве ж то можно, без хозяйки глядеть? – удивилась искренне моя помощница.
— Значит, сейчас вместе и поглядим, — произнесла я и потянулась к схрону.
Думала, придется ковырять стену, так как ручки, или чего-то наподобие, чтобы уцепиться и открыть тайник, не обнаружила. Но все оказалось намного проще. Это же был мир магии. Так что хватило простого прикосновения руки к узору. И на этот раз обошлось без нирваны и кружения стрелок.
В стене что-то щелкнуло и квадрат врезанной дверки отошел в сторону, явив за собой темное нутро, заросшее густой паутиной.
— Брр! – только и произнесла я. – Марусь! – позвала домовиху. – Есть что-нибудь длинное пауков погонять?
— Щас найдем, Вась! – отозвалась хозяюшка, и несколько секунд спустя мне в руки вложили какую-то палку. Я ее и сунула внутрь. Как оказалось, не зря, потому что мгновение спустя из темноты и разорванной паутины вышмыгнул жирный паук, чем-то, кроме цвета, напоминавший водяного Ромку. Наверное, пучеглазым взглядом и жирной тушкой, не иначе.
— Давай я посвечу, — предложил за спиной Добрыня.
Идея мне понравилась. Я даже представила себе, как он сейчас поднимет руку, раскроет ладонь и призовет магическое пламя, а потом…
А потом усмехнулась, когда вместо магического пламени, Волков просто достал из кармана широкий смартфон и включив в нем фонарик, посветил в темноту тайника.
— Тоже вариант! – буркнула тихо и посмотрела в глубину открывшейся ниши.
Только фонарик не помог. Рваная паутина висела клочьями и никакой шкатулки со златом-серебром не наблюдалось.
— Что, пусто? – я даже расстроилась. Нет, ну кто станет хранить пустой тайник. – Это я что, зазря пауков потревожила?
Волков пригнулся, посветил глубже и вдруг произнес:
— Нет. Там что-то есть. В самой глубине.
— Что? – не веря его словам, наклонилась так быстро, что мы с колдуном стукнулись головами. Он отпрянул нахмурившись. А я ловко отняла телефон и посветила сама, уже более уверенно и смело. И действительно. Там, за толщей паутины было что-то сверкающее, но совсем маленькое. Явно не мешок с добром. Эх. Что-то мне с наследством не везет.
— Чаво там? – Маруся даже приподнялась на носочки, но ее скромного роста, конечно же, не хватило.
— Марусь! Что баба Сима могла тут прятать? – спросила я, еще не решаясь сунуть руку в тайник. Паутина отталкивала и вызывала тошнотворный рефлекс. Всегда боялась пауков. Брр… К слову, змеи тоже меня пугали. Как акулы и прочие зубастые твари.
— Пошто ж мне знать, Вася? – пожала плечами домовиха.
Добрыня, сжалившись над малышкой, подхватил ее и приподнял, но делу это не помогло.
— Не, не разглядеть, — покачала она головой, а потом сказала, — ты, Василисушка, не боись. Лезь туды. Раз тайник тябе открылси, значит тябя и ждал усе это время.
— Фу, — сказала я вслух и решительно сунула руку в паутину.
Вот, ей-богу, если кто-нибуть меня из обитателей тайника цапнет, я им…
Рука принялась щупать холодное дно. Тайник был в дереве, но дерево обычно теплое. А это просто как лед! И как тут пауки жили, не пойму! Или это для меня такие ощущения предназначены?
Щупала долго. Руку пришлось засунуть по самое плечо, что, естественно, не добавляло мне радости.
— Какой-то он слишком глубокий, — изрек Волков со знанием дела. – Стена в доме намного тоньше.
— Ага, — прокряхтела я, кривясь, когда пальцы задевали паутину.
Фу, фу, и еще раз, фу! Нет, ну почему бабка не следила за своими тайниками, а? Запустила, грязища и холодрыга. Вон, дала бы Марусе прибрать. А то тайник какой-то жуткий. И почему вороны пытались его открыть? И что это за вороны, вообще, такие? Явно же не простые птички и не червячков искали в стене.
Пока размышляла, пальцы нащупали что-то маленькое, металлическое и чертовски холодное. А еще это нечто было на цепочке. Все это я прощупала рукой, затем сгребла находку и, кривясь от отвращения, вытащила руку и то, что скрывал тайник Симы, на свет божий.
Ведьмино наследствоСтрашные рассказы, мистические истории, страшилки
213
6 мин 17 сек
Эта история произошла не со мной, а с моей клиенткой. Обратилась ко мне молодая красивая девушка-молдаванка с просьбой найти ей недорогую квартиру для съема. Девушка хотела снять жилье по нереально низкой цене, а сама она была некурящей, непьющей, бегала по утрам, улыбчивая, а на тот момент я жила одна. В моей квартире мне самой было неуютно, про эту квартиру я уже рассказывала свою историю. Так вот, без раздумий я уговорила ее снять у меня комнату. Мы прекрасно уживались вместе, пока девушка не вышла замуж. На поиски мужа, девчата, у нее ушел месяц! Вот так! Все можно, если желаешь. Но за этот месяц она рассказала мне историю из своей жизни. Жила она с мамой и отцом в какой-то глухой молдавской деревне. По соседству жила одинокая бездетная бабушка, которая умела колдовать. Судя по рассказам, делала и добро, и зло людям. Но моей соседке она сделала добро — вылечила ее отца от порчи. После этого случая семья Ануццы взяла бабулю под свою опеку. Они покупали ей лекарства, помогали продуктами, по хозяйству. Бабуля стала часто болеть и нуждалась в помощи, Ануцца приходила к ней и дивилась: всегда у бабули в доме идеальный порядок и окна вымыты, и хрусталь блестит, и шторы чистые, такого порядка у Ануццы в доме не было!Однажды она не выдержала и спросила:— Бабуля, а как Вы порядок соблюдаете, Вы же неходячая, к постели привязаны?Старушка испугала ответом, мол, не я это все делаю, а Они. Их, главное, кормить вовремя, а то сожрут живьем, а больше Им ничего и не нужно. Замечу, что бабуля еще держала хозяйство: свиней, коз. Их кормила Ануцца. Но дело молодое, и Ануцца уехала поступать в город, не поступила, вернулась через пару дней. Что может со свиньями за пару дней голода случиться? А ничего. Побежала к бабуле, но бабки дома нет, а ведь она парализована была уже. Ануцца — в хлев, а там бабуля та еще живая вся изгрызана свиньями — кишки наружу, живот распорот. Ужас!Вызвали скорую, бабулю забрали в больницу, где она и скончалась. Ануццы в это время рядом не было, она убирала ту хату. Начала семья Ануццы готовиться к похоронам. Все сделали достойно, потратились, конечно. Похоронили бабулю, и в момент, когда землю бросали на гроб, молния ударила в дерево, что рядом с погостом расло. Народ в ужасе разбежался, родители Ануццы и она сама тоже. Легли спать, а ночью стук в окно по периметру дома, по очереди в каждое. И так три ночи. Потом в колодце ночью заплакал ребенок, немовля. Ануцца подхватилась, а ее мать за руку схватила:— Не пущу, нельзя!На пятую ночь ребенок постарше будто плакал возле окон дома, ходил всю ночь до первых петухов. Жуть! Хоть дом продавай и в город подавайся. Но надо же 9 и 40 дней справить. Все должно быть чин-чинарем, у бабули-то никого больше нет. Так все 8 дней кто-то пытался в дом войти. А днем наши герои кормили тех свиней да коз, и все было спокойно. Наступил девятый день, пошли на кладбище, все по обычаю. А могила-то разрыта. Вызвали милицию, написали заявление. Пока возились с протоколами, наступили сумерки. Идут домой из милиции, а на дороге стоит маленький козлик размером с кошку и плачет, как ребенок. Увидел Ануццу и пошел прямо к ней, из глаз слезы текут, а мордочка у него — как у ребенка. Подошел, трется о ногу и плачет. Мать Ануццы как пнула его и разразилась трехэтажным матом, какого Ануцца в жизни не слышала. Козлик в слезах убежал в чащу. Но плач и стуки продолжались и до 40 дней, а на сороковой день крыша бабкиного дома рухнула. Мать и говорит:— Надо нам, Ануцца, свой дом продавать и тебе подаваться в город, а мне на заработки в Италию, отца с собой забери. Они нам здесь покоя не дадут. — Да кто ж Они? — Спрашивает Ануцца. А мать отвечает:— Бабкины бесы. Они ей квартиру убирали и хозяйство помогали соблюдать, а теперь их никто не кормит, так изголодаются и набросятся на первого встречного прохожего. А мы их не возьмем. Вот так Ануцца у нас и оказалась, мама ее в Италии, а отец — в общежитии для строителей. Автор: ВЕЛЛЕНА
Читайте истории в нашем сообществе ВК
Источник: realfear.ru
В жизни каждого человека происходили необъяснимые, страшные, жуткие события или мистические истории. Расскажите нашим читателям свои истории!
Поделиться своей историей
#30185
Юлька осиротела ещё в трехлетнем возрасте. К себе взяла её тётка, отцова сестра. Ну как взяла, переехала в большой дом Юльки вместе со всей своей семьёй. А семья у неё была большая. Муж и пятеро детей. Самому младшему на тот момент было чуть больше пяти. Ей и за своим то детьми смотреть некогда было, а тут ещё Юлька. И росла она со своими двоюродными братьями и сёстрами как сорная трава. Новую одежду тётка никогда не покупала. Люди вещи им отдавали, в том дети и ходили. А на столе кроме картошки и огурцов никогда ничего не было.
На краю деревни жила Пелагея, она была травница. Но в деревне все считали её ведьмой. Жила она практически в лесу, одна. Травки собирала. Если кто болел в деревне, шли к Пелагее, и она помогала. Даст сбор какой-нибудь, или мазь, и человеку легче становилось. Даже в родах часто помогала. Но тем не менее побаивались её. Считали, что она и порчу может навести. Всякие ужасы про неё рассказывали. Непослушных детей ею пугали.
Пошли ребятишки деревенские на речку купаться и Юлька с ними, а было ей на тот момент чуть больше пяти лет.
Река была спокойная, не глубокая, но омуты имела. Вот в такой омут и попала Юлька. Тонуть начала. Ребятишки поперепугались, сидят на берегу и смотрят, как она захлёбывается. А на помощь никто не спешит, боятся. На счастье, Пелагея домой возвращалась со своими травами. Кинула свою ношу да за Юлькой прыгнула в воду. Та как раз только скрылась под водой. На берег её вытащила. Откачала. Та сидит и ревёт.
— Тётка ругаться будет.
— А пошли ко мне. Обсохнешь, согреешься, а я тебе платьишко заштопаю.
— А ты меня не съешь?
Пелагея засмеялась:
— А я утопленников не ем.
Девочка вздохнула как-то совсем по-взрослому, взяла Пелагею за руку и они пошли.
В избе Пелагеи было интересно. Везде стояли разные скляночки с непонятным содержимым, под потолком пучки травы. На окнах белые с вышивкой занавесочки, на столе белая скатерть тоже с вышивкой, на большой железной кровати на нескольких подушках кружевное покрывало.
Та сняла с девочки мокрое, порванное с боку платьице, укутала в большой цветастый платок и села шить. А Юлька бродила и разглядывала комнату. Всё здесь было интересно. На стенах висели фотографии.
— Бабушка, а это кто такая? Красивая!
— Это я молодая.
— Ааа! А это кто?
— А это я с мужем.
— А где он?
— Погиб на войне. — и Пелагея вытерла морщинистой рукой слезу с глаз.
— А это что за дяденьки?
— А это сыновья мои Алексей и Матвей. Они тоже на войне погибли. Ушли в сорок третьем вместе. Вначале Алексей погиб, а через месяц и на Матвея пришла похоронка.
Юлька в силу возраста ещё не совсем понимала этих слов, но знала что это плохо.
— А больше у тебя детей не было?
— Нет. Не было…
Бабка Пелагея зашила платьишко Юлькино, накормила её пшённой кашей с ягодами и напоила вкусным травяным чаем.
— Ну, что, Юлька, пошли, отведу тебя в деревню.
Девочка кивнула, и они пошли. Так началась их дружба. Юля каждый день бегала к Пелагее. А та рассказывала девочке сказки или просто о своей жизни. Учила её как травки разные использовать. А тётка Юлькина не возражала. Меньше под ногами мешается, да на один рот меньше. Пелагея научила девочку шить. Та сначала,колола пальцы, шила для своей единственной куколки, а потом и для себя стала. Пелагея научила девочку вязать. Пироги она вместе пекли.
Соседские ребятишки стали дразнить Юльку, мол, ведьма. Да та не обращала на них никакого внимания. С бабкой ей было интересней, чем носится без толку по деревне.
Шли годы. Юля из маленькой, худющей, с острыми коленками девчонки превратилась в красивую, с копной чёрных волос и огромными зелёными глазами девушку.
Недавно она справила своё восемнадцатилетие. Все её двоюродные братья и сёстры давно разъехались кто куда. Тётка сильно постарела. Дядька пил не просыхая. А Юлька жила у Пелагеи. Теперь уже Юля лечила людей. А бабка была совсем плоха. Ей перевалило за девяносто пять. Она с трудом ходила, держась за бадышок.
Как-то утром баба Пелагея не встала как обычно. Обычно она просыпалась с петухами, садилась на кровати, свесив ноги и просила Юльку налить ей чай в большую кружку. А тут и петух давно пропел, и кур Юля покормила, да выгнала гулять. А Пелагея всё спит.
— Ба! Ты чего не встаёшь то, день на дворе? Ба????? Бабушка!!!!!
Пелагея лежала с открытыми, стеклянными глазами, руки сложены на груди. Юля сразу поняла что произошло. Она упала ей на грудь и разревелась. Проплакавшись, закрыв ей глаза, побежала за помощью в деревню. Но все шарахались и крестились, никто не хотел идти. Только две алкашки за пузырь согласились Юльке помочь обмыть бабку и одеть. Дед Ефим, старый столяр, сколотил гробик. Самый простой. Да крест на могилку. Юля ревела белугой, провожая в последний путь Пелагею.
А ночью ей приснилась Пелагея в своём любимом цветастом платке.
— Юлька, не забудь мою науку! Теперь ты за меня! Храни мои рецепты!!!!
Юля проснулась в холодном поту.
— Конечно, конечно бабушка. Я сохраню!
***
Юля жила в доме Пелагеи. Оказалось, что Пелагея свой дом завещала Юльке, и теперь она была законной владелицей. Ей не было страшно жить одной. Какая-то внутри была уверенность, что всё будет хорошо. Да и лохматый Бармалей неплохо справлялся со своими сторожевыми обязанностями. Чужой не пройдёт!
К ней стали приходить деревенские. Юлю не так боялись, как Пелагею. Но и пока особо всерьёз не воспринимали.
— Слышь, Юлька, голова третий день болит, не унимается. Поможешь?
— Да, тёть Маруся, проходите. Сейчас принесу. Будете заваривать и пить.
Сунет денежку и уйдёт. Другой придёт.
— Слышь, Юлёк, зубы болят, сил нет, а в больницу ехать боюсь. Сделаешь что-нибудь?
— Да, дядя Петя, вот. Заваривайте и полоскайте, боль утихнет.
— Ты, если помощь нужна какая будет, клич, приду подсобить.
— Хорошо, дядя Петя.
Кто помощь предложит, кто денег даст, кто продукты принесёт. Так и живёт вдали от людей. В помощи никому не отказывает. Но и иной раз и надеяться сильно на травки не велит.
Пелагея научила Юлю вязать да вышивать. И Юля своё рукоделие продавала соседям, а те с удовольствием покупали у неё.
Начиная с апреля, как сойдёт снег, и по октябрь Юля ходила, в лес собирала свои травы,корешки, ягоды, так как учила Пелагея, каждой травке своё время. Она отвязывала Бармалея и шла.
Юля наслаждалась природой. Слушала как поют птички, как журчит река, как стрекочут невидимые кузнечики где-то в траве, как жужжат пчёлки, собирая нектар на полевых цветах. В лесу Юлька знала каждую тропинку, каждую кочку, каждый кустик.
Она заходила в лес, снимала свои башмаки и бежала по тропинке на перегонки с Бармалеем. Бармалей, старый, цепной пёс, породы двортерьер, чёрный, лохматый, похожий на медведя, и, несмотря на свою внешность, безумно добродушный. Он на нюх определял какой человек перед ним, хороший или не очень. Плохого он никогда не подпустит, а хорошего может зализать до смерти.
Тёплый, июньский день. Вдруг Бармалей встал в позу и зарычал.
— Бармалей, что там такое?
Юля поравнялась с ним и погладила по лохматой голове. Там за деревьями, на берегу реки расположились парни. Три палатки, костёр, спиннинги на рогатулинах. Чуть вдалеке большая чёрная машина. Юля совершенно не разбиралась в машинах, могла только сказать легковая или грузовая. Они галдели, громко смеялись и совершенно не сдерживались в выражениях.
— Ух ты, какая нимфа! — услышала она за спиной.
Юля обернулась. Там стоял ещё один парень, одет он был только в одни короткие шорты. Бармалей предупреждающе зарычал.
— Тише, тише, Бармалей.
— Может присоединитесь к нам? — Он свистнул своим друзьям. — Эй, вы потише, тут девушка, а вы как сапожники лаетесь! Девушка, Вы нас не бойтесь, мы хорошие. Между прочим, я Илья.
— А я и не боюсь. Юля. — Бармалей ещё грознее зарычал.
— Ну с таким охранником Вам точно бояться нечего! — Илья засмеялся.
Юля тоже улыбнулась.
— Спасибо за приглашение, но мы, пожалуй, пойдём. Пора.
— Как жаль! А где Вас найти можно?
Юля не стала отвечать. Она лишь улыбнулась и пошла дальше своей дорогой. Но, положа руку на сердце, Илья ей понравился. Хоть и Бармалей не разделял её точку зрения.
Прошло несколько дней после той лесной встречи. Юля пошла в магазин, прикупить кое-что из продуктов.
— Здрасте, тётя Дуся. Дайте мне муки, сахара, гречки, риса и масла вон того. А, и соли ещё, чуть не забыла.
— С тебя пятьсот двадцать пять рублей. Сразу рассчитаешься или в долг записать?
— Сразу.
— Хорошо. Слыхала, тётка твоя квартирантов пустила? Мужиков каких-то городских, командировочных.
— Нет, не слышала. И надолго?
— Да говорят, на всё лето. Геологи вроде какие-то. Чего-то искать будут. Слухай,Юлька, а у тебя ничё нет от ревматизма? Ну сил нет, спину крутит.
— Я Вам занесу.
— Хорошо, милая, спасибо.
Юля вышла из деревенского сельпо с полными, тяжеленными сумками и стояла, размышляла, как она это всё донесёт до дома.
— О, лесная нимфа! Юля? — услышала она знакомый голос. — Рад Вас видеть.
— Илья? Здравствуйте.
— Ну, наша встреча, это просто судьба.
Юля засмеялась.
— Или просто случайность?
— Один раз, это случайность, а два раза это уже судьба! Какие у Вас тяжёлые сумки! Я просто не могу позволить Вам нести такие тяжёлые сумки!
И он наклонился и забрал у Юльки её ношу.
— Ну хорошо. Только нести далеко придётся.
— А я трудностей не боюсь.
Юля кивнула, и они пошли по тропинке в сторону леса, под любопытными взглядами всех деревенских жителей. Илья шёл и что-то рассказывал Юле, а она весело смеялась.
Они дошли до Юлиного дома. Бармалей, завидев любимую хозяйку весело завилял хвостом, но увидев гостя начал грозно рычать.
— А вот и твой охранник….
— Странно. Вообще-то, он у меня дружелюбный парень….
— Наверное, я ему чем-то не понравился.
Юля пожала плечами.
— Я его придержу, а ты проходи на крыльцо.
— А не страшно одной в такой глуши жить?
— Нет. Меня Бармалей охраняет.
— Понятно.— Илья стал разглядывать комнату. — А это кто на фотографиях? Твои родственники?
— Да, это бабушка Пелагея. Ну пошли, теперь я тебя пойду провожать.
— А что это у тебя?
Юля в руках держала какую-то баночку с белым содержимым.
— Это мазь от радикулита, тётя Дуся из магазина просила принести.
— Ааа. Только не говори, что ты ведьма.
Юля весело рассмеялась.
— А если это так? Испугаешься и сбежишь?
— Меня так просто не испугать! — Илья попытался обнять Юлю, но она легко увернулась.
— Ну… пошли…
Обратно они шли уже не так весело. Юля держалась от Ильи немного на расстоянии.
— Ну что ж, лесная нимфа, надеюсь ещё увидимся. — Сказал Илья, когда они дошли до магазина.
— Может быть. — Юлька подала ему руку, которую он пожал и зашла в магазин к тёте Дусе.
— Во, Юлька, это один из них.
— Из кого из них? — Не поняла девушка.
— Ну из квартирантов твоей тётки. А ты откуда его знаешь?
— Да познакомились тут на днях… Вот, тёть Дуся, Ваша мазь. Пойду я домой.
— Спасибо, милая, дай Бог тебе здоровья!
Как-то не очень Илья был похож на геолога, да и на берегу они явно не работой были заняты. Ох, уж эти деревенские сплетницы!
***
— Юленька, внученька! Нехороший ОН человек, будь с ним осторожней.
Юле сегодня снилась Пелагея. Она была не в любимом цветастом платке, а в чёрном. Нехороший был сон, и бабушка была обеспокоенная. Юля проснулась и никак не могла понять, кого имела в виду Пелагея. Пожав плечами, соскочила и начала свой обычный день. Умылась, улыбнулась солнышку, день сегодня обещал быть хорошим. Подоила козу, покормила кур и выгнала их всех гулять на лужайке возле дома. Перекусила свежими ягодами с молоком, накормила Бармалея, отвязала его и пошла в лес, прихватив старое лукошко. Юля хотела набрать немного грибов.
Как хорошо идти босиком, сбивая руками росу с высокой травы вдоль тропинки! Бармалей носится по траве за бабочками, вся его шерсть намокла и свисает чёрными, мокрыми сосульками. А на морде выражение вселенского счастья.
— Здравствуй, Юлечка! — Юлю догнала старушка с прутиком в руках. Она гнала свою корову. Видимо, не успела утром в стадо выгнать. Бывает….
— Здравствуйте, баба Маша.
— Ты далеко в такую рань собралась?
— Пойду грибочков поищу.
— А! Дело хорошее! Бог в помощь!
И Юля снова весело побежала по тропинке в сторону леса. А в лесу тихо. Сквозь высокие деревья пробиваются лучи солнца. На кустике малины паучишка сплёл паутину, и сейчас она вся в капельках росы, в которых отражается солнце, делая похожими их на бриллианты. Юля легонько задела пальчиком одну из капелек и тут же половина капелек ссыпались вниз. Из под листика вылез паучок, посмотреть, кто это там хулиганит.
А вот и любимая Юлина полянка. Она начала медленно ходить, выглядывая грибочки.
— Ага, вот вы где!
Юля наткнулась на целую семейку маслят. И рядом, синеют своими шляпками сыроежки, или как их называла бабушка Пелагея синявки. Ну вот, и на похлёбку, и на пожарить хватит. Теперь нужно немного мухоморов. Возле поваленного ветром дерева растет несколько штук. Белая ножка, ярко-красная шляпка с крапинками. Они выглядят так, как будто ненастоящие, как будто вылеплены из пластилина каким-то шутником.
— Ну что, Бармалей, пошли! Хватит нам на сегодня.
Юля решила домой пойти немного другой дорогой. Там была земляничная полянка, она хотела проверить, не поспела ли ягода. Вдруг за деревьями послышались голоса и Бармалей встал в позу и зарычал.
— Ну тише, тише.
Юля заглянула сквозь ветки. Там на полянке Илья и его двое друзей что-то копали.
— Илюх, а ты уверен, что это здесь?
—Да, я сто раз сверялся с картой.
— Я это уже слышал. Мы пол-леса перекопали, а всё пусто.
Юля хотела уйти незамеченной, но наступила на сухую веточку, которая хрустнула под её ногой. Парни повернули головы.
— О, лесная нимфа! А ты что здесь делаешь?
Юля улыбнулась, кивнула и показала своё лукошко.
— Парни, знакомьтесь, это моя лесная нимфа Юля.
Ребята подошли к ней и приветственно улыбались. Один из них вытащил у неё из лукошка мухомор:
— А твоя милая нимфа Юля знает, что мухоморы не едят?
— А может я ведьма? И я их ем!
Парни засмеялись. Бармалей подошёл к Юле и зарычал.
— Оу, а это что за лохматое чудовище? — парень положил гриб обратно в лукошко и поднял руки.
— А это верный страж Юли. — засмеялся Илья.
Второй друг Ильи протянул ей цветок.
— Я пришёл с миром!
И они все рассмеялись.
— А что вы здесь делаете? — Юля заглядывала за спины парней, пытаясь понять что они здесь роют.
— Клад ищем.
— Юля, не слушай его, ищем залежи породы. Работа у нас такая. Мы же геологи.
Юля кивнула, но как-то не очень Илье поверила.
— Ладно, пойду я. Не буду вам мешать работать.
Илья вызвался немного проводить девушку. Бармалей шёл между ними до тех пор, пока они не попрощались. Потом пёс опять стал носиться по сторонам, сбивая остатки росы и цепляя на себя колючки.
Эта встреча удивила Юльку. Что можно искать в лесу? Какие такие породы? И о какой карте шла речь?
Дома Юлька помыла, почистила свои грибы. Съедобные отложила, решила вечером с картошечкой пожарить. А мухоморы сложила в склянку и залила какой-то жидкостью. Только управилась, услышала лай Бармалея. Она вышла на крыльцо.
— Юль, Юлька!
— Илья? Нашли, что искали?
— А? Нет. Найдём. Время у нас ещё есть. Не хочешь прогуляться?
— Ну почему бы и нет. Я сейчас.
Они шли по полевой дороге. Илья рассказывал разные истории из жизни, а Юлю не оставляло чувство, что он врёт.
— Илья, ты что-то хотел спросить?
— Ау…. Ну…. В общем-то да…. Я тут от ваших деревенских историю услышал… Хотел у тебя спросить, правда это или нет.
— Ну так спрашивай. — Юля остановилась и смотрела на Илью из-под ладони, которой она прикрывалась от яркого солнца.
— Говорят, до революции кулак у вас в деревне жил. Когда началась революция, он своё золото и драгоценности зарыл в лесу…
— Так ты это золото в лесу ищешь что ли?
— Ну нет, почему сразу его? Просто интересно было бы найти.
— А ты, думаешь, за сто лет никто так и не нашёл то золото?
— Юлька, ну что вот ты смеёшься? Я серьёзно.
— Ну если серьёзно, слышала я эту историю. Баба Пелагея мне в детстве рассказывала. Только она рассказывала, что много кто пытался найти, но где точно оно зарыто никто не знает. И вы там в лесу ищете это золото? — Юля хитро прищурилась.
— Неееет. Ну почему сразу золото… — Илья нервно засмеялся, — я тебе говорил уже, залежи породы мы ищем. Ну, ладно, пошли.
Они погуляли и вернулись домой.
— Ладно, Илья, пойду я. Пока.
Илья держал за руку Юлю и не хотел отпускать.
— Пока.
— Ну пусти, пойду я.
— Не могу. Я уже скучаю.
Юля смущённо улыбнулась, выдернула свою ручку из его руки и развернулась идти.
— Юль!… — Илья чмокнул её в щёку. Бармалей зашёлся в лае.
Юля покраснела и зашла к себе во двор. Илья стукнул кулаком по воротам и развернулся, ушёл в деревню.
— Бармалей, ну что вот ты за че… ну, то есть за собака такая, ну чего ты всё время на Илью лаешь? Ну нравится он мне, понимаешь? Нравится!
Бармалей внимательно смотрел ей прямо в глаза своими умными карими глазами, то поднимая одно ухо, то другое. Он всё понимал, но вот только сказать ничего не мог, не умел.
продолжение следует
источник
Ведьмой не становятся, ею рождаются. Вот и Василиса получила наследство от бабушки. Вместе с домиком в деревне ей досталась древняя магия. Как только женщина открыла дверь в чердак, в ней проснулась силы ведьмы. И теперь старое проклятие, наложенное на ее род, привязало Лиссу к этому дому. Девушка не может оставить это место и вернуться к прежней жизни. Назад пути нет, а ведь ее никто не спрашивал. Как теперь быть? Перед недавней городской жительницей открывается таинственный и опасный мир волшебных существ. Удручает, что она обязана лечить не только добрых людей, но и всякую нечисть.
Читать онлайн Ведьмино Наследство
скачать книгу / читать онлайн
Любите читать книги? На нашем книжном портале вы можете скачать бесплатно книги в формате fb2, rtf или epub. Для любителей чтения с планшетов и телефонов у нас есть замечательный ридер.
О книге
Василиса, получив весть о наследстве, сперва обрадовалась возможности уехать на время из города. Но лучше б она отказалось от этой идеи. Теперь ей придется надолго, если не навсегда здесь остаться. Но терять особо нечего. Жизнь в городе не сложилась, так может здесь она найдет свое место. Лисса не из робких, она умеет отстаивать свои права. И докопается до истины. Теперь ее цель – снять проклятие с рода. Тогда она будет свободна.
Волков Добрыня – новый сосед Василисы, колдун. Он станет опорой и поддержкой девушки. Но одновременно этот мужчина не так прост. Он охотится за ключом, который Лисса найдет в тайнике. Добрыня не испытывает к девушке ответных чувств. Он опытен, и не искушен. Статный и красивый мужчина многое повидал на своем веку. Взбалмошная городская фифа его раздражает. Но это выбор Серафимы, прежней ведьмы, ему приходится мириться. Но Василиса еще покажет свои зубы. Она окажется сильнее, чем предполагалось, и намного умнее своих предшественниц.
Книга написана простым, понятным, разговорным языком. Здесь современный мир переплетается с древним миром. Василиса привнесет сюда свежее веяние. Она многому научится сама и научит других. Здесь много юмора. Чего только стоят фразы домовихи Маруськи. В общем, скучать не придется. Любопытство заставит дочитать до конца.